Галеон "Желтый Демон"

С каждым днем пути ветер становился холоднее и все яростнее бил в паруса. Звезд ночью было почти не видно, и то и дело было слышно, как Билл посылает проклятья куда-то в вышину серого неба, бессовестно не дававшего ему сориентироваться. Все это заставляло нервничать не только капитана. Влюбленные в красивые сказки пираты ждали указаний, ждали, когда же настанет истинный момент, что исполнит их самые заветные мечтания. Когда небо явило полную луну и несколько звезд, Сайфер, сжимая карту в руке, вглядывался в это нехитрое расположение небесных жителей. От холода он начал хрипеть около нескольких дней назад, поэтому все, что произносилось тихо, почти шепотом, заставляло дернуться. Минуло два часа ночи, когда капитан, наконец, кашлянул в бледный кулак и, хлопнув по плечу мужчину у штурвала, прохрипел: "Возьми левее". - У нас верный курс? - Почти. Из-за погоды мы чуть не ушли на Бледные Острова. Вот так и веди до рассвета, я тебя еще направлю чуть вернее. - Капитан, - мужчина оторвался от черноты пути и взглянул на Билла, что и не собирался отрывать взгляда от глубины далекого неба, - как думаете, что там на самом деле? - Не знаю. Наверно, все то же самое, что на обычных островах. - Тогда зачем? - Мне нравится давать им надежду. И тебе она не помешает. Диппер сложил руки на груди, стоя в тени. Почему-то он знал, что никто, кроме большинства членов экипажа, не верит во все эти истории. Довольно тяжело быть примером, он знал это точно, но тебе это не нужно, если просто веришь чьим-то словам. Это самый простой путь быть на вершине - когда в тебя верят. Наверно, весь толк в этих историях был больше не в самих сказках, что можно было рассказать, словно малым детям, а именно в доверии команды. Множество бунтов было на суднах, но будет ли толк в нем здесь? - А ты не веришь, что все наконец-таки будет на нашей стороне? - Не в этом дело, сэр. Вы сами знаете, что мои желания несбыточны, как я сейчас дотронусь до звезд. Сайфер рассмеялся, будто бы мужчина сказал что-то потешное, но все было иначе. Для капитана все это действительно было потешным, и его хрипота не смогла помешать пробиться тому смеху, что был уже так знаком и даже мил. Так смеется только Билл, потому что просто не существует людей похожих на него хоть чем-то. Лунный блеск отражался в стеклянных глазах, окрашивая их в свой серебряный цвет, бледная кожа словно бы начала сиять. Он будто мертвый смотрится на фоне черных волн, что всегда и удивляло, и пугало. - Ты не к тем звездам тянешься, - проговорил он, убирая с лица светлую прядь. - Тянись к верной и дотронешься до нее, как до фиолетовых цветов вскоре. Пайнс улыбнулся - нет, все-таки верит. Словно бы ребенок, а так и не скажешь. Спускаясь по лестнице, Сайфер начал насвистывать свою любимую мелодию, но быстро закашлялся. Каблуки его сапог опечаленно и жестко били по палубе, совершенно не попадая в ритм воды. Впервые за все время все это создавало отвратительную какофонию из несочетаемых звуков, что легко и скоро били по ушам, разбивая все мысли на мельчайшие кусочки. Чем дальше корабль уходил в море, чем ближе подходил рассвет, тем спокойнее было море. За эти десятки дней юноша усвоил главный урок: вода была им помощником. Они ни разу не попали в шторм, погода была им помощником, а стоило уйти с верного курса, все вокруг начинало противоречить, кричать об ошибке. Дипперу даже начало казаться, что дело не в самом корабле, дело не в вере в предсказание колдуньи, а все дело в самом капитане. В последнее время он все чаще думает об этом и готов поклясться, что это совершенно не к добру. Что там на суше? Что он может пропустить? Нет, его мысли не обращены к далекой суше, они здесь и никуда не хотят уходить, не желают покидать палубу. Все чаще он рассматривает Билла, то ближе, то дальше находясь к нему. Его болезнь делала его менее благородным, но более отдаленным от любых человеческих понятий. Он не здесь, он там, куда может достать только мысль. Юноша поднялся к штурвалу, укутавшись в потертую куртку, и предложил смениться. Ответ был положительным - мужчина давно клевал носом и ждал, когда хоть кто-нибудь додумается прийти сюда. На плечи Пайнса легла тяжелая куртка, что была знатно теплее той, что была на нем. Руки в тонких перчатках тут же замерзли, но все равно были теплее темного дерева, на коем лежали. Отсюда было легко наблюдать за Сайфером: он сидел около носа корабля, что-то черкая на карте и иногда поглядывая на звезды. Небо той ночью было необыкновенно глубоко. Когда не остается ни облака, там, в вышине, словно начинает гулять другое море со своими обитателями и тайнами. Никогда не знаешь, что оно скрывает, но пока оно дает лишь возможность найти свой верный путь. Билл проводит тонкую линию их пути, дорисовывает на карте острова. В путевом журнале записывает погоду и расположения звезд на определенных координатах. Он не знает, зачем ему нужны эти записи и понадобятся ли они когда-нибудь еще, но, пока он верит, что это кому-нибудь нужно, ничего не изменить. - Ночь сегодня прекрасная, - в темных глазах отражался свет блестящей луны, на губах будто вечно лежали лепестки нежной розы. - Как Вы думаете? - Да, она чудесна, - он вглядывается в ее аккуратные черты, в сотый раз замечая, как она похожа на своего отца. Луна и звезды на небе совершенно ни к чему, они меркнут перед тем идеалом, что находится рядом. Она влюблена в звезды, что так далеко, и не видит ничего, кроме них. Ей не ведомо, какими глазами на нее смотрят каждый день, вдыхая в себя, пронизывая ею все свое существо. - Вы словно приведение, - рассмеялась девушка, указывая на даже болезненную бледность ее оппонента. - Лунный свет будто проходит сквозь Вашу кожу. Солнце никогда не победит в этой схватке, и Вы так и останетесь бледным на всю свою жизнь. Он улыбается ее невинности и непонятливости, но она права. Солнце еще ни разу не победило и оставляло болезненную бледность. - Говорят, это не проклятье. Это благородно. Она звонко смеется и отмахивается рукой в тонкой голубой перчатке. Да, это благородный цвет лица, но большим благородством удостоен только истинный герой, да не на словах, а на деле. Но ей нравится слушать эти речи, флиртуя, по сути, всей своей душой, потому что ей так хотелось, потому что было ощущение влюбленности. Порой хочется изничтожить свою память, ведь она доставляет великие страдания, дыхание учащается ни то от ужаса потери, ни то от былых чувств. Прошлое - главная причина того, какие мы сейчас. Будущее - единственная неизвестная вещь на свете, что доставляет немалый трепет. Но только настоящее способно показать, что может быть там, в будущем. Однажды будущее станет настоящим, настоящее - прошлым, а ведь будущее... не изменится. Оно останется неизменно неизвестным и таинственным, как те самые сияющие звезды где-то в вышине глубокого неба.

***

- Бери чуть левее, Жан! Джон чуть туже затянул пояс на куртке и потер ладони друг о друга. Было все еще холодно, хоть ветер и не разрывал паруса своими холодными порывами. Белоснежный пар застилал глаза, не давал видеть все в полной мере идеально, как того бы желалось. С самого утра он руководит всеми, словно бы здесь был главным целую вечность. - В чем дело? - Чем тебе не нравится Пьер у штурвала, Диппер? - Да я не об этом. Я о... - Я понял тебя, - перебил Смит и махнул рукой в сторону запертой двери. - В кабинете, у себя. Хочешь навестить? - Навестить? - Пайнс недоверчиво свел брови. - Словно бы больного. - Ты довольно догадливый сегодня. Идем, зайди к нему. Попробуй заставить его уснуть, у меня уже просто нет сил пробовать снова. Он бредит, но продолжает издеваться над собой и надо мной. Помоги мне, Диппер, прошу тебя. Юноша сглотнул, но кивнул. Он никогда не был в кабинете капитана и не думал туда попасть однажды, но этот случай давал ему шанс, и упускать его было бы глупо и смешно. Здесь несколько теплее и гораздо темнее. Несколько фонарей догорает, и это единственный свет в темной комнатушке. Деревянные шкафы даже по виду тяжелые, кажется, что даже шторм, бушующий вне этих стен, не сможет разбушеваться так, что они начнут сдвигаться со своих мест. На столе множество свернутых карт, аккуратно перевязанных алыми лентами. Билл лежит на нем, положив голову на руку, согнутую в локте, и всматривается в темную стену, будто кто-то смотрит на него оттуда. В ладони лежит перо, и пальцы беспокойно теребят его. - Эй, Билл, - тихо начинает Пайнс, слыша, что шаги за дверью утихли. Блондин поднимает голову и начинает всматриваться в своего гостя, а затем произносит одну лишь фразу хриплым голосом: "Ты даешь мне второй шанс?". Диппер неуверенно поджимает губы и делает пару шагов вперед. "Он бредит, просто бредит", - повторял он снова и снова. - Да, - все-таки говорит юноша, опершись руками на холодное дерево. - Я даю тебе второй шанс. Используй его сполна. Капитан опускает глаза и медленно тянет свою руку к руке Пайнса. Он касается пальцами чужой ладони, проводит ими по белой коже, словно вновь знакомясь. А юноша молчит, поджимает губы, внимательно смотрит за переплетением пальцев и ждет чего-то, а чего именно - неизвестно, и вряд ли будет когда-нибудь. - Ты вновь начала жить в моей голове, и я хочу, чтобы ты просто умерла в моей памяти. Я хочу начать жить сначала, и ты для этого мне не нужна. Зачем ты снова ожила в моей голове? Мне не нужно больше ничего. Тебя давно нет, нас - тоже. Просто уходи, умирай, молю, подальше от меня. Что мне еще сделать, чтобы ты снова растворилась где-нибудь в своих любимых звездах, что просто не давали никому из нас всех спокойно существовать? - Тебе нужно отдохнуть. Она уйдет, когда-нибудь ее не станет. - Отдых... Он мне не нужен. Она потопит мой корабль, как хотела сделать это однажды. - Никто не потопит этот корабль, пока ты жив, - Диппер положил вторую руку на переплетение пальцев, не зная, что еще может сделать. - Но тебе нужно спать, чтобы жить. Подумай, как ты сможешь почувствовать, что память умирает, если тебя просто не будет? И он продолжал говорить и говорить, пока не заметил, что просто уболтал его. Капитан подложил под голову другую руку и зарылся носом в рубашку. Юноша отпустил руки и начал отходить к двери спиной, чтобы ничего не упустить из виду. Ему не понять, что произошло, и он не будет спрашивать, потому что это не его дело. Это не его болезнь, не его жизнь, и он никогда не будет пытаться понять. А Пасифика дала бы ему сейчас второй шанс? Хотя бы попробовать начать снова, чтоб не было этого отъезда, чтоб где-нибудь все было на балу, а она в числе очаровательных дебютанток. Они оба теряют свое время. Англия - чудесная страна, если не вдумываться в ее смысл. Многие не доживают и до тридцати, поэтому у них так немного времени, а ему вечно мало. Наверно, его время будет таким же ничтожно маленьким, как огромны его желания. Завтра теплее, в нем не будет того холода, что был вчера. Но будет ли это завтра?..

***

- Леди Засберг скончалась, - объявила служанка, опустив глаза. - Мне очень жаль. - Погода нынче подходящая, - ответила Мэйбл, смотря, как дождевые капли стекают по стеклу. - Какая жалость! Ее дочь даже не ходит еще. Славно, что сын уже достаточно взрослый. - Мама, Вам лишь бы о детях говорить. Кто бы о муже ее подумал? - Нечего о нем думать, - встрял мистер Пайнс. - Ему только на руку, что ее больше нет. Легко вам, молодым, думать, что его "любовь моя" было искренним. Ее еще в шестнадцать выдали за него, вот и подумай: по любви али нет. Впрочем, дама была на загляденье тогда, думы тяготила многих, поэтому ей еще повезло, что это был именно граф Засберг. Но не принимай его любовь за чистую монету. - Тебе всегда нравилось, как он блефует, - отозвалась миссис Пайнс и тяжело выдохнула. - А кому не нравилось? Это же надо иметь талант любить, не любя. Поди попробуй научить кого, так не получишь ничего. Не все, дорогая моя, любить способны. Мужчина взял письмо в свои руки и еще раз просмотрел его высокомерным взглядом темных глаз. Люди высокого положения так похожи один на другого. Эти взгляды, слова, мысли, нравы, поведение... Любой другой с ними быстро заскучает, ведь все в них одинаково. Все, кроме одной вещи. Любовь. Порой так тяжело признать, что любишь хотя бы свою супругу или своего супруга, но всегда легко рассказать об этом всем вокруг, чтобы поверили. Наверно, это лучшее, что можно сделать, когда не любишь по-настоящему.

***

С каждым днем становилось теплее, и вскоре куртки просто стали не нужны. Люди выздоравливали сами по себе. На утро четвертого теплого дня умер один из членов экипажа. - Что с ним делать, капитан? - Бросьте за борт, - ответил Билл, не поднимая головы. - Море примет его, словно он там был вечность. Хороший моряк и в море хорош. Только мертв. - Так вот как надо проблемы решать, да? - Что тебе не нравится, Сосенка? - фыркнул Сайфер и сдвинул треуголку с глаз, чтобы увидеть непонимающее лицо Диппера, стоящего у штурвала. - Он умер, что мне с этим еще сделать? Я не умею возвращать людей к жизни, знаешь ли. - Да, я понимаю, что больше ничего не сделать. Но ты даже не дернулся посмотреть, кто, черт возьми, умер! Это все-таки твоя команда, а не проходимцы с улицы! - Раньше так и было. Проходимцы с незнакомой улицы. Ты тоже. И что теперь мне нужно сделать? - капитан сел на палубе и внимательно посмотрел на юношу. - Ты столько лун на корабле, а так ничего и не понял. Да, он умер. Спасся малый, нашел выход сбежать с корабля. Считай, что он просто сбежал как последний трус с поля боя. Тебя что, не научили, что трусы умирают первыми? - Тогда Вы должны были умереть первым, сэр. - Закрой свой рот, Николя! - бросил Пайнс. - Твоего мнения не спрашивали! Пират нервно сплюнул за борт и скорейше удалился. Чуть погодя Билл спросил: "Как тебя еще не убили здесь с такой резкостью?" Диппер сделал вид, словно пропустил вопрос мимо ушей, но на самом деле капитан только что озвучил его самый большой страх. Каждую ночь он боится засыпать, думая, что именно сегодня ему перережут глотку, но каждый раз с чудом видит, что на нем нет и царапины. Юноша не знает, стоит ли ему успокаивать свои мысли, ведь никогда не узнаешь точно, что в голове у человека. Сайфер рассмеялся, снова ложась на теплые доски, а затем тихо проговорил: "Я понял, почему ты мне был нужен". - И почему же? Он пожал плечами, будто не знает, но продолжал хитро улыбаться. Захочет - скажет. Не захочет - будет молчать до скончания веков. - Возьми чуть левее, так мы быстрее будем на месте, - лениво протянул блондин, снова положив на лицо треуголку. - Это не потерянный рай, но все же этот остров стоит того.