Добро пожаловать

- Принес? – с видимым безразличием проронил неизвестный, привалившись к стене. Он отрешенно разглядывал медленно плывущие облака и расслабленно покачивал ногой. От слепящего солнца было плохо видно его лицо, скрытое в густой полуденной тени старого клена. - Само собой – чтобы я, восьмой двадцатый офицер двенадцатого отряда, и не сумел выполнить свою работу? Ха! – гордо ответил ему шинигами, задирая подбородок, и продемонстрировал небольшую потрепанную коробочку, испещренную бирками и печатями. – Да я хранилищем заведую дольше, чем ты на свете живешь! - Все прошло, как планировалось? Никто ничего не заподозрил? – продолжил неизвестный, принимая «посылку» и пропуская мимо ушей эту браваду. - Все в порядке, - несколько поспешно ответил мужчина, потерев кончик носа. – Как обычно. - Но?.. – насторожился его собеседник, почувствовав подвох. - Капитан Куротсучи решил устроить внеплановую инвентаризацию после собрания, - неохотно рассказал шинигами. – Я зачистил следы, как и раньше, но если он возьмется за дело всерьез – может что-то накопать. Неизвестный задумчиво закусил губу, рассеянно разглядывая окрестности. Глаза, казалось, перемещались бессмысленно, но хороший боец сразу бы отметил, что парень пристально отслеживает места, откуда наиболее вероятно появление нежелательных наблюдателей. И то, что делал он это совершенно автоматически, говорило о его опытности. И опасности. «Значит, капитана больше не устраивают результаты, полученные через несколько рук. Что ж, вполне ожидаемо, после стольких месяцев безуспешных поисков разгадки». Последняя подкинутая зацепка слишком быстро изжила себя – все-таки недаром Куротсучи Маюри занимает свою должность. Расчет шел хотя бы на пару недель, но чертов ученый понял, что это тупик, уже через три дня, заставляя вносить коррективы в четко выверенный план. - Сколько здесь? – проронил незнакомец, очевидно, подразумевая содержимое коробки. - Шесть десятков, - без промедления отозвался шинигами, напряженно ожидавший реакции собеседника. - Что ж… - тонкие пальцы свободной от ноши руки в задумчивости поглаживали внутреннюю сторону запястья. – Что ж… - повторил неизвестный, помолчав. – Думаю, этого хватит. Ты хорошо потрудился, мой друг, - неожиданно холодно добавил он, наконец, взглянув на шинигами. - Да не вопрос, дружище, для тебя – что угодно, - нервно сглотнул тот, кривовато улыбнувшись. Под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Он засунул руки в прорези хакама и неуверенно переступил с ноги на ногу. - Боюсь, на этом наше с тобой сотрудничество подходит к концу, - вздохнул незнакомец, отстраняясь от стены и качнувшись к шинигами. – Но, поверь, я этого не забуду, - его жилистая кисть опустилась на плечо, покрытое черным косоде. – Вот за отношение, рвение, выдающийся интеллект – великое спасибо. Еще нас, алкаю, сведет когда лЮбая Адхьятманом* дорога еловая. Шинигами с холодеющим сердцем ощутил ток чужой реацу, пущенной по телу. И в следующий момент широко и искренне улыбнулся. - Поверь, тебя еще долго будут вспоминать… - тихо произнес незнакомец, провожая взглядом широкую спину. *** Ичиго мрачнел с каждым часом – отловить Кирибату с компанией для воспитательной беседы никак не получалось. Это было даже смешно, создавалось впечатление, что они избегают его, опасаясь нового столкновения. Куросаки был почти уверен, что это не так, но он был твердо намерен отпустить колкость на эту тему при встрече. Вечером после занятий Ичиго шатался по парку в юго-восточной части, размышляя, идти ли в оживленную зону прогулок, или наплевать на разборки и пойти позаниматься в более менее спокойной обстановке, не тратя впустую свое время. И отдохнуть немного после занятия с Нодзуне – инструктор погонял его сегодня от души, проведя индивидуальную тренировку в наказание за… стычки с другими студентами. Где-то под рыжей макушкой мелькнула мысль, что идти на «стрелку» сразу после подобного наказания было бы довольно нагло, но когда его это останавливало? Тем не менее, Куросаки все же решил часок посидеть у себя в комнате, для очистки совести. Судьба решила за него. Ичиго захотел пройтись и направился к себе по дальней лестнице, находившейся у прачечной и других подсобных помещений, безлюдных в это время суток. Студенты предпочитали после уроков пропадать на улице, утомившись сидеть за партами, а обслуживающий персонал вел работу в учебное время, когда все располагались по аудиториям, и никому не помешало бы их присутствие. На лестничном пролете между вторым и первым этажами до его слуха донеслись голоса: несколько веселых мужских и напряженный девичий. И из обрывков тех фраз, что Ичиго удалось расслышать, становилось ясно, что девушка своей компании явно не рада. Откровенная похабщина и мерзкие смешки не сулили ей ничего хорошего. - Эй, кошечка, может помурчишь? Мы тебя за ушками почешем. И не только за ушками… - Это будет последним, что ты сделаешь в своей жиз… - презрительный ответ девушки оборвался глухим стуком и шипением. Куросаки взлетел по оставшимся ступенькам чуть ли не в шунпо, выскочил в коридор и замер, расплываясь в хищном оскале. Кирибата Яэн и двое его прихлебателей, имена которых Ичиго так и не удосужился запомнить, не обратили внимания на его появление, слишком занятые своим развлечением. Зеленоволосая девушка-кошка стояла в их окружении, прижавшись спиной к стене, и агрессивно щерила маленькие клыки, безуспешно пытаясь укусить Яэна, державшего ее за подбородок, и вырвать руки, «заботливо» придерживаемые его дружками. - Хрупенькая такая, в моем вкусе, - продолжал делиться своими изысканиями Кирибата, поддевая косоде на груди Мидори под смех и подначивания соучастников. Больше он ничего сделать не успел – взбешенный Ичиго зарядил ему с ноги в голову, отправив в длительный принудительный отдых с одного удара. - Черт, не сдержался, - с досадой цыкнул Куросаки. Избивать бессознательное тело было не в его принципах. Но после такого человек приходит в себя очень нескоро, к превеликому сожалению. - Ты, ублюдок! – крикнул тот, что стоял справа от Акуми, первым отойдя от секундного ступора. И попытался оглушить Ичиго ударом по затылку. Само собой, безуспешно – Куросаки с особо обостренными рефлексами после занятия ОРБ среагировал мгновенно, уклонившись и поймав противника в захват. - Это вы - ублюдки, - прошипел Ичиго, ударом ноги отправляя в полет третьего из подонков, не ослабляя захвата. Мидори смотрела на это со смешанными чувствами на лице. – Руки нужны шинигами для того, чтобы защищать тех, кто слабее! И если вы этого не понимаете… - раздался тихий хруст, потонувший в визге, недостойном бойца, и локоть вывернулся под неестественным углом. – То руки вам не нужны! – закончил Куросаки, пинком откидывая одногруппника к Яэну. - Ты ее сломал! Ты ее сломал, паскуда! – истошно вопил тот, скуля и извиваясь на полу от боли. - Если не заткнешься, сломаю и вторую! – Ичиго было откровенно противно видеть кого-то подобного в Академии, которую он, несмотря на недоброжелательность окружающих, незаметно для себя стал ассоциировать с теми, кого ценит и уважает – со знакомыми шинигами и с друзьями. А хрупкие девушки всегда напоминали ему Рукию и сестер, так что поведение этой троицы увеличивало его ярость вдвое. - Тебя исключат, псих! – поднявшись, решил припугнуть третий, которому досталось меньше всех. И шарахнулся назад, попытавшись убежать, когда Ичиго стремительно к нему приблизился. Как-то бестолково вскинул руки, от страха плохо контролируя свое тело, он не смог перехватить хук Куросаки. Спустя пару минут, выплевывая выбитые зубы и поскуливая, неудачливые «ухажеры» поспешно оттаскивали своего лидера в направлении медпункта. О том, что они расскажут о происшествии кому-то из руководства, Ичиго даже не думал. Во-первых, если его вызовут на ковер, вскроется причина потасовки. Не говоря уже об истории с горшочком с травами, мысли о котором начисто выбило у Куросаки из головы, когда он увидел эту неприглядную сцену. Во-вторых, какими бы ничтожествами они ни были, у всех шинигами, даже потенциальных, есть гордость, которая не позволит второй раз за месяц выставить себя слабаками, проигравшими в стычке трое против одного. В общем, в том, что проблема улажена, не было сомнений. А вот реакция спасенной оказалась для Ичиго неожиданностью. - Кто тебя просил? – злобно сверкнула желтыми глазами на него Мидори, сложив руки на груди. - Не понял… - нахмурился Ичиго. – И это вместо «спасибо»? - С чего ты взял, что я нуждаюсь в твоей помощи? – оскалилась Акуми, дернув ушами и сморщив нос. – С чего ты взял, что я слабее неженки, падающего в обморок от легких колебаний реацу? - Да ты охренела! – чего-чего, а оскорблений от той, кого только что спас, он точно не ожидал. – Не вопрос – в следующий раз пройду мимо, раз тебе нравится, когда тебя лапают всякие подонки! - Я. Сама. Могу. За себя. Постоять! – шагнула ближе и отчеканила Мидори, направив на него когтистый пальчик. - Оно и видно! – рявкнул Куросаки. Ответом ему послужило громкое шипение. – Дура! - Припадочный! – мгновенно отреагировала Мидори, стискивая кулачки. - Идиотка! – не остался в долгу Ичиго. - Вали отсюда, кретин! – взвилась Акуми, тоже переходя на крик. - Все! Я умываю руки! Этот мозг уже ничто не спасет! – вскинул ладони вверх Куросаки, отказываясь дальше участвовать в этом фарсе. – Чокнутая! – припечатал он напоследок перед тем, как скрыться на лестничном пролете. - Потеряйся уже, потеряшка чертов! – донеслось ему вслед. Острый кошачий слух уловил сквозь топот приглушенное рычание, стремительно удаляющееся по лестнице. Мидори развернулась и ударила по стене, оставив на гладком дереве четыре глубоких бороздки от когтей. Раздражение постепенно утихало. - А занятный парнишка, - раздался из-за угла веселый голос. - Придурок очередной, - буркнула в ответ Акуми. – Долго ты там торчать собираешься? - Тебе нравятся придурки, насколько я знаю, - подначил Сенрецу, выходя из полумрака глубокой ниши, и с громким хрустом откусил сочное яблоко. – Грубовато ты с ним – он ведь правда помочь хотел. - Тебя спросить забыла! – по инерции сорвалась на него Мидори. - Я не могу, какая же ты милая, когда злишься! – умиленно воскликнул Харукадзе, попытавшись потрепать подругу за щечки. Та явно привычным движением увернулась и отвесила ему затрещину. - Сколько можно – я не ребенок! - Ай-яй, Мидори, это жестоко… - причитал Сенрецу, потирая затылок. – Ну вот, я яблоко уронил из-за тебя. А оно вкусное такое было… - И поделом, - буркнула Акуми и сложила руки на груди, встав к нему в полоборота. Но во взгляде желтых глаз промелькнуло чувство вины. А спустя небольшую паузу она неосознанно повернула острое ушко в его сторону. - А удар у тебя покрепче стал, - задумчиво протянул Харукадзе и улыбнулся, наклонившись за яблоком. - Не подлизывайся… - проворчала Мидори, быстро отвернувшись спиной, всем видом показывая, что лестью ее злость не успокоить. Но Сенрецу успел заметить покрасневшие от смущения скулы и улыбнулся еще шире, воздержавшись, однако, от дальнейших комментариев. Она всегда становилась такой застенчивой от похвалы, открывалась и становилась очень ранимой. И грубой – нормальная защитная реакция. - На улицу пойдем? – предложил Харукадзе, обтирая яблоко о форму. Не дождавшись ответа, шагнул к Акуми и легонько встрепал ей волосы. – Пошли, чудо ты мое. Проветришься немного. - Ты мне не отец… - нахохлившись, пробурчала та неразборчиво, глядя в его медленно удаляющуюся по коридору спину. Упрямо дернула подбородком и все же пошла следом. Поравнявшись, они какое-то время шли молча. Она – насупившись, действительно напоминая маленького надувшегося ребенка, он – пряча улыбку за яблоком и искоса украдкой на нее поглядывая. Маленький кошачий носик забавно подергивался, когда она с интересом принюхивалась к ароматному фрукту. Упрямства Мидори хватило ровно до третьего окна. - Дашь попробовать? – поджав губы, сдалась она. - Неа, - довольно протянул Сенрецу, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо Акуми. – Ты вредная. - Ах, ты! Не больно-то и хотелось! – снова насупилась она. - Дам, если пообещаешь извиниться перед ним. - Вот еще! Харукадзе пожал плечами и молча вгрызся в яблоко. Хрум-хрум. Чавк. Хрум. Для обостренных животными генами чувств запахи и звуки были издевательски заманчивыми. К тому же Сенрецу, прекрасно это понимая, бессовестно добавлял масла в огонь, смачно причмокивая, облизываясь и едва ли не урча. Мидори поклялась, что выдержит, дождется, когда он его доест, но тот откусывал нарочито маленькие кусочки. Хрум. Чафк. Хрум-хрум… - Ладно-ладно! Обещаю! *** Ичиго уже час резко пролистывал страницы учебника, пытаясь унять свое раздражение учебой. Не помогало. История мира как-то не способствовала снятию напряжения, и в конце концов Куросаки захлопнул книгу и отправил ее в угол, не особо заботясь о сохранности старинного фолианта. Стукнувшись о стену, тот упал на футон и укоризненно распахнулся, демонстрируя помятые пожелтевшие листы, густо испещренные иероглифами. Вздохнув, Ичиго потянулся, распластавшись по полу, подтащил книгу к себе кончиками пальцев, расправил страницы и закрыл в разы аккуратнее, чем до этого, проведя ладонью по жесткому кожаному переплету, словно извиняясь за грубость. Книги он любил и уважал – не зря же целый год проучился на факультете литературы, к удивлению знакомых и друзей. А вот семья ничуть не удивилась. Философские трактаты приносили Куросаки успокоение и помогали разобраться со своими чувствами, когда собственные размышления заводили в тупик. Ему нравилось находить в чужих произведениях собственные мысли, словно кто-то оформил то, что долго вертелось в голове, не находя выхода. И все становилось по полочкам – черное, белое и оттенки серого складывались в целостную картинку его мира, каким он его видел. Ичиго не хватало привычного добродушного шума вокруг – друзей, семьи. Он часто отлучался, много времени проводил не то, чтобы в одиночестве - вдали, но душу всегда грела возможность в любой момент прийти, позвонить, услышать родные голоса. А сейчас его накрыла какая-то удушающая пустота. На Грунт, в Каракуру, путь заказан, за территорию Академии студентов выпускали лишь на выходные, в которые к нему приходила проверка, связи нет, информация извне поступала убийственно урезанной, а быстро и просто заводить новых друзей было не в характере Куросаки. Конечно, появился Бенджиро, на которого Ичиго с недавних пор готов был положиться в трудную минуту, но полноценного, прежнего общения он заменить не мог. Во всяком случае, пока. «Ты - музыка, но звукам музыкальным Ты внемлешь с непонятною тоской. Зачем же любишь то, что так печально, Встречаешь муку радостью такой?» - непроизвольно всплыли в памяти строки одного из сонетов Шекспира. Вообще, любимые произведения стали восприниматься по-другому – было странно вспоминать стихи о кратковременности красоты и юности, когда сам, по сути, теперь обречен вечно быть молодым. - Где тайная причина этой муки? Не потому ли грустью ты объят, Что стройно согласованные звуки Упреком одиночеству звучат? – произнес Ичиго вслух. – Аррр, черт, распустил нюни, как какой-то меланхолик! – пожурил он себя, раздраженно взъерошив волосы. – Нафиг! Все! Гулять! С этими словами Куросаки вскочил на ноги и спешно покинул комнату – излишнюю энергию явно необходимо было сбросить. Колодец, любимый колодец – он не был там уже несколько дней. На еще одну тренировку после насыщенного дня сил уже не было, так что Ичиго ограничился бодрой прогулкой по окрестностям своей лужайки. В очередной раз на всякий случай осмотрел траву в поисках злосчастного приборчика с сюрпризом – само собой не нашел. Это начинало входить в привычку. У него вообще начинали появляться странные привычки: открывать дверь комнаты вытянутой рукой, максимально отодвинувшись от прохода и внимательно оглядывая порог; несколько нервно реагировать на маленькие кубики; убирать все свои учебные принадлежности со стола, даже если отлучаешься всего на минуту. Он чуть ли не единственный в группе ходил с закрывающейся сумкой через плечо, почти с ней не расставаясь – Акира помог достать после третьих «случайно» испорченных конспектов. Еще Ичиго уже совершенно автоматически уклонялся от толчков плечами и перепрыгивал подножки, порой даже не замечая их. Шла третья неделя в Академии… Вернувшись с прогулки, Куросаки с недоумением обнаружил у себя на пороге очередную записку, гласившую: «Отвар был последним предупреждением. Если ты до сих пор не понял, насколько все серьезно, пеняй на себя». Ичиго нахмурился. Это не мог быть Кирибата или его прихлебатели – у них не хватило бы на подобное духу после сегодняшней головомойки. Да и, если задуматься, – травы? Эта троица – ботаники? Бред. Куросаки даже удивился, как мог подумать, что это было их рук дело. Хотя, с чего тогда Яэн был так ошеломлен, когда увидел его утром в столовой? Вопросов все больше, ответов все меньше. Час от часу не легче. Мог это быть Горо? Вполне. Подковерные интриги были как раз в духе выходцев аристократии (не в обиду Бьякуе и Рукии будет сказано). Да и знания о фармацевтике и ядах легко можно почерпнуть в богатых библиотеках благородных кланов. Но никаких зацепок – снова одни лишь домыслы и личная неприязнь. С тем же успехом можно было заподозрить компанию Аомэбаэ (пр. авт. Зеленый росток) с третьего курса, что испытывали к Ичиго те же нежные и трепетные чувства отвращения, сдобренного презрением, что и одногруппник Кучики с прихлебателями. Надо признать, взаимно. Куросаки с тоской подумалось о недоступных технологиях снятия отпечатков пальцев и анализа ДНК. Собственно, они никогда не были в его распоряжении, но сейчас пришлись бы очень даже кстати. В лабораториях двенадцатого отряда наверняка есть что-то подобное. Или у Урахары. Так, в размышлениях, Ичиго незаметно для себя погрузился в сон. На рассвете он рывком проснулся от приглушенного звука взрыва в отдалении и последовавшей за ним чувствительной встряски пола. Спустя пару секунд рокот и толчок повторились громче и сильнее. Ичиго распахнул ставни и увидел освещаемое вспышками огня зарево на горизонте. В стороне Готея. Выскочив в коридор, он оказался среди студентов, растерянно тормошащих друг друга, в попытках выяснить, что произошло. Окинув взглядом бурлящую толпу, набирающую обороты, Куросаки пришел к выводу, что не имеет желания барахтаться в этой куче-мале, и целенаправленно стал пробиваться к комнате Акиры – если кто и в состоянии быстро разобраться в случившемся, так это он. Но найти Бенджиро в этом хаосе тоже оказалось не так-то просто. Разумеется тот не собирался топтаться на месте, ожидая, когда Ичиго до него доберется и сновал где-то среди учащихся, умело вытрясая информацию. Скорее всего он направился к руководству – от студентов сейчас точно никакого толку. Общая паника усиливалась, дежурные шинигами не очень успешно пытались установить порядок, убеждая всех оставаться на своих местах. Эмоции хлестали со всех сторон. Куросаки выскочил прочь из коридора на грани потери сознания и практически сполз по лестнице на первый этаж, вцепившись в перила. Однако на первом этаже творилось то же, что и на его третьем, даже хуже. - Что происходит?! - Это снова война? Снова война, да?! - Дежурный! Дежурный, что там творится?! У меня брат служит, мне нужно!.. - Опять вторжение? Как три года назад! На улицу не вырваться. Воздуха не хватало. Шагнув обратно на лестничную клетку, где было несравнимо меньше народу, ускользающим сознанием Ичиго отметил появление какой-то опоры справа. И слева. И спереди. - Нашли… - с облегчением выдохнули у него под ухом. Головокружение медленно стало слабеть, кровавый туман в глазах рассеиваться. Куросаки почувствовал, как кто-то медленно вливает в него реацу. Через пару минут дыхание восстановилось, зрение прояснилось окончательно, и Ичиго увидел, что его поддерживали Харука, Камеко и Хитоми, взволнованно оглядываясь по сторонам и кусая губы. Девушки явно переживали не меньше остальных, но держали себя в руках. И похоже они целенаправленно искали его, зная, как он перенесет общий ажиотаж. Объятия в этот раз не были смущающими – Куросаки казалось, что они не столько помогали ему, сколько сами искали защиты и уверенности. - Эй, все в порядке будет, - как можно спокойнее и тверже сказал Ичиго, аккуратно положив руки Хитоми на макушку и Камеко на плечо, приобнимая. - Конечно будет, мы тебя защитим! – с усмешкой сильнее прижалась к нему Харука, явно хорохорясь. Ичиго чувствовал, как она дрожит. Как и ее подруги. - Нисколько не сомневаюсь, - усмехнулся он в ответ. – А теперь, надо пойти и узнать, какого черта вообще происходит. Возражения? - Да! – единогласно воскликнули с трех сторон. - Солнце, вечно ты куда-то от нас сбегаешь! – сглотнула Хитоми, с сомнением покосившись на шумный коридор. - Я... – продолжить Куросаки не успел, прерванный голосом, прозвучавшим в голове. - Внимание, учащиеся и сотрудники Академии! Говорит профессор Кийоши Ринрафу, куратор первого курса, - окружающие ошарашено смотрели по сторонам, пытаясь определить источник звука. Ичиго, уже знакомый с этой техникой по первому визиту в Сейретей, спокойно слушал сообщение. - Отставить панику, никакого военного положения нет. В Готее имел место несчастный случай. Точные последствия пока не известны. Всем разойтись по своим комнатам. Конец передачи. Куросаки, нахмурившись, обдумывал услышанное. Вроде и успокоили, но ничего не объяснили – обычная позиция начальства. До следующего планового визита кого-то из Готея оставалась еще почти целая неделя, и сидеть в неведении все эти дни представлялось пыткой. А просто ждать было не в его правилах. И заводить привычку бездействовать Ичиго не собирался. _______________________ ________________ __________ Адхьятман - (санскр . высший дух) в ведийской философии мировая душа...