Simple man

«Это отличное место, чтобы забывать», говорит себе Зоро, вышагивая по плитняку мостовой. Новые города лишают воспоминаний, как хороших, так и плохих. Новые города помогают двигаться дальше, как бы сложно это ни было. Зоро чувствует, что у него в груди все выжгло, все, что было там из хорошего. Нет больше детских улыбок, юношеской влюбленности в мир. Зоро боится повзрослеть, а потому постыдно убегает от этого. Зоро стыдно от того, что он сбежал, все прошлое схлопнулось, будто его и не было вовсе, ведь да, он учил это, схлопнуться – это Большой Взрыв наоборот, аннигиляция, черные дыры, провалы провалы провалы... У Зоро бьется сердце, и он чувствует в себе какую-то хтоническую пустоту, от которой никуда не деться, и на боль не обменяешь тоже. Он идет, и в груди ничего не болит, потому что болеть нечему. «Я не тот, кто нужен», - говорит ему Ло в сраном Токио и, вернув долг ($4.50), уходит восвояси. Зоро разбивает руки, сервиз, сердце Луффи и уезжает в Рим. Потому, что центр космоса, который был когда-то хаосом до него – это далеко. Дальше, чем он и его прошлое. Зоро отключает своего сверчка Джимини и этим же вечером попадает на явно нелегальный бой. Неделю назад о чем-то таком говорил Хит, и это теперь так далеко, что Зоро даже счастлив. Он подписывается глупым прозвищем Рикошет и выходит на арену. Ему нравятся петушиные бои. Клетки. Оглушительный рев толпы. Жажда крови. Жестокость. Это то, к чему он привычен – и Зоро облизывается. Соперник – почти брат, ни разу не враг – нокаутирует его уже в ближайшие шесть минут, и Зоро рад этому, потому что даже не разогнался. Он, конечно, проигрывает, но никто не запрещает ему второй раунд. Второй бой – его. И большой куш тоже. - Неплохо для новичка. Зоро удивленно смотрит на соперника, который обращаеся к нему по-японски, пусть и с убийственным акцентом. - Я не новичок, - ухмыляется Зоро, и дыра в груди становится меньше. Подумав, добавляет: - Завихрень. Соперник оглушительно смеется, а Зоро получает с ноги в лицо. Потом начинает смеяться сам. Позже они вместе ловят попутку до Фиренции и, высаженные к чертям семейной парой из машины за шум, целуются у обочины так, будто два часа ночи на пустынной дороге – самое романтичное место. У них на двоих ни одной проезжающей машины за четыре часа, никакого прошлого и $4.50. - Нам достаточно. Этого не произносит ни один из них, и это правильно.