Расчет

Старшее поколение Блэк тихо обкусывало локти. Что же могло пойти не так? В какой момент воспитание обожаемых дочерей дало сбой? И в какой тени скрывалась до сих пор зараза безумия… Ответов на все эти вопросы не было. Как и возможности принимать в дальнейшем столь радикальные решения. Проклятия, которые не повернешь вспять, разбрасывать больше было нельзя. Как бы ни было жалко Андромеду, но поощрять ее беспринципную выходку не представлялось возможным. А Белла чем дальше, тем сильнее демонстрировала душевное нездоровье. Мало того, что ее странности уже трудно было представить как эксцентричность, она находила вполне приемлемым волочиться за этим выскочкой, так называемым Лордом Волдемортом... Сколько уважения ни выказывай, сколько ни лебези в попытках избежать неудовольствия психопата, а против правды не попрешь. Он, как и многие полукровки, только примазывался старательно к недосягаемому величию древних фамилий. И все бы не было так страшно — с кем не бывает, — но он был просто ужасен. Ужасно силен, ужасно злобен! Да, невероятно харизматичен и переполнен лидерскими качествами, но с таким человеком не построишь нечто напоминающее дом или союз. А в нынешнем браке старшей дочери с Лестрейнджем еще и дети не появлялись. Вероятно, Белла их не хотела, а может и не могла иметь. И не скажешь ведь, не покривив душой, что ей надо плодить безумие. Ситуация патовая! Теперь еще и самая благонадежная дочь обманула доверие. Как она могла? Как мог он?! Вот на кого и подумать было нельзя, так это на Люциуса. Тем не менее, Малфои — фамилия такая: что хотят, то и сотворят. Никакие магические сделки не помогут. А их девочка, несчастный ангел, останется в дураках. Абраксас Малфой совершенно бесцеремонно вломился в камин дома Сигнуса Блэка III. Первым, что, предусмотрительно держа палочку наготове, сделал Малфой, так это щит. И встречное заклинание неприятного свойства отскочило. Немедленно Друэлла с самым отчаянным выражением лица встала, разнимая совершенно напрасно дерущихся. Переступить через женщину галантные кавалеры не решились. — Не делай хуже, Си! — выкрикнула она в сердцах. — Сделанного не воротишь. И мне теперь интересно послушать, что споет нам «сладкоголосый соловей». — Я вынужден признать, что вы имеете полное право наносить мне оскорбления. Но прошу выслушать прежде, что я скажу. — Хотя бы кровь за кровь! — пыхтел Сигнус, покрываясь красными пятнами. — Потому что я не верю, что… — Только не пробуйте угрожать мне, будущий родственник, — лицо Абраксаса обратилось в неподвижную восковую маску с застывшим мерзким выражением брезгливого превосходства человека, которому всегда есть чем крыть, и тузов в рукаве будет ровно столько, сколько понадобится, а не сколько предусмотрено колодой. Малфой оглянулся, разбираясь куда его вынесло каминной сетью впопыхах. Можно ли было присесть и повести более сдержанный разговор. — Смелое заявление, вселяющее надежду. Огласите в таком случае весь перечень особых условий. Иначе ведь вам ничего не стоит стряхнуть нас, как грязь с обуви. — Могу ли я присесть? И выпить было бы неплохо легкого сладкого спиртного. Прикажите! — прогнусавил глава дома Малфой, предвкушая, что это сейчас будет, но всему свое время. — М-да, мы еще и шампанского выпьем… А поводом послужит способность несчастного отростка вашего жалкого, безмозглого отпрыска руководить его основной головой. Тем не менее Абраксас увалился в удобное кресло и продолжил: — Смею вам напомнить, что и речи о крови за кровь не может идти по причине того, что честь и достоинство вашей семьи раз уже оплачено кровью моего сына. Участие в той дуэли могло ему стоить не только здоровья, но и жизни. Тогда как сомнительный вред, нанесенный вашей дочери, ставит под угрозу только исполнение нашего брачного договора, — он перевел дух, желая нестерпимо закончить. — И, скажу я вам, что стремление моего прогнившего, сластолюбивого отпрыска во что бы то ни стало составить счастье вашей скромной, целомудренной девы таково, что он готов был преступить отцовское слово. — Так ваше слово, мистер Малфой, вероятно ничего… — К-хм… Вышло так, признаю, как мне и подуматься не могло. Все сказанное вами я передумал в одночасье и собирался обрушить на своего безмозглого ребенка. Но ваша девочка оказалась умнее и целеустремленней любого из нас, кому проще оглядываться назад, нежели смотреть вперед с надеждой и оптимизмом. — О чем тут разговаривать?! — вновь начал кипятиться Сигнус. — Просто предоставьте нам словесные доказательства, что ваш сын понес наказание, и разойдемся на том. Впереди у нас есть не менее года, а то и двух, до достижения Нарциссой совершеннолетия. Что-то же придумается. — Нет у нас никакого времени и надобности в нем больше нет, как и думать теперь не нужно за кого-либо. Дети выросли и преподнесли такое доказательство самостоятельности, что я пасую. Магическая часть брачного договора осуществлена в полном объеме. Он с шумом набрал побольше воздуха, наблюдая, как ползут вверх брови и округляются блюдца немаленьких блэковских глаз, а нежный и весьма привлекательный румянец заливает щеки безвозрастной Розье. И все же он не ошибся несколько лет назад: порода Розье, в которую Нарцисса вышла всеми статями, славна была неувядающей красотой. А Малфои должны иметь подле себя все самое красивое. Таков непреложный закон. — И брачные браслеты им очень идут! — выпалил он на одном дыхании. Таким образом были обозначены основополагающие долги и счет в них, в котором кто-нибудь и мог обсчитаться, только не кредитор. Вздумай эти Блэки, вечные соперники на чистокровном Олимпе, без толку сотрясать воздух, всегда не грех напомнить, кто тут и где. Здесь вновь брали верх Малфои — снисходительно, по бросовой цене, но не без удовольствия. Сигнус поддержал жену, оседающую на пол от переизбытка эмоций. Шампанского никто так и не приказал подать, но это ждало. Абраксас предложил воспользоваться домашним Омутом памяти, шокировав чету Блэк, только что сбросившую груз с плеч, яркими и объемными воспоминаниями. После чего было выпито столько шампанского, что трое проснулись в той же комнате, где и праздновали столь удачно разрешившуюся ситуацию. Кажется, много было сказано весьма опрометчивых слов. Но благородный напиток обладает свойством делать все легким и пузырящимся. Оставалось только согласовать нюансы торжества. Чем при размахе семейных традиций обоих домов можно было заниматься вплоть до совершеннолетия Люциуса, наступающего в следующем году весной, как раз перед окончанием шестого курса. Свадьбу решено было играть под сенью полупрозрачного, лишенного духоты, летящего на крыльях легкого ветра, умытого грозами и напоенного цветением самых разных растений июня. Какой и представлялась молодая любовь этих безрассудных детей старшему поколению. Ну и не без опаски, что невеста неминуемо может оказаться такими темпами на сносях! Нарцисса проснулась утром, разбуженная бесконечным рядом поцелуев, шествующих по позвоночнику, обводящих лопатки и ныряющих под мышки, вызывая щекотку до дурноты. Она помнила, словно вчера, как просыпаться в такой близости, что нет никаких границ, кроме тонкой простыни. Но тогда не было ничего. Ее встречал Малфой растрепанный, но со взглядом совершенно ясным и стаканом апельсинового сока в руке. А сейчас это чудовище, прячущее блеск глаз за кисеей волос… Нет, так же сфокусирован и собран. Добившись пробуждения, он растянулся рядом во весь немаленький рост, потягиваясь, и вдруг вероломно столкнул опешившую Нарциссу с кровати. — Ты чего? — она чувствовала, как брови неумолимо ползут домиком вверх. — Леди Малфой приглашается на супружеское ложе и выпроваживается с него по моему желанию. А если серьезно, Цисси, ну опомнись! Пока ты ночуешь у себя. И все это, — он мгновенно присел и прикоснулся к тонкой плетенке браслета губами, — ужасный секрет! Сейчас раннее утро. Вернись в комнату и утверждай, что была там с вечера, а если кто-нибудь и не спал, то можешь просто сказать, что сама гуляла до поздней ночи или раннего утра. Как тебе больше нравится. — Пожалуй, так я и поступлю! Она потянулась машинально, ощущая некоторую ломоту в теле после такого насыщенного вечера, переполненного не только физическим, но и эмоциональным напряжением на грани возможностей. — Ты такой ответственный! — продолжила Нарцисса елейным тоном. — Да! — практически захлебнулся Люциус, немедленно принявшись за сооружение косички вслепую. Руки надо было спрятать как можно скорее. Все планы летели мантикоре под хвост. Больше всего на свете хотелось прижать вновь тоненький стан, размазать по себе, спрятать нос куда-нибудь ей под ухо и чуть ниже, в бьющуюся жилку на шее, и отключиться еще на пару часов. — А я знаю, чего ты хочешь, — напомнила она не игриво, а скорее грустно. — И я понимаю, что придется, очевидно, потерпеть. Нарцисса отыскала любезно предоставленную сорочку, нацепила ее слишком длинный шатер. Присела всего на секунду рядом, чтобы обнять и убраться, пока терпения хватало у обоих. Встреча все равно неминуема, и до нее не так много времени. Она сможет сколько угодно позволить себе разглядывать каждую черту, каждую венку. Тонуть в лабиринте ушной раковины, путаться между пальцами, сжимающими рукоять ножа и вилки. И совершенно терять себя, встретившись с прозрачными серыми колодцами глаз, способными запутать мысли одним своим нереальным видом. Она давно и безысходно признала, что при всей мнимой свободе мыслить, действовать и руководить не только собой, но и им, она абсолютно одержима этим человеком и своими чувствами к нему.

***

Люциус же был одержим не только своей любовью, но и множеством забот, перспектива которых была обрисована задолго до сумасшедшего дня. На выходных в самом начале октября он отправился домой через камин декана по настоятельной просьбе отца. Документы были готовы. Дела налажены, и просмотр отчетности не требовал много времени. Малфой захватил несколько тяжелых папок и шагнул в привычный водоворот зеленого пламени, слыша только печальный вздох Слагхорна, долетающий почему-то сквозь трубу перемещения. Декан не столько пекся о занятом выше темечка воспитаннике, сколько по-слизерински давно просчитал, что этому юноше суждено высоко подняться по иерархической лестнице не только по праву рождения, но и благодаря статусу богатого, влиятельного человека и немалым способностям. Люциус поставил документы на стеллаж, зная, что отец не станет утруждать себя проверкой, и присел в кресло для посетителей напротив рабочего стола. — Хоппи, что там с обедом? — отец обратился прежде к раболепно склоненному старейшему в меноре домовику. Люциус не обижался. Домовика следовало отпустить заниматься делами, а то так и будет торчать столбом, раз позвали, а приказ не отдают. Он не имел привычки относиться к домовикам пренебрежительно: от них зависели уют и чистота в доме. А командный тон, на который следовало реагировать с раболепием, были традицией, своеобразным этикетом сотрудничества. Домовики питались силами хозяина. Поэтому они и чувствовали себя униженно. Иногда их положением можно было воспользоваться. Но подобное отношение не нравилось обеим сторонам. Однако же иногда эти существа могли довести до белого каления и ненависти, если начинали совсем пресмыкаться. Как только Хоппи с легким хлопком исчез, отец протянул руку для рукопожатия. Скромный жест, пристойный скорее для встречи двух деловых партнеров, чем для людей в ближайшем родстве, говорил о серьезности предстоящей беседы. — У меня возникли некоторые планы по определению твоей персоны на министерские посты, — начал он с главного. — Минчум достаточно сильно зависит от наших решений. Но мне хочется, чтобы твое назначение выглядело естественно. — Для этого я должен начать с клерка в Отделе почты, — пошутил Люциус. — И начнешь, если я так распоряжусь, — внезапно надавил отец. — Но мне кажется интересным другое место. Департамент по контролю за особо опасными существами — дотационный отдел. Содержание магглоотталкивающих периметров, раздутый штат полевых сотрудников и малая польза от существования большинства поднадзорных тварей не дает мне покоя. Проще говоря, я знаю, как на этом заработать. — Мне самому посчитать, или план готов? — немедленно включился Люциус. Им овладел знакомый азарт наживы, сделки, в которой выигрывает обычно одна сторона. А в голове вертелись беспокойные мысли. Хотелось сравнить пришедшее на ум с тем, что придумал отец. И они понимали друг друга без слов. Работа и обсуждение заняли некоторое время. Оба успели проголодаться и прийти к некоторому консенсусу. Отец намекнул, что уже закинул наживку, и встреча состоится по договоренности, но не с главой дома Малфоев, а именно с Люциусом. Старый руководитель Департамента должен был начинать привыкать к мысли, что его делами занят будущий правопреемник. Нынешний глава департамента Аки Ахо запрокинул голову, обозревая старинный замок ни много ни мало в четыре этажа высотой. Снял с головы котелок, упрятал под мышку, а лысину, окруженную редеющими светлыми волосами, утер старательно платком. Было тут отчего взопреть. Надоело выступать вечным просителем. Денег выделяли в обрез. А этот небезызвестный человек, мелькающий в Министерстве день через день, чуткие щупальца которого мгновенно впивались во все финансовые бреши бюрократических структур, намекнул, что может помочь и не вложениями. Ничего не понадобится тратить, можно будет только зарабатывать, что представлялось нереальным. Двери кабинета распахнулись, а за ними… Бумаги перелистывал юноша. И видно было сразу, что над гостем не глумиться собираются. Внимательный взгляд в глаза беззастенчиво. Ни один мускул на лице не дрогнул. Молодой человек жестом пригласил садиться, не подавая руки. Все движения без слов свидетельствовали, что сделка еще не заключена, а думают и распоряжаются ситуацией именно аристократические ублюдки, которым по неизвестной прихоти судьбы отвешено слишком много ума и везения. К весне кандидатура Люциуса на пост финансового управляющего отделом с перспективой его возглавить была утверждена на высшем уровне. Оставалось лишь дождаться официального окончания учебы, а с обязанностями справляться ему удавалось и так. Усталый, затравленный взгляд министра говорил, что ему все равно, каким горшком назовется этот юноша. Лишь бы не плевался кипящей кашей да приносил пользу. И без этих непопулярных телодвижений дров было наломано достаточно. Назначение на один из заметных постов юного аристократа было ничем по сравнению с удвоением числа дементоров, призванных для охраны Азкабана. А брожение умов на нынешней политической арене попахивало переворотом и войной, в которой такие вот юноши станут безжалостными полководцами. Ходы закончились. Осталось объявить шах и мат.