Пистолеты и розы

«Aviones, mansiones Así no quiero vivir Una casa en una isla Si no te tengo a ti». Alvaro Soler — Si No Te Tengo a Ti

      В доме, где один любит чай, а другой кофе — никогда не будет мира.       Вот и сейчас, недовольно морща нос, Артур всем своим видом давал понять Альфреду, что будет очень рад, если его чертов кофе, который он варит уже минут пять, внезапно выкипит из турки, запачкав собой всю поверхность сенсорной плиты. Ал же, в свою очередь, совершенно не обращал внимания на недовольство сводного брата, неспешно помешивая кипящий кофе. Принципиальность двух братьев иногда просто поражала родителей. В своем упрямстве они нередко доходили до такой абсурдности, что становилось и смешно, и грустно одновременно. Смешно, потому что один никогда не хотел уступать другому ни в чем, а грустно — потому что последствия этой «борьбы» нередко перетекали в нешуточные перепалки и недельное игнорирование друг друга.       Но сейчас было раннее утро и ни у кого из братьев не было желания ссориться. А потому, Артур просто молчал, делая вид, что увлеченно читает свежие новости в телефоне, а Альфред и вовсе не был уверен в том, что он проснулся. Но внезапно младшему брату в голову пришла идея, которой необходимо было поделиться прямо сейчас.       — Арти!       Возглас Ала посреди утренней тишины, царившей в доме, был настолько неожиданным, что Керкленд вздрогнул и выронил телефон из рук.       — Что? — недовольно проворчал Артур, уставившись на брата.       — Ты же круто играешь на гитаре. Не хочешь попробовать поиграть в одной крутой группе? — Альфред уселся напротив, с грохотом поставив на стол кружку с кофе.       — Ал, ты что идиот? — Хотя Артур никогда не сомневался в этом, но сейчас он решил удостовериться у самого брата, в курсе ли тот о своем диагнозе.       — Нет…       — Боюсь тебя разочаровать…       — Не перебивай! Я серьезно. Группа, в которой я играл, сейчас реально нуждается в басисте. У них на носу выступления, и…       — Ал, это не смешно. — Артур серьезно посмотрел в голубые глаза младшего.       — Ты думаешь, что все еще… ну… Ты же выступаешь на всяких научных конференциях, а там много людей… Я и подумал.       — Это разные вещи.       — Не правда. Что там, что там тебя окружают люди. Только если на концерте ты ошибешься — этого никто не заметит, потому что тебя поддержит группа, а на конференции ты один.       Артур удивленно посмотрел на Ала. В целом, Джонс был прав. Да и с того момента прошло больше десяти лет. Может, стоит попробовать?       — У меня много дел, — пробормотал под нос Артур и, не допив свой чай, вышел из кухни.       — Дурак, — пробормотал в след Альфред, но в туже минуту достал телефон и стал активно набирать кому-то сообщение.       Дверца авто захлопнулась, Артур завел мотор и закурил сигарету. Родители давно знали о его пристрастию к табаку, но Керкленд все равно предпочитал не курить дома. Из уважения. Утренний разговор расчесал давний шрам парня, который он так пытаелся скрыть ото всех и от себя в том числе.       Докурив сигарету, Артур тронулся с места. Телефон завибрировал, оповестив хозяина о новом сообщении.       Ал. 08:20. «Репетиция завтра в шесть вечера. Если надумаешь, подходи. Я предупредил ребят.»       Артур тихо выругался и нажал на педаль газа. Вечно этот засранец лезет, куда его не просят.       Гилберт нервно тарабанил пальцами по крышке рояля. Сказать, что репетиция не заладилась — ничего не сказать. Его собственные пальцы его не слушались, а отличный музыкальный слух внезапно покинул его. Брагинский же за все время репетиции не сказал ни слова и сидел с абсолютно отстраненным лицом. Даже когда Гил в пятый раз запорол начало, на лице Вани не дернулась ни одна мышца. Он просто перестал играть и стал ждать, пока Байльдшмидт начнет играть свою вступительную партию. Гилберт начал. Но тут же закончил. Его смычок обильно «линял», что мешало Байльдшмидту сосредоточиться на игре. Гилберт боролся с огромным желанием разбить скрипку о рояль, а после попрыгать на разбитом инструменте, чтобы тот точно не подлежал восстановлению.       Брагинский молчал, лишь периодически вздыхая и почесывая нос. Возможно, Гилберт смог бы настроиться и начать нормально играть, если бы Ваня за все это время сказал хотя бы одно слово, пусть даже и матерное. Но Иван молчал, как партизан.       Переборов в себе желание ломать и крушить, Байльдшмидт вновь приложил скрипку к плечу. Краем глаза он заметил, как Брагинский вернул пальцы на клавиши, предварительно сжав их в кулаки, а после сильно вытянув. Не отрываясь от рук Вани, Гил приложил смычок к инструменту и вытянул первую ноту. Следом вступил Брагинский, аккуратно опустив пальцы на белоснежные клавиши рояля, а затем, быстро пробежавшись, перепрыгивая через несколько сразу, продлил первый, почти плачущий звук скрипки. Байльдшмидт продолжил играть, не отрывая глаз от длинных пальцев, бегающих по клавишам. Впервые за сорок минут репетиции они продвинулись дальше. Но ненадолго.       Гилберт снова сорвался. Но на этот раз дело было не в раздражении. Впервые за всю репетицию Ваня поднял глаза на Гила. Немного растерянный взгляд фиалковых глаз из-под тяжелых белесых ресниц будто бы спрашивал: «Что случилось?». Не выдержав длительного зрительного контакта, Байльдшмидт пнул ножку рояля, спрыгнул со сцены, оставил скрипку на одном из кресел и быстрым шагом удалился из зала, завернув в сторону туалета.       Гилберт давно не был так сильно возбужден.       Закрывшись в кабинке, чтобы никто ненароком не увидел его в таком неудобном положении, Байльдшмидт пытался понять, как он мог вообще дойти до такого состояния. Он возбудился от игры Брагинского, смотря только на его пальцы! Да, пусть и красивые длинные тонкие пальцы, которые так умело перебегали с клавиши на клавишу…       Гилберт почти заскулил, когда в мыслях вновь возникла картинка, которая так его впечатлила. Что же, теперь можно даже порно не смотреть.       Возвращаться в зал сегодня он больше не планировал, а потому решил немного задержаться в кабинке.       Пока Байльдшмидт боролся со своей напастью, Ваня ждал его в зале, все еще надеясь, что парень вернется. Но спустя двадцать минут пустого ожидания, Брагинский решил, что Гил окончательно психанул и возвращаться не планирует.       Аккуратно накрыв крышкой клавиши, Ваня спрыгнул со сцены и убрал скрипку Гилберта в футляр.       Дверь в зал скрипнула и Ваня вздрогнул от неожиданности. Решил все-таки вернуться?       Но вместо Гилберта в зал вошел Тони с гитарой за спиной.       — Ваня?       — Привет, Тони, — Брагинский улыбнулся нежданному гостю и кивнул головой.       — У вас репетиция здесь? — Каррьедо подошел ближе и протянул руку.       — Была. Уже закончилась, — Ваня вежливо пожал руку знакомому и, повесив футляр со скрипкой на плечо, решил было покинуть зал.       — Сегодня вечером собираемся у Тима. Ты идешь? — Улыбчиво спросил Антонио, расчехляя инструмент.       — Я не слышал. Может быть, пока не знаю, какие планы на вечер наметятся. Если свободен буду, заскочу.       — Приходи. Весело будет. — Тони уверенно кивнул, будто подтверждая свои слова.       — Постараюсь, — Ваня поправил ремень футляра и, кивнув на прощанье, удалился из зала.       Планов на вечер у него не было, но новость о вечеринке его не прельщала. Во-первых, потому что он сам их не очень любил, предпочитая мирные вечера дома; во-вторых, после последней такой тусовки, у Ваня остались не совсем приятные воспоминания, которые уже второй день мешали ему трезво мыслить и гармонично сосуществовать со своим внутренним спокойствием, которое раньше никогда его не подводило.       Вернув скрипку в хранилище, Брагинский поплелся на следующая пару, надеясь хоть немного отвлечься от надоевших мыслей философией.       Вечер медленно стелился по улицам городка, укутывая легким сумраком дома и прохожих. То там, то тут зажигались фонари, неоновые вывески стали ярче выделятся на фоне вечереющих улиц, а на дорогах стали появляться вечерние пробки. Дождь, не прекращающийся с утра, наконец немного успокоился, перейдя в стадию мелкой мороси, которая раздражала куда больше, чем ливень.       Но вечер застал Ваню уже дома, а потому неприятная морось ему была не страшна. Устроившись поудобнее перед телевизором, Брагинский пролистывал каналы, в надежде найти что-нибудь стоящее. Но вечернее ТВ сегодня ничем не могло его порадовать.       Ваня в очередной раз взглянул на часы.        С какого времени можно считать, что вечер уже начался? С пяти? А может с восьми? Или восемь — это уже поздний вечер? Но начинать вечеринку раньше восьми, наверно, бессмысленно? Значит, вечеринка еще не началась?       На часах было без десяти шесть.       Тим живет от Вани в пяти кварталах. Это приблизительно полчаса ходьбы или десять минут на автобусе. Плюс еще пару минут к ожиданию. Собраться он успеет за полчаса. Это вместе с походом в душ. Значит ему нужно около часа.       Брагинский качнул головой, будто отгоняя навязчивые мысли, и снова начал листать каналы.       Через час будет почти восемь. Рано или нормально? Нужно ли взять с собой что-нибудь? Обычно на вечеринки он приходил с кем-то.       Ваня взял телефон и пролистал ленту новостей. Один из «завсегдатаев» тусовок уже отметился, что он на месте и ждет друзей. Брагинский поставил «лайк» под фотографией Хенрика и отложил телефон.       На часах без семи шесть.       Решив, что сидеть на месте и мучиться непонятно из-за чего — это не для него, Ваня решил все-таки посетить вечеринку и отправился в душ.       Вопреки своим ожиданиям, на сборы он потратил более получаса, долго выбирая, в чем лучше пойти. Плюнув, наконец, на это дело, Ваня остановил свой выбор на темных джинсах и черном свитере. Ему все равно не перед кем там выделываться.       Повязав поверх пальто бежевый шарф, Брагинский вышел из дома и неспешно поплелся по вечерним улицам. Дождь закончился, а потому ехать на автобусе Ваня смысла не видел. Да и по дороге можно зайти в магазин и перехватить бутылочку чего-нибудь, чтобы не являться с пустыми руками.       Его ожидания снова его подвели. На дорогу он потратил только пятнадцать минут. При этом, успев зайти в магазин и приобрести бутылочку виски. И теперь он стоял возле высокой многоэтажки и чего-то ждал. То ли того, что сейчас кто-нибудь откроет дверь и ему не придется звонить в домофон, то ли надеясь передумать и вернуться домой. Но первый вариант случился скорее. Железная дверь открылась и Ваня успел проскочить внутрь. Теперь смысла идти домой точно не было, да и не пить же бутыль вискаря в одиночестве.       Поднявшись на двенадцатый этаж, Ваня без раздумий позвонил в дверь, чтобы снова не начать сомневаться. Дверь ему открыл хозяин квартиры.       — Неожиданно, — удивленно хмыкнул де Вард, пропуская гостя в квартиру.       — По телеку ничего интересного, — улыбчиво ответил Ваня, проходя в квартиру.       — Это, конечно, повод.       — Выпивку куда?       — На кухню. Там же тебе нальют. Рад тебя видеть. Ты редкий гость, — Тим проводил Ваню на кухню, а сам ушел в гостиную, где собралась основная толпа.       Народу было еще не много. Человек десять, не больше. Учитывая, что на подобные квартирники обычно собиралось человек по тридцать — это было только малая часть. На кухне крутились Йен и Хенрик, наполняя свои стаканы.       — Ух ты, Брагинский! Давно тебя не видел! — Веснушчатый парень задорно пожал руку нежданному гостю и приятельски постучал его по плечу.       — Налить чего?       — А ты за бармена сегодня? — рассмеялся Ваня.       — Он всегда за него, — улыбнулся Йен, доставая новенькому стакан.       — Плесни мне виски, — Ваня протянул свою бутылку Хенрику.       — У нас открытый есть, поставь в холодильник пока.       — Кто еще здесь? — После озвученного вопроса Брагинский немного замялся. Он кого-то надеется увидеть?       — Тони и Франц, Ал, младший братишка Варгаса, не помню, как его звать, ну и Эмма с Тимом.       — И Романо.       — Рома здесь? Я его не заметил, — Хенрик пожал плечами, протягивая Ване стакан виски со льдом.       — А кто еще планирует подойти? — Ваня снова прикусил язык.       — А ты кого-то конкретного ждешь? — Хитро поглядел на Брагинского Хенсен. — Кетиль чуть позже появится, Гил отписался, что уже подходит; Садык… — После «Гил» Брагинский уже не слушал. Что-то внутри него начало активно радоваться тому, что Байльдшмидт скоро будет здесь. — А, вроде Наташа должна придти. — Глаз Вани немного нервно дернулся и радость медленно стала покидать его, а на ее место пришло напряжение. Совсем недавно Наташа призналась, что влюблена в него, а Ваня же встречных чувств к ней не испытывал. Находится рядом с ней ему было неловко, да и немнго стыдно.       Раздался звонок домофона. В этот момент Брагинского внутри перетрясло. А услышав из домофона знакомый голос с хрипотцой, он и вовсе занервничал. В голову вновь закралась мысль, а не зря ли он пришел сюда?       Романо ведь тоже здесь.       Когда на пороге появился Гил, Ваня предпочел остаться на кухне, нежели идти в гостиную к остальным. На кухне, к тому же, все еще торчал Хенрик и подошел Франциск.       Ваня приметил, что Бонфуа был явно чем-то раздражен, а улыбка на его лице была натянутой. Желая выяснить, что случилось у друга, Ваня решил завести с ним разговор (также этот разговор был заведен и для того, чтобы в случае чего сделать вид, что он очень увлечен диалогом и поэтому не замечает Гилберта).       Почему он старался избегать или игнорировать Байльдшмидта, Брагинский сам не понимал. Но по каким-то причинам поговорить с Гилбертом он не мог.       Первым делом Гил заявился на кухню, чтобы ухватить себе стаканчик чего-нибудь высокоградусного. Застыв на секунду в дверном проеме, Гилберт ошарашенно посмотрел на широкую спину Брагинского и, потупив еще пару секунд, прошел дальше.       — Что сегодня наливают в нашем баре? — Байльдшмидт нарочито громко задал вопрос, чтобы его появление заметили все, даже те, кто стоит спиной.       — Для тебя все за счет заведения, — подмигнул Хенрик Гилу, обнажая белозубую улыбку.       Франциск никогда не считал себя глупым, особенно в любовных делах. В миг просчитав поведение этих двух оболтусов, которые активно пытались показать друг другу, насколько им индифферентно на присутствие каждого, Бонфуа решил прекратить этот цирк. К тому же, это помогло бы ему отвлечься от своих душевных невзгод.       Брагинский, конечно, его хороший друг и, возможно, он и правда хочет узнать, что у них случилось с Тони, но, ко всему прочему, этот «невзначай» завязанный диалог был прикрытием Вани, дабы избежать какого-либо случайного контакта с Гилом. Но так как он сегодня явился на вечеринку, что делает крайне редко, значит, что Байльдшмидта видеть он хочет. Что же, картинка в голове сообразительного Франциска сложилась окончательно. Типичный синдром задетых чувств и самолюбия у Брагинского, и завышенное чувство собственного достоинства у Байльдшмидта, которое не дает ему исправить то, что он недавно испоганил из-за своего обильного пристрастия к выпивке.       — Гил, у меня новости по поводу группы, — Франц начал разговор с того, что на сто процентов заинтересует Гилберта. Задумка сработала.       — Тони нашел нам басиста? — ударник сначала замешкался, стоит подходить или нет, но разговаривать на расстоянии было бы совсем невежливо и Гил все же подошел к Францу и Ване. Бонфуа заметил, как напрягся Брагинский, но вида не подал, продолжая приветливо улыбаться.       — Не Антонио. Альфред. Он посоветовал нам послушать его старшего брата — Артура.       — Того заносчивого сноба, который был у тебя? Никогда бы не подумал, что он хоть как-то причастен к музыке, — оскалился Гилберт, поглядывая на Ваню.       Нет, походу Франциск немного просчитался. Это не чувство собственного достоинства, а неосознанное чувство вины. Надо же.       — Жан, как тебе наше последнее выступление? — улыбчиво поинтересовался Франц, стараясь вовлечь в диалог обоих собеседников.       — Это было здорово. Я… я уже говорил об этом Гилберту, — Брагинский перевел взгляд на Байльдшмидта и кивнул. Гилберт нервно поджал губы и натянуто улыбнулся, отвечая Ване таким же мимолетным взглядом.       — Я пойду к ребятам. Вы как? — Франциск быстро пробежался глазами по напряженной парочке. Наедине не останутся — это точно. Но хотя бы положено начало.       — Да, хорошая идея, — как-то слишком рьяно подержал мысль Ваня и быстро вышел из кухни.       Бонфуа недовольно свел брови к переносице и серьезно взглянул на Байльдшмидта. Гил в ответ лишь раздраженно цокнул и отмахнулся от друга.       Выбора не было, пришлось идти за Брагинским. Хотя сам Франциск не хотел появляться в гостиной. Поймав себя на мысли, что он сам сейчас напоминает Жана своими попытками избегать Тони, Франц вздохнул и бодрой походкой проследовал в гостиную.       Людей собралось уже немало. Кое-кто уже успел разбиться на небольшие группы, шумно обсуждая что-то свое. Кто-то слушал, как Антонио играет на гитаре и бархатистым голосом напевает известные песни. Ваня нашел себе «заместителя» Франциска в лице Тима. Гилберт, захватив стакан виски с кухни, уселся в дальний угол комнаты и со скучающей гримасой наблюдал за веселящейся компанией. Франциск присоединился к компании Ала, где Джонс весело и с присущей ему активностью рассказывал о последнем баскетбольном матче, который прошел накануне.       Романо, который не особо хотел куда-то сегодня выходить, теперь был явно доволен своем решением все же покинуть свою квартиру. Его даже оставили терзающие мысли о неоконченном проекте, который по-хорошему нужно сдать завтра. А причина сей перемены настроения была в замечательном гитаристе, напротив которого он сейчас сидел. И который за это время уже успел улыбнуться ему дважды.       Антонио же, за то непродолжительное время, которое он находился в этой квартире, успел уже изрядно подвыпить, из-за чего его пальцы часто путали знакомые аккорды. Но он был не настолько пьян, чтобы не заметить, как милый парень с недовольной миной на лице строил ему глазки. Было забавно наблюдать за тем, как он закатывает глаза, когда Антонио улыбался ему, при этом обильно краснея.       Отложив гитару в сторону и попросив у слушателей перерыв, Тони отправился за очередным стаканом спиртного. Но это был лишь маневр, чтобы, вернувшись, можно было подсесть на свободное место возле Романо.       Поскорее вернувшись в комнату, чтобы парень не успел никуда сбежать, Каррьедо выполнил свой план и уселся на диван рядом со страшим Варгасом. Было заметно, что Романо сначала хотел немного отстраниться, но все же остался сидеть рядом, потому что место с другой стороны как нельзя кстати заняла Эмма.       — Ты чего сидишь с пустым стаканом? — улыбчиво спросил Тони, кивнув головой в сторону опустевшего бокала Варгаса.       — Я не намерен сегодня напиваться. Меня еще проект дома ждет. — Пробурчал Романо, поставив стакан на стол.       — Надо же, какие мы серьезные. — Рассмеялся Тони. То ли в нем сказывались алкогольные пары, то ли этот парнишка действительно был очень красив. Смуглая кожа, глаза цвета спелых оливок, пухлые губы. Профессиональным взглядом фотографа, Антонио приметил, что у парня довольно фотогеничная внешность. — Ты никогда не думал сняться для какого-нибудь модного журнала?       Романо посмотрел на Тони, как на ополоумевшего.       — Неудачная шутка, — нервно ответил Варгас, отвернув голову от гитариста. Но Тони все равно заметил покрасневшие уши.       — Я подрабатываю фотографом для одного журнала. Хочешь, как-нибудь тебя поснимаю? Совершенно бесплатно. Для общего развития.       — Нет.       — Да не стесняйся, — Тони по-дружески ударил паренька кулаком в плечо, — у тебя фотогеничная внешность. — Антонио отвел взгляд в сторону и наткнулся на рассерженный взгляд Франциска.       Заметив, что его «засекли», Бонфуа отвел глаза и оживленно о чем-то заговорил с Альфредом.       — Я не стесняюсь, просто не хочу, — Романо все еще не поворачивал лица к Антонио, но красные донельзя уши его полностью выдавали.       — Всего один раз. Не понравится — я все удалю, — почти на ухо произнес Каррьедо, услышав при этом глубокий вздох Варгаса.       — Ладно. Когда? — Романо сдался, повернувшись лицом к Антонио. Видимо, парню удалось совладать со своими чувствами. Румянец сошел с лица, но горящие глаза говорили о полной заинтересованности.       — Сейчас посмотрим. — Каррьедо достал телефон из кармана и пробежался по своему графику. — Давай послезавтра, часов в восемь вечера, идет? Я чуть позже скину тебе адрес студии.       — Идет. Увидимся. Я поехал дописывать проект. — Романо мигом поднялся с дивана. — Фели, ты домой едешь?       Как только Варгас покинул свое место, его быстро занял Франциск. По крайне недовольному взгляду было понятно, что разговор будет не из приятных.       — Ты что, клеил его? — прошептал Франц на ухо Тони.       — То есть, ты можешь, а я — нет? — довольно грубо ответил Каррьедо.       — И мы вот так просто расстанемся?       — А ты хочешь скандала? Мы все еще играем в одной группе.       Франциск поджал губы, одарил Антонио холодным взглядом и, поднявшись, ушел на кухню.       Гилберт, заметивший ссору парней, глубоко вздохнул и, поднявшись с кресла, на котором он сидел все это время, пошел вслед за Бонфуа, выяснять, что случилось и вообще есть ли у них еще группа.       Ваня проводил Байльдшмидта долгим взглядом, извинился перед Тимом и сказал, что ему нужно домой, так как завтра с утра репетиция. Зайдя перед уходом на кухню, Брагинский застал сидящего на полу Франциска и почесывающего белесые волосы Гилберта. Видимо, в группе большой разлад.       — Гил, завтра репетиция в девять. Не опаздывай, пожалуйста. Я не смогу задержаться. — С этими словами Ваня закрыл кухонную дверь и ушел домой.       А Байльдшмидт забыл все, о чем ему только что рассказывал Франциск.