***
Почему она вспомнила пророческий инцидент трехгодичной давности именно сейчас? Нарцисса сидела в купе с мужем-занудой. Так уже можно было говорить. Она повзрослела и отдавала себе полный отчет, что именно так все и случилось, как загадала предательница сестра. Цисси сама вслух высказала Люциусу в лицо неутешительный диагноз. Но было ли оттого хуже? Кроме них диваны занимала шумная ватага мальчишек. Они переговаривались, делились планами на лето. Радостно удивлялись общим местам отдыха и договаривались увидеться. Концентрировал всю компанию вокруг себя именно Малфой. В этом году он отличился и завоевал столько популярности среди одногодок и товарищей постарше, такое количество баллов факультету, что оказаться в последние часы поблизости от него невольно почиталось за успех. Пару раз он силился пересадить девочку в другое купе. Но сам не мог отвязаться, продолжая удивляться каждую минуту. Даром что все было испытано и решено в течение года. Она излучала немые флюиды беспокойства и беспомощности. Люциус понимал, что именно обсуждение каникул не дает ей покоя. Он обещал, но слово было за отцом. А к мучениям стоило начинать привыкать. Тем более, дома и стены помогают. Удалось же не свихнуться на рождественских каникулах. Наконец она отбросила желание побеседовать и просто придвинулась настолько тесно, что руки полностью соприкоснулись от плеча до запястья. Так можно было прожить еще несколько часов. Попутно он не забывал улыбаться шуткам, отпускать ответные реплики и держать лицо. А Нарциссу, очевидно, стали воспринимать с некоторых пор как аксессуар. Говорить и думать о любви, делах сердечных никто из компании не решался и не собирался. Просто у Малфоя должно быть все самое модное, красивое и дорогое. Какое отношение ко всему перечисленному имеет тонкокостная, светловолосая первокурсница, крутящаяся поблизости, как намагниченная, особо не задумывались. Ну, надо, так надо, ему видней. Люциус уловил какую-то мимолетную смену выражений на лице отца. После чего Абраксас принял вид прохладный и приветливый. Мальчик подошел, отвешивая легкий приветственный поклон. Нарцисса потянулась следом, цепляясь за его палец, присела в реверансе, не зная с ужасом, что делать дальше. Будущий свекор протянул руку, но не дотронулся до нее. Только задел тяжелую висячую каплю сережки в ухе. — Мисс Блэк, отправляйтесь к семье. Мы будем отбывать порт-ключом. Ни у меня, ни у Люциуса дел в Лондоне нет. Люциус перехватил руку смешавшейся Нарциссы и сильно сжал, так, что она от боли пискнула. — Всего доброго. Увидимся, — процедил Малфой-младший. Какой многообещающий финал года! Стоило ли надеяться, что это было обещание? Она отвернулась и побрела к семье, стоящей поодаль. С каждым шагом на душе становилось легче и свободней. Она повела невольно плечами, зная, что на нее уже не смотрят, и принялась вежливо раскланиваться со своей родней. На площадке, отведенной для трансгрессий и перемещения порт-ключом, снабженной магическим фильтром для того, чтобы путешествующие не падали друг другу на голову, они все же обнялись. Абраксас словно оттаял. — Дома объясню, — коротко пообещал он. Из кармана был извлечен новый порт, вместилищем которого стал огромный старинный ключ от амбарного замка. Люциус усмехнулся и покрепче ухватил замысловатую бородку. Отец прикоснулся волшебной палочкой, активируя портал. Словно крюком зацепили под дых. Вращаясь как на безумной карусели, отец и сын спружинили о землю и отскочили в стороны, еле удержав равновесие. — Силен. Еще пару раз аттракцион можно? — Не издевайся! Осенью, — отмахнулся Абраксас. К воротам с громким лаем трусили два несуразных, неуклюжих, слишком длинноногих щенка с вытянутыми мордами и жесткой шерстью. Один был однотонный светло-серый, а другой почти черный. — Мрак и Пепел. А где похоронили Дыма? — Там же, где Угля. Я думал, ты дашь собакам старые клички. Щенков выбирал похожих. — Другие собаки — другие клички. Мне их еще десяток придется помнить. Не возражаешь, я привяжу их на себя? — щенки тыкались носом в ладони. — Разве недостаточно просто воспитать? Займись с ними, они и так твои. — Нет, папа, недостаточно… Я хочу, чтобы мое было моим и подле меня. И делиться своим я не собираюсь. Он глянул с таким вызовом, что собаки заскулили и попятились. Абраксас поймал взгляд сына. Ему было любопытно посмотреть собственными глазами, на что тот намекает. А заодно и проверить, не растерялся ли навык защиты. Сомнительно, что разум Люциуса брались тревожить в стенах школы. Они пришли к выводу, что способность к ментальной магии следует держать в относительном секрете. Защита, выставленная сыном, работала, и весьма болезненно. Через пару минут упорного противостояния Малфой-старший отступил. Вполне возможно, он мог бы сломить сына, но задача стояла иная. Всю дорогу он старался не подмять его, не растоптать своей властью, а воспитать гордость и чувство собственного достоинства. Для чего, несомненно, необходимо было проявлять успехи. А мотивацией для свершений служил авторитет собственного отца. — Я-то старался, — приобиделся Люциус, — а ты даже не пытался! — Я пытался и, поверь мне, упорно. Но я себе не враг! Тем более, я смею надеяться, что ты мне все расскажешь. — Расскажу. Но прежде вопрос, очень меня волнует! Абраксас удивленно выгнул брови. Но суть претензий была понятна и без словесного подтверждения. Просто они погорячились, заключая магические контракты. Все надежды на малолетний возраст заручаемых шли прахом. По задумке они должны были благостно сосуществовать рядом под гнетом несколько неудобного для подростков знания. Но это должно было отвратить их друг от друга до поры до времени, а не толкать в пучину безвыходной привязанности. Беспрерывная потребность в тактильном контакте, в соприкосновении интересов. Они буквально должны были делать что-нибудь, что угодно, вместе.***
Его судьба складывалась в свое время иначе. На последних курсах он ухаживал за девушкой, подумывая на ней же и жениться. Простой симпатии и ответного чувства от волшебницы из чистокровного рода ему казалось достаточным. Партия была подходящей, и будущий лорд Малфой был горд за свою прозорливость и способность следовать традициям без ущерба для психики. Но судьба в лице отца распорядилась иначе. Точно так же, только в более старшем возрасте ему показали будущую жену. Просто взяли и радостно объявили, что все уже договорено на высшем уровне. Обручение произошло помпезно. В честь события был созван прием. Все дети обучаются в Хогвартсе. На эту девушку Хлою из чистокровного рода Фоули он внимания не обращал, не потому, что считал некрасивой или бесперспективной. Достаточно было, что в их роду значился двадцать четвертый министр магии. По всей видимости, они оба считали свои сердца занятыми. Тем тяжелее было изображать пару перед толпой народа. Она держалась гордо, но не высокомерно. Таким образом, с ней можно было надеяться на конструктивный диалог. Только по завершении официальной части выпала возможность как следует поговорить без свидетелей. Взяв два бокала вина и свою будущую супругу под руку, Абраксас улизнул в сад через отдаленные боковые двери. Порядком уставшая Хлоя не сопротивлялась. Им не могли запретить теперь общаться в отсутствие взрослых. Теплая ночь, шелест листвы… Объяснение выходило романтичней, чем задумывалось изначально. Девушка подняла глаза на небо в просвете между веток. — Сколько звезд! В городе так не бывает. Вам многие завидуют. Живете всю жизнь на чистом воздухе, небо звездное, все пространство переполнено источниками силы. Никогда не почувствуешь истощения и усталости. Город тянет соки… — она посмотрела проницательным взглядом в его сторону, отвлекшись от безобидного созерцания звезд. — Я хочу пить, а не опьянеть, — сказала она внезапно. Абраксас уничтожил вино взмахом волшебной палочки и наполнил бокал водой, наблюдая, как она пьет с жадностью. — Еще, — она протянула бокал с улыбкой. А обратно получила целую хрустальную чашу, полную воды. — Этого мне, пожалуй, не осилить! Знаешь, — она сделала еще пару глотков, — я ведь не люблю тебя, ты мне безразличен. Нет, ты не подумай, ты, конечно, красавец всем на зависть, но я даже не думала… — Благодарю за комплимент! Задуматься стоит, — продолжил он без предисловий. — Я не собираюсь расторгать помолвку. Одна жена ничем не лучше другой, если чувств нет. Надеюсь, я не перехожу тебе дорогу? Внезапно девушка покраснела. Сперва ее реакцию можно было принять за негодование, но он ошибся. — Мы не общались толком. Расскажи мне о себе, — попросила она. Мудрая женщина! Какой же из Малфоев не любит себя, не считает исключительным баловнем судьбы и не пустится в пространное описание своих неоспоримых достоинств?! — Ха! Мне досталось сокровище! — парировала она с улыбкой. — А как же! — благодушно отвечал Абраксас. К моменту свадьбы они неплохо выучили повадки друг друга, научились не причинять лишних неудобств и отдаляться вовремя, избегая конфликтов. Иногда возникала некая потребность встретиться, но оба списывали ее на дела. Не так все остро, как у сына. Вполне очевидно, что контракт не подкреплялся магией. Но свадьба была неизбежна и накатывала, как возмездие. Помолвленные наслаждались погожим деньком в одном из парков Лондона. Общение было сугубо деловым. Кажется, обсуждалось присутствие нескольких гостей. Внезапно он сменил тему. Разговаривать приходилось о разном. Почему-то они не чувствовали стеснения и границ. Когда-то все равно пришлось бы обсудить щекотливый момент. — Бог с ним с этим Вонунгом. Ты ведь знаешь, я буду вводить тебя в род. — Тебя это заботит? — спросила она со спокойным выражением лица. — Я чиста. Абраксас отмахнулся, ни один мускул не дрогнул на лице. Это подразумевалось, и было бы настоящим откровением, если бы она успела опорочить себя. — Нет, я это умею, — он уловил еле заметную попытку облизнуть сохнущую нижнюю губу. А ведь и правда, они еще ни разу не целовались. Как-то не приходило на ум, словно супруги со стапятнадцатилетним стажем. Он ласково взял ее за руку, ощущая рукопожатие. Она была согласна. Так, ради эксперимента. Ничего ведь не могло случиться такого? И он поцеловал ее в щеку и тут же в другую, заставляя испытать нетерпение. Она попыталась подставить губы, но вновь получила поцелуй чуть выше, ближе к виску. Перестав предпринимать попытки закончить все поскорее, Хлоя позволила еще несколько раз прикоснуться губами к своему лицу, только потом он прильнул в требовательном поцелуе. Абраксас кривил душой. Поцелуй не нужен был ему как внешнее проявление чувств. Он был уверен, что таковых не возникло. А вот это стоило посмотреть. Его собственные родовые способности позволяли манипулировать с тонкими духовными субстанциями совершенно бессовестным образом. И если очень постараться, он мог выпить душу, как дементор. Делать этого не предполагалось никогда. Показывать и рассказывать — никому. Слишком опасно, слишком желанно для некоторых. Но он прикрыл глаза и потянул ее сбитое дыхание. Теплое и мягкое прикосновение ее духовной начинки нельзя было сравнить ни с чем другим. На самом деле она была переполнена им. Она увязла и только и могла, что держать хорошую мину. Почему она не хотела признаться первой. Но он был удовлетворен увиденным. Она заразила его своим внутренним азартом. Заставила посмотреть иначе. Приложенные для осознания факта усилия были противозаконны, но они стоили того. И заставили его сказать то, что говорится в крайне редких случаях. — Вот теперь я тебя знаю, — совершенно искренне, а не в силу неоспоримого факта. Может быть, другие и довольствуются движением разума как велением сердца. Но существует слишком мало способов показать абсолютную правду. Он прижал к себе трясущуюся крупной дрожью девушку, растирая ее уши. Отчего вид стал вряд ли более презентабельным. — Ты… Что ты натворил?! — Подсмотрел, — отвечал он спокойно. — Почему? — она стала внезапно проявлять эмоции. — У меня возникли сомнения относительно целесообразности нашего союза. Создалось впечатление, что ты восьмой раз выходишь замуж и восьмой же без чувств и эмоций. Хлоя придушенно усмехнулась. — И что же ты там увидел? Не буду спрашивать, как. — То, что ты мне сама скажешь, — отвечал он уверенно. — У тебя нет надо мной власти. — Ошибаешься, — руки безбожно зудели от желания вырвать признание. Оказывается, она была гордячкой. Просто выжидала и никогда бы не пошла на открытую демонстрацию. Вот почему он и без признания определил новые отношения как годные. Они походили на ларчик с секретом. Вскрывать такие одно удовольствие! — Скажу у алтаря. — То, что я хочу услышать? — противостояние затягивало. — Надеюсь. Словесная перепалка переросла во множество поцелуев, подаренных друг другу совершенно бескорыстно и с должной отдачей. С этого момента хотелось быть вместе. Да, они молчали, словно два упертых барана. Но слова не были нужны для тех, кто был уверен. Он разглядывал девушку перед собой во все глаза. На ней была белая сорочка до пят с глухим воротом, длинными рукавами, оборками манжета прикрывающими пальцы и одним лишним отверстием на подоле. В общем, вид удовлетворял. При исполнении ритуала так и хотелось спрятать ее беспомощность, открытость и беззащитность за подобной ширмой. — Ты знаешь, что сейчас произойдет? — Да, — она отвечала, глядя в глаза. — Может быть, тебе объяснить? — Нет, не стоит. Значительно больше меня интересует, что происходит после. Там, словно нарочно, мраком все покрыто. Никто ничего толком не говорит. — Нас оставят в покое, — он внимательно наблюдал за ее реакцией. — А дальше рассказывать нечего. Некоторые расходятся по личным покоям. Другие направляются в супружескую спальню. Иные сразу на отдых, путешествовать. — Прямо оттуда?! — ее глаза округлились, Хлоя помедлила. — А ты оставишь меня? — Как тебе будет угодно. Можем обсудить. Внезапно она сдалась. На лице был нарисован первобытный страх. Она искала поддержки, выучено признавшись в любви прежде перед толпой народа. — Я прошу у тебя поддержки. Не оставляй меня. Потому что я тебя люблю, я тебе верю, я верю, что все это правильно. Я тебя знаю, — сказала она еле слышно. Надлом и полная капитуляция сделали ее внезапно такой желанной, какой не смогла бы самая интимная атмосфера. Они вошли в просторный холодный зал с низким потолком, где над алтарем, смыкая руки аркой, стояли родственники, так близко, что отчетливо было слышно их дыхание. Жена восседала неуклюже, похожая на птичку на вершине высокого каменного гнезда. Из-под задранного подола торчали стройные ноги. Она видела, а он только слышал, как удалились породнившиеся семьи. Было тихо до звона в ушах и холодно. У самого зуб на зуб не попадал. Абраксас подошел вплотную, раздвинул ее сомкнутые колени, стер ладонями несколько красных капель, заставил обнять себя руками и ногами и трансгрессировал из подземелья. *** — Три месяца совсем немного. Я понимаю, — раздосадовано вещал Люциус. — Как ты скажешь, так и будет. Но я хотел бы пригласить Нарциссу на пару дней в гости. — При ней будет сопровождающее лицо, — напомнил небезосновательно отец. — Мне просто хотелось бы показать, как и чем я жил все время и продолжаю жить. — Тебе так трудно? — Угу, — он потупился, не имея сил высказаться многословней. — Потерпи… Что еще можно было ожидать от отца? Сын знал его, выучил и приноровился к требованиям. На худой конец, Люциус даже начал его понимать, абстрагируясь от нужд собственной персоны. — Хорошо, отец. Я потерплю. Главное, есть ради чего! — А, да, — Абраксас вновь был внимателен, — в этот раз мы отправимся в Бельгию. Дел там совсем немного. Только я непростительно долго их откладывал. А по возвращении отошлем официальное приглашение. Я же обязуюсь как-нибудь присмотреть за вами, чтобы с нами не было нежелательных третьих лиц. А что ее старшая сестра назначила дату свадьбы… Они все дальше углублялись в дом, в сторону малой столовой возле кухонных помещений, дабы сын быстренько перекусил с дороги. Ведь в поезде, как водится, потчевали сладкими пирожками, леденцами да шоколадом.