blurry face

dan Дэну все хуже. Ну, скорее не ему, а отношениям его родителей. И, неотвратимо, это влияет и на него. То, что раньше помогало отвлечься, больше не работает. Его друзья мгновенно поднимают настроение, но не могут же они находиться рядом двадцать четыре часа в день. К тому же, дело не только в его родителях, Дэн просто чувствует себя немного вне происходящего. Недавно у него было это чувство где-то в районе желудка, будто что-то случится, будто что-то идет не так. Он смотрит в свой блокнот, где нарисован очередной эскиз Фила. На рисунке Фил просто смотрит вниз, в телефон, но на его губах держится слабый отблеск улыбки. Фила рисовать сложно, потому что как только Дэн делает мельчайшую ошибку, которая изменяет лицо, оно снова размывается. По крайней мере, так Дэн узнает, правильно ли он рисует, или нет. Прошло уже приличное количество времени, да, но он все еще скучает по Филу. Он думает о нем каждый день, и, боже, по глазам он скучает больше всего. Рисунки не идут ни в какое сравнение. Дэн слышит, как открывается входная дверь. Его мать уже дома, так что это наверняка его отец, вернулся домой с работы. Дэн стонет, дотягиваясь до телефона, подключает наушники и ищет в медиатеке самые громкие песни, какие есть. «Они сотрут твои взгляды своими лживыми фразами в книжках, чтобы сделать из тебя гражданина…*» Дэн начинает слышать тихие крики, но начинается припев, который должен их заглушить. Наверное. «Тинейджеры до усрачки меня пугают! *» И крики заглушены музыкой. Удовлетворенный, Дэн возвращается к рисунку. Он пытается просто игнорировать родителей, молясь, чтобы это все кончилось, хотя и знает, что это безнадежно. Видимо, оно не кончится. Он просто хочет, чтобы они сдались, чтобы прекратили. Они же очевидно несчастливы друг с другом, и их постоянные ссоры и игнорирование собственного сына сильно повлияло на Дэна, и до сих пор продолжает это делать. Он хочет, чтобы они это увидели. Тот раз, когда он отключился, пьяный, очевидно, ничему не помог. Сейчас Дэн уже забросил реабилитацию, он выше этого. Чтобы заставить их действительно услышать его, надо сделать что-то большее. И, вскоре, Дэн перейдет границу настолько, что сойдет с ума. Если его родители отказываются заканчивать спорить друг с другом, Дэн вместо этого просто покончит с собой. Его жизнь все равно никогда не имела большого значения. Его жизнь все равно в полной жопе: люди без лиц, дерьмовая семья, проблемы с алкоголем — и это только начало списка. Он просто знает, что не сможет продолжать дальше в таком же духе. В его жизни нет ничего, что было бы стабильным, удерживало бы его и его разум. Даже когда он представляет глаза Фила, это не работает. Они тоже начинают расплываться, и приходит паника. Что если лицо Фила тоже будет размытым, когда (если) Дэн снова его увидит? Его глаза в памяти Дэна размываются, но неужели это только из-за того, что он давно их не видел? Дэн вздыхает, глядя на бумагу, откуда ему ухмыляется Фил. Лестер может быть где угодно, возможно, он умер, а Дэн об этом даже не знает. Он мечтает, чтобы его жизнь была проще. Дэн о многом мечтает, на самом деле, но если бы у него было только одно желание, то. Он бы пожелал, чтобы Фил был рядом, помогая ему прогнать темное. *** Дэн сидит на уроке, стуча ручкой по столу, скорее всего раздражая Пиджея, который сидит рядом, ко всем чертям, но ему, мягко говоря, все равно. У него в мыслях много всего — даже слишком. Он не знает, что с ним не так, но его эмоции в последнее время меняются так часто, что он не успевает замечать. Или же это просто его мозг начинает сдавать, он уже даже точно не может сказать. Дэн вздыхает, пытаясь уделять внимание тому, что говорит учитель, но он просто не может. Он стучит ручкой быстрее, топает ногой, создавая неровный ритм. — Мистер Хауэлл, могу я попросить вас перестать стучать, это не занятие по ударным, — громко и резко говорит мистер Хэйс, разворачиваясь и одаривая Дэна пристальным взглядом. — И-извините, сэр, я не могу совладать с этим, — говорит Дэн, и это правда, он не может. Он отчего-то нервничает. Он так взвинчен, что сейчас вот-вот взорвется от количества эмоций. Он будто загнан в угол, напуган, будто в темной комнате, стены которой постепенно сужаются, будто кто-то вытягивает воздух из нее. — Сэр, можно, пожалуйста, выйти в туалет? — спрашивает Дэн. — Ну, ладно, только… — начинает мистер Хэйс, но Дэна уже нет в кабинете, только дверь хлопает, закрываясь за ним. Он бежит по коридору, и его шаги отдаются эхом по стенам. Он замедляется и идет назад, когда проходит мимо кабинета, где раньше у него был английский. Когда он смотрит на пустую комнату, его руки сжимаются в кулаки. Паника внутри него растет, хотя он не совсем уверен, почему. Все, что он знает — это то, что ему надо как-то высвободить это все, что он и делает. Он заходит в кабинет, громко хлопая за собой дверью, подходит к тому столу, который делил с Филом, переворачивая его. Но этого недостаточно. Он начинает переворачивать все столы, кидая глупые пластиковые стулья, разнося всю комнату, пока не слышит крик, но он очень далеко. Ручка двигается, но Дэн закрыл дверь. Все останавливается: тот, кто рвался к нему, должно быть, пошел за ключом. Дэн видит людей, пытающихся заглянуть через стекло на двери, но их пустые, размытые лица только делают его состояние хуже. Он просто стоит там, тяжело дыша, еще несколько секунд, и его сердце и разум пульсируют так быстро, что он не может понять совсем ни единой вещи. Потом его живот пронзает невыносимая боль, крутится и жжет. Белые, горячие завитки ее словно разносятся по его телу. Дэн хватается за живот, падая на колени, сгибаясь в клубок посреди разрушенного порядка кабинета. И он остается там, плача и никогда не желая снова подниматься. *** phil Фил стоит на входе в переулок, глядя в его темную, пыльную глубину. Он, вообще-то, не хочет туда идти, особенно учитывая, что он собирается сказать самому опасному парню из тех, что там есть. Но ему придется, его жизнь не так уж и ценна, как остальные. Он провел ее, будучи мудаком по отношению абсолютно ко всем, принося боль тем, кто его любил, ломая тех, кто хотел помочь. Он в любом случае мало заслуживает быть живым. Он просто надеется, что после этого, возможно, Дэн окажется в безопасности и сможет счастливо жить со своими друзьями, и возможно даже найдет новую любовь… Фил качает головой, отбрасывая мысль, и шагает вперед, и темнота поглощает его. Здания по сторонам переулка слишком высокие, они поглощают свет прежде, чем свет попадает на асфальт, который всегда влажный из-за недостатка солнца и подтекающих труб. Фил не жмурится, когда случайно наступает в лужу, разбрызгивая воду на левый кроссовок и джинсы. Он просто смотрит вперед, продолжая двигаться. Ему все равно. Наконец, он достигает угла, зная, что Шейн будет за ним. Фил закрывает глаза, глубоко вдыхая, собирая все остатки отваги, которые в нем есть, и выходит навстречу неизбежному. Он поднимает глаза и видит Шейна. — Фил, какой прекрасный сюрприз, — лицо Шейна озаряется злобной ухмылкой на этих словах, и он шагает вперед. — Ты пришел, чтобы что-то мне сказать? — Почему ты продолжаешь докапываться до меня, Шейн? — спрашивает Фил со вздохом. — Почему просто не оставишь в покое? Я бы просто забыл о тебе, и ты знаешь это. — Как я вообще могу это знать, Фил? Мир, в который ты сам себя втянул, где мы живем, не курорт, Фил, — говорит Шейн. — Коли будешь верить людям, не окажешься там, где я. Так тебя только уничтожат. — Ты знал, как сильно я хотел выбраться, — говорит Фил. — Ты знаешь, что я сделал бы, что угодно. — И даже позвонил бы копам, — парирует Шейн. — Ты единственный мой подозреваемый, Фил. Если это был не ты, то кто? — Да кто угодно, кто проходил мимо, — говорит Фил. — Кто угодно, кто проходил мимо, или бывал здесь. — Аккуратнее с тем, что говоришь, Фил, ложь приведет только к тому, что ты и твой сладенький превратитесь в жмуриков, — говорит Шейн, подходя ближе и вытаскивая нож, и лезвие как-то угрожающе блестит в темноте переулка. — Что ты хочешь, Шейн? — устало спрашивает Фил, отходя назад на шаг. — Я хочу знать, кто для меня угроза, — говорит Шейн, снова шагая вперед, становясь к Филу так близко, как Филу бы никогда не хотелось оказываться рядом с Шейном. — Зачем? Шейн смеется, и это не веселый смех, нет, почти безумный, и смотрит вниз, проводя пальцами по серебристому лезвию ножа. Он снова поднимает взгляд на Фила, и его глаза почти горят. — Как ты думаешь, Фил? Перестань тянуть время, я знаю, что ты пришел сюда не просто поболтать, — говорит Шейн. — Ну, на самом деле, для этого я и пришел. Хорошо поговорили, — говорит Фил, разворачиваясь, чтобы уйти, но Шейн хватает его за рубашку и прижимает к стене, и кончик ножа упирается в кадык Фила. Страх поднимается у него в животе, но он отбрасывает мысли об этом ощущении и смотрит Шейну прямо в глаза. — Скажи мне, кто это был, Фил, — рычит Шейн ему в лицо. — Я… — запинается Фил, глубоко вздыхая и закрывая глаза, собирая все, что в нем осталось. Он думает о Дэне, о его теплых, грустных карих глазах, его ямочках на щеках во время улыбки, о том, как он помогал Филу почувствовать себя кем-то, будто он, Фил, что-то значил. Представляя Дэна, Фил открывает глаза и смотрит прямо на Шейна. — Это был я, Шейн, — мягко говорит Фил. — Я знал это, — рычит Шейн. — Ты и правда хочешь запятнать свою репутацию еще и моим убийством? — говорит Фил, прижатый руками и спиной к холодной кирпичной стене здания. — Это не будет худшей вещью из тех, что я делал, — говорит Шейн, пожимая плечами, и вытаскивает нож, глядя на Фила. Потом он вонзает его прямо тому в живот. Фил вскрикивает от боли, и Шейн отступает назад, вытаскивая нож и позволяя Филу упасть на землю. — Это болезненнее и дольше, если ранить в желудок, — говорит Шейн, — тебе стоило подумать дважды, прежде чем затеять игру против меня, Лестер. Фил видит, как он уходит, сворачивается в клубок, прижимая руки к ране. Он лежит там Бог знает как долго, корчась от раздирающей боли. Он помнит только струйку бордового цвета на асфальте, смешивающуюся с водой из лужи. Он помнит то, как закрыл глаза. Он помнит мысль о Дэне. Он помнит звук его голоса неподалеку. Он помнит теплую руку на лице и слезу, падающую на его щеку сверху. И потом все пропадает, и темнота засасывает его в свои объятия.