Игры бессмертных

      Холодно и неуютно… Великая река подземелья Стикс неспешно катит свои чёрные волны. Своды пещеры скрывают это место от Солнца, стоящий здесь вечный мрак вселяет уныние. Место вечного забвения славится своей тишиной и покоем, но вызывает ужас в душах смертных. И всё же, это великий мир, который бережёт то, что ушло. Никто не может возвратиться отсюда в мир живых. Это огромный мир, принимающий всех, когда-либо живших на Земле. Здесь каждый найдёт своё последнее пристанище, будь то царь или нищий, злодей или герой, и будет здесь каждому воздано по делам его. В лучшем месте этого мира, на Елисейских полях, суждено поселиться далеко не всем: для этого нужно прожить праведную жизнь. Большинство душ попадает на асфоделевый луг, где ждут их скитания по заросшим бледно-жёлтыми тюльпанами равнинам. Но есть ещё одна область подземелья — ужасный Тартар, куда заключают самых заклятых грешников и даже провинившихся богов. Это место вечных страданий, от которых нет ни спасения, ни облегчения. Ещё не появилось слово «ад», но адские муки уже существуют, и происходят они здесь, в огромном, бездонном Тартаре. Именно сюда сбросили олимпийские боги могучих титанов, в том числе главного из них — Крона, повелителя времени, отца олимпийских богов.       Титан, закованный в цепи, поддался сморившему его сну. Но и во сне не находил он покоя. Стоило ему закрыть глаза — представал перед ним последний день его владычества. Это был вовсе не тот день, когда его пленили его дети, а день, когда он позволил своей супруге провести себя: именно тогда началось его свержение. В нетерпеливом ожидании метался он по олимпийскому дворцу, уже собираясь послать на поиски жены своих подручных — гигантов, но Рея явилась сама. Сломленная, покорная, со слезами на глазах протянула она ему свёрток — только что рождённого младенца, закутанного в заячьи шкуры. И поспешно отвернулась, не желая смотреть на то, что последует дальше. Из её горла вырвалось приглушённое рыдание: она так и не научилась скрывать своё горе. А могла бы уже привыкнуть: всё-таки, в шестой раз отбирает он у неё ребёнка. Хотя это не ребёнок, а чудовище. Прямая угроза его правлению — вот кем был подозрительно молчавший младенец.       — Прошу, не буди его, — прошептала Рея, — он недавно уснул, пусть хотя бы не видит того, что ты с ним сделаешь.       — А я-то думаю: отчего он молчит, — ответил Крон, уже собравшийся было распеленать малыша, чтобы осмотреть его, — куда ты исчезла?       — Прости, мне нужен был свежий воздух, я вышла на прогулку, а когда почувствовала, что роды начались, была далеко отсюда, — проговорила Рея, стараясь придать своему голосу больше уверенности.       — В следующий раз будешь брать с собой Порфириона, * — сказал Крон, — нечего тебе таскаться одной в таком положении по всей Земле.       Рея не посмела ничего возразить своему супругу: она испытывала страх перед этим тираном, пожиравшим собственных детей. Конечно, он боялся не за неё, а за себя: он подозревал, что однажды жена снова попытается его обмануть, как случилось в прошлый раз, когда она подсунула ему вместо сына жеребёнка**. Взор повелителя времени опять остановился на свёртке с младенцем, но вбежавшие в тот момент в зал юные титаны отвлекли его.       — Пошли вон отсюда! — разозлился Крон. Какая жалость, что он не может проглотить племянников, как собственных детей! Эти неугомонные отпрыски его брата Япета — Прометей и Эпиметей — вечно суют свои носы туда, куда их не просят, и мешаются ему. Для большей убедительности Крон демонстративно проглотил своего очередного сына, так и не взглянув на него. Испуганные титаны убежали прочь, Рея с жалостью (и с благодарностью) смотрела им вслед.       — Зачем ты так? — тихо спросила она. — Не нужно им видеть твою жестокость.       — Какую ещё жестокость? Это не жестокость, а предосторожность. Впредь станут умнее: не будут врываться без спроса! — прорычал Крон. — Ступай к себе, я скоро тоже приду.       «Придёшь затем, чтобы этот кошмар повторился», — подумала несчастная Рея. Титанида и впрямь была глубоко несчастна: своей жизни она, Владычица мира, не пожелала бы даже самым заклятым врагам. Впрочем, её главным врагом был сам Крон.       Однако сегодня в сердце Реи поселилась маленькая надежда на избавление. Совет её родителей, Урана и Геи, оказался удачным: Крон проглотил камень, не заметив подлога. А сам маленький Зевс остался в критской пещере…       — Нет! Она тебя обманывает! Осмотри его! — раздался в темноте истошный рёв пленённого титана. — Да посмотри же ты, что ты на самом деле глотаешь! Камень! Камень! Да смотри же! — вздрогнув, Крон проснулся от собственного крика.       — Проклятье, — выругался он, открывая глаза. Теперь он томится в одиночном зале Тартара за тремя дверями: каменной, медной и бронзовой, — не имея возможности ни освободиться, ни общаться с братьями, заключёнными отдельно от него. Каково чувствовать себя брошенным и никому не нужным после долгих веков абсолютной власти? Крон вспомнил тот момент, когда он сам сверг своего отца Урана. Бог неба тогда предсказал ему, что его тоже свергнет один из его сыновей. Крон же не дал никакого предсказания своим детям: он был уверен, что они ничего не боятся.       А не боятся напрасно. На этот раз он разрушит семейную традицию свержения отца сыном и изменит ход событий. Олимпийцы даже не догадываются, какой «сюрприз» он приготовил им перед тем, как был пленён. Тогда, обнаружив исчезновение адамантового серпа — главного своего оружия, — он понял, что проиграл войну. Братья его были пойманы, лагерь окружён. Владыка времени притворился обессиленным и не способным более сражаться. Он позволил своим сыновьям заточить его в темницу — до поры. А перед тем спрятал во рту яйцо гарпии.       — Тис, Тис, — тихо позвал Крон свою питомицу. Гарпия послушно подползла к своему хозяину и приластилась к его руке. Титан скормил чудовищу значительную часть собственной порции, принесённой ему надзирателями — циклопами и гекатонхейрами. Крон назвал гарпию Тисифоной — в честь одной из фурий, богинь мщения. Целые дни проводил он, занимаясь обучением своей любимицы. И этим вечером…       — Притаись у входа, — прошептал Крон гарпии, — настало время выполнить наш план.       Тисифона послушно опустилась рядом с дверью. Сам Крон не мог дотянуться до входа: он был прикован далеко от двери, поэтому, принося еду пленённому титану, дежурный циклоп безбоязненно заходил внутрь. Так случилось и на этот раз: Стероп*** принёс Крону миску с едой и уже направился к выходу, как вдруг увидел чудовищную птицу.       — Это что такое? — воскликнул он, указывая на гарпию.       Крон оторвался от еды и с недоумением взглянул на свою питомицу.       — Не имею понятия, — пожал плечами титан.       — А ну, кыш отсюда! — замахнулся на гарпию Стероп. Тисифона вылетела наружу и понеслась к асфоделевому лугу.       — Ведь перепугает там всех, — засуетился Стероп, — нужно срочно предупредить Владыку.       — Ты уверен? — невозмутимо спросил Крон. — Это ведь по твоей вине она оказалась здесь.       Стероп призадумался.       — А ведь верно, — пробурчал он, — пожалуй, лучше сохранить всё в тайне. Мало ли, откуда прилетела сумасшедшая птица. Ну, забрал, что ли? Давай сюда миску.       — Владыка мира заслуживает большего уважения! — рявкнул Крон.       — Свергнутый Владыка, — невозмутимо уточнил циклоп, — сейчас миром правит Зевс.       — Неважно, — отмахнулся Крон, — уходи, не желаю тебя больше видеть.       — Это взаимно, — ответил, удаляясь, Стероп.       Оставшись в одиночестве, Крон погрузился в размышления. Выходит, он не ошибся: верховная власть перешла к Зевсу — тому из его сыновей, кто с самого начала остался на свободе, тому, кто поднял восстание против своего отца. Значит, теперь миром правит Зевс. Что же, отлично.       «Пришла пора вам расплатиться со мной, голубчики, — мысленно обратился Крон к олимпийцам, — мы с вами ещё позабавимся».