Зима не заставила себя ждать.
Девушки скитались по окрестностям Орландо, обойдя всё от Тампы до Джексонвилля. На пути не попадалось хоть сколько-нибудь защищённых мест, лагерей или хотя бы просто мест, где можно было попытать счастье пожить.
В Сент-Питерсберге они встретили людей — выживших, решивших не принимать к себе никого, видимо, решили, что эти двое станут обузой. У них был просто бронированный автобус с уже откуда-то взявшимися дырками на корпусе от пуль, но и там можно было жить. Так что они не много потеряли.
Находили девушки и самодельные палатки прямо посреди леса за чертами разных городов. Натыкались на других, общались и уходили.
Попадались и обычные разбойники по лесам, которые хотели было их изнасиловать, если бы не телефоны, вселяющие надежду, которые Катя нашла ещё в университете. Девушки решили использовать их как деньги, потому что Мэри так и твердила «Надежду не убьёшь», «Надежда умирает последней».
Хотя, как считало, наверное, тогда большинство населения — надеяться с интернетом и спутниками не на что, нужно брать большие группы и отправляться к правительству — властям, военным, чтобы просить помощи или хотя бы укрытия.
Но телефоны иногда действовали.
А когда не действовали — те начинали заранее проученный вдоль и поперёк приём для защиты от подобных уродов. Две недели почти полного безделья в Гейнсвилле, когда им некоторое время не приходилось отбиваться от трупов на ногах не прошли даром. Ранее совсем не спортивные девушки, тратящие своё время на обучение, наконец поняли, что в жизни бывают случаи, а иногда и целые человеческие эры, когда физическая подготовка важнее всякой информации.
Были моменты, когда к ним хотели присоединиться какие-то парни не очень честного вида, тогда они и надули их на мачете и отправили восвояси.
Зато теперь у них был новенький нож, нереально удобный в ближнем бою с этими тварями.
За всё время скитаний, а это около полугода, они успели найти и сменить за надобностью несколько машин, обчистить, находясь уже сейчас в Джексонвилле, целую тюрьму, найдя кучу конфискованного оружия, даже почувствовать, наконец, себя людьми после начала всего этого, поплавав в океане в Атлантик-бич и прогулявшись по бездушным улицам Диснейленда. В этом был какой-то свой шарм.
Теперь они уже были намного лучше подготовлены, имели опыт жизни одни, без группы, бродили по лесам и заброшенным городам и, наконец, нашли общий язык друг с другом.
Сейчас было около часа ночи. Темно. Звёзды и весь Млечный путь было видно теперь даже в когда-то крупном городе — мегаполисе, ведь вся страна, похоже, обесточена, нет больше бесконечной суеты и света, тихо, спокойно. И очень страшно.
Лёжа на закрытой бетоном крыше в центре города с видом на порт и бухту на матрасах, которые тоже пришлось украсть, они просто говорили о том, о сём, как новоиспечённые лучшие подруги. И так, казалось, и надо было, ведь только так теперь можно выжить.
Теперь в этих каменных джунглях действовали законы природы — выживает сильнейший и наиболее приспособленный. И отныне так и будет.
— Было бы круто вот так жить, да? Без денег, без обязанностей. Делай что хочешь. — говорила «Кейти» — так её ласково обзывала иногда подруга.
— Угадай, что нам мешает, — Мэри лежала уже в крутом кожаном костюме, а не спортивном, словно байкерша, на спине, накинув ногу на ногу и подпирая голову руками и смотрела вверх на чёрное небо, усыпанное звёздами и сияющим сбоку месяцем.
— Да, есть тут проблемка. Но если на неё взглянуть под другим углом, — размышляла она дальше, — то становится понятно, что это решаемо, стоит только найти группу побольше и место получше.
— Думаешь, если нас будет больше в группе, чем обычно приходят ходячие к лагерю, то мы сможем за минуту уложить всех просто по одному удару ножом в голову? В рукопашную?
— Думаю да. Где только найти такую группу?
— Когда мы подходили к Гейнсвиллю, я видела на дороге табличку с надписью. На ней говорилось, что, мол, к северу отсюда где-то то ли рядом с Атлантой, то ли в самой Атланте есть лагерь беженцев. Думаешь, это правда?
— Да… Хочу надеяться. Мы не узнаем, если не придём туда и не посмотрим сами.
— Кто бы стал рассылать приглашения по всему штату, чтобы пригласить к себе кого попало? Только, если им не нужно проводить на людях эксперименты какие-нибудь.
И она была права, ведь никто не мог точно знать, что там находится. Но им безусловно хотелось проверить, есть ли там что, или нет. Но идти на такие риски было бы не очень разумно. Для начала стоило всё-таки набрать группу, подготовиться, найти побольше патронов для теперь уже полной сумки почти пустых пистолетов, машину, в которой можно было бы спать, если что случится, и переждать зиму. Не холодную, но все-таки леса стали бы голыми и недругам стало видно всё из-за какого-нибудь даже далёкого холма. К такому переезду Мэри не была готова, да и зима уже назревала.
— Но пока и здесь нормально. Было бы теплее — цены б не было этому зданию.
— Да брось, не так уж тут холодно, в России, бывает, минимум падает зимой до минус тридцати. А тут подумаешь, какие-то плюс пять.
— Ты не учла, моя русская сестрица, что по всему штату нет электричества.
— И что, даже плотина Гувера не работает сейчас?
— Думаю, что только она и работает. Проработает ещё года три и выключится. И тогда река Колорадо разольётся и электричества в стране не останется даже, чтобы хранить наследие, что там о людях говорить.
— В школе, сидя на уроках, я не думала, что когда-нибудь попаду в каменный век и мне пригодится изложенная таблица в тетрадке.
Ночи проходили быстро. Поутру приходилось вставать, идти проверять: держатся ли стены и всяческие подпорки, на месте ли оружие и еда, мало ли, люди-то, если постараются, смогут залезть внутрь, не то, что ходячие, украсть чужую провизию или просто жить рядом и воровать периодически. Также нужно было каждый день пересчитывать патроны и количество ножей и питьевой воды. Конечно сейчас, пока они находятся на высоком здании, укреплённом внизу двухсоткилограммовыми дверьми и решётками на всех окнах, никакие ходячие не зайдут внутрь, но каждый раз, условились девушки, проверять запасы.
Раз в неделю на вылазках нужно было проверять и бензин. Благо, рядом со зданием банка была заправка.
Девушки достаточно хорошо устроились.
Но даже такое, казалось бы, укреплённое со всех сторон, с пуленепробиваемыми дверьми хранилища и главных входных, здание, как банк, рано или поздно станет дряблым, и придётся снова перебираться.
***
Путешествие было грандиозное, половину штата мы обошли и объехали вдоль и поперёк: Орландо — Тампа — Джексонвилль. Мы встречали много разных людей и полумёртвых, и наоборот, полных сил и желания нас убить или изнасиловать, тех, кто не пускал нас в свои лагеря и тех, кто просился к нам.
Мэри стала холоднее, чем была, более отстранённая от внешнего мира, что ли. Ей не идёт такое выражение лица.
Сейчас мы с ней забрались на бетонное высокое здание банка Флориды и живём здесь.
Временно, конечно, но хоть что-то. Я хотела бы уломать её всё-таки пойти в сторону Атланты, чтобы хотя бы посмотреть, что там находится. Мэри отказывается, говоря, что там очень уж много ходячих и ехать долго, хотя это, я думаю, всего около полутора дней пути. А это, как ни крути, всё же, какой-никакой шанс на спасение из этого пустынного окружения Орландо. Даже с таким красочным Диснейлендом по соседству тут жить нельзя.
До сих пор не ясно, почему нет электричества. Вероятно, его нет не только во Флориде, в Джорджии, наверное, тоже нет. И от Флориды, и от Джорджии одинаково далеко до плотины Гувера, она не на столько сильная, наверное, чтобы питать электричеством всю страну какое-то время после потери других источников питания. Даже если она и работает, энергия от неё к нам не поступает. Я не так хорошо знаю эту страну, как хотелось бы. Мэри тоже не знает, потому что она тоже из другой части света.
Нам повезло, что за всё то время, что мы объездили половину Флориды, на нас не напала ни одна вооружённая группа грабителей или мошенников, на других людей, наверное, нападали часто, повезло, что все решили сваливать в города, где живёт больше людей и есть хоть какая-нибудь связь с правительством или военными — Вашингтон, Нью-Йорк, Хьюстон, Лос-Анджелес. Повезло, что почти всю Флориду оставили из-за опасности нападения аллигаторов. По крайней мере я думаю, что люди не хотели жить на болотах из-за них. Подумаешь, ходячие. Эти твари умнее и опаснее.
Мы встречали много кусачих и каждый раз как в шутку с ними бились — моя новая подруженция даже показывала, как она танцует, убивая их. Ещё я ей вручила меч и пусть, решила, отрубает головы в своё удовольствие.
Нужно держаться и искать ещё людей — набирать группу. И можно выдвигаться в Атланту. Но уломать мою упёртую британку не получится, потому что ей кажется, что и здесь можно обосноваться.
Я начала буквально бредить этим городом. Он казался мне чем-то вроде города за бетонной стеной, которую не проломит даже танк, или каким-то райским местом, где ты и живой, и мёртвый будешь защищён.
***
— Мы же дошли от Тампы сюда, значит и отсюда до Атланты дойдём!
— Это не одно и то же! Это намного большее расстояние, другой штат, может быть там мы наткнёмся на людей, которые будут заявлять нам, что это их земля и мы прошлись по их святыням! Точно также, как для нас Джексонвилль сейчас! Если бы в банк вошли люди, мы бы наставили на них оружие. Мы можем встретить таких, кто будет гораздо беспощаднее нас и сразу будет стрелять! — она даже привстала и посмотрела на Катю своими выпученными глазищами, пока кричала весь этот набор слов.
Девушки обе застыли и замолчали, и каждая осталась при своём.
Молчание стояло гробовое, можно было услышать, как стрекочут сверчки, если бы они были тут.
— Давно ты бредишь этой идеей?
— Какая разница, если мне придётся идти одной? — зло посмотрела на подругу русская.
Молчание…
— Спокойной ночи. — сказала она напоследок, отвернувшись.
Рассветало.
Костёр, зажжённый вчера вечером, уже потух. Только лёгкий дымок исходил от углей.
Утро никогда больше не станет таким, какое оно бывало до всего этого. Не будет больше звуков заводящихся моторов, соседской ругани из-за измен или еще какой мелочи, пьяных нищих возле Волмарта, не будет больше «Утренняя газета!» и глупого почтальона, который никак не может запомнить, что у тебя злая собака.
Не будет больше и утренних пробежек перед занятиями, распечатывания на принтере соседа по комнате вчерашних статей и домашних заданий, утреннего душа в общей душевой, запаха сосисок в тесте из холла и пиццы из столовой и криков преподавателя химии: «Мистер Томпсон, не закрывайте, пожалуйста, дверь!»
Утро после эпидемии — это утро гробовой тишины, перебивающих её иногда звуков шороха листьев и ломающихся веток, воды, льющейся ручьём и, изредка рявкающих и рычащих ходячих вдалеке. Теперь утро всегда будет таким.
Слышались отдалённые вопли приближающихся кусачих. Работают, как будильник. Уже было около восьми утра, и когда пришло время проверять все по списку, Королева Британии проснулась, поднялась, кинула взгляд на подругу, сладко спящую рядом, взяла в руку нож и, закинув плед, будто бы застилая кровать, тихими медленными шагами пошла к двери на лестницу.
Спустившись вниз, девушка убедилась, что посторонних тут нет, все двери целы и окна, как были с решётками, так и с ними и остались.
Она оглядела главный зал и что-то переклинило у неё в голове, она начала представлять, как тут когда-то кипела жизнь, как какой-нибудь мужчина средних лет приходил брать кредит, чтобы устроить своей девушке прекрасное свидание, сделать предложение, пожениться и отправиться с ней в свадебное путешествие на какие-нибудь недалёкие острова, вроде Багамских, как какая-нибудь девушка приходила сюда получать компенсацию за разбитую машину по страховке, или как пожилая женщина могла бы сидеть и писать завещание на три миллиона долларов своему внуку из другой страны, попутно сверяясь со своим счётом в этом банке.
Теперь никакие деньги не играют роли.
Закончив мечтать и ностальгировать, Мэри пошла наверх.
— Всё хорошо? — раздался тихий голос полусонной.
— Как обычно… Куча ходячих и ничего нового… — отвечала, подходя и присаживаясь вторая.
— Значит, ты не пойдёшь дальше со мной? Даже если я не права?
Британка помолчала и выдала наконец:
— Пойду, куда денусь. Я бы умерла и, может, не один раз, если бы ты не пришла в тот день в мой корпус. Я тебе должна.
— Заебись, — довольно произнесла она наконец на своём родном, на что вторая просто улыбнулась и добавила, — Только после зимы, сейчас нельзя, если что-то случится, то мы останемся в лесу без ничего.
Порывы ветра усиливались, давая понять, что зима уже здесь.
Ждать оставалось недолго.
