Хроники Королевства

Тонкая полоска ровного белого шрама была видна совершенно отчетливо, ее не прикрывала ни судорожно намотанная повязка, ни огнеупорная ткань чистой униформы. Да и смысла прикрывать рубец не было — слишком большое количество на теле. Как насечки. Забавно даже. Кроссзерия провел пальцами вдоль аккуратного шрама по всей длине, задумываясь о том, откуда он появился. Нет, откуда, вернее, почему — он прекрасно знал: духовная связь и ничего больше. Они с Фель были связаны очень тесно. Теснее, чем любовники. И то, что каждый новый рубец на ее теле отпечатывался на толстой шкуре, льва не удивляло. У разведчицы и самой на коже порой расцветали новые следы, хотя она не получала очередных ранений. И что самое странное — девчонка напрочь отказывалась их убирать. Она каждый раз упиралась, стоило Алексу или Кроссу намекнуть, что после визита в лазарет на ее теле ни одного намека не останется. Говорила, что это трофеи. Напоминания о том, как дорого стоит ее жизнь. Фель помнила о каждом серьезном рубце, знала, в какой битве его получила, и вспоминала, сколько тогда полегло солдат. Для нее это было важно. Следы олицетворяли и подтверждали возложенную на нее Королем ответственность. А вот как именно она получила этот шрам… Кросс нахмурился. Вряд ли она теперь ему об этом расскажет. О старых ранах в открытую спрашивать было не принято. В племени говорили, что это куда более личное, чем постель. Лев и не отрицал — слова имели слишком большое влияние, хоть и цена им была ничтожно мала. И мысли, облеченные в звук, обладали силой завладевать чувствами. Кроссзерии эта власть не нравилась. Он жил с Фель в одной комнате и спал с ней в одной постели, согревая в истинном обличии лучше любого королевского одеяла, как то, что ей когда-то подарили. Афелис любила доверчиво уткнуться носом в мохнатую гриву, зарываясь пальцами в грубую серо-голубую шерсть, по-детски свернувшись калачом. Кроссзерия собственнически обнимал ее лапой, переплетая хвосты, и грань между ними растворялась. Фель могла найти себе кого-нибудь, даже влюблялась пару раз, но все равно засыпала только в его объятиях. Потому что Кросс оказался не просто львом-членом семьи. Он оказался способным обращаться. А пара с кьяром-оборотнем считалась священной. Им не нужно было разговаривать, чтобы друг друга понять. В по-настоящему важные моменты слова казались грязью и бессмыслицей. Фель прикрыла глаза, откидывая голову на мускулистые плечи — длинные львиные пальцы перебирали темные волосы. Помнится, у кого-то из племени на коже появлялись письмена - как свидетельство предназначения. Интересно, какие бы были у них, окажись они нормальными — магами. Хвостатая выдохнула, утыкаясь носом в сильную шею. Черт с ним. Письмена для воинов — это слишком слащаво. Разделенная пополам боль намного сильней.