Любовь дракона

      Фарелл мало уделял внимания политическим играм, которыми занялся Деард, подкупив правящего монарха то ли золотом, то ли той силой, которая станет у него за плечами, но добился того, что тот объявил о помолвке своей старшей дочери с принцем драконов. И ни у кого из советников не нашлось слов, чтобы воспротивиться такому повороту. А у Фарелла прибавилось забот, как выучить сына, чтобы никто о нем, как о правителе или человеке и слова плохого не сказал.       Фабиан, на первый взгляд, рос задумчивым и ласковым мальчиком, предпочитающим веселым забавам и тренировкам – книги, но Фарелл все равно вытаскивал его на плац, желая, чтобы сын был не только умным, но еще и достойным воином. Так что, гоняли они друг друга по очереди, особенно Фарелл расстраивался, когда забывал про врожденную силу драконов и возможности к магии, часто возвращаясь с таких тренировок в подпаленной одежде и с повреждениями, которые Лелам, выговаривая сыну, лечил сам.       Но большую часть времени Фабиан все равно предпочитал проводить за трактатами или со своими отцами, что любили полукровку даже больше чем драконышей.       А те уже успели вырасти, вытянуться, стать красавцами белокурыми, переняв стать Деарда, что был выше Фарелла на голову. И каждый нашел себе дело по плечу. Сын булочника – открыл свою собственную, королевскую булочную, где пекли самый лучший хлеб, пару подносов с которым всегда выносили на улицу, чтобы покормить бедняков. А сын торговца, обладающего драконьим пламенем, сам стал торговцем, что ходил по морю, насылая трепетный страх на пиратов, когда поднимался в небо над собственными судами, защищая их не только магией, но и огнем.       Фарелл чувствовал, что достиг в жизни всего. Фабиан - молодой король, которого любили все подданные. Лелам - любящий дракон, что ежедневно приходил на его ложе. Любовь сыновей, что собирались вместе, стоило ему сказать, как он соскучился. Любящую пару Эрделии и Деарда, что, наконец, согласились, что их родство не так и важно, если можно получить белого дракона... Но все же было что-то не так.       − Хочу получить от тебя еще одного мальчика, − мурлыкнул Лелам, прижавшись своим ласковым теплым телом к крепкому боку Фарелла.       − Я его воспитывать буду сам, понял? – сразу в штыки воспринял Фарелл желание супруга, вспоминая, как тот первых детей отправил в чужие семьи.       − Конечно сам.       − И он будет твой! У вас, драконов, это все проще...       − Мой, обязательно мой, − Лелам прижался к супругу. – Я ему уже и имя придумал...       − Рано пока.       − Эресгаль... – прошептал драконыш. – Объединяющий.       − Ну, Эресгаль, так Эресгаль, − Фарелл просто пьянел от своего драконыша, которому, кстати, исполнилось уже под двести. Да и ему было под стать. Двести восемьдесят. − Только не сбегай с ребенком, как сделал это в прошлый раз. Я сам хочу его вырастить.       − А Фабиана тебе мало?       − Мне всегда будет мало, − целовал Фарелл лицо своего дракона. – Мои дети.       − Твои, − рассмеялся Лелам, закружив супруга в ласках, дав ему свое семя, чтобы после ощутить его вторжение и плавиться в сладком экстазе, содрогаясь в спазмах страсти.       А через три ночи Фарелл увидел Лелама, бледного больше, чем ранее, с яйцом дракона, которое переливалось всеми цветами радуги, что и его самого выбрало буквально до дна.       − Королевский дракон, − Лелам выдохнул, упав на руки родителей. – Сильнейший из тех, кого я вынашивал...       − Выпил практически весь кокон, − объяснил Деард, когда Фарелл подхватил яйцо. – Это не просто королевский, это могущественный королевский дракон. Храни его,− и увел сына, оставив Фарелла с яйцом сидеть в столовой.       − Привет, малыш, − Фарелл поставил яйцо на стол, понимая, что его эмоции сейчас не самые лучшие. Лелам был истощен. – Я рад, что ты родился, но мне сложно сейчас передать тебе свои хорошие эмоции, когда я знаю, что ему плохо. Я волнуюсь. А тебе нельзя волноваться. Тебе нужно пить только любовь... – Фарелл замолчал, увидев, как тонкий жгут энергии отделился от кокона, поддерживая его и гася боль. – Нет, малыш, с твоим отцом все будет хорошо. Я уверен! – Не выдержав, провел по сфере, что засияла еще ярче. – Он просто истощен. Он отдал тебе весь кокон... Так любит тебя, что не мог противиться, − Фарелл улыбался. – И я люблю. И взрослые драконы любят. Вот, − он гладил кокон, что искрился под его руками, выпуская энергии нитей. – Не надо меня успокаивать. Я знаю, что пока жив я, мой дракон не умрет. А во мне сил еще много. Видишь, как я делюсь с тобой? – Фарелл унес яйцо с собой, будучи уверенным, что все будет нормально.       А когда увидел суровое выражение лица Деарда, пришедшего наутро, побледнел, упав на стул.       − Лелам жив, − тут же произнес дракон. – Но он перенапрягся. Больше ему нельзя получать яйца. А если захочет, они будут бесплодны.       − Главное – жив, − выдохнул Фарелл. – Драконыш действительно тянет очень много сил, но и многим делится.       − Как делится?       − Просто, − рассказал Фарелл. – Когда я поведал, что с Леламом, он обвил меня струйкой энергии.       − Откуда ты на нашу голову взялся, непонятный человек?! – рявкнул Деард, хлопнув дверью, оставив Фарелла с яйцом.       − Ну, малыш, не переживай, − тут же кинулся Фарелл к не вылупленному драконышу, заметив, как кокон тускнеет. – Он любит меня. Просто не понимает, откуда я такой, странный. А ты у нас – самый лучший. Любимый. Желанный... Знаешь, первых мы получили, потому что Лелам должен был обратиться, но они такие хорошенькие вышли, что я полюбил их. Потом Лелам мне драконыша, полукровку, вырастил. Я его девять месяцев носил. А теперь ты есть. Желанный. Я тебя никому-никому не отдам. Сам растить буду, сам научу всему. Лелам говорит, что у меня две тысячи лет впереди...       Так он успокаивал не рожденного драконыша не день и не два, сам находя в таких разговорах покой и умиротворение, ожидая, когда Лелам придет в себя настолько, что ему позволят навестить истощенного дракона. ***       Шум, что раздался за дверью, заставил Фарелла напрячься, а яйцо дракона внезапно потускнело, вобрав в себя всю магию, став на вид похожим на камень яйцеобразной формы. Фарелл ощущал жизнь и настороженность, но не видел кокона.       − Ваш сын уже смог произвести три яйца! – услышал он, выглянув в коридор. – Это значит, что его можно пустить на разведение!       − Никогда! – рычал Деард. – Я убью его, но не дам вам!       − Да ты сам шлюха! И твой сын такой же! Если смог от одного человека получить, то получит и от наших! У нас есть, кого ему предоставить!       − Деард, какие проблемы? – вышел Фарелл.       − В комнату! – рявкнул дракон.       − Да нет, Деард, − Фарелл вызвал в себе пламя дракона. – Убить или перекрыть доступ?       − Я сказал – уйди!!!       − Не могу, − Фарелл покачал головой. – У меня там драконыш потух. Ты знаешь, что такое – погасшее яйцо, в котором драконыш что с тобой только недавно говорил? – глухо произнес он. – Ты понимаешь это?       − Тваррри! – рыком разнеслось по коридорам. А после Деард обернулся в свою белоснежную ипостась, бросившись на драконов. И Фарелл, научившийся у Деарда, как драться, не отставал, хоть и был человеком.       То, что он не сказал, что драконыш вобрал в себя магию, а не погиб, сыграло свою роль. Деард не выгонял, а убивал пришедших, послав зов, и Эрделия встала рядом, разрывая драконов, что не подчинялись приказам, будучи под каким-то зельем. Фарелл сначала хотел встать наравне с драконами, но его сил было мало для этой битвы, да и Деард в какой-то момент схватил его передней лапой, отбросив назад.       − Сына спаси! – рявкнул Деард, не давая прохода драконам.       − Спаси, − обернулась на миг Эрделия. – Я не смогу жить без него!       Без кого «него» - Фарелл так и не понял. Но осознал, что битва перешла на тот уровень, что их с Эресгалем сомнут и даже не заметят. Потому и послушался, схватив яйцо, сбежав на нижние уровни, требуя своего дракона отозваться. И тот выполз. Серый, едва волочащий крылья, лишенный магии и сил напрочь, не в состоянии даже обернуться человеком. А завидев Фарелла, шумно выдохнул.       − Прости. Тебе нужно уходить. Вам нужно, − дракон мягко тыкался своей мордой в плечо Фарелла.       − А ты?       − Я люблю тебя, Фарелл, жить не могу... И последовать за тобой не могу. Сил нет. Лучше умру рядом с родителями.       − А драконыш?!!       − Сбрось его в ущелье, Фарелл. И иди к людям.       − Он же погибнет!..       − Нет, наш сын создал себе энергетическую капсулу. Он выживет на нашей любви. Он сможет. А ты – уходи. Погибнуть под лапами драконов – бессмысленно. Сохранить жизнь закапсулировавшемуся дракону – времени твоего не хватит. Иди к Фабиану. И продли культ дракона. Действуй, человек! Ты же умный! – воззвал Лелам к прагматичности Фарелла.       − Прости, − шепнул он первый раз, когда оставил белых драконов биться против стаи. – Прости... – шепнул он во второй раз, скинув яйцо в ущелье, уже зная, что то не разобьется. – Прости... – еле выдавил он из себя, смотря, как туши белых драконов скидывают на камни, увидев всполох серых крыльев... Но сил его было недостаточно, чтобы вступить в бой хоть с одним драконом. А погибнуть, зная, что еще трое сыновей нуждаются в нем...       Спустившись, Фарелл давил в себе злые слезы и не мог. Орал, бился в гранитную стену, пытаясь понять, за что так жесток мир. Понимал уже, что нужно жить хотя бы ради Фабиана, которому нужна будет его помощь как советника. И не мог простить себя, что не заступился. Знал, что драконам на полкуска, но смириться не мог. Выл, стоя на коленях, пытаясь собрать себя воедино, чтобы следовать путем, что показал ему Лелам... И не мог.       Сквозь пелену слез, застивших глаза, он даже не увидел, как рядом опустились два белоснежных дракона, со спины одного из которых спрыгнул человек, и все трое бросились к нему, чтобы разделить боль потери, которую ощущал Фарелл. Не помнил, как летел на спине одного из сыновей, а потом входил в город. Не помнил, как эти трое спорили, где лучше остановиться их отцу, чтобы излечить свое горе, пока Тарсар, выросший в семье булочника, не забрал его в свой дом, сказав, что любви хватит, чтобы излечить израненную душу, ведь он сам получил столько любви от своих названных родителей, что даже супругу ее было много.       Фарелл приходил в себя долго. Собрать разбитое на осколки сердце было куда как сложнее, чем после смерти Лутура. Знал, что время лечит раны, но его было слишком мало, чтобы успеть залечить зияющую в груди бездну, и при этом выполнить последний приказ, отданный Леламом. Потому и постарался взять себя в руки, чтобы исполнить свое предназначение хотя бы с сыновьями, если не смог это сделать для любимого дракона.       Потому и попросил Тарсара передать братьям, что хочет увидеться со всеми, заметив, что дракон обрадовался уже тому, что Фарелл перестал бездумно сидеть у окна, едва за день съедая кусок хлеба и выпивая пиалу воды. И не знал, как подступиться, когда видел редкие слезы на глазах отца, который всегда казался ему сильным, непреклонным и волевым человеком. Даже Лелам - и тот был мягче и ранимее. Был...       Будь Тарсар чуть более впечатлительным, сам бы поддался горю, да времени не было. Будучи поставщиком королевского двора, хозяином двух таверн, супругом и счастливым обладателем двух сыновей и дочери, он просто не успевал задумываться о чем-то еще. Потому и обрадовался, когда Фарелл стряхнул с себя пепел прожитого, решив начать жизнь заново.       Фабиан и Таргам прибыли тот час же, как услышали, что отец требует их к себе. Правда, Таргам ворчал, что торговля простаивает, и он в который раз отправил суда без сопровождения, но все равно пришел. Ведь будущий король вообще ни слова не сказал, поспешив на первый же зов. Потому и удивился, когда Фарелл первое что спросил, есть ли у них дети.       − У меня еще по возрасту нет, да и будут не скоро, − отмахнулся Фабиан.       − У меня – трое, − напрягся Тарсар.       − А я и одного с трудом осилил, − отмахнулся Таргам. – Некогда мне. Вот когда налажу торговлю, когда будут пираты знать, что на мои суда нападать не следует, тогда и еще одного заделаю.       − Тогда отправьте своих детей туда, где их не достанет племя драконов, − попросил Фарелл. – Лелама хотели забрать для разведения, как породистую пайраку. С вами то же может случиться, но вы уже взрослые. Перекрыть возможность получить яйцо или поделиться семенем – сможете. А вот детки, если их заберут, тем более твою дочурку, Тарсар - они станут рабами и будут возрождать племя. Как, против воли, делали это Деард и Эрделия.       − Мы – королевские драконы! – рыкнул Таргам. – Это мы должны подчинять, а не нас!       − Вы – белые драконы, а не королевские, − осадил его Фарелл. – Королевский дракон – один. И яйцо с ним находится в ущелье, куда приказал мне его сбросить Лелам. Пока сам не пожелает родиться, его оттуда никто не достанет. А будучи королевским, он еще в яйце впитал все знания рода и сможет себя защитить от всего. Но белые драконы все равно остаются родом носителей семени, что может взять каждый, кто пожелает. Потому и прошу - отправьте детей туда, где их не достанет ни один дракон.       − Можно с супругами, − задумчиво подал голос Тарсар.       − Нет, есть идея куда лучше, − тут же просветлел лицом Таргам. – Мои приемные родители устали от жизни в этом государстве и решили перебраться южнее. Я свяжусь с ними и попрошу приглядеть за малышами. Все же дракон, если у него есть пара, куда как сильнее в защите, чем даже отряд воинов.       − Но свой элитный отряд, что принесет клятву мне, как правителю, я отправлю с ними, − тут же вмешался Фабиан. – И золота выделю.       − Мальчик, моего золота хватит, чтобы основать новую династию правителей, − снисходительно проворчал Таргам. – А вот когда твои родятся, можешь с ними перебраться к нам. Несмотря на то, что ты больше человечек, чем дракон, пусть растут с нашими детьми. Да и Ражар с Пакотом не откажутся. Ражар всегда мне рассказывал, что безумно любит возиться с детьми и был неимоверно счастлив, когда отец отдал меня им на воспитание.       − Вот и решили, − кивнул Фарелл, снова начав погружаться в пучину тоски по своему дракону.       − А ты бы с ними и поехал, − тут же вмешался Фабиан. – Знаю, что отец просил присмотреть за мной, стать моим советником, но если ты будешь смотреть за детьми, то это будет еще лучше. А мы с братьями как раз займемся решением той проблемы, которую все откладывали. Таргам, ты же не против стать королевским торговцем? А ты, Тарсар, создать ряд гостиных домов для высокопоставленных персон?       Фарелл даже сам понять не смог, как быстро окрутили его драконы. Пришел в себя только на борту огромного прекрасного корабля, по палубам которого носились молодые драконы в человеческом обличье, покой которых охраняли трое высоких статных рыжеволосых красавцев, готовых в любой момент как прийти на помощь драконышам, так и обернуться, чтобы защитить корабль.       − Мне жаль твоего дракона, − мягко произнес Ражар, ласково сжав руку Фарелла. – Я знаю, что такое любить и потерять. Пакот – второй мой человек.       − А мне как жаль... – вздохнул Фарелл. – Но надо жить дальше.       − А знаешь, не сочти это ложью, но нить твоей жизни все так же длинна, как и должна была быть с драконом, − внезапно произнес Ражар. – Я не знаю, что это значит. То ли твой дракон жив, то ли его душа все еще где-то рядом и готова возродиться, то ли тебя поддерживает магия твоих сыновей... Но думаю, у тебя впереди еще достаточно времени, чтобы сделать все то, что ты хотел, − а потом кривовато улыбнулся. – И собрать драконов, которые смогут отомстить за гибель тех, кого ты любил, тоже успеешь. А когда будешь звать на битву – меня не забудь...