Страница шесть (Page Six)

Снаружи нависало дымчато-серое утро.       Ганнибал спал очень аккуратно. Он почти не шевелился ночью, не храпел и не бормотал. Уилл положил голову щекой Ганнибалу на грудь и слушал стук его сердца, подобный метроному. Очень скоро этот ритм изменился. - Доброе утро, Уилл.       Некоторое время они просто лежали переплетясь. Ганнибал завел руку Уиллу за спину и рисовал узоры кончиками пальцев, иногда с ногтями. Уилл старался не дрожать, но провалился. - Действительно ли это доброе утро? - спросил Ганнибал. - Ты не выглядишь в правду хорошо отдохнувшим. Проклятые потолочные зеркала. - Незнакомая обстановка. Незнакомая постель. Я ожидал этого. - Ты должен был разбудить меня. - Тогда бы мы оба устали. Где в этом смысл? - Мы бы устали вместе. - Страдание любит компанию? Ганнибал передвигался, пока они не оказались лицом к лицу. - Я хочу быть частью твоей жизни. - Он подтолкнул подбородок Уилла к верху, наклоняя. – В плохие дни, и во все остальные.       Уилл сделал вид, что это он чувствует утреннее дыхание и старое вино, а не горечь лжи Ганнибала, что была соткана вокруг него. Ганнибал целовал так, как будто изучал и не унимался, пока губы Уилла не стали ощущаться опухшими и мягкими, как его разум. Уилл засунул голову Ганнибалу под подбородок. - Ты целуешь меня так, как будто я хрупкий. Ганнибал проговорил, забавляясь, прочесывая пальцами волосы Уилла. - Не хрупкий. Драгоценный. Кроме того уставший, иначе я бы показал тебе, насколько хрупким я тебя считаю. - Он выразительно подтолкнул их бедра друг к другу. - Может быть позже.       Уиллу не хотелось думать о дальнейшем. Он хотел оставаться слепым; он хотел другого прозрения, показавшее бы ему, что он был неправ, что Ганнибал и Чесапикский Потрошитель не являются одним и тем же, что это был просто тот случай, когда он потратил слишком много времени, глядя в бездну, и в результате видел теперь призраков повсюду. Ганнибал устроил одеяло вокруг них, создав кокон, и привлек его еще ближе. - Закрывай глаза.       Было так легко последовать нежной команде, еще просто пожить во лжи немного подольше. Когда в следующий раз Уилл открыл глаза, в спальне стало ярче, и он был один. Цифровые часы на тумбочке сообщили, что сейчас 10 часов утра, суббота. Одно из окон было открыто, впуская свежий, прохладный воздух. Он не помнил, как уснул; но чувствовал не меньше усталости. Одеяло было обернуто вокруг него, как будто это имело значение. Как если бы Ганнибал позаботился. Ганнибал был садистом.       Он хотел, чтобы Уилл чувствовал себя в безопасности, заботился о нем, чтобы сделать раскрытие своей истинной сущности более жестоким и самодовольным. Садисты получают удовольствие от боли и страданий других. И Уилл не мог придумать более садистской вещи, чем предложить заботу и наслаждаться ее руинами.       Он сел, поморщась, когда запротестовали определенные мышцы. Глядя вниз, Уилл обнаружил шелушащийся участок спермы, покрывшей коркой край повязки на ребрах. Он поскреб его. В его мыслях, Кейд Пурнелл стояла в изножье кровати, надев свое фирменное изможденное выражение лица. Она смотрела на него сверху вниз. Вы профилируете убийц на расстоянии, однако же, вы пропустили одного трахнуть вас?       Понадобились стальные яйца, или серьезный комплекс бога, чтобы начать отношения с человеком, который лучше всего был пригоден смотреть сквозь искусно построенный фасад. Уилл был готов биться об заклад, что это было частью привлекательности, если не вся привлекательность. Удар по его гордости был едва ли настолько же болезненным, насколько таким было подтверждение той легкости, с которой он попался на спектакль Ганнибала. И вот глаза Уилла были открыты: что теперь?       Он не имел точного представления, только смутные порывы, полусформировавшиеся и бесцельные. Если все это было каким-то планом, тогда логически следовало, что Ганнибал так же запланировал для Уилла то, что в конечном итоге ему станет известна правда. Чесапикский Потрошитель ничего не оставлял на волю случая. Уилл пополз в ванную тщательно вымыться. Он почистил зубы, облачился в одежду, которую Ганнибал купил для него, и пошел вниз.       Дразнящий запах свежего кофе и шипящего бекона пронизывал воздух первого этажа. Уилл остановился на последнем шаге и прислушался. Снова классическая музыка. Со стороны кухни послышался резкий клац-клац-клац металла по дереву. Ганнибал стоял у островка, нарезая зелень. - Завтрак почти готов. Кофе уже готов. - Пахнет вкусно. - Уилл прямо направился к кофеварке на столешнице у раковины. - Как ты себя чувствуешь? - Лучше. Я хотел бы подремать попозже, если твои планы не изменились? - Наши планы, - поправил Ганнибал. - Мои будни, как правило, очень занятые. Я ценю тихие выходные. Надеюсь, что смогу вытянуть тебя на улицу, завтра, возможно, поразмять нам ноги, но кроме этого, я буду совершенно доволен ничего не делать. Уилл выдержал паузу. - Даже со мной? Ганнибала медленно повернул голову. Совершенно невозмутимо отозвался: - Исключения будут сделаны.       Уилл захихикал, чувствуя опьянение. Ганнибал делал омлет, и был одет в старомодный домашний халат и тапочки, и он хотел пойти на прогулку завтра, как если бы они были старой супружеской парой, погруженной в рутину своих выходных дней.       Было так чертовски легко научиться жаждать эту рутину, нуждаться в ней, как в чем-то нормальном, рядом с чем он смог бы измерять все остальное. Если бы не было небольшого препятствия в этом романе, где Ганнибал был серийным убийцей, а Уилл его следующей намеченной жертвой, то это было бы тем, чем люди восторгались, когда они говорили о поиске 'единственного'. Такой странный, обаятельный человек. Такой дьявол.       Если бы Уилл мог наблюдать издалека и интерпретировать данные позже, прожить эту вторичную жизнь, пока она не достигнет своего кровавого заключения, он бы хотел продолжать, потому что ... Потому что. Может быть, часть его и не смотрела в пропасть, но и не пыталась найти свой путь обратно. – Уилл, - проговорил Ганнибал, тихо забавляясь, - ты наклонился. - Прости. Дай мне поделать что-нибудь. Это поддержит меня в сознании. - Боюсь, я уже почти закончил. Уилл не мог сопротивляться в этом состоянии. Он едва мог держать свои мысли вместе. - Я собираюсь немного тут пройтись. Проверю телефон.       Ничего интересного в телефоне не было, ни пропущенных вызовов, никаких новых сообщений. Он пытался подтолкнуть себя, он нуждался в толчке, чтобы наконец-то сделать то, что должен был сделать несколько часов назад, но независимо от того, насколько упорно он смотрел на маленький экран, его пальцы не двигались к цифрам 9-1-1. Через несколько минут экран стал черным.       Уилл отхлебнул кофе и стал изучать оформление в виде рисунка на стене позади дивана. «Раненый Человек» был сравнительно малоизвестным медицинским исследованием из Средневековья, показывал тело человека, пронизанное различными травмами и орудиями, которые их вызвали. Уиллу был знаком оригинальный рисунок, поскольку он упоминался в файлах ФБР на Потрошителя. Этот «Раненный Человек» был не оригинальным. Этот «Раненный Человек» был Джереми Олмстедом. Этот рисунок в рамке был подписан Ганнибалом в правом нижнем углу. Факты пульсировали перед глазами Уилла, как свет в темноте, маяк для кораблей в открытом море. Лучше бы им утонуть.       Джереми Олмстед, как полагали, стал первой жертвой Чесапикского Потрошителя. Он был найден в своем гараже, вытянутым на рабочем столе, его тело рассекли, разрезали, зажали и пронзили каждым видом предметов из его набора инструментов.       Олмстед был мудаком, по свидетельствам некоторых его знакомых и родственников, и охотником. Он имел незначительные стычки с законом, в основном за браконьерство. Не слишком надуманным было представить себе, как это было, как его путь пересекся с Ганнибалом, более десяти лет назад. «Mischa» тогда не существовал, но Ганнибал, безусловно, работал поваром. Многие из блюд, перечисленных в меню его ресторана, содержали оленину, которая могла быть намеком на личные предпочтения. Охотник. Повар. Поставщик. Покупатель.       Не было никакого бумажного следа в файлах ФБР, доказывающего теорию Уилла; но он и не нуждался. Даже если бы он был неправ в этом, человек на рисунке был Джереми Олмстедом, с глазами, обращенными к небесам в агонии экстаза. Ганнибал прекрасно захватил его, вплоть до небольшого шрама на бедре Олмстеда, от травмы, полученной во время несчастного случая на охоте за несколько недель до его смерти. Уилл вздохнул и осушил последние капли кофе. Он знал, все это, но до сих пор не знал, что делать. Это была ложь. Он знал, что он должен делать, но это было не то, чего он хотел.       Повернув голову обратно на кухню, Уилл замер. Ганнибал стоял на расстоянии вытянутой руки - он подошел сзади к Уиллу, пока тот стоял рассеянный. Он выглядел обеспокоенным, но было что-то еще в темных глазах, что-то голодное и расчетливое, и Уилл не мог понять, как он не увидел этого раньше. Ганнибал поднял руку в его направлении, медленно, как будто успокаивал испуганное животное. - Спокойно. Он знает. – Спокойно, - повторил Ганнибал.       Паника спровоцировала короткое замыкание рационального мышления. Бросив чашку, Уилл отшвырнул приближающуюся руку в сторону. Ганнибал что-то говорил, но это было только шумом, добавившимся к шуму уже возведенному с бурным ревом в голове Уилла. Он бросился вперед, пытаясь быстрее проскочить мимо другого. Ганнибал поймал его за талию.       Они упали наземь, запутавшись конечностями. Уилл приземлился сверху, и сразу же попытался вскарабкаться по лежащему телу под ним. Он должен был - ему нужно - он не мог укусить -       Ганнибал обнял руками сзади затылок Уилла, удерживая его на месте, а своими ногами окружил его ребра и, выгнувшись от пола, зажал как тисками. Давление было невероятным. Уилл боролся против удушения так долго, как мог, и его ребра скрипели в знак протеста. Кости шеи никогда не чувствовали себя такими хрупкими. Он не мог дышать, не мог думать, и когда он укусил, то получил полный рот шелка домашнего халата, а не плоть и кровь.       Черные пятна расцвели перед глазами Уилла, угрожая поглотить его. Только прежде чем он соскользнул в ожидаемую темноту, он испытал момент чистой, неразбавленной паники.       Чесапикский Потрошитель пытал своих жертв. Уилл точно знал, что его разбудит, если он вообще проснется.       Сознание вернулось недоброжелательно, с глубоким вдохом горящего воздуха. Уилл открыл глаза. Его мозг болтался между ушами. У него была адская головная боль, и ее сестры* уже стучались в дверь.       Он лежал на ровной поверхности, растянувшись на ее покрытии. Через некоторое время шаткие линии, окружающие его, исправились: Уилл не почувствовал облегчения, когда он признал за темнотой стоящую большую кровать в спальне Ганнибала.       И там, как раз на краю зрения Уилла, находился человек: другой халат, босые ноги, упирающиеся в край кровати, с книгой в одной руке и бокалом вина в другой. Ганнибал поднял бокал в знак приветствия. Паника снова охватила Уилла. Он отбивался руками и коленями. Ганнибал оказался сбоку от кровати. - Нет, - сказал он, - Я так не думаю. - Он вытащил из кармана маленькую коричневую бутылку.       Уилл боролся, тормозимый одеялом. Ганнибал удерживал его внизу и откупорил бутылку одной рукой. Резкое жжение от химических веществ в носу Уилла толкнуло его под поверхность маслянистого, тихого моря. Некоторое время он дрейфовал, отсоединенный от мыслей, ощущений, реальности. Вещи, со дна моря, потянулись к нему, скользя тонкими щупальцами по его коже, в его разломы. Это были не плохие ощущения. Они тянули вниз от того, что заставляло Уилла метаться, кричать и бороться за выживание. Поверхность была так близко и все же так далеко.       Наконец, он вырвался и проснулся, пропитанный потом и задыхающийся, его сердце стучало. Он все еще был в постели, в спальне Ганнибала, в доме Ганнибала, с ногами, запутавшимися в одеяле и руками, захватившими в горсти простыни. Естественный свет в комнате рисовал не очень лестное отражение Уилла в зеркалах над кроватью, с клочковатыми, влажными волосами, широко открытыми глазами и пепельной кожей.       Как только его дыхание замедлилось, до чего-то менее панического, ударила головная боль и с этим, тошнота. Уилл выпрямился, глотая желчь, и почувствовал фантомные впечатления от чего-то ускользавшего от него, оставив его трястись и дрожать в его осознании. - Ты хотел, чтобы я увидел это, - прохрипел он. - Ты Чесапикский Потрошитель. Ты хотел, чтобы я знал.       Ганнибал сидел в кресле в углу рядом с дверью, одна нога сложена над другой. Он переоделся в брюки и темную рубашку с открытым воротником. Он не отрицал обвинение.       Уилла начало трясти всерьез. У себя дома, его собаки сейчас бы сгрудились вокруг него. Здесь у него был только холодный комфорт простыни и одеяло, влажное от пота, и компания серийного убийцы, смотрящего на него, как будто он был шоу-аттракционом. В конце концов, Ганнибал проговорил: - У тебя лихорадка. Ты пахнешь немного не так уже некоторое время. Я считаю, что нам будет лучше, если тебя осмотрит врач. Уилл даже не знал, что делать с этим. Он проигнорировал часть про запах ради своей вменяемости. - Так чтобы я был в добром здравии, когда ты будешь убивать меня? - Его попытка сарказма провалилась, исказившись от стука его зубов. Ганнибал передвинулся. - На самом деле, Уилл. Ты думаешь, я именно это буду делать? - Да, - решительно сказал Уилл. - Это то, что делают серийные убийцы. Поднявшись со своего места, Ганнибал подошел к шкафу. - Значит ли, что это пугает тебя, или же это тебя возбуждает? Ты запаниковал, когда я ранее застал тебя врасплох, но твой момент ясности был не сегодня утром в гостиной, не так ли? Ты понял это раньше. Этой ночью, возможно. Это не давало тебе уснуть. Уилл сжал одеяло вокруг плеч. Он знал, что за этим последует, то, к чему клонит Ганнибал. Ганнибал вернулся от шкафа со свертком одежды на руках. - Тем не менее, ты все еще был в моей постели сегодня утром, довольно крепко обнимающий меня, когда я проснулся. - Я не в восторге, - прорычал Уилл. Ганнибал невозмутимо положил одежду в ноги кровати. – Тогда, интересно? Любопытно? Или, - он наклонил голову, улыбаясь, - ты собирался поймать меня? Убить меня? Я бы не стал тебя винить. Я был бы в ярости, на твоем месте. Я бы чувствовал себя использованным и обманутым. Тем не менее, ты не сделал ни того, ни другого. Ты не пытался меня убить, и ты не позвонил в полицию. У тебя было достаточно возможностей сделать и то, и то.       Головная боль пульсировала за глазами Уилла. Ганнибал прозаичным, но также самодовольным тоном голоса натирал нервы, уже растянутые до предела. Хуже всего было то, что Ганнибал прав. Уилл не сделал того, что сделал бы любой разумный человек. Ганнибал направился к двери. - Я приготовил ужин. Присоединяйся ко мне, когда у тебя появится желание, хотя я был бы признателен, если бы ты принял душ сначала. Это застало Уилла совершенно неподготовленным. - Ты просто позволишь мне ошиваться вокруг? Ганнибал оглянулся через плечо. - Если ты хочешь уйти, я не буду тебя останавливать. Если ты хочешь позвонить в полицию, твой телефон находится прямо рядом с тобой, на ночном столике. С другой стороны, ты можешь использовать мой домашний телефон.       Его мобильник действительно был там. Уилл пытался думать, превозмогая стеклянные осколки, втыкавшиеся внутри черепа. Ганнибал не притворялся равнодушным, он и был равнодушным. Уилл сложил вместе два и два. - Нет никаких доказательств этого, так? Только тот рисунок. - Какой рисунок? - спросил Ганнибал и вышел.       Уилл вжимал основания ладоней себе в глаза, пока не увидел звезды, что на самом деле не помогло ему с головной болью. Тщательно и медленно, он распутал себя из одеяла и проверил ноги. Седативное, наркотики, независимо, что использовал Ганнибал, он чувствовал себя, будто попал под товарный поезд. Найдя свою сумку, он добыл оттуда бутылек аспирина, морщась от горького вкуса таблеток. Ничего из этого не имело смысла.       Уилл выкинул эту мысль из головы. Это был неверный подход. Оно имело смысл только для Ганнибала. Это была игра Ганнибала, и он еще не закончил.       Прием душа стал значительным испытанием. Уиллу пришлось прислониться к кафельной стене для баланса, головная боль медленно отступала на управляемый уровень, в то время как чувство общей тошноты ухудшилось. Одежду Ганнибал выложил для него собственную - черные, свободные брюки, свитер c V-образным горлом, слишком большой для Уилла. Уилл думал о том, чтобы надеть свою одежду только, чтобы настоять на своем, но он чувствовал себя глупо настаивать теперь, когда они уже были ближе некуда. Он остановился на лестнице. На полпути вниз, ему пришлось присесть. Стены наклонились под странными углами. Ганнибал оказался на нижней ступеньке. - Тебе нужна помощь? - Что, черт возьми, ты использовал на мне? - Хлороформ. Тебе нужна помощь? - Нет. С небольшим кивком, Ганнибал сложил руки. - Это не было приглашением торчать рядом, - выдавил Уилл. Ганнибал улыбнулся ему мимолетной улыбкой.       Через несколько минут, когда он почувствовал себя менее расположенным развалиться или упасть, Уилл поплелся в гостиную, а Ганнибал за ним по пятам. «Раненый Человек» исчез. Деревянная рама в настоящее время содержала стильную, но совершенно пресную черно-белую фотографию пары лебедей, скользящих над спокойным, окутанным туманом озером. С отвращением вздохнув, Уилл повернулся к другому мужчине. - Что ты сделал, сжег его? - Ничего столь драматичного или такого кощунственного. - Ты выложил его только для меня. - Да. - Почему? С руками, сцепленными за спиной, Ганнибал стоял рядом с Уиллом. - Я мог бы упомянуть мои внесоциальные виды деятельности за обедом, или ждать пока ты сам выяснишь, в течение долгого времени. Это казалось более уместным. Мне было любопытно. Мэтью и я подробно обсуждали твои способности. - Что значит Мэтью... - Уилл замолчал, переваривая информацию. Некрасивое подозрение сформировалось, пустило корни и вырастило виноградные лозы. Это казалось невозможным, но каждую секунду, что проходила, становилось все более и более вероятным, и была только одна жизнеспособная реакция на это. Он ударил Ганнибала в лицо.       Его второй удар был блокирован, и прежде чем он понял, что происходит, пролетел через всю комнату. Голова Уилла ударилась о стену. Вкус меди затопил рот. Ганнибал прижимался позади него, слишком тесно, слишком близко -       Потрошитель - Ганнибал - был хищником. Он упивался насилием. Ничто не перевесит тот прилив адреналина, прилагаемого к бою, нет ничего слаще победы над своей добычей. Ганнибал был не совсем человеком, и Уилл коснулся первородных желаний и увидел что-то сырое и красное в их сердцевине, то, что не имело никакого названия и состояло исключительно из голода. Он никогда не был раньше так близко. Это было ошеломляющим.       Когда он пришел в себя, то держался за счет жилистого веса Ганнибала, приштукатуривавшего его к стене. Ганнибал шикнул, потянув его голову вниз. Уилл ощутил запах лосьона после бритья, специй. Он устроился лбом на плече Ганнибала, слушая безумные, неглубокие вздохи собственного дыхания. Через некоторое время, Ганнибал спросил, - Как думаешь, сможешь дойти до дивана?       Уилл мог. Он свернулся в углу дивана. Он был полностью обессилен сейчас, глубоко уставший. Его голова снова пульсировала, и щека жалила, там, где он укусил ее. Эти выходные стали адом для его здоровья. Ганнибал склонился над ним, потянувшись одной рукой. Уилл отшатнулся. - Я не собираюсь причинять тебе вред, - пообещал Ганнибал, попробовав еще раз, медленнее. Дихотомия между тем, что он знал, на что Ганнибал был способен и как Ганнибал прикасался к нему сейчас, мягко отправила разум Уилла в еще один штопор. - У тебя будет шишка, - диагностировал Ганнибал отстраняясь. - Ничего серьезного.       Уилл, наконец, не сдержал смех, который пузырился под поверхностью, с тех пор как он очнулся в постели Ганнибала ранее. Он выходил короткими, раздраженными вспышками. - Это как чувствовать себя Алисой, - выдохнул он между вдохами. - Когда будет чаепитие? - Ты не сошел с ума, - терпеливо ответил Ганнибал. - Я вернусь через минуту.       Когда он вернулся, то принес пакет со льдом и стакан воды. Лед успокоил голову, и вода смыла медный привкус. Он должен был быть более осторожным, принимая что-нибудь, что может быть использовано для подсыпки ему наркотика, но он принял; если была цель убить его, Ганнибал мог бы сделать это уже десятки раз за последние полчаса. Они сидели в тишине в течение нескольких минут. - Ты знал, что Мэтью собирался сделать со мной потом, - сказал Уилл, когда он почувствовал, что может говорить, не впадая снова в истерику. - Ты подослал его. - Мэтью был нетерпеливым и пограничным параноиком. Он пошел за тобой самостоятельно. - Но ты знал. И не остановил его. - Ты остановил его просто замечательно. Надолго. Я был, и я остаюсь весьма благодарным. Уилл откинул голову и уставился в потолок. - Я сделал тебе одолжение? Ганнибал удивился. - Не пойми неправильно идею, пожалуйста. На каком-то уровне, Мэтью, возможно, и был осведомлен о моем характере, но он не знал, кто я. - Серийные убийцы не собираются в стаи с охотниками. - Точно. До или после того, как он показал себя, Мэтью не представлял никакой угрозы для меня. - Он называл себя рядовым серийным убийцей. Не твой уровень? - Неуместно. Я не конкурирую с другими.       Все убийства Потрошителя были личными. Театральное расположение мест преступлений были в первую очередь для собственного развлечения Ганнибала. Он был в своей лиге не потому, что он стремился превзойти других, а потому, что был тем, кем являлся. Уилл выдохнул прерывистый вздох. - Чего ты хочешь от меня? - Я считаю твою компанию ... - Ганнибал колебался. - Если следующее слово "забавной ", я убью тебя. - "Интересной". Это слово я искал. - Я не уверен, что это комплимент. - Это и не оскорбление. Привлекательно, такое предположение было бы лучше? Уилл посмотрел на него. - Я ведь угроза. Я знаю кто ты. Ганнибал затих на мгновение. - И что ты собираешься делать с этим знанием, мне интересно.       Уилл мог пойти в полицию. Он мог бы пойти в ФБР. Он мог развернуть этот сценарий к его естественному завершению, опять же. Будет его слово против Ганнибала. Без доказательств ни один суд не будет осуждать стоящего гражданина в преступлениях, никем не доказанных, что это он совершил, и единственный кусок доказательства, что Ганнибал позволил ему увидеть, теперь исчез. Исчез, потому что Уилл намеренно упустил время. И они оба знали это. Ганнибал переместился ближе. - Ты действительно не хочешь, чтобы они меня арестовали, не так ли? Уилл не мог сказать этого вслух. Он покачал головой. - Все в порядке, - пробормотал Ганнибал. Он сжал плечо Уилла. - Ты хочешь уехать? Уилл снова покачал головой. - Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? - Нет.       Ганнибал смотрел на него с выражением, которое заставило Уилла чувствовать себя одновременно оцепенелым и находящимся под угрозой. Ни одной живой эмоции, кроме голода. Ганнибал не действовал на том же уровне, что и другие люди. Он был захватывающим. Уилл понял, что он давно расчистил себе край у пропасти. Движение вниз было единственным путем вперед. - Что на обед?