***
Ястреб с донесением достиг Конохи к вечеру того же дня. Птица, сделав пару кругов над деревней, устремилась в квартал Сенжу. В этом не было ничего удивительного — клану-основателю частенько приходили письма из столицы или окресных городов, где постовщики древесины не хотели переплачивать и отдавать процент Конохе, предпочитая связаться напрямую с обладателями мокутона. А если учесть, как последние полтора месяца клан лихорадило, так и вовсе подобное послание перестовало быть чем-то необычным. Такума тяжело вздохнул. Вот сейчас все и решиться. Тока, как глава совета клана, поставила четкое условие: «Если у ребенка действительно есть мокутон, он может войти в клан». Насчет этого «правила» они с Тсунаде спорили не менее трех часов, но когда наконец заключили соглашение, обе были чрезвычайно довольны. И если склочную старуху он понимал, той был, отчего-то, крайне невыгоден сын Тсунаде в клане, потому она и сделала ставку на прекрасно известные ей Правила наследования генома, то вот расчет племянницы оставался тайной за семью печатями. Правила наследования представляли из себя короткую статью, где, в примерах, и было расписано, почему мокутоном обладает далеко не каждый член клана. Если отбросить долгие рассуждения, то получалось, что в семидесяти процентах случаев только один ребенок из семьи имел шанс на наследование действительно гена, позволяющего обладать стихией дерева. Все остальные довольствовались спящим. Эти семьдесят процентов представляли собой детей, рожденных в семьях, где ни у одного родителя не было мокутона. В оставшихся тридцати процентах геном могли унаследовать двое или даже трое потомков, но тут уже вступали в действие несколько другие правила. Так, способности родителей к стихие дерева складывались, и делились между всеми его потомками. Кроме того, уровень владения мокутоном у всех членов клана можно было разделить на три ступени: «высокий», «средний» и «слабый» соответственно. Как пример можно было взять семью Хаширамы и его братьев. У их отца, Сенжу Бутсумы, а также у их матери, был «высокий» уровень влаления кекей генкаем. Численно это можно выразить как «6m», по «3m» от матери и от отца. Старший сын, Хаширама, унаследовал «3m», иными словами говоря, «высокий» уровень. Оставшиеся «3m» поделились на «0m» (отсутствие действенного гена) для Тобирамы, «2m» («средний» уровень) для Итамы и «1m» («слабый» уровень) для Каварамы Сенжу. Если бы у Сенжу Бутсумы были еще дети, то они также, как Тобирама, не получили бы генома. Только вот был один нюанс. Все эти многочисленные правила действовали только тогда, когда оба родителя были Сенжу. В остальных случаях геном не наследовался даже в самой маленькой степени. Потому, на что надеялась Тсунаде, Такума не знал. Своих детей у главы клана не было, но мальчишку, оставшегося без попечения и поддержки, ему было жаль. И письмо, в котором клановый сенсор должен был изложить результаты своего обследования, вскрывал с содроганием. — И зачем Тсунаде согласилась на это самоубийственное требование? Настояла бы лучше на чем-нибудь другом, может, и смогли бы уговорить совет принять мальчишку в клан, — прошептал он, вчитываясь в первые приветственные строки:Приветствую Вас, Сенжу Такума, а также весь прочий совет клана!
Спешу вам сообщить, что мое задание по проверке наличия генома мокутона у генина Намикадзе Минато выполнено. Печать дражайшей Узумаки Мито показала положительный результат и «высокий» уровень владения кекей генкаем. Мои личные тесты также сигнализировали о предрасположенности объекта к суйтону и дотону, и об активном использовании обоих элементов вместе.С уважением, Сенжу Нарама
Такума со вздохом опустился на татами. На что бы не надеялась Тсунаде, она явно нашла способ оградить свои ставки.***
До столицы страны Травы мы добрались уже в сумерках. В отличии от Конохи, единственного местного поселения, которое я уже видел, этот город не был ярко освещен. Потому, войдя в холл постоялого двора, в котором обычно останавливались представители нашего гакуре, я инстинктивно прикрыл веки. Свет резал глаза. — Добро пожаловать! — отрапортовала девушка за стойкой. Орочимару произнес: «Один номер на двоих», протягивая деньги. Девушка записала что-то в книгу и отдала нам ключ. Гостиница была городской, и вытянутой скорее ввысь, чем вширь. Но когда пара лишних этажей была для шиноби проблемой? Достигнув номера, мы сразу же свалились спать. Видно было, что и для Орочимару наш суточный переход на пределе скоростей был выматывающим. Что в таком случае говорить обо мне? На завтра была назначена встреча с заказчиком. Судя по описанию миссии, это был гражданский купец преклонных лет, который хотел проследить за своими сыновьями и их семьями, чтобы определиться, кому оставить наследство. Так было написано в официальном свитке. Как обьяснил мне Орочимару, на самом деле суть миссии была несколько в другом. Стране Огня был невыгоден целый капитал этого купца. Особенно не выгоден, если учесть, что сам купец, имеея подданство Огня, укрывался от налогов, зарегистрировав все свои лавки в Траве. Потому выставленным Конохой заданием было тихо и правдоподобно отравить самого заказчика, а между наследниками устроить усобицу. Вот в такие моменты и понимаешь, какие все шиноби душки. Задушат и не заметят! Но, спать. А то завтра буду хуже снулой рыбы.***
Хирузен отчаянно не оюбил сюрпризы. Когда ты Хокаге и один из самых обеспеченных и влиятельных людей в скрытой деревне, сюрпризы — это практически чистое зло. Хуже разве что, когда сюрпризы мешают кропотливой сосредоточенной работе. Когда Сандайме впервые задумался о приемнике, первым делом он взглянул на собственную семью. Братьев у него не было, а дети… Сарутоби всегда придерживался мнения, что у талантливых родителей не бывает выдающихся детей. А себя он, несомненно, заурядным не считал. Оставалось искать нужного человека на стороне. Тогда взор пал на других, несомненно близких, ему людей: Тсунаде, Джираю и Орочимару. Ученики были неплохи, но слишком уж независимы. Необходимо было найти кого-то, кто принял бы его взгляды как истину в первой инстанции. И случай подвернулся! Когда Сенжу сказала, что беременна, да еще и от Джираи, Хирузен даже посетил храм Огня, благодаря Ками за такой подарок. Была конечно опасность «детей гениев», которые не отличаются талантами, но Сарутоби предпочел не думать об этом. А о правилах наследования мокутона ученик Второго знал не хуже этого самого Второго. А еще, в отличие от снобов из совета клана, Хирузен знал и о внебрачном сыне Нидайме. Знал, и удивлялся, где были глаза всех этих «генетиков» с их правилами, и почему эти глаза не видели очевидного сходства между Тобирамой и Джираей. Рост, особенности фигуры, волосы, стиль боя и характер. Да и привычки! Где они еще на всю Коноху видели такого вуайериста, как эти двое? Про себя Сарутоби скромно молчал. Но, вернемся к младенцу. Его надо было куда-то пристроить, чтобы никто, кроме самого Хокаге, не мог влиять на Четвертого, как уже про себя называл Минато Хирузен. И с помощью Орочимару удалось убрать ребенка подальше от родителей. Все было почти замечательно. Почти. В тот день, когда Сарутоби, посещая Академию, увидел своего маленького любимчика, он окончательно уверился в теории про бездарных детей, рождающихся у замечательных родителей. Не смотря на все данные, о которых в один голос твердили ирьенины, мальчишка был ужасен. Несуразные, дерганные движения в тайдзюцу, отсутствие нормального, для его возраста, обьема чакры для ниндзюцу и жалкие потуги в гендзюцу, на которые нельзя было смотреть без слез. И это его будущий Хокаге? Рецепт спасения узнал Орочимару. Ученик предложил применить к мальчишке ментальную технику, которая помогла бы его разуму стать сильнее. Довольно рискованное, на первый взгляд, действо, дало изумительный результат. Уже на следующее утро почувствовалось, что в теле ребенка находится душа гораздо более взрослая, пусть и пытающаяся казаться младше. Но разве такие потуги укроются от опытного шиноби? Недостатков было два. Первый заключался в некоторой нелюдимости, появившейся у этого повзрослевшего Минато. Хирузен связывал это с окружением. Какому взрослому будет интересно круглосуточно проводить время с детьми? По мнению Сандайме, это должно было решиться со временем. Второй недостаток был серьезнее. Психологические тесты показывали, что психическая устойчивость Минато заметно снизилась. Так, при взгляде на покалеченного человека у ребенка возникали рвотные позывы, а уж случайно выявленное неприятие наготы! «И откуда это могло взяться? Будто гражданский!» — думал временами Сарутоби. И вновь, чтобы решить уже эти нюансы, пришлось обращаться к Орочимару. Кто же знал, что блудные родители, которых все эти годы удавалось глушить миссиями и исследованиями, позволяя только редкие встречи издалека, вдруг взбунтуются? И вот, теперь пошли сюрпризы. — Клан Сенжу запрашивает о введении в свой состав безкланового генина Намикадзе Минато, — прочитал Хирузен. — И что же мне с вами делать?