***
Пальцы крепко сжимали руль, будто хотели вырвать его из приборной панели. Заходящее солнце светило в окно своими последними лучами, будто прощаясь до завтра. Мужчина почти не мигающим взглядом смотрел на пустую дорогу, периодически поворачивая руль. По его сонному виду, недельной небритости и красным глазам можно было понять, что он давно не отдыхал и находился почти что на грани нервного срыва. Потрескавшиеся губы немного шевелились, беззвучно вторя выученным наизусть словам, доносящимся из посипывающего динамика. Луи протянул руку к соседнему сиденью и поднял с него банку энергетика, тут же припадая к ней губами. Жидкости в ней оставалось предельно мало, поэтому Томлинсону хватило всего на несколько глотков, а после этого банка была смята и отброшена на заднее сидение, где лежали три точно таких же жестянки. Три месяца путешествий по стране не принесли никаких результатов. Луи побывал в двадцати трех штатах, но Гарри всегда на шаг опережал его. Когда мужчина приезжал в очередной город, оказывалось, что кудрявый уехал из него неделю назад, и Томлинсону не оставалось ничего, кроме как садиться в машину и ехать дальше. Шатен чувствовал себя ужасно, он практически не спал, постоянно находясь в дороге. На второй месяц пути ему хотелось послать все к черту и вернуться домой, ведь вся его чертова жизнь рушилась из-за того, что Гарри захотелось поиграть. Однажды он почти догнал Стайлса, но судьба снова повернулась к нему спиной, и юноша скрылся в неизвестном направлении, Луи неделю не знал, где тот находился. Это путешествие давно превратилось в настоящую пытку, и Томлинсон поклялся, что, вернувшись домой, несколько месяцев не сядет на руль. Аудиокнига закончилась, но Луи не спешил выключать приемник, искренне наслаждаясь равномерным шипением. За эти три месяца он выучил ее наизусть, перечитал книгу и три раза пересмотрел фильм, но это ни на сантиметр не приблизило его к Гарри. Томлинсон готов был проклясть Джона Грина, к которому раньше вполне нейтрально относился, за то, что тот решил описать жизнь взболомошенных подростков, у которых черти что на уме, и которым не надо работать, а потому у них есть время, чтобы колесить на машине по стране. У мужчины не было этого времени, как, собственно, и желания тратить его вот так, но у него попросту не было выбора. Томлинсон просто сдался. Ему надоело бесцельно ездить по стране, надеясь догнать того, кто, возможно, вообще не хотел быть найденным, тогда какой в этом смысл? Луи для себя решил, что сделал все, что от него зависело, и раз уж Гарри не находился рядом с ним, то так тому и быть. Дорога до Чикаго, на которую он в начале пути возлагал большие надежды, по возвращении казалась ему серой и унылой. Город, куда он долгие три месяца так жаждал вернуться, совсем не привлекал, и в душе у мужчины возникало желание быть как можно дальше от него, но нет. Все решено, и поворачивать назад было поздно. Томлинсон очень некстати вспомнил, что завтра ему надо будет обязательно выйти на работу, ведь его неоплачиваемый отпуск закончился уже восемь дней назад, так что его место вполне могло оказаться занятым каким-нибудь новым, по-настоящему трудолюбивым работником, что было бы логично, ведь мало людей ценят таких лентяев и прогульщиков, как Томлинсон. Действительно паршиво. Квартира встретила его абсолютной пустотой и толстым слоем пыли на всех предметах мебели, а также полу, подоконниках и люстре. Видимо, даже в самый хреновый момент твоей жизни, когда кажется, что хуже быть уже никак не может, происходит что-то, полностью опровергающее эти мысли. Луи бросил свою сумку прямо у порога, совершенно не заботясь о сохранности вещей. На самом деле, в тот момент его вообще мало что заботило. Мужчина снял одежду, кинул ее на кресло рядом с кроватью и пошел в душ, надеясь смыть с себя все остатки трехмесячного путешествия. Горячей воды не было, как и электричества в квартире, да и откуда всему этому взяться, если за счета не платили три месяца, и Луи довольствовался холодной водой со ржавчиной, которая накопилась в трубе за долгие месяцы простоя. Он не сдержался и разбил костяшки в кровь о холодную каменную стенку в душе, надеясь, что вместе с болью его покинут все воспоминания о кудрявом, но этого, естественно, не произошло, и в памяти лишь всплыли горящие зеленые глаза. Едва дойдя до спальни и устало рухнув на кровать, Томлинсон забылся крепким, но тревожным сном. Это было понятно, ведь за столько времени ночевок в машине, а иногда и вовсе бессонной ночи с несколькими банками энергетика, Луи очень вымотался, и в тот момент любой врач сказал бы, что мужчине нужно несколько дней не вставать с кровати, восстанавливая полностью истребивший энергетические запасы организм. Томлинсон действительно собирался проспать не меньше суток и считал, что это вполне возможно, ведь кому придет в голову беспокоить человека, которого не было в городе последние месяцы, вот только судьба опять решила, что мечтам и желаниям мужчины не суждено сбыться. Чуть больше, чем через восемь часов после того, как шатен открыл дверь своей квартиры, в нее постучали, и стучащий, видимо, не собирался останавливаться, пока не добьется своего, так как настойчивый звук прерывался, но тут же начинался вновь. У Луи не было никаких шансов не заметить этого и остаться в кровати. Мужчина, пролежав с открытыми глазами около минуты, в надежде на то, что незваный гость успокоится и оставит его в покое, позволив поспать еще несколько часов, резко вскочил с кровати, на ходу натягивая серые пижамные штаны. Его переполняло желание проорать в лицо стучащему о том, что он спал, да и вообще никого не ждал, а после врезать ему по носу, чтобы, так сказать, закрепить эффект, но по дороге все же решил отказаться от этой идеи, и дать этому ужасному человеку шанс на жалкое оправдание своих поступков. Дверь легко поддалась, и Луи с силой распахнул ее, на что та встретилась со стеной и качнулась назад, остановленная рукой шатена. Его взгляд поднялся вверх, и глаза Томлинсона в шоке распахнулись. Мужчина отказывался верить в то, что это происходило именно с ним. Гарри стоял на пороге его квартиры. Уставший Гарри, прежде длинные кудри которого забавными завитушками заканчивались у середины ушей. Парень был сам на себя не похож, Луи сначала даже не узнал его, и только лицо со знакомыми чертами указали на то, кто находился перед Томлинсоном. Шатен отшатнулся назад, проходя внутрь квартиры. Он не мог вымолвить и звука, так как до сих пор не верил в реальность происходящего. Гарри же, подхватив старенький чемодан, где, видимо, находились все его дорожные вещи, прошел в квартиру, прикрыв за собой дверь. Томлинсон все так же стоял на месте, практически не мигая, ведь он не был уверен в том, что если прикроет глаза, парень останется на месте, а не исчезнет, как виденье. У него было только два желания, и Луи не мог понять, чего ему хочется больше, поэтому решил остаться на месте. Мужчине хотелось поднять кулак и со всей силы ударить Стайлса в его совершенное лицо, чтобы тот больше никогда не смел выкидывать такого, заставляя шатена буквально не жить столько месяцев, но с другой стороны ему хотелось накинуться на Гарри с объятиями, выясняя, все ли у того хорошо. Второй вариант, естественно, являлся фаворитом, ведь кудрявый был на шестом месяце беременности, он вынашивал ребенка Луи, а тот не мог навредить ему. Живот Гарри был намного больше, чем в их последнюю встречу, и Томлинсон был уверен в том, что, приложи он руку, малыш или же малышка непременно толкнулась бы в нее. Стайлс прервал его размышления тем, что, оставив чемодан у двери, прошел внутрь комнаты и остановился у темного окна, задумчиво почесывая шею. Было понятно, что ему хочется что-то сказать, но просто не хватает смелости для того, чтобы сделать это. Луи решил пока ничего не говорить, давая возможность Гарри высказаться, ведь он ждал этого момента три чертовых месяца, подождет еще чуть-чуть. После несколько десятков секунд молчания Стайлс наконец-то обернулся, и в его лице что-то изменилось, на нем появилась твердая уверенность. Парень, тяжело вздохнув, быстро подошел к Томлинсону и протянул руку вперед, будто хотел поздороваться. Луи на этот жест лишь непонимающе поднял брови, но все же подал руку в ответ, немного сжимая пальцы кудрявого. - Меня зовут Зейн, - спокойно произнес Гарри.***
В окно ярко светило солнце, и Найл распахнул глаза, ведь он никак не мог продолжать спать в таких условиях, так как был слишком чувствительным к солнечному свету. Мальчик сел на кроватке и огляделся вокруг, совершенно не помня, как здесь оказался, и где находился до этого. Комната выглядела довольно мило, поэтому он решил не волноваться и просто подождать, когда придет мама, все ему расскажет и обнимет. Найл огляделся и понял, что находился в комнате не один. У противоположной стены стояла небольшая белая кроватка, в которой лежала еще совсем крошечная улыбающаяся малышка. Она радостно агукнула, когда увидела приближающегося мальчика. Он не хотел ее обижать, поэтому улыбнулся в ответ, внимательнее рассматривая кроватку. Рядом с девочкой лежала красивая кукла в милом голубом платье со светло-зелеными кружевом, сразу приглянувшаяся Найлу, поэтому он, не задумываясь, взял ее в руки и вернулся на кровать, надеясь повнимательнее рассмотреть игрушку, но его неожиданно резко потянуло в сон, веки будто налились свинцом, какая-то неведомая сила тянула его в неведомую глубь, поэтому Найл откинулся на подушку, прикрыв глаза.***
- Но, мамочка, я не брал игрушку Джеммы, она ведь девчачья! Я бы никогда не взял Кэтти! - искренне возмущался четырехлетний Гарри. Он даже топнул маленькой ножкой, чтобы подтвердить достоверность своих слов. - Не надо врать, сынок. Как бы мне не хотелось тебе поверить, она лежала у тебя на кровати. Я ведь даже не собиралась ругать тебя, мне просто очень хотелось, чтобы ты был честен со мной и больше не брал игрушек сестры без спросу, идет? - с надеждой произнесла Энн, надеясь на то, что мальчик образумится. Гарри всегда был примерным ребенком, это было очень не похоже на него, именно поэтому женщина надеялась, что он сознается в своих действиях и никогда не совершит ничего подобного. - Но я правда не брал Кэтти! - продолжал спорить Гарри, ведь ему было не понятно, почему мама обвиняет его в том, чего он совершенно точно не делал. Мальчик бы запомнил, ведь все воспитатели в садике всегда говорили, что у него очень хорошая память, он быстрее всех выучил алфавит. Видимо, мама просто что-то перепутала, со взрослыми часто такое происходит. Странные они, взрослые. - Ну хорошо, - наконец разочарованно произнесла женщина. - Раз уж ты не хочешь говорить правду, мне придется тебе наказать. Ты на целую неделю лишаешься сладкого и мультфильмов, и это не обсуждается, - строго наказала Энн и покинула комнату, тогда как Гарри так и остался в недоумении сидеть на кровати.***
До восьми лет Гарри считал, что все люди иногда не помнят, что делали до этого, где были и как оказались в том или ином месте. Ему казалось, что все одинаково, как и он сам, теряют время, но его разговоры с мамой, сестрой и друзьями почему-то никогда не затрагивали эту тему, поэтому Гарри попросту смирился с этим не очень приятным обстоятельством. Когда ему тем или иным образом напоминали о том, что произошло в периоды беспамятства, мальчик лишь кивал головой, не желая спорить на эту непонятную для себя тему. Труднее всего было со школой, ведь иногда Стайлс не мог вспомнить, что объясняли на прошлом уроке, но он не стал делать из этого трагедию и лишь проводил за учебниками больше времени, чем кто бы то ни был в его возрасте. Такими темпами Гарри стал одним из самых умных и успевающих учеников класса. Однажды вечером мальчик, как обычно, лежал на кровати и уже был близок к тому, чтобы уснуть, как произошло кое-что очень странное. Он почувствовал, будто погружается куда-то внутрь самого себя, и там кто-то зовет его по имени. Такое странное опустошающее ощущение. Гарри прикрыл глаза на несколько секунд, желая избавиться от этого странного чувства, а когда открыл их вновь, понял, что находится в странной круглой комнате с темными стенами. Посередине же было светлое пятно — свет лился будто из неоткуда, и мальчик шокировано огляделся по сторонам. Серые круглые стены, серый пол и потолок. В помещении не было ничего и никого, кроме него, даже двери, чтобы выбраться наружу, поэтому Гарри начал паниковать, грозясь вот-вот расплакаться от безысходности. - Привет, - резко произнес звонкий голос. Мальчик дернулся от неожиданности и мгновенно обернулся назад, увидев незнакомого блондина примерно его возраста. Его точно не было здесь несколько секунд назад, он будто бы взялся из пустоты. - Меня зовут Найл, - сказал незнакомец и, подойдя к Гарри, протянул ему руку. Он автоматически пожал ее, с опаской поглядывая на этого странного мальчика, который умеет появляться из пустоты. - Прости, что потревожил тебя, просто я больше не мог этого терпеть, решил, что пора познакомиться, ведь я все же живу в твоем теле, - весело продолжил Найл, пока Гарри пытался понять, о чем толкует незнакомец, и почему это он думает, что живет в теле Стайлса. - Мне тут очень одиноко, а воровать твое время совсем не хочется, ведь я знаю, как трудно очнуться в новом месте и ничего не помнить. Надеюсь, что теперь мы сможем иногда разговаривать или играть вместе, - с надеждой в голосе говорил блондин. Кажется, Гарри наконец-то начал понимать, что тот имеет в виду. Так это из-за него Стайлс иногда получал плохие оценки и ссорился с мамой по поводу того, чего не делал. Гарри не хотел с ним дружить, он плохой, раз так поступал, раз крал у него жизнь. Гарри не дружил с плохими людьми. - Я не хочу с тобой общаться или играть, ты нечестный, из-за тебя у меня все плохо. Я сейчас же пойду и расскажу все маме, она до сих пор сердится на меня из-за той коробки шоколадных конфет. Теперь-то я смогу доказать, что не трогал их, - воскликнул Стайлс и хотел было бежать к Энн, когда понял, что понятия не имел, как отсюда выбраться. - Выпусти меня отсюда! - прикрикнул мальчик и для наглядности даже сложил руки на груди. Но Найл и не думал ничего делать. - Даже если бы я хотел, не смог бы удержать тебя тут насильно, но я знаю, как выбраться, - сказал он, и Гарри чуть не запрыгал на месте от радости. Он скоро вернется в свою комнату и обнимет свою маму, они наконец-то помирятся. - Но я не скажу тебе, пока ты мне кое-что не пообещаешь, - наказал блондин, и Стайлс, немного подумав, кивнул головой, ведь ему все равно было нечего терять. У комнаты не было видимого выхода. - Ты не расскажешь Энн о моем существовании, - твердо сказал Найл, на что Гарри лишь удивленно распахнул глаза, а потом заливисто рассмеялся. - Мама думает, что я врун, который обожает таскать игрушки Джеммы и лениться в школе, но это не так! Я очень честный, поэтому и расскажу ей все про тебя, она сразу меня простит, - радостно произнес он. Блондин же лишь разочарованно покачал головой. - Я, конечно, мало что смыслю в этом, но когда мне было очень скучно, я решил почитать какую-то умную книжку, ведь мне было интересно, все ли имеют такого, как я, в своей голове. Информация, которую я прочитал, была не очень-то радостной. Там было много слов, значения которых, по-моему, не знает почти никто, но кое-что я все же понял. Если ты расскажешь про меня маме, она отправит тебя в больницу, где тебе будет очень больно, а после этого я навсегда исчезну. Нам не нужно лечение, Гарри, ты абсолютно здоров, и я — не какая-то там ошибка природы! - отчаянно произнес Найл. В тот момент Стайлсу было действительно жаль его, он почему-то не хотел, чтобы блондин страдал из-за него, хотя всю его сознательную жизнь Гарри сам терпел это. - Пожалуйста, не говори ничего Энн, хотя бы ради меня, - практически взмолился Найл. Мальчик тяжело вздохнул и кивнул головой. Он был слишком хорошим человеком, чтобы сознательно причинить кому-то боль. Блондин радостно взвизгнул и бросился к нему на шею.***
Это произошло в тот момент, когда все только-только начало налаживаться, и Гарри казалось, что он наконец-то сможет жить нормальной жизнью, общение с Найлом становилось все лучше, они даже завели дружбу. Блондин имел право выходить на все выходные, чтобы поиграть вдоволь в компьютер, или же во время уроков физкультуры, ведь тот любил спорт, а Гарри хотелось сделать что-нибудь приятное для него, ему было жалко вечно сидящего взаперти друга. Как бы это ни было странно, единственным камнем преткновения для них служили волосы кудрявого. Блондину не нравилась их длина, они постоянно путались и лезли в глаза во время тренировок, Гарри даже побаивался, что он мог состричь их, когда находился у управления. Именно поэтому они заключили небольшой договор, который должен был удовлетворить обоих. Когда Найл управлял, он мог собирать волосы в высокий хвостик, что так нравилось блондину, и вполне устраивало Гарри. Все наконец-то начало налаживаться. Стайлсу было четырнадцать, когда произошло событие, которое в одно мгновенье перевернуло его жизнь навсегда. Его мама с Джеммой погибли в один день, и у юноши даже не хватило сил выслушать причину их смерти. Гарри просто будто оглушили в тот момент, он не видел никого и ничего, ему хотелось как можно дальше спрятаться от этой жестокой реальности. В тот страшный момент парень просто осел на пол, закрыл глаза, надеясь, что все это окажется дурным сном, и ушел глубоко в себя. Найл не посмел в тот момент взять управление на себя, ведь он видел, как Гарри плохо, он сам находился в шоковом состоянии, ведь любил Энн, почти как родную мать, которой никогда не видел. Именно в тот момент и появился Зейн, ведь кому-то надо было управлять сознанием, и тот, как никто другой, подходил на эту роль. Он полностью усыпил Найла и Гарри, так как прекрасно понимал, что в тот момент ни один из них не мог мыслить здраво. Зейн, что называется, был их сильной стороной, их защитником, который понес на себе все тяжести жизни. После этого последовали два долгих, смутных года, о происходящем во время которых не имел понятия никто, кроме Зейна. Он выживал, как мог, перебиваясь от цента к центу. Он неплохо умел рисовать, поэтому решил писать портреты, хоть за это и платили сущие гроши. Парень, которому было около двадцати, очень отличался от Гарри и Найла, он обожал все черное, так как считал, что это цвет скорби, которой были пропитана их жизнь, курил сигареты и никогда не засиживался на одном месте. Денег на путешествия у него, естественно, не было, но он вечерами бродил по городу, высматривая новые виды для пейзажей. Несмотря на всю свою напускную неприступность он, прямо как братьев, любил Гарри и Найла, он два этих года старался ради того, чтобы у них могла быть нормальная жизнь, поэтому, когда им должно было исполниться шестнадцать, Зейн решил выпустить их, понимая, что не может больше отнимать у них жизнь. Совместными усилиями всех троих, Стайлс, несмотря на свой долгий сон и юный возраст, экстерном сдал несколько курсов и поступил в чикагскую академию искусств, где ему платили неплохую стипендию, так что все, можно сказать, снова начало налаживаться. Гарри не мог свыкнуться с мыслью о том, что те два года вообще существовали, как и смерти его матери и сестры, но все же принял то, что ему уже шестнадцать, а не четырнадцать, что пора двигаться дальше. Единственное, что очень сильно изменилось, так это их единство. После всего произошедшего они начали по-другому относиться друг к другу. Не осталось ничего личного или собственного. У них была только одна жизнь на троих. Несмотря на то, что все было более менее спокойно, кое-что никак не хотело полностью становиться на место. После такого сильного стресса что-то сломалось, никто из них троих полностью не мог контролировать свои смены, как бы сильно они этого не хотели. Единственное, что им было подвластно, так это вызвать другую личность, находясь при управлении, но этого было слишком мало, поэтому путаницы возникали чересчур часто. Иногда Найл приходил прямо посередине занятия по искусству, в котором совершенно ничего не смыслил, из-за чего Зейну по вечерам приходилось делать горы дополнительной работы, но они договорились не ругаться из-за этого, ведь были единственной опорой в жизни друг друга. Гарри же мог прийти на футбольной тренировке, а потом неделю пролежать с очередной травмой колена, но их все устраивало. По большей степени из-за того, что они просто не имели альтернатив. Тогда в их жизни резко появился Луи, второй раз переворачивая все с ног на голову. Сначала Зейн не обратил никакого внимания на проходящего мимо мужчину, ведь у него было слишком много проблем, связанных с насущным, чтобы заглядываться на незнакомцев, с которыми у них все равно не было никаких шансов, ведь как можно иметь отношения с кем-то, когда твоей жизнью владеют еще два человека. Когда мужчина впервые притронулся к ним, Гарри не мог в это поверить, ему хотелось закричать о том, что все это неправильно, нереально, ведь так просто не могло быть. Как Гарри может быть беременным, а потом и родить ребенка, если у него даже нет своего собственного тела. Какое-то безумие. Но это произошло, и им всем пришлось смириться с этим, как и с постоянным присутствием мужчины, который не должен был ничего узнать о секрете в их жизнях.