***
Диппер не стал никому рассказывать о подарке неизвестного моряка. Да и никто бы его не послушал. Даже Француа, что был его поистине лучшим другом, предпочел бы не слушать рассказов о ночных патрулированиях, если это никак не касалось женщин, семьи или пиратов. Да, наверно, он горит идеей поймать пирата больше всех. Было в этом что-то безумное, но и похвальное. То ли он так стремился взлететь в карьере, то ли хотел что-то доказать себе или кому-то. Почему-то кажется, именно кому-то. И старшие сестры, и старшие братья ни во что не ставили его стремление сделать подобную карьеру. Младшие же дети пытались поддержать, но давление и пример старших способен менять многих. Особливо это касается мнения. Что ни ляпни при ребенке, все впитает, словно губка. Ненужность в семье не окупалась только со стороны, как поговаривают, будущей вдовы Эринз. То, что герцог серьезно болен, разлетелось по городу почти мгновенно. В бреду уже второй день. И у его постели не был только Француа: он на службе, не может, хоть и ждет, что вот-вот и примчится в фамильное гнездо. Боится он лишь о том, что или не успеет побывать у постели герцога, или возникнет какое другое препятствие на пути к отцу, будь то те же братья. - Не боишься не успеть? - Диппер, соль на рану сыпешь, прямо ладонями, друг мой, - воскликнул Эринз. - А это чего у тебя такое? - он дернул за край платка и вытащил его. - Один моряк подарил, - бросил Пайнс, вырвав платок из чужих рук. Ему действительно не хотелось, чтобы кто-то прикасался к этой вещице, кроме него самого. В этом было что-то безумное, что никак не объяснить, но и объяснять ничего юноша не собирался. - Так когда мы сможем вернуться, ты узнал? - Да, конечно, - как ни в чем не бывало, ответил Француа. - На восходе мы свободны, как птицы в небе. Диппер устало улыбнулся. Действительно хотелось вернуться обратно, но... И не хотелось. Прежде, чем он направится обратно, в поместье, он немного побудет у воды. Кажется, его она зачаровала.***
- Нет новостей? - Нет, сэр! Адмирал поджал тонкие губы, злясь, что пираты все еще на свободе. Казалось, что он вот-вот и перестанет сдерживать свою злость и станет рвать последние темные волосы, будет разрывать одежду: а начнет он со своей любимой старенькой белой льняной рубашки, потом уже примется стягивать камзол и жилетку, чтобы избавиться от рванья. - Тогда что, Дьявол вас дери, вы здесь делаете?! - воскликнул мужчина, стукнув большим кулаком по столу, от чего пару служащих дернулось, резко зажмурившись. - Если он, словно пес с цепи сорвавшийся, что мы вообще тут еще делаем? - один из солдат шепнул на ухо Пайнсу, а тот лишь пожал плечами. Адмирал еще раз повторил, чтобы все убирались прочь и рассредоточились по городу. Речи о их некотором освобождении на рассвете не было. Значило ли это, что их не отпустят? Никто и знать не знал. - А нас точно на рассвете отпустят? - Диппер похлопал лошадь по шее, забравшись в седло, и недоверчиво посмотрел на друга. - Уже не уверен, - с горечью бросил Француа. - В любом случае, еще одна ночь никому не повредит. Он резко развернул свою лошадь и помчался на свое место, на котором он провел всю прошлую ночь. Только пыль дороги поднял этой спешкой. Пайнс же не спешил возвращаться к воде, на свой пост. Непонятное желание, но хочется сначала заглянуть в окно вон того бара на углу. То ли хотелось посидеть там с кем-нибудь, то ли действительно необъяснимо. Темноволосый мужчина в парусиновых штанах, башмаках, на коих не было и царапины, серых чулках, жилете на льняную рубаху в клетку и в синей бандане увлеченно рассказывал какие-то истории, над которыми смеялись все присутствующие в баре. По виду, моряк. Значит, и на деле он тоже - моряк. Мужчина обильно размахивал руками, в одной из которых была пустая кружка. Хохоча во все горло, он бросил золотую монетку на стойку и хлопнул кружкой по столу. Когда ему наполнили ее вновь, моряк в пару глотков осушил "новую" кружку и продолжил свои рассказы. Появилось трудно преодолимое желание войти в бар и, взяв кружку чего-нибудь крепкого, присоединиться к общему смеху от морских историй. "Наверно, быть на корабле интереснее, чем блуждать на коне по городу", - подумал Диппер, отводя взгляд от вновь заливающегося громким хохотом моряка, и погнал лошадь к пристани.***
Пара моряков, одетых почти так же, как был одет тот моряк в баре, грузили что-то, плотно обмотанное грязной тканью, в лодку, когда солнце начало только касаться горизонта. Они о чем-то переговаривались на французском, редко чертыхаясь на родном, как показалось юноше, английском. Мало того, что синие платки были повязаны на шее, так еще они были в "бабьих панталонах"*. У одного из этих моряков была серьга в ухе, которую он довольно часто теребил. - Куда направляетесь, господа? - не смог удержать своего интереса Пайнс. - Так в море, - один из них рассмеялся, а второй многозначительно хмыкнул. - Больше сказать не могу, дело чести, сэр. Диппер чуть склонил голову, прикрыв глаза, а затем развернулся и медленными шагами стал направляться к месту, откуда будет удобнее смотреть на закат. Да, может, он и упустит пирата прямо из-под носа и не получит той похвалы от адмирала, кою хотят заполучить все. Да, ему уже не так интересно находиться под его началом, как это было раньше. Более того, он прекрасно представляет, какова эта похвала от адмирала. В этой похвале не было ничего животворящего. Особенно если ты имеешь личные какие-либо отношения с Француа. Тебе просто пожмут руку и скажут пару слов громким голосом, случайно при этой одарив твое лицо каплями слюны. Но пошевелиться и стереть с лица это, к сожалению, ты права не имеешь. Вот тогда и гадай, когда будешь свободен так, что покинешь помещение и, наконец, сотрешь этот некий яд со своей кожи. От воспоминаний такой похвалы Диппер невольно поморщился. Показалось, что на лице снова появились капли едкой слюны, что впивается в кожу, будто зверь в свою жертву. Пайнс сразу же провел рукой по лицу, стирая несуществующие капли. - Неужели ветер такой сильный, что в лицо прилетели брызги воды? - раздался знакомый голос за спиной. Он узнал его. Это тот самый моряк, что говорил с ним вчера. Да, это определенно он. - Нет, вовсе нет, - Диппер даже улыбнулся подобной простоте. - Просто вспомнил кое о чем. - А ты больно честный, - фыркнул моряк. Пайнс чувствовал, что тот улыбался. - Честность не спасает так, как это может сделать ложь. Красивая и сладкая ложь. - Ложь - не дело чести, - быстро выговорил юноша, звонко, как ему показалось, усмехнувшись. Моряк в свою очередь рассмеялся. Видимо, он не говорил о случаях, что требуют от тебя чести. Он точно знал, когда честь не имеет отношение ни к чему. Наверно, только морякам знакома такая обстановка дел, когда честь не имеет ни какого смысла, а ложь - самая весомая смысловая точка. - Честь часто не имеет смысла, потому что даже пираты следуют кодексу чести, который никогда не нарушают. - Пираты? Кодексу чести? - Пайнс действительно удивился, но все равно не повернулся на оппонента. - Как смешно, что ты не веришь в это. Пираты, по-твоему, и верить ни в кого не могут? - смеялся моряк. - Пираты порой честнее служащих, я и не прав? Задел. Фраза была с намеком. Моряк точно знает, зачем Диппер приходит второй раз на пристань. Он точно знает, кого он ищет. И полностью уверен, что идея неудачная, ведь никого юноша не поймает. И дело вовсе не в том, хочет он этого или нет. А дело в том, что... - Тебе ведь просто не поймать его. - С чего бы мне его не поймать? - чуть нервно бросил Диппер, сведя брови. - Думаешь, их так легко поймать? Осталось два-три пирата и капитан. Тебе повезет, если ты последнего хотя бы увидишь. - Какие гарантии, что ты - не он? - Никаких. Пайнс чуть призадумался, а потом резко повернулся, положив руку на револьвер. Только тень он увидел, и больше ничего. Не было больше того моряка. Пропал, оставив лишь короткий намек - длинную тень треуголки. "Если ты был капитан, чего так прост в контакте?" - подумал юноша, убирая руку с оружия. А ведь действительно, теперь ему действительно повезет, если он его вообще увидит. Капитан не так уж и прост.***
- Слава небесам, ты цел! - воскликнула Пасифика, резко влетев в уставшего Диппера. - Я переживала за тебя, - она посмотрела в чуть поблекшие от усталости карие глаза. - Не думал встретить тебя здесь, - он приобнял ее за талию, едва улыбнувшись. - Мэйбл, я... - Ничего не желаю слышать! - отрезала девушка. - И ты знаешь, о чем я говорю, - она чуть откашлялась. Сон. Она говорит о нем. Девушка всегда плохо переживала такую усталость брата. Она давно знает, что он чуть ли не на ходу засыпает, поэтому молча просверливает его взглядом, ожидая действий на свои слова. Через пару мгновений ее твердый взгляд меняется на более мягкий. Тогда Диппер и начинает направляться к лестнице. Остановившись возле сестры, он легко поцеловал ее в лоб. - Я тоже скучал, Мэйбл, - он легко улыбается, проводя по ее руке пальцами.