Страница шесть (Page Six)

Беверли шагала вверх и вниз по вестибюлю «Sun», когда Уилл входил в двери. – О, мой Бог. В конце-то концов! Уилл моргнул, встревожившись. - Что не так? Что-то случилось? - Что не так? Ты знаешь, сколько сейчас времени?       Большие часы в фойе показывали почти десять часов утра, два часа минуло от того времени, когда, как правило, Уилл уже был в редакции. Он поискал оправдание. Ему не хотелось рассказывать ей о предложении доктора Блум, пока у него еще было немного времени подумать, выяснить, действительно ли он хотел всего этого. - Я застрял в пробке. - И ты не мог позвонить? Я написала тебе шесть раз! На повышающийся голос Беверли стали оборачиваться головы. Уилл немного озадачился. - Я просто опоздал, Бев. Бывает. Она поморщилась. - Да, и что случилось в последний раз, когда все думали, что ты опоздал? Блять. Беверли сдулась. - Просто... не поступай со мной так.       Она сердилась еще несколько часов, стреляя раздраженным взглядом на него всякий раз, когда их пути пересекались. Около полудня Уилл сам становится раздраженным. Утренняя прогулка через запутанные лабиринты мышления Потрошителя оставила его больным и будто вывернутым наизнанку. Даже шепчущиеся разговоры на другой стороне редакции казались слишком громкими, слишком навязчивыми. Увеличение дозы аспирина не помогло. Беверли остановилась у стола через некоторое время после обеда. - Мир? Уилл помассировал виски. - Я не знал, что мы ругались. - Не ругались. Пока еще нет. - Беверли заняла место рядом. - Я, вероятно, буду цепляться и стану несколько чрезмерной на некоторое время. Просто скажи мне, когда станет уже слишком, и я перестану делать вид, что мне наплевать. - Сожалею, что напугал тебя. - Он ожидал удара. - Так постоянно будет случаться. Ты же знаешь об этом. - Да. Знаю. Такая дрянь бывает. - Она покусала свои губы. - Хорошо, я переусердствовала. - И я, мудак, заставил тебя беспокоиться. - И игнорировал свой телефон. - И игнорировал свой телефон. Со всех сторон мудак.       Они разделили ухмылку, с их не-ссорой было покончено. С другой стороны редакции, Зеллер пнул ксерокс и пробормотал что-то про кусок дерьма. Уилл поморщился от шума. Беверли посмотрела ему на лоб. - Ты принимаешь аспирин все утро. - Просто головная боль. - Нужно что-нибудь? - Все будет хорошо. - Хочешь, чтобы оставила тебя в покое? - На самом деле, я бы воспользовался помощью. Что ты знаешь о вине? - Вине? Не много. Почему - ооох. Сегодня будет грандиозная ночь? С-в-и-д-а-н-и-е? - Господи, Бев. - Уилл зарылся лицом в руки. - Я встречаюсь с ним за ужином, вот и все. Беверли улыбнулась невозмутимо. - Для тебя уже прям так же хорошо, как достичь второй базы*. Уилл отгоняюще помахал рукой. - Я передумал. Уходи.       Она хихикала всю дорогу обратно к своему столу. Через минуту, оповещение по внутренней системе выскочило на экран его компьютера со ссылкой на местный винный магазин.       Площадь Чандлер была одним из самых престижных районов Балтимора. Дома стояли далеко друг от друга, на своих аккуратных охранно-огражденных участках. Уилл припарковался в конце улицы и направился к дому Ганнибала. Ни одна собака не залаяла; шторы дернулись здесь и там; газоны на передних дворах выглядели так, как будто они были подрезаны по линейке кусачками для ногтей. Цветы в своих точно расположенных клумбах, вероятно и цвели по команде.       Передний двор площади Чандлер 5 был скорее заросшим, с большими темно-листными кустами вдоль забора. Никаких цветов. Дом - миниатюрный замок, суровый и внушительный. Подходяще. Граф Ганнибал Лектер. Уилл позвонил, чувствуя, как он собирается ступить на дорогу из желтого кирпича*. Ганнибал с улыбкой открыл дверь. - Добрый вечер, Уилл. Пожалуйста, проходи.       Уилл шагнул через порог, добавляя проблески домашней жизни Ганнибала к первым впечатлениям: вешалка для верхней одежды, сервант с фарфоровой чашей для ключей на нем, на стене зеркало в золоченой раме, теплые цвета. Он протянул свой подарок. - Я не знал что еще принести. Ганнибал взял предложенную бутылку вина. - Ты мой гость, Уилл. Тебе не нужно ничего приносить, только себя. - Он посмотрел на этикетку, и удовлетворенно выдохнул. - Прекрасный выбор. Оно будет хорошо сочетаться с обедом. - Поставив бутылку на сервант, он подошел ближе. - Позволь мне. Никто никогда не помогал Уиллу снимать или надевать пиджак. Старая школа. Ганнибал взял бутылку. - Сюда, пожалуйста. И они пропустили часть этапа знакомства.       Интерьер дома Ганнибала, той части, которую Уилл увидел, когда они проходили от входа в фойе, а затем по коридору по направлению к задней части, был напыщенным. Все выглядело дорогим и тщательно подобранным. Набор аутентичного вида самурайских доспехов охранял открытый дверной проем. Уилл притиснул локти к себе, боясь, как бы не опрокинуть что-то бесценное, и был немного раздражен, что реагирует подобным образом. Ганнибал не выделял самые дорогие образцы из того, что походило на целую коллекцию произведений искусства, и не хвастался тем, что многие из книг, лежащих вокруг, были действительно первыми изданиями, они были на то похожи, но все же, вещей было просто слишком много. Дома должны быть жилыми. А здесь будто ходишь по музею. Кухня, к счастью, более земная. - Сердце моего дома, - гордо объявил Ганнибал. Уилл остановился у крупнейшего кухонного островка, на который он только что перевел взгляд. - Две плиты? - О, я нуждаюсь в обеих. Иногда жалею, что их не три. - Ганнибал повязал фартук вокруг пояса. - Устраивайся поудобней. Хочешь выпить? - Не сейчас, спасибо. - Уилл обошел кухню, выглядывая в окно над раковиной. Крошечный задний двор, огороженный высокими каменными стенами: дерево, небольшой пруд, садовая скамейка. Далеко до широких открытых пространств подворья Уилла. Он отвернулся и посмотрел, как Ганнибал разворачивает кусок мяса. - Нужна помощь? - Не пользуешься возможностью дать другим сделать всю работу, так? – Нет, на самом деле, нет. - У нас есть что-то общее.       Уилл собирался отметить, что Ганнибал жил в роскоши, но потом вспомнил отрывок из статьи в интернете, которую он прочитал несколько недель назад. Ганнибал был потомком литовских диссидентов. Должно быть, он вырос сиротой, в России, в 1970-е годы, в то время, и в соответствии с режимом, мало заботившимся о судьбах детей своих врагов. Ганнибал бросил на Уилла проницательный взгляд. - Сейчас я богат. А также я ясно помню время, когда должен был бороться даже за остатки пищи.       Было трудно примирить мысленный образ измученного голодом, с впавшими глазами, беспризорника с человеком, стоящим перед ним теперь. Это также напомнило об оставшемся осадке у Уилла после предположения бармена Беделии о нем. - Я не должен был так предполагать. Прости. - Не извиняйся, пожалуйста. Так ведь случается, когда люди только начинают знакомиться друг с другом, не так ли? – Слабая улыбка Ганнибала была с надеждой. - И я надеюсь, что ты хочешь узнать меня. Определенно мимо этапа знакомства. Уилл удовлетворился кивком. Ганнибал поманил его ближе. - Так, ты когда-нибудь очищал кочан капусты? Уилл не очищал. Он засучил рукава. - Покажи мне.       Очищение капусты заключалось в помещении целого кочана в кастрюлю с кипящей водой и осторожном стаскивании верхних листьев целиком, когда они смягчались. Ганнибал проворачивал мясо через ручную мясорубку, изредка оглядываясь, чтобы проверить прогресс Уилла. Он вымачивал ломтики черствого хлеба в воде и крошил их пальцами. Фарш из мяса и хлебных крошек попадал в большую миску вместе с яичным желтком, специями, и двумя большими столовыми ложками душистой горчицы. Уилл обжег пальцы на горячем капустном листе. Он потряс рукой. - Что мы готовим? - Говяжьи рулеты. - Ганнибал замешал смесь. – По рецепту моей матери. Уилл хотел немного прояснить кое-что в процессе приготовления. - Я гуглил про тебя. После того, как ты приходил ко мне домой. Чтобы ты знал. - Я гуглил про тебя, чтобы найти твой дом. Я бы сказал, что это нас сближает. - Вся твоя семья... - Мертва, да. О, есть несколько дальних родственников где-то в Европе, уверен в этом, но я последний из семьи Лектер. Как насчет тебя? - Мой отец живет в Новом Орлеане. - Время от времени, он звонил. У них были цивилизованные отношения. Их разговоры были короткими и неудобными; Уолтер Грэм никогда по-настоящему не был связан с сыном, слишком занят ремонтом лодочных моторов, слишком нетерпеливо топил те небольшие излишки денег, что у них были, в бутылках дешевого виски. Ганнибал формировал небольшие шарики из смеси в чаше. - А твоя мать? - Никогда не знал ее. - Братья и сестры? - Никого. А ты? - Уилл поморщился. - Прости. Это было бестактно. -У меня была сестра. Ее звали... Что-то щелкнуло в мозгу Уилла. - Миша? Ганнибал выглядел скорее озадаченным, чем впечатленным. - Я и забыл, что говорю с воплощением Шерлока Холмса. - О, Боже, не называй меня так. - Листьев на кочане больше не осталось. Уилл поднял оголенную кочерыжку, подцепив ее длинной гриль-вилкой. - Что мне надо сделать с этим? - Оставь ее там остывать на разделочной доске. Теперь готовим листья, пока они еще немного мягкие и легко складываются вилкой. Через две минуты ты сможешь взять их.       Уилл медленно шевелил листья в горшке. Его разум ухватился за мысленный образ Ганнибала как сироты. Это было болезненно, но Уилл хотел знать, был ли тот свидетелем смерти членов своей семьи. Должно быть, он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что происходит: он вспомнил рецепт своей матери, и имя сестры. - Уилл? – Внезапно Ганнибал оказался прямо рядом с ним. - Они готовы. Уилл полностью отключился, зациклившись на воображаемом Ганнибале в детстве в своем сознании, борьбой за остатки пищи, борьбой за выживание. - Черт. Прости. - Он ткнул в сырую капусту. - Я испортил обед? - Ни за что.       Уилл выудил капусту, смутно смущенный своим ускользающим вниманием. Когда он закончил, Ганнибал потянулся и выключил горелку под кастрюлей, его рука задела руку Уилла. Он обхватил его за локоть, глядя вниз на повязку, выглядывающую из-под рукава, и мягко вздохнул с сожалением. - Я даже не видел эту рану, пока не прибыла скорая помощь. Было так много крови. Уилл сухо сглотнул. У Ганнибала были большие руки, сильные руки. Он представил их на теле в другом месте, везде. - Я ведь уже сказал тебе не винить себя. - До сих пор думаю, что должен был заметить что-то. - Не сворачивай туда. - Я стоял на коленях в крови, Уилл. Я не могу не сворачивать "туда". Большая часть была не моя. - Думаю, что Мэтью потерял крови больше, чем я. Большой палец Ганнибала устроился в мягком сгибе локтя Уилла, поглаживая небольшими кругами. - Я знаю. Уилл беспокойно заерзал. Они дошли до этого гораздо раньше, чем он стал готов. - Тебя это не беспокоит? - Почему должно? - Я убил человека. - Который хотел убить тебя. Который почти убил тебя. - Ганнибал передвинул другую руку между ними, задевая пальцами бок Уилла. - Я правда рад, что у него не получилось. Если ты ищешь осуждения, то здесь его не найдешь.       Что-то твердое, плотное, и холодное растаяло в груди Уилла. Даже если это была самооборона, он кого-то убил. Благовоспитанное общество поместило такое табу на отнятие жизни. Легкое принятие этого Ганнибалом внезапно означало очень многое.       Ганнибал наблюдал за ним мгновение. Он опустил руку вниз к бедру Уилла, огладив ладонью по тому месту, где еще одна повязка была спрятана под рубашку и джинсы, и зацепил пальцем за петлю ремня. - У меня были планы для нас. Ты все испортил. А я старомодный человек. Меня учили определенным правилам. -Ужины, медленные танцы ... - смешной образ, но именно это Уилл мог представить в исполнении Ганнибала; он был бы совершенно серьезен и в этом тоже. Старая школа. - Поэзия? - Я провел бы границу на этом. Не думаю, что ты бы наслаждался. Уилл рассмеялся, он ничего не мог поделать. - Скорее всего, нет. – Хотя он мог видеть себя наслаждающимся танцами. Только они вдвоем, без зрителей, двигаются под мелодию, которую только они могли слышать. - Таким образом, планы рухнули. И что сейчас? - Теперь я собираюсь стать ужасно нетерпеливым, - сказал Ганнибал, и подтянул его к себе.       Они хорошо подходили друг другу. Ганнибал был на несколько дюймов выше, компактнее, сильнее, чем можно было бы предположить в его элегантных с виду костюмах. Его руки низко опустились на поясницу Уилла, удерживая его вблизи. Они соприкасались лицами, потираясь щеками и носами, в игривом, тактильном подходе. Ганнибал прикусил мочку уха Уилла, только с намеком на язык. Шок от этого прошел как электрический ток по спине, согревая что-то внутри его живота. Уилл поворачивал голову, пока его рот не нашел Ганнибала. Они поцеловались медленно и сладко, нежно. Уилл хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.       Ганнибал оторвал их друг от друга слишком рано, упершись лбом в лоб Уилла. Его руки все еще притягивали ближе, собственнически и жарко. - Я сделаю с тобой ужасные вещи, если мы не остановимся.       Уиллу пришлось проглотить стон. Его воображение уже пошло дальше в продолжении «ужасных вещей». Он вцепился в бедра Ганнибала. - Вот на самом деле совсем не стимулирует остановиться. Ганнибал тихо рассмеялся, похитив еще один поцелуй, быстрый и дразнящий, прижавшись к верхней губе Уилла. - Мои извинения. Но если мы не остановимся, я боюсь, что оставлю тебя без ужина.       Уиллу было уже наплевать на ужин; Ганнибал, с другой стороны, вероятно, сделал все правильно, как и нужно поступать на первом свидании. Были и другие, более приземленные вещи, если присмотреться получше. В пользу обжалования идеи выступало то, что Уилл не мог оставаться слишком долго. Собак нельзя оставить одних на всю ночь, и было уже слишком поздно звонить миссис Датч и попросить ее позаботиться о них. Он был не уверен, что смог бы остановиться, если бы они продвинулись дальше; он не был уверен, что смог бы заставить себя уйти, если бы они закончили.       Он неохотно отпустил, глядя вниз на выпуклость под своим поясом с насмешливым огорчением. Единственным утешением было то, что Ганнибал, как оказалось, так же страдает. На его фартуке спереди выделялся милый, маленький шатер.       Их глаза встретились. Они оба хихикнули. Юмор рассеял его такое многообещающее огорчение, и Уилл начал чувствовать надежду, что такие мелочи с Ганнибалом будут продолжаться. Это стало бы хорошим изменением предыдущего опыта.       В столовой были кобальто-голубые стены и картина «Леда и Лебедь» выше камина. Темное, полированное дерево стола блестело под приглушенным светом, который не достигал углов. С одной стороны, крошечные висячие сады охватывали всю стену; Уилл сначала подумал, что различные травы в них были сделаны из пластика, пока не подошел ближе и не почувствовал запах тимьяна, орегано и базилика.       Украшение стола было прямо-таки болезненное, кости и фрукты, все подобные намеки в доме Ганнибала Уилл до сих пор легко сочетал с собственными впечатлениями о нем. Оленьи рога в «Mischa». Столики освещены как маленькие лодки в море. Темно-серый цвет кухонной мебели. Пьеса света и тени. Катана перед самурайскими доспехами. Темная, тяжелая мебель.       Уилл посмотрел снова, присматриваясь, оттолкнув в сторону детские предубеждения и взрослые предрассудки. Пристрастие Ганнибала к таинственному он находил обнадеживающим; разум был наполнен смутой, и, возможно, доктор Блум была права: у него есть склонность к мраку. Может быть, с Ганнибалом, он не стал бы скрывать все это. Может быть, Ганнибал поймет. Ганнибал выдвинул стул для него, справа от главы стола. - Ты упомянул о политике, вчера по телефону. Я надеюсь, все в порядке? - Зависит от того, как ты смотришь на это. - Уилл хотел спросить о том, что его действительно волновало сейчас. - Я предполагаю, что ФБР тоже расспрашивали тебя? - Со всеми подробностями. - Они просили тебя подписать что-нибудь? - Я сказал им, что нет никакой необходимости в соглашениях, которые не имеют силы в любом суде. Агент, с которым я говорил, был очень понимающим. Доктор Блум. Я обещал ей, что не имею намерений появляться на ток-шоу, и я не буду.       Уилл был благодарен за это. Ганнибал мог бы легко попытаться получить прибыль, или превратить это все в бесплатную рекламу «Mischa». Люди были теми, кто они есть, Уилл мог представить себе немало таких, которые сочтут это захватывающим, в "опыт" посидеть и поесть там, где человек вырвал зубами горло другому человеку. Ганнибал сел и встряхнув салфетку, расправив ее на коленях. - Думаю, ФБР больше повезло с твоими работодателями и коллегами, нежели со мной. - Вероятно... - Это беспокоит тебя. - Я знаю, что произойдет, если эта история всплывет. Если станет известно, чем я занимаюсь. Чем сейчас я занимаюсь. - Ни минуты покоя. Возможно даже в течение нескольких месяцев. - В точку. Что беспокоит меня, так это, как они это сделали. И почему они сделали это. Ганнибал задумался. - Доктор Блум, казалось, очень защищает тебя. Защита - явно не то слово, которым Уилл мог описать отношение доброго доктора к нему. - Может быть, немного чересчур защищает, - добавил Ганнибал. - Должен признать, я мысленно задавался этим вопросом. Сначала я подумал, что они собирались предложить тебе защиту свидетелей, но Мэтью мертв и не представляет никакой угрозы. Тебе не нужна защита.       Конечно, не от Мэтью Брауна. Уилл расправился с этой угрозой сам. Ганнибал был там, хотя не был свидетелем самого акта, но увидел результат - и все равно до сих пор он притягивал Уилла все ближе, чуть раньше на кухне, и целовал его, как будто не имело значения, что он буквально убил кого-то своими зубами. Ганнибал склонил голову. - Я предполагаю, что они хотят чего-то от тебя.       Уилл отрезал кусок рулета, свалив капусту на вершине. Жевал механически, растягивая время. Он не говорил еще даже Беверли, которая обычно первой была в курсе изменений в жизни Уилла. Он хотел рассказать Ганнибалу, который вполне может быть одним из этих изменений.       Это было сумасшествие, и, возможно, прямо сейчас, Уилл уже думал слишком далеко наперед, но если был хоть один человек, с которым он чувствовал, что может говорить свободно о том, что случилось, о том, что могло случиться в результате, то это был Ганнибал. Он решился. - ФБР предложили мне работать на них. - Я понимаю. Защита твоей конфиденциальности в отношении Мэтью в обмен на твои услуги? - Да. И это беспокоит меня. - Почему? - Потому что я не просил их этого делать. Потому что это выглядит так, как будто они пытаются, не знаю, купить меня? - И замаскировано это под акт доброй воли. Уилл кивнул. - Да. Это точно. Частично. Ганнибал съел кусочек. Пусть молчание действительно говорит за него. - И это может сработать, - признался Уилл, с раздражением. Ганнибал положил вилку и потянулся через стол, положа руку на руку Уилла. - Я не хочу давить на тебя. Если ты предпочитаешь не говорить... - Нет, это, это нормально. - Уилл издал смешок. - Просто странно. Не считая Беверли, я не привык разговаривать с людьми. Я привык говорить о них. - Через свои статьи. Твою колонку. - Да. - Он повернул руку, переплетая их пальцы. - Это еще одна вещь, которая нас объединяет, - тихо сказал Ганнибал. - Я видел фотографии, когда искал информацию о тебе. В светской хронике. - Сделаны на мероприятиях, которые я посещаю из чувства долга, а не по желанию. - Никто не обязан присутствовать на чем-нибудь нежелательном. Ганнибал потер пальцами костяшки Уилла, невесело улыбаясь. - Хоть я не совсем без сбережений, «Mischa» является моим основным источником дохода, и я обслуживаю очень специфическую клиентуру. Они могут быть довольно неумолимыми, если кто-то начинает выражать презрение к их компании, избегая ее.       Уилл вспомнил непомерные цены в «Mischa». Только богатые люди могли позволить себе обедать там, на регулярной основе; завсегдатаи, как упомянул Мэтью, составляли основную часть клиентов. Тем не менее, - Ты пригласил меня на ужин, когда пришел ко мне домой. - Я также сказал, что планирую небольшой званый ужин. Уилл поднял бровь. - Очень небольшой. Наконец дошло. Уилл рявкнул смехом. - Двоих недостаточно для званого ужина. - Это, - сказал Ганнибал, сжимая руку Уилла, - полностью зависит от того, кто придет.