Добро пожаловать

- Так, давай по порядку – что конкретно ты видел? – нахмурился Куросаки. Они сидели на облюбованном уже им с Акирой поваленном стволе неподалеку от общежития. Отвязаться от Бенджиро после занятий, чтобы поговорить с Нецусой наедине, оказалось проще, чем Ичиго думал – похоже, тот все еще не простил удара поддых, хоть и продолжал общаться. Он по-прежнему был весел и болтлив, но их встречи стали более обрывочными – создавалось впечатление, что Бенджиро поддерживает прежнюю манеру поведения скорее по привычке, садится с ними за один стол, делится сплетнями, но постепенно теряет интерес, а потому пропадает где-то все чаще и чаще. – Не может быть, чтобы эти двое на тебя настолько взъелись из-за того, что ты случайно увидел их тренировку, - продолжал рассуждать Куросаки. - Тут толпы студентов занимаются в парке в свободное время – ничего особенного. - Да я и сам не понимаю… - пожал плечами Монтаро. - Ну, так вспоминай! – с растущим раздражением всплеснул руками Ичиго. Он сегодня настолько погрузился в размышления, что получил взыскание от профессора Чинатсу на паре по истории мира. И все бы ничего, но это было уже далеко не первое замечание, и преподаватель выдал ему в наказание задание – сделать доклад на тему «основатель Готея – Шигекуни Ямамото Генрюусай». Это было даже забавно, но требовало времени и сосредоточенности, которых и без того катастрофически не хватало. А потому рассеянность и медлительность Монтаро раздражали втройне. - Я… это… Шел по парку, смотрю… это… Дерутся… - И? - И… и это… один такой ха! А другой блок! А тот диагональный снизу – ха!.. – увлекся Нецуса. - Так, стоп! – вмешался Куросаки. – Монтаро, едрить твою налево, ты здоровый мужик, хватить мямлить и чушь пороть! Ближе к делу! – со всем своим небогатым терпением сжал он переносицу. - Один выбил у другого боккен, а тот разошелся и… это… схватился за асаучи, - смутившись, взял себя в руки Нецуса. - На их курсе вроде уже разрешено самостоятельно тренироваться с настоящим оружием, - припомнил Ичиго. Куросаки никогда не умел расспрашивать, потому как не понимал, зачем заставлять человека рассказывать что-либо, если тот не желает откровенничать. Вот выбить сведения из каких-нибудь хулиганов для Ичиго не было проблемой, но в данном случае нужно было именно правильно сформулировать вопрос. Помочь вспомнить, а не ломиться напролом. - Не знаю… - сконфуженно вздохнул Монтаро. Ему было отчаянно стыдно за свою бесполезность. – Там что-то странное началось… - Что странное? – зацепился за соломинку Ичиго. - Не знаю. С реацу что-то… Один другого одернул, а потом они это… меня заметили. Тому, что громоздкую фигуру Нецусы заметили далеко не сразу, Куросаки не удивлялся – сам уже прочувствовал его удивительную способность быть незаметным и совершенно бесшумно передвигаться при всех своих габаритах. В стремлении не выделяться Монтаро преуспел в искусстве интуитивного сокрытия реацу и слияния с окружающим пространством без использования кидо настолько, что Ичиго до сих пор вздрагивал от неожиданности, когда тот внезапно подавал голос, здороваясь. - Угрожали? – продолжил допытываться Куросаки. - Нет, - мотнул головой Нецуса. – Просто взгляд такой… недобрый сделался. И я ушел. - Так… - постучал пальцами по коре Ичиго. – Так… - повторил он, прикусив губу. Как же ему не хватало привычной простоты: есть противник – побей его. Заговорами и тайнами он насытился по горло со времен Айзена. – Ладно, попробуем с другой стороны… Где это было? Может место какое-то особенное? - Ну… это… Я гулял… Я только статую запомнил, - пожал плечами Монтаро. – Там какой-то воин с этим… с этой… с нагинатой. - Бронзовый? - Ну… вроде да. - Со шлемом подмышкой? - Да-да! Точно он! – обрадовался Монтаро. - Ты издеваешься? – склонил голову Куросаки, приподняв бровь. Нецуса непонимающе мотнул головой. – Нет, ты, правда, не мог придумать лучшего ориентира? Да ее с того дня уже раза два перетащили! Монолитная фигура неизвестного воина ежегодно перепоручалась пятикурсникам, которые на тайной церемонии торжественно клялись, что его путешествие не прервется, и минимум восемь раз за год по ночам переносили ее с места на место. Преподаватели продолжали бороться с этим безобразием, но скорее тоже в поддержание традиции – не попасться во время этой шалости также было одним из заданий. Ичиго был в курсе некоторых местных традиций и знал особо выделяющихся студентов - стараниями Бенджиро. А потому прекрасно знал, что нынешние пятикурсники отнеслись к миссии по перемещению многострадальной скульптуры по территории крайне ответственно и с душой. Старый боец давно столько не бегал по бренной земле – он менял дислокацию каждую неделю. А присутствие надсмотрщиков-шинигами, проводящих расследование, студенты восприняли как вызов смелости и смекалке, а потому ночные вылазки стали происходить в несколько раз чаще. - Хотя бы в какой стороне от общаги это было? – обреченно выдохнул Куросаки. - На востоке, по-моему. Там еще фонтан неподалеку был… - извиняющимся тоном добавил Монтаро. - Один или несколько? - Один, - уже более уверенно ответил Нецуса. - Скорее всего, пьяная поляна… - задумался Ичиго. В этом случае тоже не было ничего необычного. Пьяной эта лужайка называлась, потому что раз в год на выпускной вместо воды из маленького фонтанчика пускали сакэ в качестве подарка вступающим на службу новоиспеченным шинигами. На сутки пустующая обычно поляна преображалась, по столпотворению она могла поспорить с полуденным базаром. Но увидеть там в течение года чью-то тренировку было в порядке вещей. - Пфф… Ладно, теорию с местом пока оставим, - потер лоб Ичиго. – Что-нибудь еще стран?.. - Татуировка, - вдруг перебил его Монтаро, доселе сосредоточенно кусавший губы. «Тебе на полигоне мало было?! – рявкнул тот, что повыше. – Стой, - холодно произнес он на полтона ниже, опуская меч. Другой обернулся на то, что привлекло его взгляд. Спохватившись, нервно посмотрел на плечо и дернулся накрыть его ладонью. Но привлек еще больше внимания…» – У одного из них была на плече татуировка, - пояснил Нецуса. - Когда они меня увидели, он попытался ее закрыть. - Ты ее рассмотрел? – оживился Куросаки. - Нарисовать сможешь? - Да… - уверенно кивнул он. Ичиго молча зарылся в свою сумку и, немного покопавшись, выудил помятый альбом и карандаш. Все это красноречиво вручил приятелю – вот и пригодились занятия по рисованию. Монтаро повозился минут пятнадцать, вспоминая детали, зачеркивая неправильные варианты и перерисовывая заковыристый символ заново. Итогом был ромб, обвитый змеей, голова которой свешивалась к центру. В пасти она сжимала какую-то птицу. - Никогда не видел… - задумчиво прикусил палец Куросаки. – Надо будет у Акиры спросить. - Не надо! – поспешно воскликнул Нецуса. – Не надо. Бенджиро… это… слишком любопытный, - стушевавшись, ответил Монтаро на немой вопрос Ичиго. С этим трудно было поспорить, так что пришлось согласиться и искать другие пути решения проблемы. Но пути никак не находились – дорожки упрямо разбегались в разные стороны, не желая соединяться в автомагистраль, ведущую к разгадке. Так что Куросаки с Нецусой поломали головы еще немного и, глянув на смеркающееся небо, пошли к общежитию несолоно хлебавши. Единственное, что они решили единогласно – Монтаро пока не стоит ходить по Академии в одиночку, тем более в позднее время. На том и разошлись по своим комнатам – Нецуса жил в другом конце этажа. Чтобы разобраться во всем, нужно было понять мотивы поступков, а для этого, в свою очередь, нужно выяснить как можно больше о личностях нападавших. На данный момент известно только, что они оба с шестого курса, из общей массы особыми способностями не выделяются и у одного из них загадочная татуировка на плече. Змея и птица… В символике Готэя преобладали растительные элементы, преимущественно цветы, значит, с шинигами это не связано. Искать нужно в Руконгае, о котором Ичиго почти ничего не знал. Можно было бы спросить у Рукии или Ренджи, но за этим мог последовать шквал встречных вопросов. А Монтаро не хотел распространяться. Поэтому Куросаки брел по коридору к своей комнате и отчаянно скрипел мозгами, вспоминая все, что знал о геральдике, а знал он, к сожалению, не так уж много. Была вероятность, что Нецуса проглядел какие-то детали, но в классе рисования он был лучшим, если верить Акире - а в таких делах Бенджиро ошибается реже, чем выпадает снег в пустыне. Что ж, если не хватает знаний по символам конкретной области, можно попытаться прощупать почву через смысл значка… Змея вызывала у Куросаки только две ассоциации – многоглавое чудовище ямато но ороти, которое точно не имело отношения к той татуировке, и морская змея вани. Последнее тоже вряд ли имело смысл. Вообще в японской мифологии змеи изображались в основном рогатыми, так что европейские значения тоже можно было исключить. Стоило бы поискать в библиотеке подобные знаки или изображения хищной птицы в ромбе – возможно, эта татуировка связана с другим кланом или группировкой. Мимо пронеслись четверо парней с потока Ичиго: - Вон-вон, давайте того! – радостно воскликнул один из них, тыча пальцем в испуганно обернувшегося ботаника в конце коридора. Остальные поддержали его дружным ревом и кинусь на «жертву», едва не сбив Куросаки с ног. – Назови число от одного до двухсот шестидесяти трех! - Назови-назови! - Быстро-быстро, не думай! – тараторили они наперебой. Ичиго, не прислушиваясь к ним, уселся на широкий подоконник и вздохнул, нахмурившись. В ночном небе за окном все ярче сияли звезды, но, увы, ситуацию они не проясняли. Чем больше он думал в этом направлении, тем более тупиковыми казались ему эти жалкие попытки докопаться до сути. Информатора отчаянно не хватало, он и не заметил, насколько привык к ходячему справочнику под боком. Был вариант самому попытаться поговорить с кем-то из старших курсов и выяснить что-либо о той подозрительной парочке, что напала на Монтаро, но Куросаки был более чем уверен, что не сможет сделать этого, не привлекая внимания. Еще раз вздохнув, Ичиго устроил подбородок на сцепленные на колене руки. Шумная компания скрылась за поворотом, и коридор погрузился в тишину, позволяя сосредоточиться на раздумьях. Шестой курс… Тот же курс, где недавно погибло двое студентов. Возможно ли, что это как-то взаимосвязано? Пару дней назад Куросаки случайно услышал перебранку одного из студентов с шинигами, ведущим расследование – тот кричал, что погибшие не могли так поступить, что они были соперниками, но слишком уважали друг друга, чтобы дойти до убийства. Все это как-то подозрительно… - Не припоминаю, чтобы разрешал какому-то смерду сидеть на моем месте, - холодный голос прервал поток и без того беспорядочных мыслей. Ичиго бросил короткий безразличный взгляд на источник звука и вновь уставился в окно, невзначай следя за отражением в стекле. Аомэбаэ Такеши с двумя прихлебателями - семейство ползучих, отряд подколодных, ничего особенного. Очень кстати, учитывая размышления о змеях… Этот спор продолжался у них с тех пор, как в первую их встречу Куросаки потребовал предъявить документ, подтверждающий право на собственность. Тогда сцепиться им помешала профессор Мейдзё, отправив Ичиго отдраивать спортзалы. Почему только Ичиго? Потому что этот чванливый мерзавец сумел повернуть все так, что виновник был очевиден. – Ты оглох, ничтожество? – уровень раздражения в голосе Такеши заметно подскочил. Его настолько задело, что какой-то новичок смеет препираться с третьекурсником, что, по всей видимости, он задался целью поставить зарвавшегося наглеца на место. В отличие от остальных студентов, прежде его донимавших, но постепенно утративших интерес, он не желал оставлять эту «священную миссию» незавершенной. Ичиго несколько раз видел, как тот общался с Кучики Горо – единомышленники из аристократии, настроенной на «очищение» Академии от «низших существ». - Слушай, я понимаю, комплексы, детские травмы и все такое, но зачем же так с собственным отражением? – с деланной леностью проронил Куросаки. И отдернул голову назад и в сторону, уклоняясь от прямого удара в висок. – Воу, полегче, ручки поцарапаешь! – усмехнулся он, плавно спрыгивая на пол. - Акихико, не стоит мараться, - приподнял ладонь Аомэбаэ, заставив сорвавшегося подручного остановиться. – В любом случае, это место уже безнадежно осквернено, я не согласился бы к нему прикоснуться даже под страхом смерти, - презрительно добавил он, слегка дернув подбородком, убирая светлую челку с глаз. - Не пристало воину быть настолько щепетильным, - передразнивая его манеру, парировал Ичиго. Смачно лизнул свою ладонь и с широкой улыбкой протянул ее Такеши. – Давай пожмем друг другу руки! Аристократа ощутимо передернуло. - О чем только думает руководство – давать в эти длани асаучи… Немыслимо… – утонченное лицо казалось застывшей маской, движения губ выглядели одеревеневшими и несколько неестественными - Куросаки оскалился еще шире и демонстративно качнул протянутой ладонью, приподняв брови. – Пойдем отсюда, - бросил Аомэбаэ попутчикам. - До скорой встречи! Надеюсь!.. – Ичиго споткнулся на полуслове, уставившись на пол в паре метров от себя – там краснели мокрые отпечатки босых ног. Вернее одной ноги – правой, словно кто-то наступил в кроваво-алую лужу. Вот только начинались они с середины коридора, словно из ниоткуда, и подходили прямо к двери одной из комнат. К его комнате. - Что там? – неуверенно спросил Акихико, обернувшись вместе с остальными, удивленный резко оборванной фразой. Ичиго перевел взгляд на непонимающие лица. Когда он вновь посмотрел на пол, там было пусто. - Куросаки, ты выглядишь слабым. Может быть, стоит обратиться в медпункт? – слегка склонил голову набок Аомэбаэ. «Слабым», не «усталым» или «измотанным» - Аомэбаэ знал, куда ударить побольнее. «Слишком слабым для этого места» - так это следовало понимать. - Обойдусь, - огрызнулся Ичиго, едва сдержавшись от того, чтобы сорваться. Еще одно дисциплинарное взыскание за драку жизни ему точно не улучшит. Только что ситуация была под контролем, в перепалке можно было засчитать победу, и тут откуда ни возьмись – это. Исчезнувшее видение не позволяло собраться для достойного ответа. Галлюцинации от усталости? Или его состояние снова ухудшилось? Все эти обмороки не прошли даром?.. - Не стоит шутить со здоровьем, - учтиво продолжил Такеши. - Скоро церемония посвящения, если руководство узнает, что ты продолжаешь терять сознание, тебя могут не допустить к экзамену. - Интересно, и кто же им об этом скажет… - язвительно скривился Куросаки. - Доброй ночи, - выдержав многозначительную паузу, улыбнулся Аомэбаэ. – Будь осторожнее, Куросаки Ичиго, - с этими словами он с приятелями удалился. Надо признать, у него это получилось с гораздо большим достоинством, чем у пресловутого Кучики. И то, что последнее слово осталось за ним, бесило вдвойне. - Всегда, чопорный ты ублюдок… - пробормотал Ичиго, глядя в удаляющиеся спины. Помассировал веки и снова оглядел коридор, но следов так и не появилось. – Все, точно спать пора, - кивнул он сам себе и решительно направился к двери. Открыл ее рывком, но внутри все было так же, как перед его уходом. Окончательно убедив себя в том, что это все от недосыпа, Куросаки завалился на футон. Как и сказал Такеши, на этой неделе должна была состояться торжественная церемония вручения асаучи – посвящение, имевшее вид этакого экзамена, по итогам которого студенты повторно распределялись по группам, с учетом успеваемости. Считается, что несколько месяцев подготовки – достаточный срок для того, чтобы можно было дать первокурсникам в руки оружие, без опасения, что они ненароком кого-нибудь прирежут. Пользоваться мечами разрешалось только со второго семестра и только под руководством преподавателей. До этого же асаучи полагалось держать при себе круглые сутки, чтобы они синхронизировались с реацу владельца и приняли должную форму, став впоследствии настоящими занпакто. У Ичиго как-то в голове не укладывалось, зачем люди прилагают столько времени и усилий к тому, что давалось ему так легко. Прежде. Сможет ли он увидеть Зангецу в бездушном куске металла? Сможет ли, наконец, услышать его, поговорить? Долго предаваться подобным размышлениям не позволила навалившаяся усталость, погрузившая утомленное сознание в сон. В предрассветной полудреме Ичиго комкал одеяло от знакомого уже ощущения окружающего со всех сторон многоголосого шепота, просачивавшегося под кожу. Размытые образы-буквы заползали в поры змеями, от запястий и щиколоток пробираясь по венам вверх, к голове, заставляя разум метаться от чувства неуловимого понимания – еще чуть-чуть, и получится разгадать послание, но слова сыпались, расплывались, менялись местами. Шепот тек, чернильные змеи ползли, разрывая оболочку безмятежности… Проснулся Ичиго рывком - с тяжелым вздохом сел на футоне, отбросив душное одеяло в сторону. Капля холодного пота сорвалась с виска, прочертив на скуле влажную дорожку. Кошмар медленно отступал, оставляя в голове блаженную тишину, которая, к несчастью, продлилась недолго, вскоре погребенная под навалившимися мыслями о насущных проблемах, которые, само собой, не замедлили о себе напомнить. Ежедневные обнимашки с Хитоми, Харукой и Камеко прошли быстро и почти безболезненно для подростковой гордости – девушки отловили его на первом этаже общежития, у самого выхода. На счастье Ичиго, они куда-то спешили, и экзекуция продлилась совсем недолго, ровно столько, сколько потребовалось для «подзарядки» реацу Куросаки на день грядущий. Но утро все равно началось с шоковой терапии в лице зеленоволосого недоразумения. Мидори налетела на сонно хлопающего глазами Ичиго в дверях столовой с видом, полным решимости убить. - Ты! – ткнула она в него пальцем, гневно раздувая маленькие ноздри. - Ну, я, и? – насторожился Ичиго. Никаких прегрешений, способных вызвать такую реакцию, он за собой не припоминал. - Ты… ты… Извини! – раздувая ноздри и багровея выпалила она, хлестая хвостом из стороны в сторону. - А? – рыжие брови неудержимо поползли вверх. - Извини, что ты такой полудурок! - рявкнула Акуми в два раза громче и убежала прочь, оставив Куросаки в полном недоумении. Сенрецу, стоявший у выхода и наблюдавший эту сцену, зажал рот, не очень успешно сдерживая рвущийся наружу гогот, из-за собственной руки прерывавшийся время от времени хрюканьем. - Это любовь, парень, - насмешливо пропел один из старшекурсников, проходивших мимо. - Догони и в койку! Кто-то отпустил еще пару скарбезных шуточек, и Куросаки со сдержанным рычанием пошел к своему месту под веселые смешки. На вопросительный взгляд Монтаро и Акиры он ответил настолько мрачной физиономией, что даже Бенджиро не стал лезть с расспросами, хотя Ичиго не сомневался, что тот скоро будет в курсе каждого слова. Тихое утро… Как же он мечтал хотя бы об одном тихом утре. Пора бы уже привыкнуть. - Зрели, что с фреской на втором этаже сотворили? – с горящими глазами придвинулся к ним Акира, решив разрядить обстановку. Картину эту Ичиго знал, хоть на втором этаже они бывали не так часто – их занятия проходят в основном на первом, а спортзалы находятся на третьем. Но эпичное сражение во всю стену он помнил хорошо – профессор Чинатсу как-то упоминал об этой росписи, когда они проходили первый период Великой смуты, начавшейся из-за вражды двух великих кланов около полутора тысяч лет назад. Также он упомянул, что работу выполнил сам участник этого сражения, собственно, именно после этого они почти всей группой и сходили поглазеть на стену, а посмотреть было на что. Куросаки не очень любил классический японский стиль с несколько странными пропорциями, перекошенными маленькими чертами на больших округлых лицах и черными зубами, но дотошность и аккуратность, с которой были прописаны складки в развевающихся одеждах, блеск оружейной стали, символика, окружение до последнего смятого листика растения под варадзи – впечатляли. - Неа, что там? – прочавкал Монтаро. - Ее какой-то умник расписал сверху донизу чернилами – ну, знаете, всякие цветочки-бантики-усики пририсовали. Но главное, кто-то дюже умно вписал полководцам словеса из «Истории гардении»! – сквозь смех с трудом договорил Бенджиро. Нецуса прыснул со смеху вслед за Акирой, неуверенно глянув на Куросаки, который переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая. - И что такого? - Ты что, не читал? – утирая слезы, глянул на него Акира. – Это весьма своеобразная побасня. Гардения на языке цветов означает скрытную любовь. Слова подобраны добро – на первый взгляд чувство, аще ничего особенного, все так, аки заведено, аще не знать, что это разговор Наоми и Такигавы – заклятых вражин, втайне любящих друг друга. - Ясно, - кивнул Ичиго, продолжив ковыряться в тарелке. Жалко картину. - Я алкаю разузнать, чьих рук сие дело… - с лихорадочным блеском в глазах поведал Бенджиро. - Не сомневаюсь, - протянул Куросаки, понимающе переглянувшись с Монтаро. Нецуса выглядел заметно спокойнее сегодня – немая поддержка и участие Ичиго его явно приободрили и придали уверенности в себе. Стоило Акире снова куда-то умчаться по своим делам, как Куросаки с Монтаро коротко обменялись своими мыслями со вчерашнего вечера, пришли к неутешительным выводам и поспешили на занятия. День определенно грозил выбиться из череды своих собратьев и начал нравиться Ичиго после пары устава шинигами с Кийоши – впервые за все время обучения ему удалось утереть нос вздорному старикашке, идеально ответив на самые каверзные вопросы. Куросаки удивился этому чуть ли не больше самого профессора. В голове в последнее время постоянно вертелось столько проблем, что, казалось, сколько ни вчитывайся в ровные строчки параграфов – слова просто вылетают из памяти, не задерживаясь, но, поди ж ты, выучил все-таки! Правильной мыслью было прошерстить учебник на несколько глав вперед. В результате Ичиго даже смог позволить себе короткую победную усмешку после преподавательского: «Что ж… Неплохо… Садитесь…» И вряд ли кто-то заметил тень одобрения, мелькнувшую на лице Кийоши. Разве что Кучики Горо, недовольно поджавший губы. Перед парой по рукопашному бою Куросаки снова бродил по коридору, погрузившись в безрадостные размышления. Он забегал в библиотеку на большом перерыве и просматривал геральдические справочники в поисках нужного символа, чуть не опоздал на альмалогию, но так ничего и не нашел – слишком много книг, слишком мало времени. При мысли о том, сколько талмудов ему предстоит перерыть, голова шла кругом. Пожалуй, имело смысл привлечь к этому и самого Монтаро, тем более что это, в общем-то, было его дело. - Куросаки Ичиго? – окликнули его, заставив остановиться и обернуться – это был учитель Чинатсу. – Не уделишь мне пару минут? – приглашающе повел он рукой в сторону своего кабинета. - Я еще не сделал реферат, - нахмурился Ичиго. - Ничего, обсудим – я более чем уверен, что смогу подтолкнуть тебя в верном направлении, - мягко улыбнулся преподаватель. Возразить было нечего, и Куросаки, подавив вздох, подошел и остановился. - После тебя, - кивнул Чинатсу все с той же доброжелательной улыбкой. Ичиго удивился, но прошел в пустую аудиторию. Преподаватель вошел следом, с тихим шуршанием закрыв за ними фусума. - В мире живых принято считать, что чайная церемония - искусство воплощения изящества Пустоты и благости Покоя, - заговорил профессор, неторопливо подходя к столу и присаживаясь на вполне себе европейского вида стул, удививший Ичиго еще в первое посещение. – Так и было долгие десятилетия. Ты знаком с этой традицией? - Не особо, - качнул головой Ичиго. - Присаживайся, - кивнул Чинатсу напротив, пододвигая к себе поднос с двумя чашечками, ложкой, каменной шкатулкой, мешалкой и маленьким пузатым чайником, из носика которого тонкой струйкой поднимался пар. Куросаки послушно опустился на скамейку первого ряда, с интересом наблюдая за действиями преподавателя. Грубую, явно старинную чашу профессор поставил напротив себя и дважды провернул по часовой стрелке. Открыв маленькую шкатулочку, насыпал из нее ароматную даже в таком виде заварку в чашу, ложку положил строго на то же место, откуда взял, строго под тем же углом. Неторопливо залил горячую воду из не менее древнего чайника – ровно на треть чашки. - Когда-то давным-давно жил в Генсее один монах, проповедовавший буддизм, - Чинатсу ловко орудовал бамбуковой мешалкой, отточенными движениями взбивая содержимое чаши. - Он прибыл в Японию из Китая в период правления Токугавы. «Нифига себе примерная дата — почти четыреста лет разлет...» - мелькнуло у Ичиго в голове, но он тактично промолчал. Его несколько удивил сам факт того, что преподаватель вообще подал голос — среди тех немногих тонкостей, что Куросаки знал об этой церемонии, однозначно был факт, что чай должен делаться в полной тишине. И Ичиго начинал понимать, почему — было в этом процессе что-то завораживающее. - Его любимым напитком были заваренные сушеные листья вечнозеленой горькой травы, - продолжил тем временем Чинатсу. - В его народе их принято было называть «чуань», однако островные жители упрямо переиначивали это слово на свой лад. Напиток им очень понравился. Но эти забавные люди отнеслись к процессу его приготовления с несколько излишним, на мой взгляд, энтузиазмом, - мягко улыбнулся он. - Воистину, превратить нечто столь простое и повседневное в настоящий спектакль... Ичиго, всего минуту назад лихорадочно соображавший, как избавиться от внимания профессора, даже не заметил, в какой момент все насущные переживания вылетели из головы. - Согласен, в этом есть некая доля очарования, но к чему возводить специальные церемониальные сооружения для того, что является таким же естественным и необходимым, как хлеб, рис, вода, воздух — не доступно моему пониманию, - на взбиваемой чайной гуще уже проступила светлая пена. Преподаватель Даи, казалось, рассуждал сам с собой, забыв про собеседника. – Первоначально ритуал приготовления этого напитка был создан, чтобы облегчить обучение и привить дисциплинированность. Как быстро люди забывают исконные причины традиций, превращая их в бессмысленный балаган… - в голосе Чинатсу промелькнуло горькое раздражение. Движения мешалки стали быстрее. – Лет шестьсот назад в Академии учился один аристократ, помешанный на «правильном» исполнении этой церемонии, - профессор с особой ядовитой интонацией выделил слово «правильный». – Он люто суетился, уверяя всех в необходимости создания правых условий. Добился разрешения на постройку за свой счет. Увы, усилия пропали втуне — традицией забавлялись пару десятков зим, ныне ухоженный некогда садик зарос, от чайной ассамблеи остался лишь заброшенный колодец… - движения мешалки настолько замедлились, что гуща уже не взбивалась, а просто покрывалась медленно зараставшими бороздками. - Ты бывал когда-нибудь на южной части территории Академии? - Да.... – на автопилоте ответил Куросаки, загипнотизированный размеренными движениями и глубоким голосом. - Да! – проснувшись, повторил он. - Так вот что это было! Там реально нихрена не осталось, - кивнул Ичиго. Любимое место отдыха обретало новые краски. - Удивительно, сколько веса может иметь одна неосторожно для забавы брошенная фраза... - вновь погрузившись в воспоминания, задумчиво проговорил Даи, доливая в чашку кипятка. – А ведь я всего лишь предложил определить сорт напитка по вкусу за весьма символическое вознаграждение. Кто мог подумать, что это выльется в многовековые чайные турниры… – мягко улыбнулся профессор своим мыслям. - Дух воина непостижим и непредсказуем для умиротворенного сердцем и разумом. И в следующую секунду любопытство на лице Куросаки сменилось искренним изумлением, когда Чинатсу протянул приготовленный напиток ему - чай подобным образом готовили либо старшим, либо равным, либо самым близким. - Это?.. - Что тебя так удивляет, Куросаки-кун? - к улыбке преподавателя, наконец, присоединились и его глаза, преображая ее из простой дани вежливости. - Я глубоко уважаю тебя и стойкость твоего духа. Твои заслуги перед Готеем неоспоримы. И в нынешней непростой ситуации ты проявляешь поистине удивительную сознательность для столь юного возраста. Ичиго принял угощение, ответив долгим пристальным взглядом — в преподавателе не было ни капли фальши или насмешки. Где-то в груди стало одним висевшим не первый месяц тяжелым камнем меньше. - Спасибо, - кивнул Куросаки, вздохнув чуть спокойнее, чем прежде. - Зеленый или черный? – спросил Чинатсу с привычной уже формальной улыбкой. - Ээ… - глубокомысленно произнес Ичиго, покосившись на непривычно густой отвар. Сделал глоток, покатал жидкость на языке и задумался. – Зеленый, вроде, - неуверенно ответил он. Судя по кивку, это был правильный ответ. - Вот с этого вопроса и начались ежегодные чайные турниры между сегунами Токугавы, - весело поведал профессор. Куросаки, делавший очередной глоток, едва не подавился, когда смысл сказанного, наконец, сложился в одну картину. - То есть, это вы привезли чай в Японию?! - Право слово, Куросаки-кун, ты так забавно изумляешься, - с легкой умилительной усмешкой произнес Чинатсу. – Твои эмоции – открытая книга, - неожиданно серьезно продолжил он без малейшей паузы. - Это может быть опасно в искусных руках, тебе стоит научиться лучше их контролировать. Это черта, безусловно, очаровательна для ребенка, но взрослому человеку чревато оставаться столь бесхитростным и уязвимым. В то же время нужно уметь распознавать истинные мотивы поведения, кажущегося на первый взгляд очевидным. Как, например, неприязнь преподавателя к студенту, проявившему дерзость на вводном занятии… Да, я был одним из тех, кто привез чуань в Японию, - вновь вернувшись к беззаботному тону, кивнул Чинатсу, словно и не было этого отступления. – Я держу несколько кустов на северной окраине территории Академии, вкус, конечно, отличается от того, что дают настоящие листья горной камелии, но тоже достоин существования. Не находишь? - Я… Да, вкусно, - промямлил Ичиго, обескураженный переменчивым поведением преподавателя. И ведь совсем недавно пенял на Монтаро за невнятность речи. Куросаки задумчиво посмотрел на забытую в руках чашку. Если он правильно понял, Чинатсу только что сказал, что профессор Кийоши вовсе не настолько ненавидит Ичиго, как тот думает. Но с чего он… - Но, впрочем, я позвал тебя не для чаепития, - не позволил развить мысль Чинатсу. – Подробной биографии Шигекуни Генрюусая в одном источнике ты не найдешь. Сосредоточь внимание на мемуарах и исторических сводках периода кровавых преобразований. Библиотекари помогут тебе с названиями. - Эм… Спасибо, - кивнул Ичиго. Вот радости-то привалило - информацию еще и по кусочкам собирать придется. Мало ему «развлечений» помимо этого… Кстати, об остальном. Внутренне встряхнувшись, Куросаки собрался, быстро в несколько глотков допил чай и, поставив чашку с громким стуком, поспешно поднялся: - Спасибо. Мне пора, - слегка поклонился он прежде, чем выскочить за дверь. За опоздание на рукопашный бой Нодзуне тринадцать раз подряд заставил его распластаться на татами – по разу за каждую минуту – и отправил бегать на корточках вокруг Академии. Тринадцать кругов. Ичиго и прежде удивлялся изобретательности близнецов, об их наказаниях ходили легенды, но до сего момента судьба была к нему милостива. Ровно до этого дня. Потому что присматривать за исполнением наказания был назначен никто иной как Кучики Горо. Что и говорить, после всего этого и последовавшей тренировки, которой преподаватель отменять для него вовсе не собирался, ни о какой библиотеке Ичиго и думать не мог. Но надо признать, Нодзуне был очень доволен, когда Куросаки попросил остаться дополнительно после пары и провести еще несколько спаррингов. Ичиго же, перед глазами которого еще долго стояла самодовольная физиономия Кучики, выкладывался по полной, выплескивая всю ярость, что клокотала в груди все эти унизительные минуты наказания. Он чувствовал, что взорвется, если не выпустит все это наружу, а потому, к удивлению Ёэна, на миг ощутил прилив сил и сумел провести захват, почти обездвижив инструктора. Но, тот ловко вывернулся в последний момент, вновь обернув ситуацию себе на руку. Вспышка силы далась дорого – вечером Ичиго с трудом ковылял по лестнице из душевой, мечтая добраться до своей комнаты. Внутри что-то царапнуло чувством чужого взгляда на спине, но усталость заставила Куросаки отмахнуться от этого эфемерного ощущения. И он едва не поплатился за это – стоило сделать несколько шагов вниз по очередному пролету, как ноги внезапно будто стянули веревкой. Перила были слишком далеко, чтобы за них схватиться, внизу длинной лестницы стояла скульптурная композиция из четырех воинов, ощетинившихся пиками, просто сгруппироваться, чтобы смягчить удар, будет мало – все это промелькнуло у Ичиго в голове в мгновение ока. Он уже готовился выставить вперед руки, чтобы затормозить о ступени и попытаться отделаться хотя бы переломами, когда рывок назад за шиворот выбил из груди воздух. Спустя пару секунд он осознал, что чувствует спиной неудобные изломы ступеней и таращится осоловелым взглядом в лицо склонившегося над ним студента – ветреного приятеля кошки-Мидори. - Ты выбрал для падения самое неудачное место в Академии, парень, - доверительно сообщил Харукадзе. - А как же винтовая лестница общежития? – криво усмехнулся Куросаки. – Ну, одно из самых неудачных… - вернув ухмылку, пожал плечами Сенрецу, признавая, что есть и другие варианты. Огляделся по сторонам и вновь сосредоточил внимание на распластавшемся одногруппнике. – Удобно? - Не особо, - честно прокряхтел Ичиго, поднимаясь. Предложенную руку помощи он отверг. Спина обещала ему назавтра сладкую месть за столь теплую встречу с пролетом. - Ты, я смотрю, спокойно жить не умеешь? – на полтона тише задал очевидно риторический вопрос Харукадзе. И в ответ на хмурый взгляд Куросаки, продолжил: - Ты же понимаешь, что не просто споткнулся? - Ты же понимаешь, что это не твое дело? – парировал Ичиго. Кидо, сковавшее ноги, исчезло в тот момент, когда его схватил за шиворот нежданный спаситель, но не почувствовать его мог бы только полный идиот, коим Куросаки не был. К несчастью, отголоски реацу были слишком слабыми, чтобы по ним можно было определить источник – не для Ичиго, не для его уровня навыков в этой области. А недруг уже успел скрыться, воспользовавшись замешательством – совсем рядом находились архивы библиотеки, в которых благодаря хитрым манипуляциям с кидо можно было стаю меносов спрятать, не то, что парочку студентов. Более того, среди работников архивов был специальный отряд, регулярно прочесывавший эти книжные лабиринты в поисках заблудившихся смельчаков, решивших забраться в одиночку поглубже ради редкой литературы. Хотя теоретически Сенрецу мог успеть заметить злоумышленника… - Хватать за шкирку щенков, нетвердо стоящих на лапах, тоже не мое дело, - шире улыбнулся Харукадзе. - Ты кого щенком назвал? – угрожающе зыркнул на него Куросаки. - Не щенок? – озадаченно склонил голову набок Сенрецу. – Котенок? Ежонок? Или как тебя там?.. - Если ты сейчас же не заткнешься, мне придется забыть, кто только что не дал мне навернуться с лестницы… - на хрупкой соломинке благодарности сдерживая закипающий гнев, процедил Ичиго. - Да ладно, чего взъерепенился-то? Тебя же все так называют, - как ни в чем ни бывало, беззаботно отмахнулся Харукадзе. – Не змеенышем же кличут, в конце концов. Хотя шипишь ты довольно похоже! – гоготнул он, когда Куросаки звучно втянул воздух сквозь стиснутые зубы. - Меня. Зовут. Куросаки. Ичиго, - отчеканил тот. – И иначе меня называть может только очень узкий круг людей, в число которых ты не входишь. - А-ха-ха… Погоди, ты взаправду так думаешь? – недоверчиво уставился на него Сенрецу. – У-у-у… сочувствую, парень. Поверь, здесь тебя называют как угодно, но только не по имени, - с не очень искренним участием хлопнул он его по плечу. – А после сегодняшних побегушек вприсядку ты вполне можешь остаться беговым лягушонком… С чьей подачи родилось это прозвище, догадаться было не трудно. Унявшееся было после тренировки бешенство вспыхнуло с новой силой и вылилось на того, кто оказался в зоне досягаемости – Харукадзе играючи увернулся от удара в скулу, вспорхнув по ступенькам на площадку. Ичиго отстал всего на пару мгновений, догнав его в два прыжка, и тут же провел серию ударов, на которые Сенрецу среагировал без видимых усилий, даже не пытаясь контратаковать. - Только и можешь уклоняться, трус?! – эхо звонко разнесло отчаянный крик по пустым коридорам. - О, да успокойся ты, я знаю, что хорек – страшный зверь, - примирительно поднял руки Харукадзе, продолжая ускользать от ударов и подсечек. – Мелкий, юркий пушистый, но вцепиться может до кости – не спорю. Гордость Ичиго выла дурным голосом – он должен воспринимать его всерьез, обязан! Не будь он Куросаки, если не сможет заставить какого-то первокурсника Академии драться с ним в полную силу – он прошел такие битвы, что ему и не снились, он сражался плечом к плечу с капитанами и те признавали его способности, он учился защищать то, что ему дорого с тех пор, как научился крепко стоять на ногах! Он может, может, черт подери! - Так, хватит, - серьезно выдохнул Сенрецу и молниеносно перехватил руку Ичиго, заломив за спину, заставил сделать несколько широких шагов и впечатал грудью в стену. Куросаки с рычанием рванулся, едва не вывихнув сустав.– Хватит, я сказал, - с нажимом повторил Харукадзе, еще раз приложив его о стену и усилив захват. – У тебя отличная техника, ты сильный боец, но выше головы не прыгнешь. Угомонись. У тебя даже уровень реацу с начала года подрос - ты станешь хорошим рядовым, если сможешь пробудить занпакто… - Пошел ты! – рявкнул Ичиго, снова безуспешно рванувшись. - Так! Успокоился, я сказал! – терпение Сенрецу лопнуло. – В чем твоя проблема, а? С тобой по-человечески говорят, а ты с цепи срываешься! - Пусти меня, сука! - Ты же вроде нормальный парень, - проигнорировал выпад Харукадзе. – Сходи в душ, порукоблудствуй, или к девкам завались – говорят, помогает, на людей бросаться перестаешь… - Пошел ты! - Верх изобретательности… - вздохнул Сенрецу. – Ты прямо как распупырчатнутый черепундель. Скворкотаешь, гундосуришь, а карпов – ни одного! - Че? – опешил Ичиго. - Да я вот недавно ходил в парк рыбу ловить, гонялся за ней, гонялся, да так ни одной и не поймал – в воду все попадали, где только нашли? Хотя если судить здраво – олени очень любят ходить на водопой, может быть поэтому погода сегодня такая ясная? Повисла звонкая тишина, откуда-то с верхних этажей доносились голоса припозднившихся студентов. - Сдулся? Отлично, - довольно кивнул Харукадзе, отпуская Куросаки и отступая на пару шагов. - Ты реально такой долбанутый или притворяешься? – осторожно спросил Ичиго, с подозрением поглядывая на одногруппника. - А ты как думаешь? – ослепительно улыбнулся тот в ответ. - Теряюсь в сомнениях, но склоняюсь к первому варианту, - честно признал Куросаки, потирая руку. Коридор огласил громкий хохот Сенрецу, оборвавшийся так же резко, как и начался. - Не смешно, - грустно вздохнул Харукадзе, окончательно вгоняя Ичиго в ступор. - Да я вроде и не смеюсь, - констатировал очевидное Куросаки, борясь с желанием отойти подальше. - Ну, я выгляжу достаточно сумасшедшим, чтобы связать кому-нибудь ноги с помощью кидо? – с любопытством взглянул на него Сенрецу. - Нет, для этого ты выглядишь слишком чокнутым, - усмехнулся Ичиго. - Эх, хороший ты парень, Куросаки, - кивнул Харукадзе, засовывая руки в прорези хакама. – Только голова не всегда соображает. - Кто бы говорил, - без прежней злости, скорее по инерции отозвался Ичиго. - Я собственно тебе чего хочу сказать, - продолжил Сенрецу, снова кивнув, принимая подначку. – Ты скорее всего не заметил, но Мидори к тебе привязалась. - А? - Да, вот об этом я и говорил, - печально выдохнул он. И вдруг его взгляд стал очень цепким и холодным. – К ней нечасто относятся, как к человеку, Куросаки, и за это я тебе благодарен. И еще реже кто-то заставляет ее улыбаться – за это тебе отдельная благодарность. Но уясни одно… - Ичиго сглотнул – в горле внезапно пересохло. – Если из-за тебя она будет страдать – плохо будет не только ей. Пауза затянулась. - Вот теперь ты выглядишь достаточно сумасшедшим. - Ха, - невесело ответил Сенрецу. – Котелок заварил, да кашка пересолена. Во-первых, зачем мне причинять тебе вред, если это сделает больно тому, кто мне дорог? И, во-вторых, к чему такие сложности, когда я могу просто переломать тебе ноги? - Ну, не так уж и просто, - уязвлено пробурчал Ичиго. - Ладно, - отмахнулся Харукадзе. – В общем, я не видел, кто хотел тебе навредить, но это был не я. Пока что. Вопросы есть? – приподнял брови Сенрецу, наклонившись вперед. - А Мидори – это кто? – брякнул Куросаки. Мгновение удивления и Харукадзе рассмеялся, не так как прежде - смех был намного тише, но от этого звучал искреннее. - Да, парень, ты нечто… ___________________________________ _____________________________ ______________________ Огромное спасибо вам за терпение и за отзывы с критикой. ) Буду признательна, если поделитесь размышлениями и эмоциями, появившимися при прочтении - возможно, следующая глава появится быстрее ;)