Рыжая Девочка и Серый Волк

- Зачем ты сделал это? – беспомощная растерянность на её лице некстати развеселила Волка. В их нынешней ситуации глупее вопрос придумать было сложно. Зачем он это сделал? Затем, что по правилам этой игры выживает тот, кто сильнее. И немного удачливее. Только и всего. Не за этим ли ты давеча бежала в этот грёбаный лес, девочка? Спасти своего старого верного друга Волка. Сберечь его от погибели. Защитить от участи, что постигла теперь этих пришлых людей. Капли чужой крови засохли на её лице. Волк почувствовал брезгливость, смешанную с неуместной непрошеной ревностью. Он отрубит чужие руки, тянущиеся к ней. Истребит чужие запахи, а кровь посягнувших на его счастье идиотов, смешает с землёй. - А ты, что, хотела, чтобы я наплёл им венков из ромашек, поцеловал в задницы и отпустил с миром? – рыкнул он раздраженно, пнув носком сапога тело, мешающее подойти к ней. – Они пришли охотиться. Я же не виноват, что охотники из них как из говна масло. Волк навис над ней, осклабившись, пытаясь найти ответ в отражении голубых глаз. Надо как-то привыкнуть к тому, что эта кисейная барышня теперь его спутница. Надо быть осторожнее с ней. Как с грёбаной вазой. Похоже, девчонка прилично напугана, а он не может перестать хотя бы язвить на этот счет. - Ты измазалась. Вытереть надо, - смочил руку слюной, мучительно выдумывая шутку, способную хоть немного разрядить обстановку. – Я ж теперь тебе и мамка, и нянька и заботливая бабушка. Он ворчал, суетливо пытаясь оттереть бурые пятна с её лица, но подсохшая кровь скатывалась, и становилось только хуже. Посадить бы ее в чан с горячей водой да вымыть, как следует, растирая кожу до красноты, уничтожая бесследно все чужие следы. Волк хотел уберечь свою пташку от всей этой грязи. Не впутывать в это все и решить вопрос тихо и быстро. Но ночь, что они провели вместе, выключила в нем все инстинкты, кроме одного. Не осталось ничего, важнее ее нежных губ и горячего лона. Отзывчивое, податливое тело было будто бы создано для его неловких жадных соскучившихся рук. Волк чувствовал себя неопытным мальчишкой, растекаясь ртутью, стоило ей лишь коснуться кончиками пальцев его уродливого лица. Никто никогда не смотрел на него с таким искренним желанием. Грудная клетка разрывалась рваной дырой от незаслуженной безграничной любви, что она отдавала ему, не требуя ничего взамен. Он хотел бросить весь мир к ее ногам: от самых красивых платьев и нежнейших пирожных, чтоб отъелась, до мягких перин и уютного светлого просторного дома. Он бы сам заплетал ее косы, будил бы ее поцелуями, брал бы, то, что теперь принадлежало ему. Каждую ночь наслаждался бы тем, как она стонет под ним, в сладком забытьи хрипло выкрикивая его имя. Но этот страх, затаившийся диким зверем в её глазах, грозил лишить его надежды на будущее. Он попробует все вернуть и исправить. Пожалуй, нужно снова податься в таверну, наверняка там уже все вернулось к своей прежней жизни. Стоило бы наказать старого Лиса, хозяина этого клоповника. Поди, с его лёгкой руки, эти ублюдки так легко их вычислили. Да кто тебе виноват, когда сам болван и думаешь членом. Пусть это временное решение, передышка для них. Но у него будет время придумать, где укрыть свое сокровище от чужих глаз. - Твой отец был хорошим охотником. Правильным. Не чета этим, - кивнул неопределённо, поднимая упавшую на колени пташку. *** Ей знакомо это оцепенение, сковавшее члены, в этом состоянии ей всегда спокойно. Она не знает его. Она всё придумала. Эта лёгкость, с которой он учинил бойню, нарезая глупых охотников ломтями, будто Пармскую ветчину, что-то сломало в ней. Металлический привкус во рту спровоцировал рвоту. Её вывернуло, воздух закончился. Почему она мечтала о нём и зачем он ей снился. Почему за колкими грубыми речами она слышала нежность и заботу. Почему казалось, что только она знает какой он настоящий. Все говорили, что он чудовище. Ей же он представлялся заколдованным рыцарем. Рыцарем, которого спасет ее поцелуй. В тех мечтах они уходили в нежно-ванильный закат, держась за руки, счастливые. В тех мечтах были белые кружева и их розовощёкие наследники. В реальности она стоит в чужой крови и своей блевотине, не находя в себе сил пошевелиться, мечтая о смерти, как об избавлении от непосильной ноши. *** - Убери от нее руки и дерись, как мужчина! - белобрысая баба появилась на поляне слишком внезапно. - И ты хочешь в пекло? Ну что же, я выпишу тебе билет, - ярость наполнила его до краев, вымывая остатки разума. Волк страшно зарычал и бросился в бой.