1
Очаровательная девочка. Умненькая, уверенная в себе и весьма изобретательная. Мелькор невесело усмехнулся. Такие создания на многое способны: как на хорошее, так и на дурное. Артанис напомнила ему одновременно Варду и Морхэллена. Боль привычно острым клинком впилась в висок и в сердце. Как же он ошибся… тогда — невыразимо давно и потом — почти вчера, ибо для валар не тускнеют воспоминания, и то, что было столетия тому назад, так же ярко стоит перед глазами, как и события дня сегодняшнего. Не забыть, не исправить! Но он больше не будет ошибаться! Эта девочка так же горда и стремится к совершенству, как и те, которых он не сумел понять, но все же она другая. Вала невольно улыбнулся, вспомнив тщательно скрываемую лукавую улыбку юной эльдиэ. Артанис не одинока, она любима: родными, братом, у неё есть друзья, и в их компании главная именно она. К тому же она добра и пока не знала беды и горя. Задача предстоит трудная, но он научит Нэрвен и её друзей понимать себя и Мир, он сделает все, чтобы эти юные эльдар никогда не стали врагами Арты. Горькая улыбка искривила губы: «Что ж, дорогие братья и сестры, вы хотели от меня пользы — я подчиняюсь вашей воле! Я буду учить, я сделаю вид, что забыл о той боли, что вы причинили мне. Не ради себя — ради Арты. Только эти ученики никогда не заменят тех…» Полустон-полувздох сорвался с бледных губ, руки сжались в кулаки. Если бы не обещание, данное Ниенне… Стройная фигурка, огромные очи, полные слез, горький запах полыни и осенних листьев. Скорбящая. Вечно одинокая, обречённая на тоску и печаль. Он снова забыл о ней. Мелькор на миг прикрыл глаза рукой. Пока он скорбит о былом и мечтает о свободе и мести, рядом страдает хрупкое и беззащитное существо. Ниенна всегда в тени, и никому нет дела до печальной валиэ, до её неизбывной грусти. Что ж, он не может изменить прошлое, но внести чуточку тепла в существование Скорбящей он постарается. Стремительным шагом Черный Вала направился в Чертоги Намо.2
Мелькор был полон решимости. Глаза его сияли. Черный плащ за спиной развевался, а речь звучала необычайно страстно. Намо давно не видел своего невольного гостя таким воодушевленным. Но при чем тут Ниенна? Скорбящая одинока, но это её выбор. Они с Ирмо никогда не забывали о своей сестре, но напрашиваться в чужие Чертоги было не в правилах Феантури. — Почему бы нам и впрямь не навестить Ниенну? — тихо проговорила Вайрэ, добавляя в свою работу нить светло-серого цвета. — Я так давно не видела её. Намо посмотрел на темную головку, склонившуюся над работой. Его супруга так редко давала советы и высказывала свои пожелания, что он всегда ценил каждое сказанное ею слово: Вайрэ способна заметить многое. — Что ж, я спрошу у сестры, готова ли она принять гостей, — предложение Мелькора все еще казалось ему нелепым: Скорбящая любит и ценит одиночество. — Я схожу к Ирмо. Ниенна будет рада видеть его и Эстэ! — черный плащ взметнулся и исчез. Мандос даже не успел возразить. — Сестра всегда предпочитала не более двух собеседников, — Намо неодобрительно посмотрел вслед. — На этот раз она будет рада всем, — лукаво улыбнулась жена. — Ты что-то знаешь? — Нет, просто верю, что Мелькор знает, что делает, — на миг она замолчала. Ловко закрепила нить и продолжила. — Ниенна тоже знает…3
Мягкий рассеянный свет лился откуда-то сверху. Плыл еле уловимый чуть горьковатый запах. Круглый столик, на нем пузатая глиняная посудинка с носиком — чайничек, перед каждым из гостей маленькие чашки с ручками. В них приятный светло-зеленый напиток, согревающий и успокаивающий душу — чай. В небольшой комнате было на удивление уютно, даже серые тени, клубящиеся у стен, не вызывали тревоги. Не то, что в прошлый раз, когда они вместе с Манвэ ходили к Вратам у Стены Ночи. Тогда в Чертогах Ниенны все было пропитано тоской, тревогой, пожалуй, даже ужасом. Сейчас все иначе. Эстэ, свернувшись клубочком в уютном кресле, то ли дремала, то ли внимала беседе. Ирмо задумчиво пил из чашечки и изредка вставлял несколько слов в разговор. Вайрэ медленно ела печенье. Неужели Ниенна сама пекла? Зачем? Сестра казалось все такой же отстранённой, словно не от мира сего. Горькая складка у губ, блестящие от непролитых слез глаза. Тяжелый узел волос, готовых в любой момент вырваться из плена серебряных шпилек. Темно-серое платье украшала нитка серебристых крупных бусин. Подарок Ульмо. Все вокруг полагали, что Владыка Вод одаривает Ниенну в надежде на её благосклонность, но Намо знал — это всего лишь благодарность… За то, что не стала спутницей жизни. Ульмо любил свои воды, любил их обитательниц, и однообразная жизнь в Амане, да еще с вечно печальной валиэ, его не прельщала. Илуватар хотел, чтобы каждый из валар выбрал себе пару. Но трое предпочли одиночество. Или просто выбора не было? Задумчивым взглядом Намо окинул сестру и Мелькора. С Ниенной все ясно — она всегда избегала общения, а вот Черный Вала… Кто нравился ему? Или знания, полученные из Эа, а потом сотворение Арды, затмили для него всё и вся? Теперь же он обречен на одиночество и печаль, как и Скорбящая. Но её роль в судьбе Мира — скорбеть, сострадать и оплакивать — была предопределена еще в незапамятные времена. Мелькора же отвергли из-за его идей и внесенного в великую Песнь диссонанса. Отступник сам выбрал свой путь и, казалось, тогда оторванность от других его не тяготила. Но теперь, потеряв учеников, оставшись на века в Амане, что будет он делать? Говорят, он учит молодых эльдар. Что же, отрадно, что для Отступника нашлось занятие по душе. Учить он умеет. И рассказывать умеет. Вот и сейчас с каким интересом внимает ему Ирмо, а казалось бы, всего-то рассказ о травах Арды. Мандос прислушался. На миг ему показалось, что он слышит шум травы, чувствует её запах — то горький, то медовый, то пряный. Тени у стен заволновались, зашептались. Скорбящая выпрямилась в кресле и тихо проговорила: — Йаванна стоит у дверей моих Чертогов. Намо чуть поморщился: так уютно общались — и вот. Сестра обвела растерянным взглядом присутствующих. Мелькор оборвал свой рассказ и резко сказал: — Раз пришла — стоит узнать, зачем. — Ты прав, — благодарно прошептала Скорбящая. Тени сгустились почти до черноты и на миг исчезли. В комнату влетела Кементари. Высокая грудь бурно вздымалась, глаза сверкали, волосы растрепались. Можно подумать, что она продиралась через колючие заросли или с кем-то сражалась. — Мир тебе, Дарительница Жизни, — серебряным колокольчиком прозвучал голос сестры. — И тебе того же, Скорбящая, — буркнула незваная гостья, изумлённо разглядывая собравшихся. — У тебя праздник или наоборот? — Мы пробуем напиток из растения, что сотворила ты вместе с Ирмо, — Та, что всегда в тени, промокнула глаза тончайшим платочком с изысканной вышивкой. — Я не приглашаю никого, зная, что не смогу доставить радость. Поэтому каждый гость дорог мне вдвойне. Ты удивительно вовремя. Поправив волосы, Йаванна опустилась во внезапно возникшее около неё кресло. Вайрэ еле заметно усмехнулась. Намо покосился на жену. Йаванна удивительно не вовремя, но сестра слишком деликатна. Ирмо пробормотал нечто неразборчивое, Эстэ сделала вид, что спит, или на самом деле уснула. Мелькор молчал, прикрыв глаза рукой. Перед Кементари из воздуха соткалась чашечка с блюдечком, чай Ниенна налила сама, изящно придерживая крышечку чайника. Поблагодарив, Йаванна поднесла чашу к губам и тут же со стуком поставила её обратно. — А этот что здесь делает?! — вскричала она, вскочив с кресла. — Погубителю всего живого не место среди нас! В глазах её сверкнула молния, и Дарительница жизни внезапно превратилась в столб ярко-зеленого пламени. — О ком ты, сестра? — вскинула на неё свои огромные глаза Ниенна. Повинуясь еле заметному движение руки Хозяйки Чертогов, тени закружились вокруг несдержанной гостьи, заставляя её принять привычный облик. Зеленый огонь вскоре потух, а затем из теней появилась Кементари, раздраженно фыркая и поправляя волосы. — Ты! Отвечай! — гневно посмотрела она на Мелькора. И не подумав смутиться, Черный Вала спокойно встал и криво усмехнувшись, поинтересовался: — Что должен я ответить тебе, сестра? Ни Оромэ, ни Тулкаса здесь нет, а других погубителей всего живого я не знаю. Хорошо еще, что Манвэ с Вардой не упомянул. Намо напрягся, приготовившись к скандалу. Вайрэ успокаивающе коснулась его руки. Эстэ приоткрыла глаза. Ирмо потряс головой. Ниенна сжала руки. — О тебе, разумеется! При чем тут Оромэ? Это ты во всем виноват! Всегда и везде! — Ты преувеличиваешь, Йаванна, — обманчиво мягко ответил Мелькор. — Я все же не Эру, хотя даже он не может быть всегда и везде. — Не смей оскорблять Илуватара! — Дарительница Жизни попыталась сотворить то ли ветку, то ли дубину, но у неё не получилось. Все же сестра сильна и не позволяет чужой силе властвовать в её Чертогах. — Ты без устали истреблял моих келвар и олвар! — взбешенная Йаванна взмахнула рукой, чуть не опрокинув чайник. — Ты снова перепутала меня с Оромэ, — голос Валы был спокоен, лишь левая рука сжалась в кулак, да щека дернулась. — Я ничего никогда не путаю! Кто создал хищников, а? Отвечай! — Они были нужны миру, — сухо прозвучал голос Отступника. — Всякая мерзость миру не нужна! — Мерзость? — поднял бровь Мелькор. — Посмотри же, разве это рыжее существо не прелестно? Перед глазами присутствующих возник призрачный облик остромордого создания с блестящими любопытными глазками и роскошным хвостом. Вайрэ восхищенно ахнула. — А вот этот? Разве он не прекрасен? Крупный белый зверь с черными пятнами и ярко-голубыми глазами и впрямь был хорош. Ирмо замер с чашкой в руке, глядя на удивительное создание. Следом появилось изображение небольшого зверька с кисточками на ушах. Эстэ даже протянула к нему руку. Йаванна насупленно молчала. — Они очаровательны! Расскажи о них! — Ниенна умоляюще посмотрела на Мелькора. Вала мягко улыбнулся ей и начал свой рассказ. Рождение маленького зверька, родная нора или гнездо, игры с собратьями, забота родителей, первая охота, трудная, исполненная опасностей жизнь. Грациозные, уверенные звери представали перед глазами гостей Ниенны во всей своей красе. И они вызывали восхищение. Особенно прелестны были маленькие хищники, трудно было не полюбить их, но более всего валар поразили суровые и хищные серые звери, чем-то отдаленно напоминающие собак Оромэ. Они выбирали пару на всю жизнь и очень трогательно заботились о своем потомстве. Способны они были и на самопожертвование ради своей стаи и семейства. А слушая историю маленького черно-бурого зверя с роскошным хвостом, который чуть не погиб, уводя свору Оромэ от норы своей подруги и детей, Йаванна прижала платок к глазам, а Скорбящая воскликнула: — Не может быть злом существо, способное любить! — Это так прекрасно, трогательно и удивительно! — подтвердила Кементари. — Вот видишь, Йаванна, наш брат ничего не исказил, а лишь добавил чудес в мир, спетый нами, — усмехнулся Намо. Дарительница Жизни поджала губы. — Вообще-то это мое дело — творить келвар! — Мелькор просто помог тебе, видя, как много у тебя работы. Несомненно, эти звери были в твоих далеких мечтаниях, — Скорбящая робко коснулась руки Кементари. — Да, скорее всего, — задумчиво пробормотала та. — Все, что касается келвар и олвар, не могло не быть в моих мыслях. Мелькор усмехнулся. Йаванна тут же бросила на него взгляд, полный упрека: — Только почему они едят других келвар? — Зайцы и олени щиплют траву, обдирают кору с деревьев. Ты же не упрекаешь их в жестокости? — Трава потом вырастет, хотя её тоже жаль, — призадумалась Дарительница Жизни. — А как же иначе им жить? — Вот именно. Келвар тоже народятся и вырастут. Хищники ловят обычно лишь слабых, а сильные дадут хорошее потомство. — Это несправедливо! — В природе нет справедливости. Впрочем, её нигде нет! — усмешка снова искривила губы Отступника. — Оромэ охотится за лучшими, сильнейшими, оставляя на потомство вырождающихся. — И что мне делать?! Я не хочу, чтобы звери ели друг друга! — Если травоядные расплодятся без меры, то уничтожат все растения, а потом, когда пищи уже не будет, погибнут сами. Арта станет пустыней. Йаванна широко распахнула глаза и удивленно уставилась на Мелькора. О чем она только думала, когда слушала Илуватара. Намо и то прекрасно знал о том, что сейчас объяснил Мелькор. Другое дело, что хищников в замысле не было. Кажется… Знать бы им заранее об этом замысле… — Мелькор верно говорит, — решил вмешаться в этот бесполезный спор Мандос. — Тебе остается только выбирать, кто будет охотиться: хищные звери ради пропитания или Оромэ ради удовольствия. Хотя, возможно, ты решишь сама следить за размножением келвар, но их так много… — Хватит меня учить! Я сама все знаю! Ты меня опередил! И я бы сделала все гораздо лучше! А ты только все искажал, засев в нашем Мире! — Я ничего не искажал! — щека Отступника дернулась. — Я лишь учил слышать мир и жить в согласии с природой. — Ну конечно, учил всяких искаженных тварей! — фыркнула Кементари. Черный плащ взметнулся ветром. Миг, и Мелькор склонился над Кементари. — Он не были тварями! Они лишь избрали путь людей! — темное пламя клубилось в его глазах, а голос дрожал от еле сдерживаемого бешенства. — В них не было зла. Это вы испугались… Испугались за свой жалкий мирок, куда спрятались от жизни и от сотворённого мира. — Мы ничего не боимся, — отшатнулась от него Йаванна. — И я люблю нашу Арду. — Да, так любишь, что даже ни разу не посетила её. — Кементари отправила свою ученицу, ведь сама она не может покинуть Аман, как и все мы, — печально вздохнула Скорбящая и, сжав руки, прошептала: — Наша вина перед тобой безгранична, её ничем не искупить. — Ты не виновата ни в чем, Ниенна, — Отступник резко повернулся к ней. — Прости, мне, наверно, стоит уйти. — О нет! — глаза сестры наполнились слезами. — Прошу, останься… Намо собрался было вмешаться, но Йаванна его опередила. — Но орков точно создал ты? — гневно спросила она. — Нет, хотя в их появлении есть и моя вина, — тихо ответил Мелькор, не сводя с Ниенны взгляда. Его глаза снова стали светлыми: сейчас в них смешались боль, огорчение и еще какое-то непонятное Намо чувство. — И снова ты лжешь! — возмутилась неугомонная Дарительница Жизни. — Это правда, — тихо и чётко произнесла Вайрэ, — я могу показать гобелен. — А драконы? Зачем ты их создал? Не для того ли, чтобы угробить все живое? — хищно прищурившись, посмотрела валиэ на Отступника. — Они созданы для борьбы с тварями пустоты, — устало сообщил Черный Вала, опускаясь в кресло. — Твои создания для пропитания им не нужны. — Странно, — пробормотала Кементари. — Йаванна, выпей чаю. Неужели тебе не нравится? — грустно спросила Скорбящая. — Я пью, и мне нравится, — ответила гостья и, задумчиво уставившись в чашку, надолго замолчала. Ирмо продолжил беседу с Мелькором о травах, иногда несколько слов в их разговор вставляли Эстэ и Ниенна. — Лээнэ, папоротник означает тайное, скрытое, потаенное. Аир — защита, верность, клятва… — Аир успокаивает, восстанавливает силы. — То есть олвар и келвар они не едят? — раздался вдруг голос Йаванны. — Папоротник с аиром? — изумился Ирмо. — Какой еще аир? Я спрашиваю о драконах, и не тебя, а этого… — она ткнула пальцем в Мелькора. — Если не ошибаюсь, у меня есть имя, — не без ехидства произнес Вала. — Или уже отняли? А я и не заметил… — Нечего тут свой ум показывать! — фыркнула Кементари. — Слишком ты, Мелькор, своенравный. Вечно сам по себе, а потом еще удивляешься, что у тебя что-то не так. Порядочный вала никогда… — Ты хотела меня о чем-то спросить… — Хватит меня перебивать! Найди себе спутницу и учи её жизни, а меня не трогай! У меня есть Ауле, к твоему сведению! — И часто он тебя перебивает? — участливо поинтересовалась Ниенна. — Как это все печально… — Да, это очень печально, — кивнула Кементари. — С ним просто невозможно находиться рядом. Он постоянно меня изводит, даже гномов сотворил мне назло! А когда они пробудятся, то будут рубить мои деревья! Это так ужасно! Я обратилась за помощью к Манвэ, он пообещал каких-то хранителей деревьев, а сам создал орлов, которые будут жить на скалах Ауле и, без сомнения, тоже уничтожать мои творения, — она судорожно схватилась за чашку и выпила залпом. — Не стоит думать о печальном, все наладится, — улыбнулась сквозь слезы Скорбящая. — Ниенна, ты одна меня понимаешь, — вздохнула Кементари. — Ты, кажется, хотела узнать о драконах, — Намо понял, что еще пара мгновений, и он совершит нечто непоправимое. — Я просто хотела сказать, что если драконы и впрямь не едят мои создания, то Мелькор поступил мудро, сотворив их. Черный Вала прикрыл глаза рукой. — Послушай, брат, а ты можешь снова сотворить дракона? — Йаванна выжидающе посмотрела на него. — Нет. — А хищника? Хоть одного? — С этим я ничего не могу! — Отступник вскинул руки, свинцовым холодом блеснули тяжелые оковы на тонких запястьях. — Твори сама! — Я тоже не могу… — опустила голову Кементари. — Это все Ауле виноват! — Не только и не столько, — горькая улыбка искривила губы Мелькора. — Он оказался слаб, а я… — Йаванна вдруг заплакала. Ниенна с Эстэ бросились её утешать, а Намо преисполнился сочувствием к Кузнецу: и как он терпит свою спутницу? Она невыносима. И зачем ей драконы и хищники в Валиноре? Вайрэ снова коснулась его руки. «Подожди немного. Она успокоится, а Мелькор снова расскажет нам о Мире, — услышал Мандос мысль своей супруги. — Ниенна пригласила нас неспроста!» «Это Мелькор захотел навестить её». «Твоя сестра очень умна и изобретательна». Намо посмотрел на Скорбящую. Худенькая, с глазами, полными слез, она никогда ни во что не вмешивалась, всегда пребывая в тени. Представить, что она ведет свою игру, было невозможно. Он вдруг вспомнил, как вскоре после заключения Мелькора сестра пришла к нему и посоветовала навестить узника. Тогда для Мандоса это оказалось невыносимым. Ему было бы тяжко смотреть на Отступника: он считал, что Черный Вала должен был защитить своих учеников, раз уж изменил их жизнь. — Почему ты не хочешь навестить его сама? Я открою тебе двери. — Мое время не пришло, — прошептала сестра и вдруг внимательно посмотрела на брата. — Ты — Закон, и ты согласился с приговором. И потому виновен, — от её хрупкой фигуры вдруг повеяло стылым холодом. — Он не защитил их! — Он пытался, ты — нет! Проще всего сделать виноватой жертву. — Я не знал! — И он не знал! — в её темных глазах клубилась бездна. — Но ты Закон! — То, чего не было в Замысле, должно быть уничтожено, — прозвучало растерянно и жалко. — Тогда почему тебе так тошно? — В них не было зла. Они были прекрасны… — Да, зло пустили в мир мы! — приговором прозвучали её слова. — Мы начали войну, мы убили невинные создания лишь за то, что они не похожи на задуманных Эру. Теперь ты должен помочь Мелькору. Он не должен ожесточить свою душу, он — наша надежда. Тогда Ниенна смогла поразить старшего брата своей силой и убежденностью, потом эта сцена затерялась где-то на задворках памяти. Странно. — Нам стоит уйти, — Мелькор вдруг поднялся с кресла. — Куда?! — внезапно просохшими глазами уставилась на него Кементари. — Ты еще не рассказал мне о том, что натворил на Арде вместе с моей ученицей. — Твоя ученица творила вместе с майа Оромэ, — сухо бросил Вала. — Значит, расскажи о том, что вы создали по отдельности. Должна же я знать, — фыркнула Йаванна — Разумеется, — покладисто ответил Отступник, но Намо уловил еле заметную издевку в его голосе. — Я расскажу, но, полагаю, Ниенна от нас уже устала… — Нет-нет, я так рада, — Скорбящая прижала руки к груди. — Вы так скрасили мое вечное одиночество, и я тоже жду рассказа. — Да, мы ждем, — поддержал сестру Намо, уже не ждавший ничего хорошего от продолжения беседы. К счастью, его предчувствия не сбылись. Снова зазвучал негромкий голос Мелькора, рождая дивные видения: широкие заливные луга, тенистые леса, поросшие ивняком озера, необъятные пустыни с их странными растениями… Бились о высокий берег могучие волны, с криком летали над ними белокрылые птицы. Сверкала в темном небе ярко-оранжевая молния, раздавались трескучие раскаты грома, пригибая траву, хлестал дождик. Вилась тропинка между высоких стройных деревьев с зеленовато-серой корой и небольшими, словно покрытыми лаком листьями. Дрожали и трепетали они в безветренный день, тихо шептали о чем-то. Как же прекрасна Арда! Сколько всего удивительного растет на ней! Глаза Отступника сияли, горькие складки у губ исчезли, словно вернулся он во дни своей юности, словно сбросил груз скорбей и потерь. Вопросы теснились в голове Намо, но спрашивать не хотелось, слишком велико было очарование, чтобы нарушать его расспросами. И остальные думали так же. Забыла о своем рукоделии Вайрэ, стряхнула с себя остатки сна Эстэ, отринул свои мечты Ирмо, высохли глаза Ниенны, счастливо улыбалась Кементари. Не спросили ничего валар и когда пришла пора покидать гостеприимные Чертоги той, что всегда в тени. Зачем спрашивать сейчас, когда можно вернуться к этой беседе снова? Намо был уверен, что они еще придут в Чертоги Скорбящей и снова будут слушать Мелькора, спорить, выяснять. И еще он знал, что благодарен сестре и Отступнику за этот вечер.