1
Среди дивных лесов Дориата, там, где течет Эсгалдуин, разделяющий Нелдорет и Дориат, во глубине высокой горы находился дворец Тингола — Менегрот. Своей красой мог он пленить любого, даже валар удивились бы его красе. Колонны его были подобны деревьям, а золотые светильники на их ветвях напоминали чудесные цветы. Пели там соловьи, как в садах Лориена. Из серебряных фонтанов били струи воды и стекали в мраморные бассейны. Сверкали полы из многоцветного камня. Искусно сотканные гобелены и прекрасные ковры украшали покои Менегрота. Высеченные из камня фигуры зверей, птиц и цветов, казалось, вот-вот оживут. Некогда царили здесь радость и покой. Но ныне все изменилось. С тоской смотрела на любимого премудрая Мелиан. Сердце её сжималось от тревоги, ибо некогда посетило её предчувствие, что погибнет от рук неведомых врагов её драгоценный Эльвэ. Тогда и настояла она на возведении нерушимых Чертогов в надежде сберечь супруга. Но теперь сам он шел навстречу опасности, ибо не мог отринуть свой долг. И слезы, и уговоры были напрасны. Мудрая королева знала это и с улыбкой провожала мужа на борьбу с ужасными лиходейскими тварями, что разоряли ныне Белерианд. Её руки не дрожали, когда она обнимала любимого, лишь в дивных синих очах стыла печаль. Зло подкралось незаметно, после стольких веков покоя. Мудрые и Великие не ведают о том, что слуга Моргота приступил к исполнению зловещих замыслов своего господина. О, если бы они обратили свой взгляд на Эндорэ! В своих безмолвных мольбах уносилась Мелиан к Чертогам Таниквэтиль, но, видно, слишком слаба она стала, или не желали валар услышать тех, кто пренебрег их волей и не последовал за Оромэ в Благословенные земли. Теперь им нужно справляться самим. Смогут ли синдар выстоять там, где Величайшие победили с трудом? Еле сдерживая слезы, прекрасная майэ пыталась улыбаться мужу. Не стоит своим отчаянием отнимать силы и надежду у любимого. Тингол смотрел на супругу с грустью. Некогда им вместе с другими квенди и наугрим удалось отбить нападение кровожадных тварей, но за годы покоя и безмятежности увеличились их орды, еще упорнее и злее стали они, да и вооружены были гораздо лучше. Сейчас спешил он на помощь Дэнетору, что одним из первых вышел дать отпор врагу. Король Дориата поправил меч, в последний раз обнял жену, ободряюще улыбнулся заплаканной дочери, но покинуть залу не успел. Двери с грохотом распахнулись, и пред очами владык Дориата предстал их первый советник — Даэрон Песнопевец. Всегда сдержанный и невозмутимый, ныне он выглядел непривычно взволнованным. — Гонец от нандор! — Что случилось?! — Твари бегут на север! — Как?! — изумился Эльвэ. Разве могли легковооруженные нандор разбить орков с их железными щитами и длинными копьями? Не иначе свершилось чудо! — Зови! — распорядился король. Измученный, серый от усталости и дорожной пыли нандо срывающимся голосом сообщил: — К нам пришла помощь! В самый последний момент! Дэнетор был ранен, мы готовились умирать!.. — гонец закашлялся. Мелиан распорядились принести воды. — Кто же помог?! — Предводителем их войска был майа… В черных одеждах, с черным мечом, по лезвию которого пробегало белое пламя… — с трудом проговорил нандо. Рука Мелиан, капающая в чашу с водой целебную настойку, дрогнула. Вода потекла на сверкающие камни пола. Прелестная Лютиэнь поспешила к матери на помощь и, взяв чашу, поднесла её гонцу. Тот поблагодарил прекрасную деву взглядом. — Майа? — недоверчиво переспросил Тингол. Неужели им решили помочь валар? После стольких веков забвения эти надменные и всемогущие создания вспомнили о покинутых ими землях? Верилось слабо. — Что у него за войско? Нолдор? Ваньяр? Тэлери? — Не знаю, — напившись, ответил гонец. — Они были в железных латах и шлемах, но сражались умело. Орки бежали в ужасе. Армия нашего спасителя последовала за ними, но сам он задержался. Исцелил Дэнетора от, казалось, смертельной раны и велел передать тебе и наугрим, что необходимо объединиться и всем вместе выступить против врага. Ур… — он запнулся, — урхухов много, они не успокоятся. Это первая волна. Но вместе мы справимся. — Но кто он? — допытывался озадаченный Владыка. — Не ведаем, — снова ответил гонец. Тингол посмотрел на жену. Мелиан стояла бледная, с расширенными зрачками. Да что же это такое? Она совсем не рада победе. Встревожена или напугана? Странная мысль. Его дивная жена смела и мудра, ничто в Эндорэ не может напугать её. Но в глазах премудрой майэ поселилась тревога. — Даэрон, проводи нашего гостя. Ему нужно отдохнуть, — распорядился Эльвэ. Советник взглянул на своего Владыку и, ничего не сказав, увел гонца. Догадался, что его выставили. Ну и пусть! Жена важнее советников, даже столь ученых.2
— Любимая, что с тобой? — нежно коснулся Тингол руки супруги. — Ты знаешь, кто пришел нам на помощь? — Знаю и страшусь. — Кто же он? — Гортхаур! — почти выплюнула она имя. — Ужасный! Слуга Моргота, отринувший все доброе и светлое! Неужели он раскаялся? — еле слышно добавила майэ. — Гортхауэру не в чем каяться, — тихий голос, раздавшийся из самого темного угла, заставил вздрогнуть. Король, положив руку на меч, сделал шаг туда, где клубились тени. Вот они стали еще плотнее и темнее, а потом из них появилась высокая, стройная женщина в темном плаще. На узком и бледном лице её темным огнем горели огромные очи. — Ниенна! Величайшая! — Мелиан склонилась перед незваной гостьей. Тингол сухо кивнул. Скорбящая, одна из Аратар, хоть и самая слабая. Зачем она явилась в его дом? Чего от неё ждать? Неужели валар все же вспомнили о забытых ими землях? Но почему тогда прибыла Ниенна, а не Тулкас? — Это валар тебя прислали на помощь нам? — король жаждал определённости. — Меня не посылают, я всегда прихожу сама. Но можно и позвать, только никто не торопится, — мягко улыбнулась валиэ, и кровь в жилах застыла. — Прости нас, Величайшая, мы слишком напуганы, — Мелиан снова поклонилась. — А я не сержусь! Я пришла помочь, но, увы, мира не принесла, лишь надежду. Немало прольется крови, прежде чем спокойная жизнь снова придет на эти земли. Но и это случится, если вы отринете старую вражду и с благодарностью примете протянутую вам руку. — Ты предлагаешь нам довериться прислужнику Моргота? — гневно воскликнула Мелиан, её синие очи засверкали, а щеки заалели. Тингол невольно залюбовался женой: как же хороша она, когда сердится! — Ты ошиблась, девочка. Мелькор — отец и учитель Гортхауэра, — безмятежно поправила Ниенна. — Кстати, мой брат и моя сестра по творению передают тебе свои пожелания. Скорбящая плавно, словно перетекая, переместилась к майэ. Темные, как ночь, очи встретились с синими, как море. Женщины застыли. Иголочка тоски уколола в сердце. Любимая сейчас показалось такой далекой и чужой. Она не квенди, она — майэ, её место среди валар и их помощников. Ей ведомо многое из того, что недоступно даже королю синдар. Он знал об этом и раньше, только никогда не понимал до конца. Лишь сейчас осознание настигло его, как волк лань. Как же обидно и больно… Ниенна отпустила Мелиан, наваждение пропало. Его супруга любит его и останется с ним, ей не нужно великолепие Валмара и уроки валар. — Валар хотят, чтобы мы приняли помощь сл… ученика Мелькора? — неверяще промолвила Мелиан. — Не все, — усмехнулась одними губами валиэ, — а лишь те, кто понимает, какая беда нависла над миром… — Беда? — встревожился Тингол. Он не хотел бед, он жаждал вернуться к былому безмятежному существованию. Яркие звезды, нежный аромат цветов, тихий шелест листвы, чарующее пение соловьев, и они с Мелиан. Ну и дочь, конечно. И никаких сложностей. Они так утомляют! — Война, которой не будет конца. Вот что ждет всех, если вы не сумеете понять и помириться, — голос Ниенны прозвучал грозным набатом, хоть не на миг не возвысила она его. — Не воля валар, а только ваша воля может спасти мир. Хотите, чтобы родились дети, цвели сады, пели птицы — договоритесь. Нет — утонете в крови! Судьба Арды решается здесь и сейчас! — глаза Скорбящей засверкали, черные кудри рассыпались по плечам. От её хрупкой фигуры повеяло величайшей силой. Вот, оказывается, какая она — самая слабая из Аратар. Неравнодушная — пришла, когда другим дела не было до гибнущих квенди. Бесстрашная — не побоялась опасностей Эндорэ и гнева Манвэ. А Мелиан говорила, что удел Ниенны — вечно скорбеть и оплакивать горести Мира. Так нет же — либо удел другой, либо она смогла изменить его. Но ведь это и есть истинная сила — пойти против судьбы, против своих собратьев, против воли Эру. Когда-то Тингол отказался идти в Благословенные земли, встретив Мелиан, когда-то он оторвался от своих. Но его вела любовь. А что ведет Ниенну? Король незаметно потер лоб. А любимая все же не так мудра, коли не разглядела огромную силу в скромной и хрупкой валиэ. Впрочем, Мелиан всего лишь майа: разве ей дано проникнуть в души к Величайшим? Тем более, и сам Владыка Амана явно не догадался об истинном могуществе своей сестры по Песни Творения. Тингол поразился собственной проницательности и горделиво вскинул голову. Пусть он всего лишь синда, зато наделен умом и прозорливостью. Предложение Гортхара, или как его там, следует принять. Для него, Тингола, главное — любовь, Мелиан и Дориат, зато вот в Мандос совсем не хочется. А со взглядами неожиданного помощника пусть валар разбираются: в конце концов, должны же они хоть что-то делать.3
— Наш выбор сделан, — важно произнес король. — Ради благополучия Арды мы примем помощь слуги Морг… — Тингол запнулся, но тут же с достоинством продолжил: — ученика Мелькора. — Но, Эльвэ, — с мукой в голосе вскричала Мелиан, — ведь этих жутких тварей и создал Моргот! — Нет, Мелькор их не создавал, — тихо произнесла Ниенна. — Их породили Темнота, страх, голод и горе. Они рождены отчаянием нашего Мира. — Но они служат Морготу! Или в войсках Гортхаура служат квенди? — не сдавалась майэ. Тингол с досадой посмотрел на жену. Какая разница, кто состоит в войске, если оно пришло на помощь! — Воины Черного майа — иртхи. Одно из племен тех, что вы называете орками, — мягко ответила Скорбящая. — Они же называют свой народ ирхи. Ирхи — разные. Принявшие Закон Мелькора живут в мире с Ардой, они не хотят войн. — Почему же вот эти твари напали на нас? Не потому ли, что так приказал им Враг? Может, он хитростью пытается переманить нас на сторону Тьмы, чтобы потом захватить весь мир и превратить его в подобие Утумно. — Разумеется, — зло усмехнулась валиэ. — И мы с братьями и Кементари поддерживаем его в этом. — Нет, я не об этом! Но не мог ли он обмануть вас? — тревогой были переполнены бездонные очи Мелиан, тревога звоном капели звучала в её голосе. — Зло и коварство Врага велики… — Зло и коварство? — с горечью переспросила Величайшая. — Где же ты видела это зло, Мелиан? О каком коварстве ты говоришь? Тебе ли не знать о жизни в Лаан Галломэ и Хэлгор? Тингол насторожился. О чем она? Мелиан никогда не была в этих странных местах, она никогда о них даже не упоминала. — Кажется, эти края вы и называете Утумно, — добавила валиэ. — Ты же приняла детей, они рассказывали тебе о своей жизни, а ты стерла им память… Какую память? Каким детям? Тингол весь обратился в слух. Ему нестерпимо хотелось задать вопрос, но он молчал, понимая, что ответа сейчас не получит. — Я не могла иначе! Я спасала их! — Мелиан с силой сжала руки, губы её побелели. — Почему же не могла? От кого спасала? — Ниенна говорила ласково, но от её тихого голоса в жилах стыла кровь. — От врага, от его происков. — Так это Мелькор послал за сумевшими сбежать из Лаан Галломэ свору? — все так же участливо выспрашивала валиэ, а Тинголу хотелось раствориться, чтобы больше не слышать этого подобного шелесту осенней травы голоса. Он не хотел знать о старых тайнах, он боялся, что они разрушат его жизнь, и в то же время уйти синда уже не мог. Недосказанность страшнее свершившегося. — Враг напоил детей ядом своей лжи! Оромэ не мог поступить иначе! Несчастные квенди были отравлены Тьмой. Я вернула их в мир Света и Добра! Они счастливо живут в Дориате. Мне не в чем себя винить! — гордо вскинула голову супруга Тингола. Оромэ? Так это свора Охотника гнала детей? Тингол вздрогнул. Детей обижать нельзя, они же дети… А если бы это были дети орков? Синда прикусил губу. Все равно нельзя, они пока никого не убили. И вдруг им можно помочь… К тому же, те дети явно квенди, раз теперь живут в Дориате. Стало холодно, будто стужей пахнуло. Король начинал догадываться, о ком говорит жена. Тогда он был уверен, что те несчастные спасались от врага. Мелиан позаботилась о ребятишках, а он и думать о них забыл. Не стоит омрачать свою душу лишними заботами. Только теперь все, что беспечный синда гнал от себя, вернулось тревогой, горечью и страхом. Теперь эти дети выросли и счастливы… Счастливы? Хотел бы он забыть жену, дочь, друзей? Нет, никогда! Память — это тоже жизнь. А его любимая убила чужую память, отняла чужую жизнь. Во взгляде короля, брошенном на жену, в первый раз за все столетия их счастливой жизни не было любви. Нет, чувство не исчезло, просто затаилось, не выдержав непонимания, страха и тоски. — И в чем же проявлялся влитый, по твоим словам, в их души яд? — тихий голос валиэ нарушил невеселые раздумья Владыки Дориата. — Они верили, что Моргот добрый, они считали его учителем… — А может, он таким и был? — Нет! Это невозможно, ибо он — Зло! Моргот опутал их ложью, заставил поверить, что рядом с ним можно жить в счастье и радости… — Увы, он ошибся! — покачала головой Скорбящая. — Разве он мог подумать, что валар пойдут на него войной и убьют его учеников? — Валар вынуждены были уничтожить гнездо Зла! — Но все же в чем заключалось Зло? — мягко и настойчиво пыталась получить ответ Ниенна. Тингол почти ненавидел её в этот момент: она разрушала привычный ему мир, подвергала сомнению то, что казалось истинным. Увы, лишь казалось… Мелиан молчала, явно собираясь с силами, чтобы дать достойный ответ. Зачем? Все уже ясно: валар всегда интересовали только они сами и какие-то их незыблемые законы. Им наплевать на Дориат. — Величайшие знали, что Мелькор творит зло, что копит силы, мечтая захватить весь мир. Они послали войско, желая спасти всех нас от Тьмы и Зла! — Мелиан продолжала. — И его слуги или ученики были Злом, грозившим всему миру! Они были чужими! Ты же сама присутствовала на суде. Ты видела! Так зачем теперь спрашиваешь? — Да, я видела, — глухо произнесла Ниенна. — Им вынесли приговор и казнили… Только мы убили не только их, мы убили и себя. Мы больше никогда не сможем быть прежними… Столько полынной тоски и затаенной боли прозвучало в голосе Скорбящей, что синда содрогнулся, а Мелиан побледнела. — Это так удобно — смотреть чужими глазами и думать чужим умом, — с грустной усмешкой продолжила Ниенна. — Это так легко — полагаться на других, более умных, сильных, великих. Это так сладко — самозабвенно верить. Это так понятно — опасаться тех, кто не похож на тебя. Это так важно — уничтожить то, что пугает. Но как же горько потом платить за кажущуюся легкость былого существования своим счастьем и жизнями любимых! И как же больно, в конце концов, осознать правду! Осознать в тот самый жуткий момент, когда ясно видно — ничего не исправить! Только остаться навечно слепым еще страшнее. — Ты сама видишь, что орки — кровожадные твари, их гонит на наши земли жажда убийства, — Мелиан продолжала спорить. А Тингол уже верил Скорбящей, хотя бы потому, что помочь им попыталась лишь она, одна-единственная. Владыка Дориата помнил, что прислужник Моргота спас нандор и их короля. Тингол не хотел войны и готов был принять любую помощь. Он смотрел на Мелиан и видел, что она цепляется за туман. Он, слабый и беспечный синда, понимал сейчас больше, чем мудрая майэ. Почему так? Может, потому, что он всю жизнь прожил в Эндорэ, и для него никогда не было иной земли? Может, потому, что он Владыка своих земель, а Дориат — его родной дом, и он любит свой край и хочет жизни для себя и для своих подданных. — Орков ведет жажда жизни, — почти в унисон с думами короля Дориата прозвучали слова Ниенны. — Их слишком много, а земля не родит для них. Их гонит голод… А Та, что в Тени, тем временем отвечала ученице Кементари и своего брата: — Ирхи слишком много, а земли, на которых они родились, неплодородны. Да и не родит для них земля. Детей, родившихся зимой, они часто относят в лес — в дар Духам. Ирхи гонит голод… — А если их накормить, то они не будут нас убивать? — раздался вдруг звонкий голос дочери. А они про неё и забыли. — Оставь нас, Лютиэнь! — распорядилась Мелиан. Но всегда почтительная дочь не сдвинулась с места. — Все не так просто, девочка, — покачала головой валиэ. — Выйди, дочь! — голос жены был строг. Лютиэнь бросила быстрый взгляд на отца. Тингол отвел глаза, не желая оспаривать решение супруги. Возразить дочь не осмелилась, но взгляд её синих очей был полон обиды, а нежные губки дрожали. Когда двери покоев закрылись, Мелиан взмахнула рукой, создав полог тишины. Королю это почему-то показалось смешным: от кого скрывать? От дочери, которая и так все слышала? — Так что же вы решили? — холодно осведомилась Скорбящая, накидывая на голову капюшон. Почудилось, что она вот-вот растворится в тенях. — Постой, Величайшая! Погости у нас! — быстро проговорила Мелиан. — Ждать нет времени! — Мы принимаем помощь майа Гортхаура! — твердо сказал Тингол. — Мы благодарим его за помощь и будем собирать войско для совместной битвы с врагом! — Эльвэ! — Я — король, и я так решил! — гордо вскинул голову Владыка Дориата. Пусть Мелиан — майэ, но он её супруг и правитель своей земли. Женщинам стоит молчать, когда речь идет о войне. — Верное решение, — одобрила его Ниенна. — Пожалуй, я немного у вас задержусь. Нам с Мелиан есть о чем поговорить. Улыбка её была подобна предрассветной дымке. Майэ стиснула зубы, а Эльвэ обрадовался. Если что-то пойдет не так, валиэ им поможет. Еще раз улыбнувшись, Ниенна грациозно направилась к выходу. Мелиан хотела было последовать за ней, но валиэ покачала головой. — Пусть Лютиэнь покажет мне ваш дворец. Ведь вам сейчас хочется поговорить друг с другом. Не так ли?4
Двери затворились, в воздухе повисло напряжение. Обиду Мелиан Эльвэ чувствовал всей душой, но она просто переволновалась. Впрочем, и он переволновался. Скорбящая права, им стоит побеседовать. Ведь надо же объяснить любимой, что иметь секреты от мужа и действовать без его ведома недостойно супруги Владыки Дориата.