Яркими красками мир разукрасит заря

— Здравствуй, дорогой, — улыбнувшись сказала Джессика и обняла мужа. Эрик с улыбкой обнял её в ответ и сказал: — Привет, родная. Как там Гарри? Не сильно скучали без меня? Мужчина снял пальто и повесил на специальную вешалку, прикреплённую к стене. — Нет. Я с Джессикой никогда не скучаю, — сказал мальчик и стал улыбаться. Женщину расстраивало то, что Гарри вновь не смог назвать её мамой, всё это было видно на её лице. Глубокое отчаяние. — Она не Джессика, а мама, Гарри. Пообещай, что отныне будешь звать её только так, ладно? — попросил Эрик, сев на корточки перед мальчиком. Немного подумав, Поттер, а теперь уже Коэлдж-младший кивнул. Мужчина улыбнулся и сел рядом. — Эрик, а наш Гарри хорошо поёт. Я бы сказала, что поёт он безупречно. Как думаешь, может отдать его в специальную школу? Если, конечно, он согласится, — наконец завела тему миссис Коэлдж. Мужчина задумался, а потом перевёл взгляд с жены на сына и спросил: — Ты хочешь в школу, где тебя будут обучать всем тонкостям вокала? Гарри тоже задумался. Он не знал, хочет или нет, но ему нравилось это предложение, так что он одобрительно кивнул и отец потрепал его волосы с лёгкой улыбкой. — Тогда решено. Завтра же запишем тебя в такую школу и ты будешь развивать свой дар. Споёшь потом мне. Накладывай нам есть, мать. *** А в Хогвартсе все не хотели верить в смерть Гарри. МакГонаголл иногда ходила по кабинету Дамблдора, а потом говорила: «не может быть». После этой фразы, она продолжала бродить по его кабинету. Дамблдор пытался смириться, хотя и впрямь расчитывал на Гарри Поттера, но точно не на Невилла Лонгботтома, который уже в начале года показал себя, как ходячее недоразумение. Снейп тоже не верил, что это чудо в перьях и есть избранный, он вообще подозревал, что что-то не так, но упрямо молчал, боясь, что этот Поттер всё-таки объявится и придётся его терпеть. Почему он так ненавидел род Поттеров? Потому что Поттер-старший — враг профессора под первым номером. Он ненавидел его в любом виде, даже если упоминали этого Гарри, которого он видел лишь однажды в раннем детстве. Любил ли он Лили? Любил, конечно. Но эта любовь была не взаимной, значит, просто болезнь. Любая болезнь проходит и не стоит этого забывать. После неё он больше никем не болел и никого не любил. Поттер был ему отвратителен хотя бы тем, что просто существовал и мог появиться в его жизни. «Чёртов суслик Поттер, » — думал зельевар. Почему суслик, Снейп не знал и сам. Просто так получилось, как назвал раз, так и прижилось. — Лонгботтом! Вы хотя бы иногда можете ничего не взрывать?! — разозлился Северус. — П… простите… — тихо пробормотал парень. Снейп не стал дальше кричать, так как видел, что он испуган, а если он от страха умрёт, то вряд ли поможет чем-то в сражении с Волан-Де-Мортом. Остальные ученики были не такими безнадёжными, как этот. «Безнадёжных нет, Северус, и тебе это прекрасно известно, » — вякнул внутренний голос. В чём-то он был прав и смысла перечить ему не было. В чём суть всего этого, не мог ему объяснить даже Дамблдор. Каждый раз, когда зельевар приходил в кабинет директора на очередное закрытое собрание (ибо были только они и больше никого), где как правило он рассказывал о том, что Волан-Де-Морт ему поручил и замышляет, или же просто по приглашению директора, звучал вопрос: «за кого я должен умирать». Дамблдор просто смотрел в пол, так как найти ответа не мог, но ещё чаще предлагал лимонную дольку, как говорится, против лома нет приёма. Но Северус знал, что умрёт за людей, которые ненавидели его так, как только могли, но он не мог перейти на сторону Волан-Де-Морта, ибо знал, что скоро его итак убьют и отнимать жизни он больше не желал. Жизнь испорчена, многие вечера загублены из-за присутствия в них Дамблдора с его чёртовыми лимонными дольками, а всё из-за какой-то метки, поставленной по глупости. Молодость! Ненавидеть себя в молодости — нормально, а не любить себя в старости — за нормами разумного. Уроки прошли быстро, но вечером вызвал директор и вежливо указал на кресло около стола. Снейп сел в него, как и требовалось. — Мальчик мой, — начал Дамблдор. «Сдохни, » — пронеслась мысль в голове зельевара, но не отразилась на лице. — Мне кажется, что ты что-то скрываешь, — закончил Альбус, как всегда, загадочно. «Да. Скрываю то, как ты достал меня своими тупыми вопросами…» — вновь подумал Северус. — Нет, директор. Я чист, как белый лист бумаги. — Северус, белый состоит из различных оттенков, — с этими словами Альбус зажевал лимонную дольку и пододвинув вазочку Снейпу, вежливо предложил их. Зельевар отрицательно покачал головой, на что второй пожал плечами. — Мой мальчик, понимаешь, я не хочу, чтобы между нами были секреты, — теперь профессор Дамблдор пытался изобразить ангела с крылышками, но Снейп-то знал его истинное лицо. — А между нами нет никаких секретов, — изобразив улыбку, сказал мужчина. — Я пойду, профессор, а то устал и работ куча. Снейп мгновенно оказался у двери и удивился тому, что не врезался в неё, но убежать из «лимонного царства» ему удалось.