2
Очарованные, околдованные невиданным зрелищем, сидели вокруг Отступника юные эльдар. Зачем они ему? Зачем он подошел к этому костру? Он медленно и бездумно брел по лесу, залитому серебром. Казалось, все вокруг покрыто инеем. Казалось… Горькое слово. Вокруг него лишь подобие настоящей жизни. Лес, выращенный Йаванной, нелеп в своей аккуратности и правильности. Ровные ряды деревьев, уютные опушки, душистые ягоды… Ни сушняка, ни бурелома. Ни волка, ни лисы, ни медведя, лишь иногда мелькнут заячьи ушки. Мелькор и сам не знал, зачем вышел к костру, постоял за деревьями, послушал разговоры, песни, а потом сделал шаг вперед. Ведь он же хотел учить эльдар, так почему бы не начать с этих? Длинная тень упала на костер. Детишки всполошились. Охнула какая-то эльдиэ. Сжал в кулаки руки старший сын Феанора. Драться собрался, что ли? Его светловолосый родич тоже напрягся, а брат отложил лютню. Право, смешно. Но светловолосая девица их всех опередила. Высокая, тоненькая, горделивая. Она почему-то напомнила ему Варду, какой та была еще до Великой песни. — Добро пожаловать к нашему костру! — голос эльдиэ прозвучал звонко и ломко, как льдинка. Нэрвен — дочь младшего сына Финвэ… У Иэрнэ и Гэлеона никогда не будет ни детей, ни внуков… Смелая девочка. Глаз не отводит, хоть и боится. Правильно, кстати, делает: не ему щадить этих детей, его-то учеников никто не пожалел. Вино в чаше нестерпимо горчило. Раскрасневшаяся от своей смелости Нэрвен попросила спеть или рассказать. Почему бы и нет? Как же давно он не держал в руках лютню. А эта девчонка сейчас так похожа на Элхэ… Нет, только не вспоминать! Пальцы осторожно коснулись струн. О чем же им спеть или рассказать? Мелькор обвел внимательным взглядом собравшихся. А ведь они ждут, предвкушают. Наивные, доверчивые. Разве вам не говорили о том, как коварен Отступник? Но вы же так уверены, что именно с вами никогда ничего плохого не случится. Мир добр, и милосердные валар оградят от всех бед. Не так ли? Лютня вздрогнула и запела. Полуприкрыв глаза, Мелькор тихо заговорил. Он вспоминал, он рассказывал, а лютня превращала его слова в образы. Он забыл о своих внимательных слушателях, он забыл о Валиноре. Он был там, где навеки осталось его сердце. Арта… Живая, яркая, изменчивая. Нежная и грозная. Манящая и пугающая, страстная и холодная… Его мир, его душа, его сердце… И нет ему жизни без неё!3
Тёмный лес, поднимающийся до самого неба. Запах смолы, ягод, цветов. Рядом с могучими деревьями заросли кустарника. Такого юные эльдар никогда раньше не видели. Живописные полянки сменяет труднопроходимый бурелом. Тоненькие березки и мохнатые ели, под ногами пружинит ковер из пышного мха. То тут, то там виднеются грибы. Вот мелькает рыжий хвост зверя с острой мордочкой, а там под лапником притаился ушастый заяц. Зловеще ухнула неведомая птица. Стал прозрачнее и холоднее воздух, потемнели ели, разноцветными красками заиграли листья на деревьях — и золотом, и багрянцем, и алым, и рыжим. Налетел ветер, и закружились они в прекрасном танце, слетая с ветвей. … Все прозрачнее и прозрачнее воздух, веет холодом. Причудливым белым покрывалом, похожим на то, что лежит на вершинах Таниквэтиль, укрылся лес, под шапками снега гнутся ветви деревьев, искрится их наряд в золотых лучах. Как странно, как необычно! Заворожённо внимали рассказу Отступника эльдар, уже догорел костер, но никто не заметил. Нэрвен оглядела лица своих друзей. На миг ей показалось, что каждый видел что-то свое. Мечтательно и томно улыбалась Фаниэль. Хмурился Маэдрос, восторженно смотрел на Валу Инголдо, что-то шептал Маглор. Серебристый свет Тельпериона медленно таял, смешиваясь с золотом Лаурелин. День приходил на смену ночи. И каким же жалким сейчас казалось ей это зрелище, столь любимое ранее. И какой бесцветной и скучной виделась Нэрвен сейчас вся её прошлая жизнь. Да разве это жизнь?! Отступник отложил лютню. Стало горько: чудесная сказка кончилась. — Все это… оно существует? — хрипло спросил Инголдо. — Да. В Эндорэ! — также хрипло ответил Черный Вала. — Я бы хотел туда попасть… — Там слишком опасно. Там правит Время. И оно властно над всеми, даже бессмертными. Там есть и Смерть. — Смерть? Что это? Это как Мириэль? — Нет, иначе — страшнее, жестче, — голос Мелькора звучал глухо и отстраненно. — Расскажи! — Костер потух, ночь сменил день. Время для сказок прошло, — усмехнулся одними губами Отступник. Черты его лица стали четче и острее, яркие глаза потемнели. Он порывисто встал, поправил плащ и повернулся, чтобы уйти. — Подожди! — брат пошёл за ним следом. — Возьми меня в ученики! — Не стоит поддаваться минутным порывам! — резко бросил Черный Вала и исчез. Нэрвен прикусив губу, смотрела ему вслед. — Зачем тебе учиться у Отступника? — резко спросил Фингон. — Мир, который он показал, заворожил меня, — просто ответил брат. — А разве ты не поддался его очарованию? — Не стоит верить Мелькору, тот мир слишком опасен. — Зато там можно испытать себя, — вмешался в разговор Маэдрос. — Разумеется, учиться у Отступника нельзя, но рассказы его стоит послушать. — Он врет! — не сдавался Фингон. — Нет! Он был искренен, и ему было больно! — возразил Инголдо. Нэрвен не вмешивалась: она размышляла. — Притворялся! — сын Нолофинвэ стоял на своем. — Нет, его печаль неподдельна, — поддержал Финрода Макалаурэ. — До его печалей мне нет дела, а вот Эндорэ стоит узнать получше. Тем более, отец считает, что мы должны туда вернуться. Ведь это наша земля! — заявил Маитимо. И сразу же разгорелся спор. Артанис подошла к брату, задумчиво смотревшему туда, где скрылся Чёрный Вала. — Не стоит огорчаться. Он возьмет нас в ученики. — Нет, ему слишком больно, — вздохнул Инголдо. — Он не захочет вспоминать. — Но не вспоминать он не сможет. Потому и вернется, — мягко проговорила девушка, сжимая руку брата. — А если нет, то я сама приду к нему, — она лукаво улыбнулась. Нэрвен была уверена, что добьётся желаемого. И она тоже хотела в Эндорэ, только не с Пламенным, а с тем, кто лучше всех знает этот прекрасный и опасный мир!4
Юные эльдар были ошеломлены, очарованы. Протяни руку, и они с радостью отдадут ему свои сердца. Только зачем они ему? Тех уже нет, а эти — другие. Мелькор знал, что еще несколько мгновений — и наивные квенди пойдут за ним на край земли. Ему даже казалось, что он сам хочет этого, но в сердце вонзилась игла боли. Он больше не сможет терять любимых, а учить, не привязываясь всей душой, невозможно. Вала почти с ненавистью посмотрел на лютню: зачем он растревожил свою память? А детишки жаждут новой сказки! Глаза так и горят! Как же они похожи… Нет, довольно с него учеников! Он резко вскочил, готовый исчезнуть в один миг. — Возьми меня в ученики! — синие глаза горят, на щеках румянец. Ты с ума сошел, мальчик! — Не стоит поддаваться минутным порывам! — резко бросил Вала. На лице юноши боль и обида. А вот его сестра смотрит спокойно и оценивающе. Девочка знает, чего хочет, и умеет этого добиваться. Честолюбива, умна, уверенна, стремится к совершенству. Как Морхэллен и Соото. Такие ради своих целей пойдут на все. Только что она сможет в Благословенном Амане? Дорога вела его в Лориен. У Ирмо он отдохнет и успокоится. Там его ждет Суула — последний ученик, майа Намо. Зачем он взялся его учить? Опять порыв, опять не подумал. Но как же трудно быть одному! А может, все-таки еще раз наведаться к юным квенди? Рассказать пару сказок, предостеречь... Присмотреть за Нэрвен? Очень уж шустрая девица… Может, стоит слегка разворошить этот уютный мирок, что создали себе дорогие собратья?