Говорит и показывает

— Нет, — твёрдо сказал Диппер и улыбнулся. — Нет, нет, нет, нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет. Нет. Нет. — О, да. — Мейбл торжествующе продемонстрировала цветок из бумаги, на развёрнутом лепестке которого читалось узорчатым почерком: счастливая любовь с первым, кто зайдёт в комнату. — Да, братишка, и даже не спорь: мои гадания никогда не врут, и вообще, сказал бы спасибо — это вполне мог быть… ну, скажем, дядя Стэн, или Блендин, или гремоблин, или МакГаккет… Диппер едва не задохнулся от возмущения. Ткнул пальцем в зависший под потолком геометрический кошмар, на манер рождественской гирлянды мерцающий гранями и с нескрываемым ехидством щурящий единственный глаз, и поинтересовался въедливо: — И с каких пор гремогоблин, — он сбросил со своего плеча руку-верёвочку и продолжил с не меньшим запалом: — стал хуже вот этого? Тонкая чёрная лапка удлинилась в несколько раз и на манер своеобразного шарфа четырьмя петлями обвила загорелую юношескую шею. — Начнём с того, что я симпатичный. — С какого, прости, ракурса? Билл в ответ изобразил оскорблённого в лучших чувствах. Сделал круг под потолком, приземлился на ладонь одобрительно хихикнувшей Мейбл, на её же ладони крутанулся на сто восемьдесят градусов и, когда та погладила одну из граней, кокетливо замерцал ещё пуще прежнего. — Со всех и каждого, — отрезал он и паучьей пятернёй скользнул Дипперу за ворот футболки. — А ещё я умён, образован, умудрён опытом, весьма обаятелен… — …и фантазия у него отличная, и чувство юмора, и амбиции, — поддакнула откровенно веселящаяся над ошалелым видом брата Мейбл. — Ты присмотрись, Дип-Дип, попробуй судить непредвзято — вдруг понравится? Перед тем, как ответить, Диппер с минуту устало массировал переносицу, пытался найтись со словами и стойко игнорировал елозящую вдоль позвоночника под футболкой юркую верёвочную лапку. Опыт подсказывал, что стряхивать Билла в такие моменты — дело заведомо бессмысленное, так что лишний раз можно было не трепыхаться. — Это несмешная шутка, Мейбл, — качнул он, наконец, головой. — Ты бы завязывала. — А она что, смеётся? Или я? — Билл забавно подскочил на ладони и свесил длинные ноги-ниточки с края. — Звёздочка, глянь: разве мне смешно? — Вообще ни разу, — кивнула та, напустив на себя крайне важный вид. — Но знаешь, что действительно было смешно? Лицо Диппера, когда ты залетел в комнату. — А что насчёт его лица месяц назад, на свадьбе Венди? Помнишь, как он поймал букет невесты? — Ухмыльнулся — что выглядело забавно, учитывая, что из всего богатства мимики у него в распоряжении был один только глаз, — Билл. — То есть, серьёзно: он аж пискнул от неожиданности, и эти восхитительно алеющие уши… — Тебе-то откуда знать? — Огрызнулся Диппер, который, по правде сказать, действительно по чистой случайности поймал брошенный Венди букет и потом ещё трое суток выслушивал неисчерпаемую череду подколов от сестры и Стэна. — Тебя на свадьбу никто не звал. — Верно, но разве я мог оставить вас там одних, детишки? Я всегда рядом. Наблюдаю. Приглядываю. — Сайфер совершенно бесстыдно заржал. — Вот тебе ещё один плюс в список моих достоинств, малой, запиши куда-нибудь: я чертовски заботливый. — Ладно. Это начинает переходить всяческие границы, — вздохнул Диппер. — Не понимаю, зачем продолжаю с вами спорить. — Вот и я не понимаю. — Рука-верёвочка, удлинившись, обернулась вокруг шеи парня ещё одной петлёй и почесала, как здоровенного кота, спутанные кудри за ухом. — Оно же лежит на поверхности! Но ты вообще шебутной, знаешь ли. Когда в прошлый раз в кино ходили, такой кипиш поднял: а нам всего-то остались места на заднем ряду — было бы из-за чего так нервничать! — Да тебе не нужно было сиденье! — Диппер, не удержавшись, сорвался на злое шипение. — Я вообще не собирался идти с тобой и мог сесть на какое угодно одиночное место. — Враньё-враньё-враньё. Он и билеты взял заранее на двоих, но не говорить же об этом Сайферу. — Ты, мать твою, нематериальный и треугольный, Билл, так какого хрена… — А если бы я захотел обрасти мясцом? Очеловечиться, знаешь ли — мне иногда нравится. Почему ты лишаешь меня возможности чувствовать себя человеком, когда мне этого хочется? Как ты можешь быть таким бессердечным, Сосна? Диппер едва не задохнулся. — Очеловечиться — это как в прошлый раз, когда ты забрался ко мне в кровать и превратился в мужика под два метра ростом? — Подумал было, что сам тогда намеренно не прогнал Сайфера, уютно устроившегося у него под боком и вполне правдоподобно засопевшего, и замолчал, угрюмо скрестив руки на груди. — И как в прошлом месяце, когда он выбрался из твоего рюкзака и испортил тебе свидание, — философски заметила Мейбл. — Или когда вполне по-человечески набил тем уродам, которые тебя гоняли, морды. Или когда притворился консультантом из школы и убедил родителей, что тебя непременно стоит отпустить в Калтех, или когда на первом курсе превратился во вполне себе симпатичную девочку, чтобы ты на вечеринку посвящения пришёл не один… Насупившись, Диппер уставился на треугольное безобразие и невольно сглотнул, вспомнив, как потрясающе этот гадёныш смотрелся в глубоко декольтированном платье. И ещё лучше — за пару минут до этого, когда уже наколдовал себе платье, а вот женское тело взамен привычного мужского наколдовать не успел. — И вообще, чему ты так противишься? — Мейбл задорно пихнула брата кулаком в плечо. — Вы бы отлично друг друга дополнили. Ты — самый большой зануда на свете, а Билл… — …самый большой придурок? — Вроде того, — кивнула она под одобрительный смешок явно принявшего этот эпитет за комплимент Сайфера. — И если сама судьба велит вам быть вместе, то кто ты такой, чтобы противиться? — Прошу тебя, только не начинай. — Не забывай: гадания не врут, а ещё ты дважды вытаскивал предсказания из печенья, и в обоих было чёрным по белому сказано… — Да он же сам их туда и запихнул! — Взвыл парень. — Не знаю, как, но запихнул, это же Билл, как ты не понимаешь? — А тот раз, когда мы ели конфеты, и вы одновременно взялись за последнюю в форме сердечка? — А можно, — скорбно заметил Диппер, — я это даже комментировать не буду? — А когда доставка цветов ошиблась, приняла вас за какую-то другую парочку и вручила тебе букет? — О, Мейбл определённо была упряма и сдаваться не собиралась. Билл на её ладони издал странный мурлыкающий звук и заметил, смешливо сощурив глаз: — Раз уж зашла речь… ты бы действительно прикинул шансы, Сосна. Я — хорошая кандидатура. Парень хоть куда. Хорош ломаться, а? Я не давлю, но сколько лет тебе ещё нужно на осознание? Радуйся, пляши, открывай шампанское, и пойдём гулять под луной. Плести друг другу венки из одуванчиков, петь серенады или что там делают настоящие человеческие пароч… Диппер страдальчески зажмурился, демонстративным жестом зажал ладонями уши и отстранённо подумал, что, в общем-то, был бы не против свидания: в отдалённой теории, просто смеха ради, несерьёзно, конечно же. Они ведь часто проводят время с Биллом — мог бы выйти еще один замечательный вечер, и никакой двойной подоплёки. Совсем никакой. Честно. Речь же о Билле, чтоб его, Сайфере. Но это — если бы его довели до таких вот крайностей, а доводиться туда Диппер не собирался, хотя, вообще-то, у него сегодня весь вечер свободен, но это всё мелочи, правда? — совсем другое. — Я не собираюсь слушать. Вы все с ума сошли. Ладно, пошутили и хватит, но вы начинаете задалбывать, вот серьёзно: это же сплошной идиотизм. — Голос Диппера дрогнул и прозвучал уже с куда меньшей уверенностью. — Бред и безумие. Не смешно даже. — О, милое Сосновое Деревце, — Сайфер, задребезжав заразительным электрическим смехом, взлетел и плавно спикировал Дипперу в гнездо нечёсаных кудрей. Устроился там, как курица-наседка над яйцами, и довольно проквохотал со своего места: — Вечно ты забываешь, что некоторые в нашей тёплой компании умеют читать мысли. И ведь знаешь: безумие — оно как гравитация. Нужно только подтолкнуть.