Яркими красками мир разукрасит заря

Лето было доброе и весёлое, по крайней, мере для других. Гарри постоянно пропадал на студии звукозаписи и ему предложили прозвище Ягами. Он совсем ничего не понимал в этом, но такой псевдоним ему очень и очень нравился, а образ был в зависимости от песни. Постоянные выступления стали нормой и на маленького мальчика с удивительно красивым голосом ходили все, если не бежали. А Гарри уже без стеснения и скованности выходил на сцену, ведь продюсер сказал: «помни, что ты лучший в мире». Он не мог не поверить этому человеку и поэтому был спокоен, как удав. Но из России потихоньку стали доноситься нотки гомосексуализма, так что это могло полностью забить талант Гарри, ведь гомосексуализм исходящий из России — эксклюзив! Но этот злостный план только зрел и обдумывался, а пока что надо было укрепить мальчика на сцене, сделать незаменимым и известным всем, выставить ангелом. Гарри редко был дома, но в этот раз его отпустил дня на три, но и этого было достаточно, хотя чертовски мало, чтобы насытиться общением с семьёй. Приезда Гарри Коэлджи ждали всем сердцем и когда он приехал кинулись обнимать. — Мы скучали, — улыбаясь сказала Джессика. — Я тоже по вам скучал, — с той детской искренней улыбкой ответил Гарри. Что они делали весь день? Общались, конечно. Говорили обо всём, но по просьбе Гарри избегали темы музыки или старались упоминать, как можно реже. А вечером мальчик вышел и сел на пороге, рассматривая небо. Красиво и величественно, загадочно и бесконечно, притягивающе и пугающе. Мальчик вздохнул и минут через десять заметил, как к нему сел его отец, пусть и приёмный. — Как ты там, Гарри? Я же вижу, что всё не так прекрасно, как ты говоришь. Ты сделал всё верно, ведь Джессика волнуется, а мы с тобой этого не хотим, но мне ты сказать можешь. Он обижает тебя? — Нет, папа. Просто я сильно скучаю по вам и по этому порогу. Помнишь, как часто я сидел здесь и наблюдал закат? Слишком многое связано с этим местом, с вами… — тихо ответил Гарри. — Что же с ним связано? — Обретённое счастье, которое я считал навсегда потерянным, а это многое для меня значит, ты знаешь. Как твои пациенты? — Неплохо. Они выздоравливают, — Коэлдж даже улыбнулся, немного радуясь интересу сына к бедным людям, но он понимал, что мальчик не пойдёт по его стопам. Больше они не говорили ни о чём, молча понимая друг друга. Где-то далеко было очень много вопросов, которые хотелось задать, но сейчас они не желали выдавать себя. Почему? За что? Последний вопрос странен в этой ситуации, но верен и подступает к главному. Всё проходит в молчании. Гарри начинает видеть странные картинки, как в рыжеволосую женщину летит что-то зелёное, она кричит и падает, а потом тот же зелёный луч летит в него самого. Но это мальчика не испугало. Нет, он не знал, почему, просто не боялся. Чувствовать и наблюдать, как мир окутывает тьма и погружает в холод, холод вечной тьмы, который будет всегда и его не уничтожить. Чтобы разгадать тайну великой вселенной, можно и отдать жизнь, ведь это ответы на множество вопросов. Есть ли Бог? Где высший разум? Ягами, то есть Гарри, всегда думал об этом, но не решался вскрыть ответы на вопросы, хотя имел такую возможность, знал, но не желал говорить другим и узнавать сам. *** — Кошечка, не лай, — заботливо проговорила Помона, заходя в учительскую, так как МакГонаголл кричала на бедного Снейпа, который, впрочем, внимания не обращал. — Почему я должна молчать?! Этот червь постоянно пыт… — Я хотя бы не синий чулок и не старая дева, — заметил зельевар, продолжая проверять работы, и даже не думая извиниться за то, что перебил Минерву. — Молчал бы! — Не кричи, — попросила Хуч заполняя журнал. — Ты должна была уехать, — подняв бровь заметила профессор-кошка. — Планы изменились, — со вздохом ответила Роланда и профессор лишь кивнула. Снейп был невозмутим и когда женщина повернула голову в его сторону, чтобы снова начать кричать, решила, что бесполезно и пошла на своё место, оставив мужчину в покое. — Вот, Северус, ешь ты сладкое и не толстеешь. Как так-то? — печально заметила Помона. Северус поднял голову и подняв бровь сказал: — Всё уходит в мозги, я слишком много думаю, как всегда. Она кивнула, оповещая о том, что поняла, и Снейпу дали возможность продолжить дела. Про Поттера как-то все забыли и даже уверовали в то, что Лонгботтом и есть избранный. Сам Снейп стал верить, но знал, что это не так. Конечно, он понимал, что Невиллу не победить Тёмного Лорда, что придётся доложить Дамблдору, но не сейчас. Сейчас он не мог, но активно наблюдал за мальчиком и не сразу понял, про какого Ягами говорят. Его тронула «Колыбельная», написанная мальчиком, потому что он прекрасно знал легенду о вороне, что отдал жизнь, но привёл отца к маленькой девочке. Это больше похоже на сказку, но ворон этот как символ того, что помощь может прийти из неоткуда. Сейчас он Ягами, а как вырастет, станет Ягамище с голосом, как у мужика, дымящего как паровоз, ломка голоса, наверное, ещё не началась. Факт в том, что такого голоса он в будущем иметь не будет, хотя можно сделать из него кострата, но это будет слишком… жестоко. «Ребёнок не познавший страсть… Логично, вообще-то, » — заметил мысленно зельевар и посмотрел на листок. Для него он всегда будет ребёнком. Ошибок в том листке много и по этой причине он всё перечеркнул, так как смысла исправлять нет. Тролль.