Say "Hi" to Yellow Flash, Konoha!

Ночь медленно опускалась на деревню, скрытую в Листве. Дул легкий ветерок, от которого то тут, то там покачивались круглые бумажные фонарики. Их огоньки освещали начавшую свое цветение сакуру. Гражданские уже давно закончили свои дневные дела, и теперь их улицы пустели. Все живое, казалось, засыпало, поддаваясь этой весенней сказке. Но касалось ли это шиноби? Конечно нет. Скрытая деревня — слишком сложный механизм, жизнедеятельность которого поддерживается, в том числе, и бессонными ночами её жителей. Бывает, что бравому вояке выпадает ночная миссия или привычка к самодисциплине заставляет не откладывать на утро отчет. Так или иначе, большинство ночных бдений обычно связано с кропотливым трудом и строгим начальством. Если же появляется возможность выспаться — то работники чакры и куная не раздумывая её используют. Впрочем, нет на свете правил без исключений. Наверно, именно поэтому Сенжу Тсунаде уже битый час не могла заснуть. Сильный запах персиков и магнолий легко проникал в комнату сквозь приоткрытую седзе. Конечно, створку можно было закрыть, тогда и назойливое курлыконье засевшей где-то в саду птицы в мгновение прекратилось бы, но куноичи уже решила по-другому. «Дед, помнится, вечно твердил, что если слишком много думать, можно разучиться действовать», — вспомнила она поговорку шодая, когда тот, толком не обдумав плана, рвался в бой. Сегодня целый день почтенная химе чувствовала тревогу. Как в тот самый день, когда Наваки, её любимого младшего брата, отправили на невыполнимую миссию. Как в тот день, когда убили Дана. Неужели, сегодня она лишится ещё одного близкого человека? Встав с футона и убрав его в стенной шкаф, девушка, почти на автомате, привязала к ноге подсумок. В домашнем хаори и с оружием — это, конечно, комично, но зато безопасно. Долго сооружала два привычных хвостика на голове — непослушные волосы никак не хотели делиться на равные прядки. Или это руки от вчерашней тренировки болят? Походя разминая конечности, Принцесса Слизней выскользнула из дома. Незаметность за годы службы стала уже привычкой, накрепко впитавшейся в каждую клеточку тела. Вот и сейчас. Скрыв свою чакру так, что и шиноби уровня незабвенного Ханзо бы проглядел, девушка тихо вышла на безлюдную улицу, ближайшую «нейтральную» территорию рядом с кварталом. Прошла через темный проулок — с другой стороны, вместо фигуристой блондинки, от которой веяло, напополам, опасностью и дурным характером, вынырнул парень лет пятнадцати с русыми волосами и в какой-то невразумительной одежде. Конечно, хенге разглядеть не сложно, но кому это надо, учитывая, что его использует в повседневной жизни каждый второй шиноби? Когда саннин достигла двухэтажного дома на краю деревни, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Свет в жилище сокомандника не горел, но девушке это было даже на руку. Бегло осмотрев бледно-красные стены, девушка уже приготовилась сломать неожиданно хлипкую защиту, чтобы посмотреть на недры этого «добропорядочного» пристанища одного из главных экспериментаторов Конохи. Но планам этим не суждено было сбыться. Защита чуть сверкнула, Тсунаде насторожилась, оглядываясь. Сбоку перелез через ограду мальчишка лет тринадцати. Нахлобучил куртку повыше и, также настороженно оглядевшись, как до этого сделала она сама, потопал в сторону центра деревни. Мальчишку этого Тсунаде знала лучше, чем свои пять пальцев. Да что там, даже лучше, чем набор ядов в подсумке! Светлые волосы, оттенок чуть более желтый, чем её собственный, но Сенжу не Учиха, чтоб всем быть как под копирку; лохмато-колючие, но, на самом деле, очень мягкие, как у Джираи; телосложение тонкое, если не сказать — хрупкое, самое то для мокутона и печатей. И непонятно откуда взявшиеся голубые глаза. Её сын. Когда Тсунаде узнала, что беременна, то первым делом хотела от подобных проблем поскорее избавится. Семейная жизнь представлялась свободолюбивой Химе сродни долгосрочному аду, в котором придется сначала готовиться, а потом и становиться главой клана, присутствовать на затяжных скучных собраниях и, самое ужасное, делить свое личное пространство и время с ещё двумя индивидуумами. Но время шло, и постепенно отношение девушки к ещё не рожденному ребенку менялось. Сказывались и гормоны, и нахлынувшие воспоминания о собственном счастливом детстве. Когда ещё живы были оба деда и учитель Сарутоби гонял их по тренировочной площадке. Наверно, именно поэтому, когда Совет клана поставил её перед фактом, Химе взбунтовалась. И, поддавшись эмоциям, послушала старого обезьяна и приняла помощь Орочимару. Дальше всё шло будто по накатанной. И вот, спустя тринадцать лет молчаливого приглядывания, у неё наконец появился шанс поговорить с собственным горячо любимым ребенком. Говорить, что дом Орочимару и скрывающиеся в нем секреты были, в ту же секунду, забыты, считаю излишним.

***

Сверху и справа посыпался град сенбонов. До ужаса напоченное железо протыкало плотную ткань куртки, больно втиваясь в кожу. Скрыться от него не было никакой возможности. Почти на автомате я достал кунай, широкой стороной отражая часть оружия. Если понять, где находятся противники, можно ещё раз использовать мокутон. Только вот понять бы. Справа пришла в себя Кушина. Затуманенный взгляд прояснился, спина вновь приняла прямую осанку. В руке тоже появился кунай. Быстро оглядевшись, она встала спиной ко мне, приготовившись к атаке. Противник показался внизу, у ствола дерева. Не знаю, кто был сенсеем Кушины, но среагировала она мгновенно. Из-за созданного ей потока воды, мало соответствующего названию «Водяные пули», шиноби пришлось перепрыгнуть на верхнюю ветку. И уже оттуда пусть в нас огненного феникса. Узумаки пламя действительно потрепало, а меня лишь немного задело, в результате чего я таки смог ещё раз крикнуть: — Древесные лианы! — вливая в технику как можно больше чакры. Приготовившись уже было вновь прыгать к противнику, я вдруг увидел темный росчерк, после которого тело джонина безвольно повисло. Метрах в тридцати послышались взрывы, кто-то выкрикивал названия техник. Пошатнувшись, упало одно из вековых деревьев. Наконец, всё затихло. Решив не испытывать судьбу, я поднял оставленный облачниками на земле кусочек бумаги, по видимому, являвшийся необходимой им для перемещения печатью, схватил так и не пришедшую в себя после вражеской техники Кушину, подал в ноги чакру и поспешил к деревне. Уж не знаю, что нарисовало потом девочке воображение, но на мой взгляд, двое напуганных и обгорелых подростков, удирающих с места схватки, мало походили на ту счастливую парочку из аниме.

***

Сенжу Такума был в бешенстве. Почтенный сын первого Хокаге уже не первый год являлся главой клана Сенжу и всегда, решительно всегда, доверял своим родственникам. Но вот уже сутки, как каждый встречный норовит покуситься на мысль о непогрешимости собственного клана. Когда его буквально из постели вытащила любимая племянница Тсунаде, крича что-то про своего сына, хотя Такума отлично знал, что девушка не может иметь детей, он подумал, что это просто случайность. Когда к полудню старуха Тока нехотя призналась, что сын у Тсунаде всё-таки есть, Такума списал всё на наредкость вредный характер куноичи, заставшей ещё основание Конохи. Когда к восьми часам, созвав экстренный совет клана, он выяснил, что кто-то посмел отказать возможному наследнику во вступлении в общину, у него уже просто не осталось сомнений. Когда же, после многочасовых споров, уже на рассвете, Тсунаде заверила всех, что видела, как её сын использует мокутон, Такума просто молился Шинигами, умоляя снять наложенное на клан проклятие. А ещё о том, чтоб о подобном обращении с детьми случайно не узнал из загробного мира Хаширама. А то будет им всем… мокутоном по голове. Сейчас же, на следующий день, с утра, Такума, не спавший ни секунды, направлялся к Хокаге, пытаясь понять, как он мог пропустить подобную интригу в своем собственном доме. Сын шодая сейчас чуть ли не больше всего на свете хотел, чтобы в этом был замешан Хирузен. Это хотя бы немного разделило бы ответственность за содеянное.

***

Прошло уже больше суток с момента нападения на Кушину, а чакроканалы всё ещё подозрительно тянуло. Орочимару я в этом не признался, но он, кажется, и сам заметил. И решил, что самое время потренировать тело без использования чакры. Потому… — Сто тридцать четыре, Намикадзе-кун, я вижу, как ты отлыниваешь! Прямые руки, и так с трудом держащие тело, согнулись. Каждый миллиметр расстояния до пола казался страшной пыткой. Какой это подход? Кажется, сначала был бег, чтобы разогреть мышцы, потом упражнения на гибкость — с той же целью. Сейчас вот силовые. Последней обычно идет акробатика, но как я её буду выполнять после всех этих экзекуций — не понятно. Но, отбросить пораженческие мысли! Бой с похитителями Кушины наглядно показал, что тренировки мне сейчас нужны больше, чем кому-либо. И пусть силовиком мне не быть никогда, хорошенько дать по вражеской роже даже без чакры должен уметь каждый шиноби. И отжимания этому только поспособствуют. Полигон при доме Орочимару был маленьким, другой в черте Конохи не разместишь, но разнообразным. Ближе к дому, небольшой, совершенно, насквозь искусственный пруд; у забора группа невысоких, по сравнению с выращенными кланом Сенжу, деревьев; а ближе к конохской стене стандартная полянка с группой макивар. Именно там я сейчас и тренировался. Точнее, уже не тренировался — губы прошептали «сто пятьдесят», руки подогнулись, и тело шумно упало на траву. Перед губами появилась рука Орочимару со стимуляторами. Кто-то скажет, что использовать подобные препараты для простых тренировок — бред, но я лишь отвечу, что этот «кто-то» не разбирается в подвидах таких пилюль. Стимуляторы созданы не только для того, что бы истощать организм, даруя временный прилив сил, но и чтобы этот организм восстанавливать. Этим прекрасным их свойством, я, собственно, и пользовался. Ещё бы обезболивающее! Но, нет. Глушить боль и вставать на ноги пришлось исключительно собственными силами. Кое-как приняв вертикальное положение, ухватился за ближайший столбик для устойчивости. — Слабо, Намикадзе-кун! — змеиный саннин оттолкнулся правой ногой от земли и буквально подлетел ко мне, ударяя под ребра. Стимуляторы уже успели подействовать, а с болью можно было мириться. Главное, чтобы конечности слушались. Голое тайдзюцу, даже без усиления мышц чакрой — именно так проходили эти спарринги. Похожие друг на друга, как две капли воды, все выполненные в классическом стиле скрытого Листа, они, тем не менее, были одной из самых сложных частей тренировок с Орочимару. Может, потому, что он начинал их, когда у меня уже совсем не было сил? Именно в такие моменты я особенно хорошо понимал, чем отличается самостоятельное изучение чего-либо от того же самого изучения, но с наставником. Казалось бы, обычное тайдзюцу, но за месяц со змеем я научился большему, чем за полгода самостоятельных тренировок. А ещё удивлялся, как в манге и Саске, и Наруто, за время, отведенное до третьего этапа, сумели выучить по новой технике, в то время как за промежуток от распределения до миссии в стране Волн не освоили ничего нового! Впрочем, то, что из Какаши отвратительный сенсей, известно, наверно, каждому. Удар, блок, контратака, обманка, перекат, подножка… Удары были не слишком сложными, но постоянными, так Орочимару хотел натренировать у меня рефлексы. Помните, когда Хатаке читал во время боя? Это достигается просто огромным количеством времени, проведенным в схватках. Учебных или боевых — не важно, это, скорее, моральный фактор. Зато во время подобных спаррингов можно было подумать. Интересно бы сейчас бы сейчас сразиться с Кушиной. Чему она вообще научилась за этот месяц? Раньше её навыки, в основном, были завязаны на тайдзюцу и печатях. С контролем чакры у неё, как у джинчурики, был полный швах, потому с мелкорасходными техниками, преподаваемыми в Академии, у Узумаки не ладилось. Зато сейчас, похоже, картина несколько другая. Хотя Водяные пули явно не должны выглядеть, как столб воды, одно умение преобразовывать чакру в стихийную дорогого стоит. У меня с этим, конечно, тоже все не плохо, но поговорим об этом потом. Тем более, что Орочимару уже махнул рукой, позволяя спуститься вниз, в свою комнату. Короткий взгляд на солнце — около двенадцати, до обеда ещё час времени. Меньше конечно, чем нужно, но сил ждать до вечера нет. Скользнув в свою комнату, вынул спрятанную в бельевом шкафу печать. Что это именно печать, я не сомневался ни секунды — не смотря на маленький опыт, стандартные блоки фуиндзюцу я отлично знал. На столе рядом давно уже лежал заждавшийся свиток с объяснением взаимодействия этих самых блоков. Это Узумаки понимали всё интуитивно, а для остальных фуин превращалось в сплошное заучивание тысяч рисунков на все случаи жизни. Я уже успел расстелить обе бумаги на столе и включить настольную лампу, собираясь разобрать на состовляющие незнакомую печать, которая, судя по виду техники, для которой использовалась, была явно как-то связана с Хирайшином, когда всё подземелье сотряслось от взрыва. С коротким жужжанием заблокировали двери и выключился свет. Обычно такое происходило в двух случаях — когда начинался комендантский час, и когда к саннину приходили гости, которых он не хотел посвящать в свои эксперименты. Учитывая взрыв… Что ж, любопытно, кто там пожаловал!