Мы были завтра

      — Пожалуйста, мадам Помфри, я не уверена, что поправилась до конца, — умоляла Гермиона, смотря, как мадам Помфри ловко собирает её постель одним движением палочки и даёт ей в руки школьную форму. — Правда…       — Мисс Грейнджер, если бы Вы были больны, я бы это знала, поверьте, — отчеканила фельдшерица, раздвигая ширму. — Как Вы, мисс Грейнджер, можете мне врать? С чего вдруг такое желание пить лекарства? — она вышла за ширму и отправилась к своему кабинету. — Ха! Просто смешно! От экзаменов всё равно не отделаться!       Гермиона обессилено села на койку, держа в руках свою одежду. Она совсем не хотела уходить из лазарета. Вчера ночью, после того, как ушел Гарри, она поняла, что это единственное её убежище, где ни Гарри, ни Малфой её не достанут. Конечно, она не сомневалась, Поттер рано или поздно придёт извиняться, но это будет не сейчас, не так скоро…       В голове всё ещё звучало это звонкое «предательница». Как бы Грейнджер не говорила «заткнись, заткнись, заткнись!» своему сознанию, оно продолжало твердить одно и то же. И всё же, Гермиона прекрасно понимала, что её чувства к Малфою ошибочны и неправильны, и из-за них она не может предавать друзей. Но каждый раз, когда она пыталась произнести сквозь слёзы, что Малфой ходит на руке с Чёрной меткой, ей что-то не давало, поэтому Гермиона беззвучно плакала, лежа под одеялом в тёмном лазарете. «Но ведь это твоя судьба, — твердил злорадный голос в голове. — Сама знаешь, что в будущем у вас с Малфоем будут дети, а значит, ты волей неволей всё же когда-то и полюбишь его…». Но Грейнджер не хотела, чтобы это было так скоро. Она не была готова. Она была растеряна оттого, что чувствует и к кому чувствует.       Гермиона быстро оделась и впервые с огромной неохотой пошла на уроки. Но перед этим нужно было зайти в гриффиндорскую гостиную за рюкзаком.       Она залезла через портрет Полной Дамы. Завтрак уже был в самом разгаре, поэтому никого в гостиной не было. Гермиона была этому только рада. Она быстро взбежала по ступеням в свою спальню, собрала книги в рюкзак и спустилась обратно. Подойдя к выходу из гостиной, она уже хотела толкнуть портрет, но тот сам отступил. Гермиона чуть не столкнулась с Роном. Тот издал странный звук: то ли выдохнул, то ли поперхнулся.       — Гермиона! С выздоровлением! — тут же выпалил он, потом прошел дальше и тогда Гермиона увидела за ним Гарри. Тот, заметив Гермиону, сразу изменился в лице — растерялся. Но Гермионе не хотелось сейчас о чём-то с ним разговаривать. Внутри снова стало ужасно тоскливо и противно.       — Привет, — проронил Гарри, почесав затылок.       — Привет, — холодно отчеканила Гермиона. — Спасибо, Рональд. — А потом ловко обогнула друзей и выбралась в коридор.       — Гермиона, постой!       Она обернулась. Из дыры за портретом вылезал Гарри. Он быстро подошел к ней и сразу же выпалил:       — Прости меня! Пожалуйста! Я… я такой дурак… Знаю, что не должен был этого говорить. Вообще, не смел, но…       Гермиона смотрела на друга, а слёзы снова просились наружу. Что же она такое творит? Винит Гарри? В чём?! Он всё верно вчера сказал! Надо его остановить! Надо сказать, чтобы прекратил! Гермиона не вынесет! Нет!       — …просто я точно знаю, что Малфой что-то затевает. Что-то очень плохое, Гермиона…       Ну вот. Грейнджер с превеликим трудом сдерживала слёзы и продолжала смотреть на Гарри, как заколдованная. «Нужно сказать, чтобы прекратил! Он не должен… Ну же, Гермиона!».       — …Знаю, как это было глупо подозревать тебя. Не знаю, что на меня…       — Я тебя прощаю! — резко перебила Грейнджер, а потом быстро развернулась спиной к другу, потому что стоило ей открыть рот, как из глаз полились слёзы.       — Всё в порядке? — настороженно спросил Поттер. Он уже хотел было обойти Гермиону, чтобы посмотреть ей в лицо, но та тут же выдала:       — Да! — и поспешила уйти.

***

      День прошел, на удивление Гермионы, быстро. У неё было сегодня достаточно много предметов, на которых она не созерцала ни Рона, ни Гарри, ни, тем более, Малфоя. Гермионе не хотелось сталкиваться с ним ни под каким предлогом. Воспоминания о той ужасной ночи в теплице были свежи, словно это было вчера.       «Это и было вчера», — пронеслось в голове, а Гермионе казалось, что прошла вечность.       В любом случае, она знала, что, если увидит Малфоя, её состояние только ухудшится. Она только снова убедится в том, что к Малфою она чувствует не просто ненависть. Но долго от него бегать она не смогла. Гермиона вспомнила визит Глории к ней в лазарете и решила навестить детей вечером. Тем более это только было ей на руку. Опять же, ни Гарри, ни Рона, ни Малфоя, который сам сказал, что забыл сюда дорогу. Но, несмотря на это, он появился в дверном проёме, как гром среди ясного неба. Гермиона, до этого играющая с Лео и Филицией в какие-то непонятные тряпичные куклы, подаренные детям эльфами, резко встала на ноги, одёрнув юбку и школьную мантию. Как бы она не пыталась, скрыть на лице ужас вперемешку с ненавистью не получалось.       — Простите, дети, мне надо идти. Спокойной ночи! — поспешно бросила она и прошла к выходу. Дорогу ей там перегородил Малфой, который, по всей видимости, не собирался её так просто отпускать.       — Грейнджер…       — Пропусти, — почти что прошипела Гермиона, не смотря в глаза Драко. Сердце уже бешено колотилось.       — Мама, папа, вы что, опять поссорились? — удивлённо вопросила Филиция.       — Что? — для Гермионы это было слишком неожиданно. Она посмотрела на девочку. — С чего ты взяла?.. — она была в растерянности. — Н-нет… мы… нам… мне просто нужно идти.       Лео и Филиция странно переглянулись.       — Грейнджер, постой. — Малфой схватил Гермиону под локоть — та тут же задохнулась от нахлынувших чувств — и отвёл к окну напротив двери в комнаты детей, закрыв её.       — Что? — Грейнджер вырвалась, благодарив всех и вся за то, что ей удалось это так быстро.       — Так сказать, есть занимательный разговор, — хмыкнул Малфой. Гермиона могла поклясться, что заметила на его лице неловкость.       — У нас с тобой никаких занимательных разговоров быть не может, ясно, Малфой? —отмахнулась Гермиона, но не поспешила уйти, а наоборот, прислонилась к стенке. Она знала, что этого для Малфоя будет мало, да и она сама хотела дать ему понять, что это он всё неправильно понял. — И, вообще, что ты здесь делаешь? — вопросила она с невозмутимым видом.       — Искал тебя, Грейнджер.       — Интересно, чем же я обязана, что меня искал сам Драко Малфой? — съязвила Гермиона, всплеснув руками.       — И сама прекрасно понимаешь, — Малфоя это нисколько не смутило. Гермионе казалось, что его это даже забавляет. От этого она начала злиться.       — Честно, не понимаю.       — Всё ты понимаешь, Грейнджер, — не унимался Драко, скрестив руки на груди. — Объясни, что это было?       — Ты о чём?       — О том, Грейнджер, что произошло ночью в теплице, — Малфой начинал раздражаться.       — А что произошло, Малфой? Ничего не было. Над нами просто кто-то глупо пошутил, — с каждой секундой слова давались сложнее. Себе Гермиона врать не могла, а осознание того, что она говорит ложь, только сильнее ранило, ведь она хотела, чтобы это было правдой.       Находиться рядом с Малфоем было невозможно после вчерашней ночи, когда Гермиона поняла, что то, что она испытывает к нему, вовсе не ненависть.       — Хватит юлить, Грейнджер, — через зубы ответил Малфой.       — Я говорю, как есть, Малфой. — Гермиона нашла в себе смелость посмотреть ему в глаза и сразу же пожалела об этом. Серые глаза, будто обожгли, и она сразу же отвела взгляд обратно к двери напротив. — Я… я не знаю, что там тебе почудилось, но ещё вчера мы чуть друг друга не убили из-за дурацкой шутки.       — Твоей шутки, — спокойно выдал Драко.       И тут Гермиона не выдержала. Она развернулась и возмущённо посмотрела на Малфоя.       — Это. Была. Не. Моя. Шутка, — разозлено процедила она. Внутри всё бурлило от гнева на себя и на Малфоя. Гермиона проклинала себя за то, насколько она слабая, раз не может усмирить чувства к врагу.       — А чья ещё, Грейнджер? — ухмыльнулся Малфой. — Ты специально всё это выдумала, чтобы затащить меня в укромное местечко и наброситься с поцелуями.       — Ты… — Гермиона опешила от такого заявления. — Ты понимаешь, насколько нелепо звучат твои слова?       — А ты понимаешь, насколько ужасно целоваться со своим врагом?       Грейнджер застыла как статуя. Вся злость куда-то подевалась, а внутри осталась пустота вперемешку с холодом. Малфой смеялся над ней. Что ещё может быть хуже, когда над тобой насмехается тот, к кому ты неравнодушна?       Сдержав проклятые слёзы, Гермиона бросила:       — Думай, что хочешь. — и быстро ушла.       Подальше от него. Подальше от себя…