***
На этот раз Уилл имел в виду именно это: он так устал, что чудом не съехал в кювет по пути к дому. К моменту возвращения домой, на самую окраину Wolf Trap, он ощущал, как при каждом движении его суставы истирались в песок. Собаки сразу окружили мужчину, требуя внимания. Он чуть не заснул, поглаживая их, и после, выставив на крыльце полные корма и воды миски, выпустил стаю во двор. Погода была хорошей. С ними ничего не случится за несколько часов. Уилл спал глубоко и без сновидений, проснувшись только единожды около полудня, когда кролик, или какой-то другой мелкий зверек, переполошил собак. Он сходил отлить, выпил немного воды из-под крана и снова свернулся на кровати в зале. Тогда и начались кошмары: калейдоскоп мест, где он побывал, люди, у которых брал интервью. Постепенно образы становились все более мрачными и зыбкими. Он шел по широкому коридору, позади него пустота, пустота впереди, ни начала, ни конца, и Уилл знал, что кто-то крадется за ним, ступая мягко, движимый голодом. Каждый раз, когда он ускорял шаг, некто за ним делал то же самое. Некто останавливался, стоило остановиться Уиллу. Все время мира принадлежало ему. Разбудил его снова лай собак. Скинувшему морок Уиллу потребовалось время, чтобы прийти в себя: кровать, дом, Wolf Trap. Он не мог вспомнить, удалось ли безликому, безымянному некто из кошмара настигнуть его. Когда он просунул голову в заднюю дверь, проверяя, что так взволновало его стаю, Ганнибал Лектер стоял во дворе в окружении семи виляющих хвостов. Позднее летнее солнце Вирджинии озаряло небо за ним буйными красками. Я все еще сплю, — подумал Уилл. — А, мистер Грэм. Или нет. Ганнибал держал в руках плетеную корзинку, накрытую тканью с пейсли. Собаки увивались за ним, как взволнованные щенки. Уинстон, недавно пополнивший стаю, пробежал мимо остальных и ткнулся в голые ноги Уилла, напомнив, что тот стоит в потных трусах и дырявой футболке. Ганнибал посмотрел на него, приподняв брови. — Надеюсь, я выбрал не самый неудачный момент. Уилл не мог придумать ни одной причины присутствия здесь Ганнибала. — Что ты тут делаешь? — Я думаю, мы расстались на неправильной ноте, — Ганнибал склонил голову, ожидая ответа. — Могу я войти? — Как ты узнал, где я живу? — Гугл. Так Вы позволите? Стараясь быть вежливым, Уилл отступил назад и придержал дверь, прежде чем успел хорошенько обдумать свои действия. Ему хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что он действительно не спит. Ганнибал, одетый в облегающий черный костюм, черную рубашку, с черным же галстуком, выглядел совершенно неуместно на фоне домашнего бардака. Он обеспокоенно посмотрел на Уилла. — Вы вспотели. Я надеюсь, Вы не больны? — Нет, просто… спал не очень хорошо. — Ох. Так я разбудил Вас. Мне очень жаль, — Ганнибал осторожно качнул корзину. — Почему бы Вам не показать мне, где кухня, и не сходить освежиться, пока я разбираюсь с этим? Уилл оглядел корзину. — А это? — Ужин. Надо только подогреть. Я надеюсь, у Вас есть микроволновка. Или духовка. У Уилла было и то, и другое, суть не в этом. Может быть, на какой-то другой планете или в другой реальности было абсолютно нормально заваливаться к незнакомым людям и просить воспользоваться их кухней, но не в этой. — Без обид, но что вот это вот? — В смысле… — Ты. Здесь. — Извинения. Боюсь, при нашей встрече я показал себя не с лучшей стороны. — Все в порядке. — Я был непозволительно груб, и Вы даже не закончили свой ужин вчера. Пожалуйста, позвольте мне загладить вину. Час вашего времени, не больше. Уилл колебался. Он был несколько не готов к такому. Ганнибал смотрел на него с надеждой. Блять. Уилл подцепил с пола джинсы и натянул их. — Проходи. Дом Уилла был обставлен потрепанной, но удобной мебелью, доставшейся ему от старых владельцев, и вещей, которые он приобрел сам, даже не подумав, как они будут смотреться с тем, что уже есть. Ему в общем-то все равно, подходит ли ковер к обоям или сильно ли поцарапаны половицы. Мысль о Ганнибале, шокированном столкновением с древней кухонной техникой и разрозненностью столовых приборов, была до странности привлекательна. К досаде Уилла, Ганнибал не проявил никаких признаков замешательства. Он снял пиджак, засучил рукава и начал выкладывать содержимое корзины. Просто бездонный мешок, подумал Уилл, глядя на растущую гору фирменных контейнеров Tupperware, аккуратно выстраивающихся на столе. — Помощь нужна? — Нет, спасибо, — Взгляд Ганнибала остановился где-то на груди Уилла, и быстро скользнул в сторону. — Может, Вам было бы комфортнее в свежей рубашке, как думаете? Если Ганнибал думал, что его оставят тут одного, то у Уилла на этот счет было другое мнение. Он явился к Уиллу без приглашения, так что мог, черт подери, пережить несколько потовых пятен. — Мне и так хорошо. — Как пожелаете. Присаживайтесь, мистер Грэм. Это займет всего несколько минут. Собаки столпились вокруг стола, заинтересованные действиями чужака, и содержанием контейнеров. Уилл свистнул им, отгоняя к двери. Улеглись они там неохотно. Он сел за стол, повернувшись так, чтобы держать их в поле зрения. — Зови меня Уилл. — Уилл. Это от Уильям? — Только мой отец зовет меня Уильям, и то лишь тогда, когда мы сшибаемся лбами. — Просто Уилл тогда, — Ганнибал подошел к столу и протянул руку. — Ганнибал. Они пожали друг другу руки во второй раз. Из бездонной корзины продолжали появляться салфетки, серебряные приборы, бутылка вина, бокалы, и даже две тарелки. Ганнибал сложил салфетки на манер веера, и протер бокалы. Уилл же почувствовал себя необъяснимо оскорбленным из-за тарелок: Ганнибал привез их с собой, полагая, что у Уилла их не было. Ганнибал поместил тарелки в глубину древней микроволновой печи, одну за другой, а затем подал их к столу. — Надеюсь, ты голоден. Уилл не чувствовал голода, пока его не достигли ароматы разогретой пищи: чеснок, мясо, нотка сладости, которую не смог определить, и он уже не мог остановиться. Мясо глянцево блестело. Стручки спаржи были одинакового размера и длины, как будто их подрезали по линейке. Из того, что он успел понять о Ганнибале, Уилла это не удивляло: этот человек обладал странной опрятностью. Неровные стручки спаржи, вероятно, его оскорбляли. Уилл спрятал вырвавшийся смешок за кашлем. Вечер определенно принимал сюрреалистический оттенок. — Здорово пахнет. Что это? — Глазированная грудка перепелов. Мясо мариновалось в смеси меда и измельченного чеснока. — Ганнибал жестом предложил Уиллу приступать, тем временем откупоривая бутылки вина. — Разумеется, когда все только с огня, вкус намного лучше. — Он посмотрел на плиту, где стопка старых газет на железной решетке собирала пыль. Уилл заметил проскользнувшее на его лице неодобрение. Ганнибал наполнил бокалы. — От Беделии, кстати. Она передала это вместе с извинениями. Она сожалеет о своих словах. Всегда было так легко сожалеть о чем-то после того, как ущерб уже был нанесен. — Ладно. — И в её защиту… — Ганнибал умолк. — Да? — Я не хочу снова тебя обидеть, — Взгляд Ганнибала снова зацепил футболку Уилла. — Иногда у нас бывают, хм, менее богатые посетители, которые едят, а затем уходят, не заплатив. Уилл моргнул, сраженный. Намек был ясен. — Она что, подумала, что я какой-то бродяга, пытающийся нагреть вас, ребята, на бесплатный ужин? Серьезно? Ганнибал поморщился. — Твой свитер выглядел так, будто его пожевала собака. — Собака его и пожевала. — Уилл указал на Бастера. — Вон тот, если интересно. — Что ж. В таком случае, я могу ей так и передать? — Уголки рта Ганнибала дернулись. Уилл не понял, что он пытается подавить: улыбку или хмурый взгляд. — Во всяком случае, этого не повторится. В своем заведении я стремлюсь создать атмосферу комфорта и кулинарных изысков, и… — Подожди секунду. В твоем заведении? Ганнибал кивнул. — Так ты владелец ресторана? — Моя мечта наконец-то сбылась, да. — То есть ты не повар? Теперь Ганнибал определенно нахмурился. — Шеф-повар, пожалуйста. Вот придира. — Хорошо: шеф-повар. — Это важное различие. Уилл разницы совершенно не видел. Шеф-повар, повар — оба же готовят еду. — Отвечая на твой вопрос, — продолжил Ганнибал, — я готовлю три раза в неделю. В остальное время я занят больше организационными моментами. Уиллу по-прежнему трудно было представить этого человека со сковородкой или кастрюлей в руках. — А до «Mischa», где ты работал? Ганнибал ухмыльнулся. — Твои профессиональные навыки дают о себе знать, Уилл. Уилл пожал плечами, не думая извиняться. — Просто привычка. — В самом деле. Именно этот пытливый ум сделал тебя тем, кто ты есть. Это большое достижение. — Я веду криминальную колонку, это вряд ли можно назвать достижением. — Важнее не то, о чем ты пишешь, а то, как ты пишешь. Я немного интересуюсь криминалистикой, так, для себя, и должен сказать, твои работы всегда зачаровывали меня. Уиллу не нравилось, куда сворачивал разговор. Официант, Мэтью, упоминал, что Ганнибал был его «поклонником». — Я просто описываю то, что вижу. Ганнибал изумился. — Это не правда, не так ли? Или, вернее, не вся правда. У тебя ведь очень специфический способ видеть вещи. — Я предпочел бы не обсуждать это мое «видение», — Уилл демонстративно съел кусок спаржи. — Как пожелаешь, — Ганнибал неохотно согласился, оставаясь невозмутимым, — возможно, в следующий раз. — В следующий раз? — Осторожно переспросил Уилл. — М-хм. — В следующий раз что…? — Я устраиваю небольшое мероприятие в эту пятницу. И я хотел бы пригласить тебя. Уилл даже не обдумывал свой ответ. — Не очень хорошая идея. Ганнибал, кажется, удивился. — Могу я спросить почему? Общественные мероприятия были так близки к адским мукам, как только Уилл мог себе представить. Статьи в колонке «Baltimore Sun» за эти годы принесли ему известность, а вместе с тем внимание злопыхателей, других газет, а вот теперь еще и ФБ-гребанный-Р. Уилл старался не привлекать к себе излишний интерес: сейчас он был более чем хорошо знаком с побочными эффектами своей «славы». Как только люди понимали, что он — тот самый парень, что ведёт в «Sun» колонку на шестой странице и способен влезть в шкуру убийцы, они неизбежно пытались заставить его исполнить свой «трюк», как будто он был цирковой зверушкой. Он мог придумать не так уж много способов провести время ещё хуже. Кроме того, он не забыл, как при всей своей безупречной вежливости и раскаянии сегодня, вчера Ганнибал неплохо повеселился за его счет. — Не думаю, что буду хорошей компанией. — Я нахожу твою компанию довольно привлекательной. — Может быть, твою компанию я нахожу все еще не привлекательной. Тишина. Ганнибал ухмыльнулся. — Смотрю заработать твое прощение займет больше времени, чем один ужин. Вызов принят. Уилл уставился на него, застигнутый врасплох. Он ожидал, что Ганнибал просто встанет и уйдет, оскорбившись. — Для тебя ответа «нет» в принципе не существует? — Да. Однако сам я говорю «нет». Ты сказал, что пригласить тебя — плохая идея. Я не согласен. — Ганнибал наколол стебелек спаржи на вилку. — Если мне не удастся уговорить тебя прийти на званый ужин в пятницу, то, может быть, в другой день? Скорее всего, после того, как они покончат с этим «ужином-извинением», и совесть Ганнибала будет чиста, Уилл никогда не услышит о нем снова. — Конечно.***
Ганнибал водил бентли. Это превосходно сочеталось с его дорогими часами, дорогой одеждой, элегантной кожаной обувью. После того, как автомобиль скрылся из виду, Уилл открыл ноутбук и начал поиск. Мало что удалось найти на «Mischa»: всего несколько обзоров из гастрономических блогов, запись в желтых страницах Балтимора и несколько заметок в гидах по ресторанам. Однако запрос «Ганнибал Лектер», выдал удивительные семьдесят страниц результатов, и чем дальше Уилл изучал список, тем выше поднимались его брови. Сайт родословных европейской знати прослеживал генеалогию семьи Лектера в Литве до 12-го века. В 1970-х годах, во время преследования диссидентов, они были сосланы в ГУЛАГ. Ганнибал, насколько Уилл смог почерпнуть с этого сайта, был последний из рода. Он получил американское гражданство 25 лет назад. Информации о его жизни до этого было крайне мало, упоминалось только о школе-интернате в Париже. Граф Ганнибал Лектер также был неизменной составляющей высшего света Балтимора: он был членом симфонического совета Балтимора и регулярно посещал гала-концерты, бальные танцы, музеи и открытия галерей, и другие подобные мероприятия, где собираются богатые и знаменитые. Уилл нашел добрых пятьдесят, или около того, фотографий, запечатлевших Ганнибала с бокалом шампанского в руке, в компании мужчин и женщин, в которых он смутно признал знаменитостей из рассказов Зеллера. Ничего о том, где Ганнибал работал до открытия «Mischa», или о том, что вообще работал. Его ужины превращались в легенды. Он никогда не состоял в браке; если и имел отношения, то скрывал их. Ганнибал оказался весьма светским человеком, и, если его вечеринки были чем-то похожи на то, что Уилл видел на фотографиях, тогда он был тем более рад, что отказался прийти.***
Во вторник Кроуфорд прислал ему сообщение, которое содержало только «хорошо». «Baltimore Sun» напечатал статью об убийстве в Маунт-Вернон в среду, через два дня после того, как другие газеты уже растиражировали эту историю. Вечером пришел Николас Бойл. Уилл познакомился с молодым детективом во время расследования дела о Миннесотском Сорокопуте. Бойл тогда жил в Блумингтоне, родном городе Гаррета Джейкоба Хоббса. Его младшая сестра стала третьей жертвой маньяка. Бойл уехал из Блумингтона после ареста Хоббса и обосновался в Балтиморе. Они с Уиллом поддерживали контакты. Когда он думал, что дело может заинтересовать Уилла, то звонил ему. Это не было дружбой; они разделяли профессиональный интерес, помогая друг другу достичь цели. Они сидели на заднем крыльце с упаковкой дешевого пива. Уилл уже догадывался, что кроется за этим визитом. Бойл гладил Уинстона. — Мы должны остановиться. На какое-то время. — Начальство подбросило проблем? — Отдел внутренних расследований, проверяют слухи о том, что кто-то пускает гражданских на место преступления. Твое имя упоминали. Мое до сих пор нет, и я хочу, чтобы так и оставалось. Как будто мало того, что ФБР конфисковало все материалы по Чесапикскому Потрошителю. Пурнелл пыталась полностью перекрыть ему кислород, и инстинктивно нашла больное место: доступ к исходникам. Без доступа к месту преступления, будет намного сложнее проникнуть в разум убийцы. Уилл хотел было возразить, но вспомнил обвинение Кроуфорда в эгоизме. Сейчас речь шла не только о нём и том, что ему нужно. Бойл может потерять работу, если только они узнают о его делах. Детектив был так же заинтересован в их тайном сотрудничестве, как и Уилл. — Ладно. Я понял. — Извини, Уилл, — Бойл выглядел действительно расстроенным. — Я позвоню, когда все утихнет. Им не о чем было говорить, кроме убийств. После того, как Бойл ушел, Уилл направился в свой кабинет. Визитка доктора Блум все еще торчала между ушей собачки на буфете. Он вытащил ее, повертел между пальцами. Она хотела «использовать его мозг». Просто мысль об этом заставила его поежиться. Кто знал, какой диагноз Блум и ее коллеги придумали бы, если бы он согласился на это. Уилл положил карточку обратно. Он еще не настолько отчаялся.***
В воскресенье утром Уилл упаковал сэндвичи, корм для собак и рыболовные снасти. Его любимое место было рядом с Медвежим островом, где приток Потомак становился нежной протокой в окружении старых деревьев, вдали от пешеходных маршрутов и туристических мест. Его манили заболоченные места в тишине потока, вдали от следов цивилизации. Он чувствовал себя умиротворенно наедине с ветром и шепотом воды: только свои собственные мысли и собаки для компании. Домой он вернулся поздно. Уилл не замечал ничего подозрительного, пока не зашел на кухню с ведром пойманной форели. Он почувствовал, как откуда-то в доме тянет сквозняком, и тогда же заметил странное поведение собак: хвосты вниз, уши прижаты. Медленно и осторожно, он крался по дому, пока не обнаружил причину сквозняка: задняя дверь была открыта. Уилл не обнаружил никаких признаков ограбления, по крайне мере вещи, за которые он переживал, были нетронуты. Новый ноутбук был там, где его оставили, на столе у окна с видом на залив. Уилл осмотрел заднюю дверь. Он мог с уверенностью сказать, что запирал ее, прежде чем уйти сегодня утром, но не заметил следов взлома. Его хорошее настроение тут же улетучилось. Он чувствовал себя уязвимым. Это было даже хуже, чем ФБР, вторгшиеся в его частную жизнь, в его убежище. По крайней мере, они не скрывали своего присутствия, оставляя после себя хаос, что-то материальное. Тот, кто был здесь сегодня, не оставил никаких следов, но Уилл все равно чувствовал их: чувствовал, как чье-то дыхание на затылке, как призрака, висящего на краю зрения, и исчезавшего, стоило обернуться. Он вернулся на кухню, размышляя, не надо ли позвонить в полицию, когда увидел собак, собравшихся вместе у стола. Бастер, самый любопытный и порывистый из стаи, вскочил на стул и теперь стоял, опираясь передними лапами на стол, виляя хвостом так яростно, что тряслась вся задница, и тянулся носом к тарелке. Кровь застыла в жилах, когда Уилл увидел, что лежало на тарелке. Во внезапной вспышке он понял. Ты ничего не взял. Ты оставил кое-что мне. Он схватил Бастера, прежде чем пес успел добраться до тарелки, а потом стоял, и, пока желудок скручивался в узлы, смотрел на пару красивых голубых человеческих глаз с нитями зрительного нерва, что уставились на него.