Добро пожаловать

Мы были. И не были. Мы не успели. И надо ли нам успевать? Надежда опять обернется похмельем, И в горле застрянут слова. Во имя чего? Чья беспечная прихоть Заставила нас убивать? Звенели клинки беспощадно и лихо, Румянилась кровью листва... (c) В. Иванова

Дождь. Каракура? Что он здесь делает? Ичиго недоуменно огляделся вокруг, уставился на пустую дорогу вдоль реки, на непослушные темные воды, мутные от сыплющихся из тяжелых ватных туч капель. Почему-то тело ощущалось странно. - Это небесный дракон днем разбушевался – надышал нам облаков с дождиком, - с теплой улыбкой поведали ему. Ичиго поднял голову на голос и непроизвольно расплылся в ответной счастливой улыбке. Масаки глянула на него с щемящей сердце лаской и поправила сползающий капюшон, попутно потрепав по щеке. - Пойдем? – качнула головой она. - Угум! – радостно кивнул он, схватившись за протянутую ладонь своей маленькой детской ручкой. Все тело наполнило иррационально безграничное счастье, Ичиго казалось, что он сейчас засветится и взлетит ввысь, словно воздушный шарик, маленькое солнце. Но земля почему-то не желала его отпускать, и ноги по-прежнему шлепали по лужам. Льющаяся, как из ведра, вода отдавалась в голове таинственным и сказочным шелестом драконьей чешуи. Машина. Лужа. Брызги. - Я пойду рядом с дорогой и буду тебя защищать! – с нескрываемой гордостью. Тихий смех. Досада. Он говорил серьезно! Улыбка. Тепло. Знакомое. Что-то до боли знакомое… Вспышка молнии, сменившаяся громовым рокотом, раскатившимся эхом по небосклону – Райдэн-сама ударил в священный барабан, расчерчивая искрами небесную твердь. На мгновение асфальтированная дорога ушла из-под ног, Ичиго с удивлением обнаружил, что лежит на футоне в богато убранной комнате. Вокруг стояло четверо незнакомцев, смотревших на него напряженно и как-то виновато. Но смотревших не в лицо, а куда-то вниз, на стопы. Куросаки последовал за их взглядами, приподнялся на локтях и с холодеющим сердцем увидел безобразную кровавую культю… …Вспышка. Раскат грома. - Ичиго? Все хорошо? – Масаки обеспокоенно провела по его волосам, присев перед ним на корточки. Куросаки растерянно моргнул, чуть пошатнулся на – обеих – ногах, открыл для ответа рот и наткнулся глазами на хрупкую фигурку закутанной в плащ девочки у самой кромки речной воды. Защитить. Он хочет защитить. Стремительный старт, рывок, прыжок через не очень высокие перила – в россыпи взметнувшихся брызг он, наверно, выглядел эффектно, маме должно понравиться – девочка близко, только бы успеть… Крик матери. Новая вспышка молнии… …Полукруглая комната с высоким потолком, похоже на тронный зал. Пятеро мужчин сидели в массивных приземистых креслах, украшенных неброско, но искусно. Четверо из них закинули правую стопу на левое колено, а пятый же, сидевший посередине... тоже касался пола лишь одной ногой, потому что вторая отсутствовала. Над их головами на стене, инкрустированной благородной породой дерева, красовался выведенный кроваво-красным символ – пятиконечный цветок, лепестками которого служили левые отпечатки стоп. Отчаянно веяло холодом и угрозой… Толчок. Вспышка. Ичиго упал лицом в мокрую траву, отчего-то остро отдававшую запахом железа. Дышать было тяжело – что-то горячее придавило сверху. Громкий, полный боли вскрик, резко сменившийся булькающим хрипом. Довольное урчание и дребезжащий смех. Ичиго с трудом заставил себя привстать и перевернуться, сдвинув груз на ноги, и обомлел, поняв, кто именно лежит у него на коленях. Вернее, что. Потому что сама Масаки, лучившаяся чистым, но тускнеющим с каждой секундой светом, корчилась в лапах чудовища, возвышавшегося над ним огромной косматой горой, истекающей водой и кровью. Из груди у нее свисал конец оборванной цепи, едва слышно позвякивающей. Тело словно окаменело. Это все неправда… Почему он не может пошевелиться? Почему не может даже зажмуриться? Мама… Мамочка. Не трогай ее. Отпусти! Масаки, наполовину скрывшаяся в жуткой пасти, смотрела на него широко распахнутыми глазами, словно умоляя… о чем? Бежать? Помочь? Или хотя бы отвести взгляд?.. Отпусти ее! Не мучай! Пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, прошубожехватитпочемутакдолго… Закончи ее мучения. Ичиго со всхлипом втянул воздух, сев и обведя ошалелым взглядом свою комнату – вокруг футона пестрели кровавые отпечатки босых ног, испарившиеся, стоило моргнуть. За окном светало, тихонько перекликались между собой ранние птицы. Всего лишь сон. Удивительно, что его накрыло спустя четыре дня после визита Рукии. Спустя столько дней после годовщины. - Это было быстро… - почти беззвучно выдохнул Ичиго. – Это было быстро… - скорее пытаясь убедить себя, повторил он, закрыв лицо руками и прижав колени к груди. Он просидел так около часа, погруженный в оцепенение – без мыслей, без чувств, без воспоминаний. Только ровное размеренное дыхание и пение птиц. Встряхнувшись, Ичиго взглянул на часы и поспешно засобирался на учебу. В попытке избавиться от призраков прошлого, Куросаки с головой окунулся в настоящее. К облегчению большинства студентов, череда распределительных контрольных и следовавшая за ними церемония вручения асаучи были перенесены на следующую неделю. Без объяснения причин. Шинигами, сновавшие по Академии по поводу расследования смертей старшекурсников, словно испарились, и Ичиго это не нравилось. И дело не в том, что исчез сдерживающий недоброжелателей фактор, а в том, что это выглядело крайне подозрительно - насколько Куросаки было известно, виновников происшествия так и не нашли, закрыв дело, сославшись на несчастный случай. Ну, ладно, двое на полигоне, но тот мальчишка со странными глазами, которого нашли в коридоре – несчастный случай? Не смешите. Такая поспешность наводила на мысли, что в Готее что-то произошло, и Ичиго твердо решил разузнать все возможное при следующей субботней проверке. - Значит так – ты копайся здесь, ищи все, что хоть отдаленно напоминает наш символ, а мне доклад нужно сделать, потом я к тебе присоединюсь, ок? – Куросаки, хлопнул ладонями по двум внушительным стопкам книг, которые только что с трудом дотащил до столика, что они с Монтаро заняли в читальном зале. Нецуса странно, почти испуганно посмотрел на свою долю и, сглотнув, неуверенно кивнул. К удивлению Куросаки, он пытался отвертеться от похода в библиотеку как мог, пока Ичиго не рявкнул, что либо он работает над решением проблемы, либо идет на все четыре стороны, потому что отдуваться за него Куросаки не нанимался. Несколько часов прошли в тишине, нарушаемой шелестом страниц, редким скрипом карандашей по бумаге и сдавленным, почти беззвучным смехом Ичиго. Со временем смех стал звучать все реже, и, в конце концов, Куросаки со страдальческим стоном уткнулся лбом в очередной свиток мемуаров, заставив Монтаро вздрогнуть и оторваться от пролистывания геральдических справочников. - Он просто решил надо мной поиздеваться, - с угрюмостью великомученика ответил Ичиго на вопросительный взгляд Нецусы. – За… семь… девять… - принялся пересчитывать изученные книги он. – За одиннадцать томов - одно! Всего одно упоминание о старике, занимающее больше двух строчек! И то написано на кейго (пр. авт. устаревший стиль речи, используемый сейчас крайне редко, наивысшая степень вежливости) – я уже весь мозг себе сломал, пока его расшифровывал! «Ажио дцать сотен мерзлых оборотов опять да половину от того в досюльное время безживотия да беспроторицы емлел блюсти жир люда вельми буесчий вои. Бяше дублий, горний, очи его пылали смагом якоже солонь, хухнался он во зраки вражьи…» - вот что это за бред, а? Как это понимать вообще? Я уже даже смеяться над этим не могу… - «Между тем, десять сотен зим назад да еще половину от того, в тяжелые времена нищеты и безысходности, взялся охранять мирную жизнь людей очень отважный, дерзкий воин…» Как там дальше? Что-то про пылающие, как солнце, глаза и смех в лицо врагам. Вроде все ясно, - пожал плечами Монтаро. Ичиго вылупился на него, как сыч, онемев, словно воды в рот набрал. Собственно, и звуки он издавал очень похожие – булькающие и невнятные. - Ты это понимаешь, - не предвещающим ничего хорошего тоном сказал Куросаки, справившись с первым ошеломлением и хищно прищурившись. - Ну да, - снова приподнял плечи Нецуса, не осознавая, что это не было вопросом. - Нашел что-нибудь? - вкрадчиво произнес Ичиго. - Неа, ничегохоньки похожего, - вздохнул Монтаро, вновь возвращаясь к пролистыванию геральдического томика. - Значит, меняем тактику! Ты помогаешь мне разобраться с рефератом, чтобы я смог искать вместе с тобой! - победно воздел руку к потолку он, чем обратил на себя недовольные взгляды близсидящих студентов. - Я не могу... - замахал руками Нецуса, ссутулившись пуще прежнего. - Брехня! Ты только что спалился по полной программе! - обвинительно ткнул в него пальцем Куросаки. - Я правда не могу... Ичиго хотел было погромче захлопнуть ближайший талмуд и уйти отсюда, не оглядываясь, но, к сожалению, в данный момент он возился со свитком, и пока он размышлял над тем, как можно свернуть его поэффектнее, чтобы выразить все свое негодование, при этом не повредив, последнее как-то поутихло. В результате Куросаки с досадой поднял взгляд и спокойно поставил Нецусу перед фактом: - Либо ты объясняешь, в чем дело, либо идешь нахрен. Монтаро обреченно вздохнул, воровато огляделся по сторонам и поманил Куросаки рукой, попросив наклониться поближе. Ичиго послушно придвинулся. Нецуса поспешно зашептал. - И все?! Твою мать, сразу сказать не мог! - взорвался Куросаки, вновь привлекая недовольные взгляды. - Еще одно замечание - и вы неделю в библиотеку не попадете! - постучал по столу смотритель - полноватый мужичок в очках. - Понял, принял к сведению, - примирительно поднял ладони Ичиго, вновь усаживаясь за стол. Оказаться отрезанным от учебников в период аттестации - удовольствие весьма сомнительное. - Значит, давай так: я читаю вслух, ты говоришь, когда будет что-то про Ямамото, я перечитываю медленнее, ты переводишь - заметано? - Звучит здраво, - кивнул все еще несколько сконфуженный Монтаро. Дело пошло несравнимо быстрее - с докладом они управились часа за полтора. Могли бы и скорее, если бы не пришлось переписывать всю информацию от руки. Ичиго всерьез подумывал попытаться уговорить Рукию достать ему из Генсея фотоаппарат, хотя осознавал, что шансы на успех приблизительно равны нулю с минимальной погрешностью измерений... Хотя он слышал от Ренджи, что кто-то из лейтенантов однажды притащил из Генсея мотоцикл. Настоящий современный байк, а не старую развалину. Вроде бы из-за этого вскипела серьезная буча в высшем командном составе, и оный лейтенант получил выволочку, но сам факт имел место быть, а значит… Как бы то ни было, а нужный символ так и не был найден. Единственное, чего удалось добиться - парочка гербов мелких благородных домов имела в символике птиц, отдаленно напоминавших искомую, однако это служило слабым утешением многочасовым поискам. Похоже, направление этих самых поисков придется сменить. Вот только беда в том, что татуировка по сути была единственной зацепкой. Также Куросаки наткнулся на другой герб, заставивший сердце пропустить несколько ударов – пятилепестковый цветок, кровавые стопы. «Генширин – один из четырех кланов-основателей. Официально исчез в восемьсот тридцать девятом году в результате противостояния с кланом Курагакэ, повлекшим за собой почти полное взаимоуничтожение. Выживших приверженцев выслеживали и добивали в течение полусотни лет остальные кланы, дабы предотвратить возможность возрождения опасных техник манипуляции сознанием, кои передавали в клане устно из поколения в поколение». С какой стати Куросаки снится символика клана, уничтоженного задолго до его рождения оставалось загадкой. Может, он где-то уже видел что-то подобное? Впрочем, неважно. Ичиго и подумать не мог, что так возненавидит детективы. Но в веренице закружившихся событий были и безусловно положительные моменты - к приятному удивлению Куросаки, подначки и каверзы со стороны студентов почти прекратились. Только отдельные самые ретивые уникумы продолжали докапываться до "блатного", но окружающие воспринимали это без особого энтузиазма, а порой даже негативно, мол "хватит уже, отстань от него, видишь же - нормальный парень". И все же некоторые индивидуумы не разделяли подобного равнодушия большинства и взъярились пуще прежнего. За четыре дня он получил пять несправедливых выговоров, отдраил один из спортивных залов и душевую, мелким почерком переписал один невероятно нудный свиток – дважды, потому как первая версия Кийоши не устроила - и побывал в кабинете ректора. Который холодным тоном сообщил Ичиго, что даже если он не может его отчислить в виду приказа сверху, терпеть подобное поведение в своем заведении он не намерен. И если Куросаки продолжит в том же духе, придется вспомнить, что в Академии тоже есть карцер, которым не пользовались уже несколько лет. Ичиго, поджав губы, заверил, что больше подобного не повторится. К выходным Куросаки заметил у себя нервный тик – при виде отдельных личностей он непроизвольно вскидывал подбородок. И это было бы нормальным проявлением злости, если бы не повторялось с определенной периодичностью… Подавить эту очередную новоприобретенную привычку удавалось, но с некоторым трудом. Еще одним сюрпризом оказалось спокойствие Кучики Горо, до сих пор проявлявшего особо насыщенный интерес к его скромной персоне. Ичиго всякий раз искоса поглядывал на него, ожидая подвоха, но лишь однажды поймал на себе полный ненависти взгляд. И это чувство определенно переросло на новый уровень, в связи с чем стоило быть в два раза осторожнее. Как бы то ни было, основные проблемы порядком забуксовали, и Ичиго, не привыкший мусолить вопросы без ответов, переключился на насущные дела – погрузился в учебники. В субботу от тринадцатого отряда пришел незнакомый рядовой, чтобы сообщить, что проверок больше не будет. Куросаки окончательно убедился, что в Готее что-то происходит. *** В Руконгае было почти нестерпимо жарко. Младший офицер тринадцатого отряда Корин Ятё (пр. авт. "Старый лес", "Ночная птица") украдкой вытер грязным рукавом мокрый от пота лоб - не пристало подчиненным видеть слабость командира, тем более, что он получил это почетное повышение совсем недавно. И пусть пока он отвечает за маленький отряд солдат, но их уважение еще предстояло заслужить. Вот посмотрят бойцы, как их доблестный командующий подыхает от жары и подумают: "Что за слабак, с какой стати нам его слушаться!" А он не слабак! Ятё быстро бросил взгляд на затаившегося слева рядового. Тому не было никакого дела до беспокойств командира, до того, кто рохля, а кто нет, да даже до самого задания - разморенный духотой, парнишка прилагал все усилия, чтобы не уснуть. - Не закрывай. - Что? - встрепенулся он, осоловело осмотревшись. "Совсем еще зеленый... - с досадой подумал Корин. - Все-таки задремал". - Не закрывай глаза, - повторил он вполголоса, постаравшись придать словам побольше значимости и уверенности. - Противник не будет ждать, когда ты придешь в себя. Шинигами должен быть наготове круглые сутки. В этом районе каждый третий с радостью прирежет нашего брата во сне, а те, кого мы сейчас выжидаем, могут сотворить и чего похуже. Намного хуже. Парнишка побледнел настолько сильно, что этого не смогла скрыть даже раскрасневшаяся от жары смуглая кожа. Зато спать ему определенно расхотелось. "Так-то оно лучше, - с мрачным удовлетворением отметил Ятё. - Так-то оно целее будет..." Сам он лишь озвучил мысли, не дававшие самому раскиснуть последние несколько часов - глаза отчаянно слипались, безумно хотелось пить. Корин видел, что отряд уже вымотан этой вынужденной неподвижностью, но нападать на лагерь, пока они не удостоверятся, что один из подручных Чиноми там, значило провалить операцию. Первую операцию под его командованием. Лагерь ополченцев был мелким и разбитым довольно бестолково - в низине у ручья, с востока до юго-запада прочерчивали неровную дугу острые скалы, с севера окруженный редким лесом с густым пушистым кустарником, в котором и залег отряд шинигами. Незаметно подкрасться легко, в этих безобидных с виду зарослях можно было упрятать еще парочку таких отрядов, и ополченцы просматривались, как на ладони. Слишком просто, но на то он и третьесортный лагерек. Несмотря на это, он все же давал шанс заполучить информацию о расположении не центрального, но более крупного и серьезного убежища. И урезонить окрестности. Восстания, поджигаемые людьми Чиноми, с окраин Руконгая уже не только восточного сектора переместились к средним районам и такими темпами грозились разгореться у самых стен Сейретея. Люди буквально обезумели от жажды крови шинигами, набрасывались на имевших глупость сунуться в горячие точки в одиночку или малой группой. Много бойцов Готея погибло под шквалом бросаемых камней. Тех, кто не умирал сразу, жители с охотой добивали тем, что подворачивалось под руку. Усмирять особо ретивых пришлось не менее жестко - простые души с замиранием вспоминали былые годы веков, прозванных Кровавыми. Несколько деревень были вырезаны подчистую, в назидание. Однако, к сожалению, это лишь усилило людские волнения, всколыхнув новый поток ненависти - ответом послужил отряд шинигами из тринадцати бойцов, чьи тела обнаружили ранним утром на кольях у временных казарм Готея 13 на востоке Руконгая. Борьба с последствиями вызывала прямо противоположный эффект, и высшее командование приняло решение бросить максимально возможный в данных обстоятельствах резерв на искоренение источника проблемы - ополченцев, подливавших масло в огонь. Ятё встряхнулся, осознав, что слишком углубился в безрадостные размышления. Их задача сейчас - добыть хоть какую-то информацию о банде Гетсума. Второй отряд предоставил сведения о потенциальных осведомителях. По их данным в лагере было не больше семнадцати человек - в два раза меньше его группы - из них едва ли половина представляющие угрозу воины. За то время, что они наблюдали за ополченцами, Корин насчитал всего четырнадцать бунтарей – даже меньше, чем ожидалось. Дело за малым - всего лишь подождать, когда появится нужный человек. Всего лишь подождать. Безумно хотелось закрыть глаза, хоть ненадолго опустить тяжелые веки, ведь они здесь дежурят уже вторые сутки... хоть ненадолго... нельзя. Оживление внизу разом сдуло накопившуюся вялость - что-то изменилось. - Офицер Корин, это же... - вытянул шею новобранец, высовываясь из укрытия. - Куда лезешь! - прошипел Ятё, дернув его за шиворот обратно. Пронесло, не заметили. Но в одном парнишка был прав - искомый человек, тот, кого они дожидались столько времени, наконец объявился. Почти не отличающийся от других ополченцев, немолодой уже мужчина коренастого телосложения, но среди прочих его неоспоримо выделяли уродливые шрамы от ожогов, покрывавшие шею и частично выходившие на подбородок. Длинные черные волосы были собраны в высокий хвост – он словно демонстрировал свои увечья с гордостью. Насколько Ятё знал, он получил их от какого-то пустого. - Хакуэн (пр. авт. "Белый дым"), - негромко окликнул Корин. - Я, - приглушенно донеслось справа. - Объект на месте. Отправь сообщение лейтенанту, - велел он. Новобранец слева напряженно сглотнул. - По моей команде... - Ятё поднял руку, сосредоточив в ладони духовную силу для сигнального кидо. - Вперед! *** - Лейтенант Кучики! Рукия подскочила от неожиданности, когда в коридоре перед ней словно из воздуха возник посыльный второго отряда. Бумаги, которые она несла на подпись к капитану, чудом не выпали из рук. - Слушаю, - недовольно поджав губы, ответила она. Слишком погрузилась в себя - а если бы к ней подкрался противник? И что с того, что это шинигами, специализирующийся на скорости и неприметности… - Данные, предоставленные вам четыре дня назад... - боец отдела тайных операций опустился на колено, следуя уставу, - ...оказались фальсификацией. Вражеский лагерь в пятьдесят первом районе южного Руконгая - прикрытие для захвата очередной группы шинигами. По нашим данным... - Что?! Черт вас подери, там отряд новобранцев с новоиспеченным офицером! Где вы раньше были! Офицер Котецу! - Да! – Кионе вынырнула из одного из кабинетов и вытянулась по струнке, самодовольно глянув на напарника, появившегося следом, как на привязи. - Сколько их там? - справившись с нахлынувшими эмоциями, Рукия сдержанно повернулась к посыльному. - От шестидесяти до восьмидесяти бойцов. - Офицер Котецу, вы слышали - организуйте спасательный отряд, времени в обрез! - некогда пенять разведчикам на их ошибку. - Офицер Коцубаки! - рявкнула Рукия, останавливая рванувшего было за ней Сентаро. - Да! - Свяжитесь с лейтенантом Абараи - он с шестью бойцами сегодня должен был отправиться патрулировать пятьдесят четвертый район. Да не бабочкой, идиот! Через Какушитсуй Дзяку! - Так точно! – смутившись, поспешно кивнул Коцубаки. - Сердце Юга, глаза Севера, пальцы Запада... - забормотал он заклинание, отойдя на пару шагов. Помощь из Готея будет добираться слишком долго. Даже те группы, что они посылали в этот сектор, находятся слишком далеко. И мало кто из них владеет шунпо. Шестой отряд отвечал за восточный сектор, и если Ренджи изменил планы и отправился по другому, старому, маршруту - дело дрянь. Держитесь, парни. *** - Защита! Активируйте шикаи, мать вашу! Круговое построение! Держите защиту! - надрывая горло, кричал Корин, безуспешно пытаясь организовать какое-то подобие порядка в этом хаосе. - Держите!.. - поток однообразных распоряжений прервала атака сразу двух ополченцев, решивших обезвредить командира. Ятё блокировал один клинок и, понимая, что вряд ли успеет заблокировать второй, бессознательно ушел в сторону. И в ту же секунду понял свою ошибку, но было поздно - он спасся от лезвия сам, подставив под удар бойца, чью спину прикрывал. Их столько лет учили сражаться, но не научили подавлять выработанные рефлексы, когда вокруг кипит кровавое месиво, когда со всех сторон слышатся крики и звон стали, когда доводы разума заглушают выпущенные на волю инстинкты... Он же командир, черт подери! - Вейся, Расенкёкусен! (пр. авт. "Спираль") Корин остервенело ринулся в бой, перед глазами застыл в падении рядовой, погибший по его вине - он никогда не сможет этого забыть. Командир должен защищать! Удар, взмах, удар, блок! Клинок растягивался вслед за движением, окружая шинигами смертоносной спиралью. Вертушка, удар-удар-удар! Еще три противника больше не встанут на ноги. - Следующий! - кровожадно рявкнул Ятё, стряхнув кровь с укоротившейся катаны. Несколько ополченцев отшатнулись назад при виде его оскала. - Хакуэн! - воспользовавшись замешательством, Корин попытался найти связного, оглядевшись. - Хаку!.. - нашел. Но находка была неутешительной - белые волосы распластавшегося молодого воина окрасились красным, только по ним теперь и можно было его опознать. - Подите к меносам, твари! - взревел Ятё, отражая новую атаку опомнившихся противников. Осмотреться снова удалось далеко не сразу, но все же эта попытка увенчалась успехом - метрах в двадцати Корин увидел отчаянно и бестолково отбивавшегося новичка, что лежал рядом с ним в засаде. Он явно от страха не соображал, что делает, чудом парируя удары не очень опытного ополченца. Боец никудышный, однако может заменить связного, главное, добраться до него прежде, чем он совершит фатальную ошибку, а там, под его, Ятё, прикрытием, можно послать сигнал о помощи своим. Главное - успеть. Ятё прорубался сквозь бойню, не глядя, может ли кто-то из противников подняться снова - добьет потом. Или кто-то из его отряда наверняка позаботится об этом. Он успел в последний момент - как в глупых легендах и россказнях хвастливых вояк. Спасенный смотрел на него огромными глазами, словно на явление Короля Душ. - Рядовой Коэда! - Корин с трудом вспомнил имя парнишки (пр. авт. "Веточка"). - Можешь связаться со штабом? - Я... я... - он бессильно рухнул на колени. Хоть меч не выпустил - и на том спасибо. - Взять себя в руки! - гаркнул Ятё, приводя того в чувство. - Отвечай на вопрос! - Я... да... я могу... - трясущимися губами выдавил Коэда, зажмурившись. - Слушай сюда - или ты сейчас же откроешь глаза и встанешь! - продолжал Корин, двумя взмахами катаны отправив на перерождение очередного врага. Обернулся и припечатал: - Или сдохнешь! Конец фразы вышел скомканным. Ятё удивленно опустил взгляд вниз, на наконечник болта, торчащего из груди. Медленно повернулся, поймал взгляд девчонки, спешно перезаряжающей арбалет. Кажется, он видел ее, когда пробивался к Коэде. Кажется, он подрубил ей ногу. Кажется, земля стала вращаться слишком быстро... А мальчишка, наконец, пришел в себя. - Офицер Корин! - истошно кричал он, не позволяя рослому детине добить поверженного командира. - Держитесь! - к некоторому удивлению Ятё, парнишка его одолел. - Кто-нибудь, прикройте меня! Сообщение!... Отправить!... - надрывался он. - Нужно отправить сообщение! Офи... цер... "Дурак... - отстранено думал Ятё, глядя как тот падает в паре метров от него, получив удар кинжалом в живот. - Под стать своему командиру. На поле боя нельзя отвлекаться. И нельзя оставлять за спиной недобитых врагов..." Бойня продолжалась. Неумело используемые шикаи зачастую скорее мешали друг другу, чем одолевали противников. А те оказались на удивление смышлеными и проворными - сталкивали неопытных шинигами друг с другом и вовсю пользовались своим преимуществом в ближнем бою. "Этот мальчишка наконец-то заткнулся... - думал рядовой, сосредоточившись на очередном ополченце. - Сколько можно было вопить этот бред..." Мимо сверкнула молния Бьякурай, избавив его от текущего соперника, попутно едва не лишив уха его самого. Тот, кто использовал кидо, либо промахнулся, либо пробил цель насквозь - в любом случае, проверить это не было ни времени, ни возможности. "Этот выскочка что, их всех решил на себя собрать? - бросил рядовой взгляд на огненные всполохи справа от себя, где его товарищ бился в окружении. - Тоже мне, Кюкадзан (пр. авт. "Дремлющий вулкан"), так уснешь навеки..." - ...то-нибу!.. - ...хни, тва!... Сдо!.. - ...еви, Зо...и...ару!.. Рядовой уже почти свыкся с воплями, разносимыми эхом, и примерялся, куда ринуться в следующий миг, как его внимание перехватила зубастая стальная лента, летучим змеем проскользнувшая над долиной, прихватив с собой жизни сразу нескольких ополченцев. Секунды промедления дорого обошлись - сзади вонзилось острое лезвие, пройдя насквозь, с чавканьем задержавшись в ребрах. "Так вот что чувствуешь, когда тебя режут, словно масло..." - падая, думал рядовой, на миг потеряв сознание. Небо такое ясное. Ни одного облачка. Ни одного, мать его, облачка. И солнце жарило все так же нещадно. Звук битвы стихал, или ему только казалось?.. Нет, не казалось. Рядовой издал короткий, истеричный смешок, оборвавшийся бульканьем в горле и острой болью в груди. Помощь пришла. Он выдержал. Ему помогут. Лейтенант чужого отряда окинул его быстрым холодным взглядом и прошел мимо - к ополченцу, лежавшему рядом. Зачем-то взял его за руку и стер грязь с запястья, внимательно приглядевшись. Рядовому показалось, что там мелькнула татуировка, но мутное зрение не оставляло уверенности. - Медика сюда! - крикнул он нескольким незнакомым шинигами, зажимая рану в боку ополченца. "Ему? Ты помогаешь ему? Почему? - непонимающе закружилось в голове. - Он враг! Из-за него я умираю!" Вместо негодующего крика из горла вырвалось клокотание, сменившееся кровавой пеной. - Извини, парень, - мрачно глянул на него лейтенант. Сейчас, на поле боя, среди трупов, алые волосы и косые росчерки татуировок делали его похожим на демона. - Если он умрет, тогда все эти смерти будут напрасны. Рядовой не оценил здравомыслия старшего офицера. Рядовому было плевать - он хотел жить. Хотел плюнуть в лицо этому ублюдку, деловито объясняющему, почему его жизнь менее значима, чем жизнь руконгайского отброса. С этими мыслями он и умер. Абараи передал потенциального осведомителя в руки подоспевшего помощника, вытер испачканные ладони о штанину "пациента" и поднялся, оглядев когда-то мирную долину. Хотелось вдохнуть поглубже, но раскаленный, пропахший смертью и болью воздух, точно не принес бы облегчения, и Ренджи сдерживался. Они все же опоздали. В небе слетались вороны, предчувствуя грядущий пир. Абараи подошел к тому бедняге, что так и не дождался помощи, присел перед ним. Помолчал. - Лейтенант! Тут живой! Ренджи легонько провел рукой по разгладившемуся спокойному лицу теперь уже бывшего шинигами, закрывая мертвые глаза, сам на миг зажмурился и, сглотнув вязкую противную слюну, встал и зашагал по полю к окликнувшему его подчиненному. Выжившим оказался совсем еще молодой парнишка: короткие черные волосы, обычное ничем не примечательное лицо, теперь отмеченное шрамом на скуле, худощавое телосложение - ничего особенного. Довольно серьезная, но далеко не фатальная рана в живот. Ему повезло, что не прирезали, когда упал. Парнишка никак не хотел успокоиться на носилках и все тянулся к своему товарищу, лежавшему в паре метров с арбалетным болтом в груди. - Он мертв! - жестко выкрикнул ему в лицо Рикичи, укладывая обратно, надавив на плечи. Парнишка перестал вырываться, но, как заведенный, что-то повторял, размазывая по щекам слезы и кровь. Веки были широко распахнуты, он не прекращал шарить вокруг ошалелым взглядом. Рикичи отстранился и беспомощно взглянул на подошедшего Абарая. Тот, поддавшись секундному порыву, склонился над мальчишкой. - Не закрывай глаза... не закрывай... - твердили искусанные губы. *** Рабочий день давно закончился, но в этот раз многие задержались дольше обычного. В четвертом спасали выживших. Во втором допрашивали не успевших умереть. В тринадцатом подсчитывали потери. Ренджи нашел Рукию на высоком берегу речки неподалеку от полигона ее отряда. Она сидела к нему спиной, обхватив колени руками, рядом стояла нетронутая коробочка бенто. - Йо, - больше сообщая о своем присутствии, чем здороваясь, сказал Абараи, присаживаясь в метре от Кучики. Она небрежно кивнула в его сторону, давая понять, что его появление замечено. Ренджи сорвал травинку и прикусил ее, присоединяясь к безмолвному созерцанию. Закат сегодня казался особенно кровавым. На другом берегу послышался приглушенный расстоянием клекот, с дерева вспорхнула стая черных птиц, покрутилась над густыми кронами и беспокойно скрылась в роще. Снова тишь. Только легкая мелодия речной ряби и редкого плеска ужинающих окуней под аккомпанемент шелеста листвы. - У нас появилась зацепка по Чиноми, - нарушил молчание Абараи. «Это было не напрасно». - Если бы не вы, ее бы не было, - несколько вяло отозвалась Рукия, разглядывая стремительно плывущие облака. Застывшим взглядом. «Я должна была отправиться с ними. Я хотела». - Ее бы не было без тех новичков, - покосившись на нее, ответил Ренджи. Медленно откинулся на спину, заложив руки за голову. Трава щекоталась приятной прохладой. – Ты хорошо их натренировала – они положили почти всех. «Ты не виновата». Рукия вынырнула из своего оцепенения, чуть отвернула голову и прикрыла глаза, порадовавшись, что Абараи не может сейчас видеть ее лица. - Там почти нечего было делать, когда мы пришли, - добавил Ренджи. «Мы опоздали». Кучики обернулась, оперевшись на руку, и пристально уставилась на него. Абараи лежал, закрыв глаза, вся поза выражала расслабленность. Только желваки на челюсти были видны слишком отчетливо, выдавая до боли стиснутые зубы. - Вы спасли двоих наших. И того… - «выродка» проглотила она. - …Информатора. «Ты не виноват». Ренджи поднял веки и несколько секунд без выражения просто смотрел в фиалковые глаза. Родные. Насколько хорошо нужно друг друга знать, чтобы так тонко чувствовать? Как он мог, черт его подери, добровольно похерить сорок лет общения с ней? Вот с этой мелкой, ершистой девчонкой, готовой глотку перегрызть тем, кто угрожает ее друзьям, с этой занозой в заднице, не стесняющейся в выражениях и тумаках, когда рядом нет многоуважаемого брата. Умеющей смотреть так серьезно и понимающе, что внутри становится теплее и немножко легче, даже когда пушистая полярная лисица обвивает тебя своим длинным хвостом, с урчанием вгрызаясь в плоть острыми клыками. «На войне умирают – это нормально. Мы оба не виноваты». - У тебя в голове какая-то хрень, - в жалком подобии на веселье усмехнулся Абараи. – Ауч! – дернулся он от весьма чувствительного удара в скулу. - Засранка мелкая, ты что творишь! – перехватывая ее руку, проворчал Ренджи. - Ты идиот! – в ярости прошипела Рукия, попытавшись заехать ему свободным кулачком. - Э? - Какая-то хрень?! Ублюдок бесчувственный! - Я имел в виду гербарий у тебя в волосах, но, похоже, хрень не только снаружи, но и внутри! – оттолкнув от себя ее руки, сел Абараи. - Гербарий? – моргнула Рукия, проведя пальцами по голове. Вытащила из волос очевидно инородную растительность, посмотрела на нее, словно никогда прежде не видела ничего подобного, подняла перед собой, растеряно показывая Ренджи. – Веточка…- совершенно беспомощно сообщила она. Три. Два. Один. Повисшую тишину разорвал дружный оглушительный хохот. Спустя несколько минут они лежали на траве, глядя в небо и пытаясь отдышаться. Напряжение последних часов отступило под гнетом этого несколько истеричного веселья. - Кретин, - спокойно выдохнула Рукия. - Дура, - не менее спокойно ответил Ренджи. - Макака? – полувопросительно продолжила Рукия. - Карлик, - чуть заметно кивнул Ренджи. - Два-два, - миролюбиво подвела итог Кучики. Помолчали. - Ты у Ичиго когда в последний раз был? - Не помню, - честно сказал Абараи после секундного раздумья. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, сумерки стремительно сгущались. - А ты? - На прошлой неделе, - ответила Кучики. Со вздохом потянулась до хрустящих суставов и села, вновь обхватив колени и пристроив на них подбородок. - Ну, что не так? – проворчал Ренджи, недовольно приподнимаясь на локте, чтобы взглянуть на многозначительно сопевшую Рукию. - Да что с ним там сделается за несколько недель! Он без нас два года спокойно жил. Не маленький. - Не знаю, Ренджи, - вздохнула Кучики, поджав нижнюю губу. Абараи фыркнул и плюхнулся обратно. Лежать на сырой земле становилось прохладно, но после дневного солнцепека заставить себя отскрестись от нее и пойти спать не хватало сил. Ветер красиво разметал перистые облака, раскинув их пылающими над горизонтом крыльями. Дотлевающими крыльями умирающего Феникса. Рукии вспомнился Соукиоку. И вызывающий блеск карих глаз с нахальным росчерком самодовольной ухмылки. - У него взгляд изменился, - все же озвучила она свои ощущения. - Стал каким-то… затравленным. - У Куросаки? – изогнул татуированную бровь Абараи. - Затравленным? Ха! Ты сама поняла, что сказала? – загоготал он. – Да этот мелкий засранец сам кого хочешь затравит! - Дурак ты, - без огонька, скорее для проформы, пнула она колено Ренджи. Предчувствие несколько притупилось. «Он узнал, что пропустил годовщину. И в тот день были занятия по контролю реацу – вот и вымотался. Может, действительно показалось…» - Ладно. Схожу к нему на следующей неделе. Заодно узнаю, в какой класс его распределят, - довольно прищурился Абараи. – Интересно, как он справится с Тихоней. - Интересно, как Тихоня с ним справится, - усмехнулась Рукия. - Ставлю пять сотен на Кийоши! – оскалился Ренджи, протягивая в ее сторону ладонь. - Принимаю! – звучно хлопнула по ней Кучики. – Насчет остальных предметов даже спорить не буду – он на отлично сдаст. - Да уж. До сих пор содрогаюсь, как вспомню, что они в школе проходят, - хмыкнул Абараи. «Нам в Руконгае такое и не снилось». - Вот только, как он с кидо будет разбираться – ума не приложу, - задумчиво протянула Рукия. – Хотя уровень реацу у него вроде бы подрос. Может, Мэйдзе и допустит его до испытаний. - Разберется. В конце концов, кидо не столь уж важно. - Для тех, кто не в состоянии его освоить… - насмешливо продолжила она. - Это не помешало мне стать лейтенантом раньше тебя, госпожа Язва из благородного клана Кучики, - ехидно парировал Абараи. Ответом послужил высунутый аристократический язык. – Нос откушу, - беззлобно пригрозил он. - Нагибаться поленишься, - улыбнулась она, подставляя лицо порыву холодного ветра. - И, Ренджи… - М? – миролюбиво отозвался тот. - Думаю, не стоит Ичиго рассказывать о том, что сейчас происходит. - Он имеет право знать, - несогласно покосился на нее Абараи. - Имеет, - без колебаний кивнула Рукия. - Но ты ведь знаешь – он не умеет оставаться в стороне. С этим сложно было поспорить. И соваться в гущу событий в его нынешнем состоянии – самоубийство чистой воды. - Ренджи? – требовательно повторила Кучики, не дождавшись ответа. - Хорошо-хорошо, обещаю. «Надеюсь, мы об этом не пожалеем». __________________________________________ ________________________________ ______________________ Делаем ставки, господа! Кто по-вашему утрет нос противнику - старый маразматик Кийоши Ринрафу или потеряшка Куросаки Ичиго? ) Очень интересно ваше мнение ) Следующая глава будет повеселее, сроков никаких не обещаю, потому как укладываться в них, как показывает практика, не получается. На исходе второго года написания фанфика у меня наконец-то появилась бета. Алилуйя, друзья мои! Алилуйя!