Кванты тепла

Сегодня как никогда много народу. Джиён не любит такие вечера: в лазерном дыму от скопления тел не продохнуть, в воздухе мешаются запахи пота, дорогих духов и крепкого алкоголя, а грохот музыки тонет в рокоте пошлых шуток и развязных воплей. В соседнем зале, кажется, бушует и штормит море Дьявола, переместившееся в этот элитный клуб из территориальных вод Японии, - дальняя стена вибрирует и вздрагивает постоянно. Джиён боится даже, что она рухнет – и волны захлестнут их с головой. В зале сумрачно, дым в алой подсветке кажется живым и строит Джиёну мерзкие рожи. В этом дыму, как айсберги, возвышаются фигуры в черных костюмах, до чертиков одинаковые, точно братья близнецы. Джиён все никак не может понять, на кой черт каждый их VIP-гость притаскивает с собой телохранителя – и непременно амбала с непроницаемым кирпичом лица. Но мнение Джиёна никого не интересует. Его дело – протирать стаканы, мило скалиться посетителям и мешать коктейли, пока очередной важный дядька не превратиться в откровенную свинью под действием алкоголя. За барной стойкой сейчас всего двое. Один – задумчивый мужчина лет сорока, который ходит сюда неизменно каждое четное число и молча напивается. Он определенно богат: Rolex на руке, безумно дорогой черный костюм, золотые запонки на рукавах. И он – единственный, к кому Джиён испытывает подобие жалостливой симпатии. Джиён знает, что у этого миллионера, который мог достать абсолютно все, умерла жена – от рака – и скончалась дочь – от передоза. Так что теперь, при всех своих невероятных возможностях, он совершенно лишен каких-нибудь желаний. Ей богу, он даже к сцене не оборачивается во время очередного номера! Второй – молодой парнишка с водопадом едко-фиолетовых волос, подхваченных в низкий неряшливый хвост. Он одет дорого, но как-то небрежно, и взгляд у него потерянный. Джиён знает, что парень здесь впервые и пришел явно не за зрелищем. Он печально смотрит на пустой бокал – попросил у Джиёна только воды – и водит по его кромке длинным, явно музыкальным пальцем. Джиён уже понял, почему парень здесь. Всего номер назад его возлюбленная, ради которой он, похоже, был готов на все, изящно крутилась на длинном глянцевом шесте и бросала томные взгляды в возбужденную толпу. Да и не только взгляды. Джиён знает, что ему делать. Он просто наполняет тумблер миллионера самым дорогим виски до краев – тот требует наливать ему только так – и пододвигает к мужчине ближе, без всяких просьб с его стороны. Потом насыпает на дно стакана сахар, растирает с ним лайм, лимон и мяту, насыпает льда и заливает все это спрайтом. Ставит мохито перед парнем и бросает ему тихо: - Безалкогольный. Парень вскидывает глаза, раскосые, тоскливые, и вымученно, но благодарно улыбается. Джиён кивает и, сложив руки на стойке, устремляет взгляд к сцене. Зал уже возбужденно гогочет, из карманов показываются деньги: зеленые, красные, желтые и синие бумажки. Те самые, за которые почти все здесь присутствующие готовы на самое мерзкое преступление. А по подиуму, ведущему к шесту, идет она. Джиён застывает – в очередной раз – и смотрит на идеальную фигуру, на водопад волос, на искристые глаза. Боже, боже, боже, в который раз у него спирает дыхание. Она идеальна. Сегодня на ней только легкая шелковая накидка с рисунком какой-то птицы, и из-под нее просвечивает золотистое белье, играющее искрами в алом свете. Зал свистит, размахивает купюрами, он уже не скопление людей, он – одно возбужденное, похотливое животное, которое видит в этой совершенной красоте только страсть. Кто из них знает, как она любит танцевать по кухне под музыку Шопена? Кто из них знает, как она смеется над милыми любовными комедиями, забавно щуря слезящиеся глаза? Кто из них знает, что в ее квартире живет вредная толстая Булочка – драчливая кошка с улицы, лишившаяся где-то одного глаза, которую она безумно любит? Кто из них знает ее? А Джиён знает. И знает вовсе не потому, что они живут вместе. Он собирает рассказы о ней по крупицам, иногда подвозит ее, усталую, замученную, домой, бережно хранит в сердце каждый, даже самый мимолетный, взгляд ее нежных глаз. И все же для нее Джиён – внимательный, очень хороший коллега. И ничего больше. А зал воет, захлебываясь криком: - Си Э-ээль! Она проводит пальчиками по шесту, закидывает на него изящную смуглую ногу, касаясь шпилькой холодной стали, и откидывает голову назад, распуская на мгновение звездную сеть светлых волос. Бюстгалтер, сверкая алым золотом, давно улетел в толпу, и нежные руки уже проходятся по плечам, спускаются на грудь – и CL закусывает губу, прикрывая глаза. Зал заходится визгом. А Джиён думает, что зовут ее Че Рин и она презирает себя за то, чем занимается. Ее руки уже на талии, очерчивают совершенные изгибы, спускаются на крепкие покатые бедра. Зал стонет, зал просит и скулит, деньги осыпаются на сцену сплошным дождем осенних листьев. А Джиён все думает, думает о том, что под стойкой у него припрятана коробка с белым платьицем, простеньким и невероятно милым, которое ей пошло бы невероятно. Белое платьице куплено им давно, очень давно, но он всегда касается коробки, когда она танцует, и думает о том, как это платье оттенит ее нежную кожу. Джиён знает, что терпению его сегодня придет конец, что сегодня он к ней точно подойдет. Он не позволит больше этим похотливым взглядам осквернять ее, он укроет ее от всего этого, он заработает им на жизнь, он сделает все, чтобы не видеть, как она отчаянно трет мылом запястья, за которые цеплялись чужие потные ладони. Джиён думает о том, как они будут гулять по цветущему парку и как она будет смущенно мять подол белого платьица, когда он купит ей любимое клубничное мороженое.