Hey, Young Blood!

      До столовой в обеденный перерыв Чживон плетется выдохшимся куском мяса. Метаморфозное состояние, в котором он не только реальность воспринимать не может, а реагировать на неё вообще не в силах. Признавать, что его гордость хорошенько потрепали и публично выставили дураком, не то чтобы не хотелось — не получалось. Бобби чертыхается про себя уже миллионный раз, в голове прожигается всё едким «идиот, бля».       А Ку Чжунэ, как всегда, всего лишь сверкнул своим изящным образом и бросил высокомерный взгляд, скрывшись в обволакивающей, неприметной толпе. Словно сбрызнул в лицо Чживону кислотой, спешно улепётывая от полутрупа. И что за нахер? Бобби о таком дерьме только в юмористических рассказах читал.       Вот почему он не смог тогда отказаться? Или лучше вообще не отвечать ничего, чтобы его не заметили и не придумали глупое условие для спора? Такими темпами можно похоронить не только гордость, но и всего себя в целом.       Лёгкая боль в мышцах после тренировки даёт о себе знать с каждой новой ступенькой школьной лестницы, пока он спускается в столовую, где его уже ждут друзья. Тем очень не терпится узнать, как справился их горе-друг с непосильной задачей в лице наглого, упрямого, жутко бесящего — всё это по словам Чживона — парня. Точнее, они знают, как тот справился; им очень интересно узнать подробности его провала.       — А какой реакции ты ещё от него ожидал? Думал, он волшебным образом сделает для Ким Чживона исключение? Конечно же, нет, — Донхёк посмеивается над ним, потому что не понимает, чего добивался Бобби от такого простенького приёмчика. Вроде немаленький и неглупый, но тщетно надеялся, что, словно в детстве, всё просто и легко донельзя, а обычной улыбкой и «хей, привет» можно укротить строптивого, наладить с ним крепкую связь и закрепить пока ещё не сложившуюся. — Ладно, парень, хочу облегчить и так твоё тяжелое положение: он ненавидит всех баскетболистов в нашей школе, не только тебя.       Донхёк почти устал. Не физически, а чисто морально и по-дружески. Бобби мучает их всех на протяжении пары дней, и просто-напросто не даёт подходящего момента рассказать довольно занимательную историю, которая произошла в выходные.       Его выходные прошли в разноцветном спектре эмоций, которым можно дать название «Странные». Как оказывается, на жутчайше скучном деловом ужине с новыми партнёрами семьи Ким присутствовали никто иные, как семья Ку с их отпрыском. Донхёку хотелось не то чтобы сквозь землю провалиться — он ничего постыдного не сделал, так то, — но извиниться и больше никогда не показываться этим людям на глаза очень импонировало. Но в целом, Ку Чжунэ неплохой — сидел себе тихо и спокойно, поддакивал и кивал согласно, когда отец пытался вовлечь того в деловой разговор, и на Донхёка не обращал никакого внимания. Да и за весь вечер они и словом не обмолвились, что, наверное, было не так плохо, потому что о чём им, собственно, беседовать? Желания не было, а, ехидно хихикая, сообщать, что тебя, друг, ненавидят так, что даже поспорили на твою задницу, — как-то это всё не в духе Донхёка.       Им обоим, скорее, казалось, когда же их родители произнесут что-нибудь наподобие «ну, мальчики, идите поиграйте наверху». Никто бы не удивился, эти две женщины быстро нашли общий язык, обсуждая пятилетний возраст Донхёка и что «заинька» Чжунэ был точно таким же.       Пепельный Донхёк, давно мечтающий сменить свой побочный юношеской любознательностью и жаждой в обновлении образа цвет волос на утончённые белые локоны, каждый день, регулярно выпивает с утра чашечку дорогого чая. Сегодня был, кажется, цейлонский, хотя он и не заметил, потому что нужно было хорошо обдумать, как к матери зайти с такой лестной стороны, чтобы той показалось не слишком обременительным выполнить просьбу друга своего сына.       — Да иди ты. Очень помог мне, блять, я и сам уже понял, что ненависть — его хобби. — Рана ещё свежа, отчего всё вблизи километра хочется безвозвратно разрушить и уничтожить. Его сводят с ума обстоятельства, почему Чжунэ не девчонка? Взял и подкатил с приторными словечками, и, если с первых пяти секунд не получил в нос кулаком, то уже хороший знак.       — Может, ты попробуешь с ним сблизиться с помощью тех, с кем он действительно общается? — Ханбину в идеале должно быть не всё равно, но он слушает только вполуха и мыслями далеко не здесь.       Ханбин невольно вспомнил Чжинни с Чжунни, которые рассуждали на тему дружбы так легко и так правильно, будто то, чем сейчас загружен Бобби, — только его несуществующий, преувеличенный загон.       «Оказаться в нужном месте в нужное время».       Да, именно это Ханбин напишет сегодня вечером Бобби, просто потому что это чертовски правильно и в ситуации с Чжунэ это прокатит. Вот только сможет ли Чживон этот самый момент подобрать?       Бутерброд с чили еще нихера не вкусный, как парень его не надкусывал только. Сейчас Ханбину хочется солнечного света и горького кофе из знакомой кофейни. Чтобы щекотал язык пряный вкус и душа цвела от созерцания такого сочетающегося с утренним солнцем Чжинхвана. Ханбин обычно не привязывался ни к кому с первого раза и так быстро, но его не хотелось терять из виду. Весь такой сахарный и правильный, хотелось его срочно в их компашку и к себе в друганы.       — А эта ошибка с кем-то вообще общается?!       — Я серьёзно. — Серьёзней не бывает. Мысли Ханбина серьёзно забиты не тем, чем нужно в данный момент. О друге бы подумал и его ошибке с именем Ку Чжунэ.       Ханбин оборачивается на тихого сегодня Юнхёна, примечая, что тот почти растёкся по обеденному столу. Не выспался, наверное, говорил вроде, что с домашкой сношался всю ночь, отчего устал как чёрт. У того тоже с домашней работой и продумыванием упражнений была некая близость сегодняшней ночью, но в голове всё равно череда туманных мыслей, крепко застилающих адекватное, расчётливое мышление. Все его потуги над отчётом тренеру вылились в тщетное «ну я потом посмотрю».       — О, а я слышал, что недавно с ним в паре работал, а следовательно, — Донхёк выжидает паузу, описывая рукой в воздухе круг и в конечном итоге тыкая пальцем в сторону Бобби, словно это «следовательно» было разъяснением задачи по геометрии, — общался один парень. Проект какой-то, не в этом суть. Они должны были хотя бы разговаривать. Если это не так, то… Что с этим Чжунэ, не пойму?! — выдаёт Донхёк, отпивая от картонного стаканчика с кофе, как от дорогой фарфоровой чашечки.       Его друзья не должны выглядеть как стеклянные леденцы на палочке, но ещё с самого утра возникло ощущение, что все поголовно были опустошены. Может, это чутьё такое выработалось или те чётко дали понять, что что-то с каждым не так.       — Хорошо, — вскидывает руки Бобби, предвкушая сладкую победу. — И кто этот парень, с которым, о боже, общался мистер Моё-Лицо-Скрывает-Моё-Мудачество?       Донхёк задумывается. Честно, быстрее бы уже глупый спор закончился и Бобби перестал выглядеть брошенным щенком. Его уже жалко становится. Выглядит он, конечно, уверенно-самоуверенно да и на словах прям рыцарь, восставший против дракона, но на деле в его взгляде и поведении такая тоска и задумчивость, что совсем не вяжется с его постоянным посыланием Чжунэ нахер.       И тому уже надоело помогать с совсем не его проблемами. Он, вообще-то, хотел бы быть зрителем в первом ряду, а не главным помощником на площадке!       — Я его где-то видел. Такой рыжий, невысокий, с тобой в классе учится ещё. Ммм, ещё… — парень вздыхает, чёрт бы побрал его услужливость.       — Очаровательная родинка под глазом, милый стиль в одежде, весь такой миниатюрный и с тёплым взглядом?.. — Донхёка мгновенно перебивают; Ханбин обыденно спрашивает, крутя в руках пакет из-под бутерброда и думая на самом деле об омлете с сыром. На него тут же скептически уставились, мол, «какого хрена, друг, ты так и о девчонках никогда не отзывался, а тут прям такое лирическо-романтическое отступление». — И… белая сумка. Ну, я слышал так, по крайней мере.       Ханбин аж весь сжался внутри от пристального взгляда, вторя своему сознанию «что за дребедень, приятель?!». Поздно он очухался, ведь даже и не заметил, как произнёс… всё это.       — Да, вроде он…       — Чжинхван. Да, помню его. Мы с ним вообще не пересекаемся, но он кажется хорошим парнем. Надо будет с ним перетереть, — Чживон пробегается взглядом по помещению чисто интуитивно. Натыкается, правда, на сконфуженного донельзя Ханбина, что посмеивается чуть истерично, и на огромные синяки под глазами у полуспящего Юнхёна, но в целом, всё в порядке. Эти двое вообще странные какие-то, закрытые в себе и задумчивые, вероятно, что-то случилось. А Бобби вообще не импонирует, если друзья утаивают свои переживания, задыхаясь от них в одиночестве. Надо бы разобраться что да как там у них, а то в последнее время о себе и этом Чжунэ только и думает.       Бобби вспоминает тихого паренька на задних партах, который в последнее время часто пропускает занятия, но учится так усердно, отчего проблем с ним у учителей не возникает. Не припоминается, конечно, чтобы они хоть когда-то общались, но на прошлый весенний фестиваль они вместе вывешивали плакат на фасаде школы. С ним рядом будто феи летают и воздух сверкает блёстками; Бобби был воодушевлен, как ни странно. Это всё влияние Чжинхвана сказывалось, вот точно.       — Давай я! — подхватывается Ханбин, воскликнув громко и случайно хлопнув рукой по столу. Истеричный порыв оценил даже проснувшийся Юнхён — все его зефирные замки во сне поломал, гадёныш!       В голове отчётливо отдался хлопок от фейспалма, но лицо надо держать, особенно, когда твою обыденную оборону пытаются сломить недоумевающими взглядами. Особенно, во второй раз.       — В смысле, кхм, — парень тут же убирает руки со стола, представляя Джека Джибса, того пришельца с отрастающей головой из «Людей в чёрном». Ему бы такую же регенерирующую способность, а то ведь от частых мысленных фейспалмов, чуется, его голова тоже скоро лопнет и останется одна лишь шея. — Я могу поговорить с ним. У нас связь… То есть! Я с ним знаком, что-то в этом роде.       Нет, с Ханбином точно что-то не так, думается всем одновременно и сразу.       — Э… Ну, удачи.       — Кстати, Донхёк. Как там дела? Ты поговорил с мамой?       — Да, Ханбин, что за просьбы такие странные? Двойняшки, серьёзно?       — Ага. Дон Дон, твоя мама спонсирует несколько детских садов, так, может, устроить двух малышей в один из них не шибко сложно?       — Ну знаешь. Она вроде согласилась, но вот мне всё интересно, когда в тебе проснулись эти задатки альтруизма? Не замечал никогда за тобой.       — Ой, заткнись там. Главное, что ты справился с моей просьбой, спасибо, дружище.