Добро пожаловать

Я честно хотела сделать эту главу оптимистичной и веселой, но Ичиго окружают злые люди, ничего не могу поделать ((( ___________________________ _____________________ - Воинская дисциплина есть строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил, установленных законами Общества Душ… - Ичиго нервно вышагивал по коридору, бормоча под нос определения и формулировки. Десять шагов туда – десять обратно. Экзамен по уставу Готея-13 вот-вот должен был начаться. Перед смертью не надышишься – это Куросаки знал не понаслышке - однако заставить себя успокоиться и смиренно ждать расправы от профессора Кийоши не мог. - Вина шинигами, привлекаемого к дисциплинарной ответственности, должна быть доказана в порядке, определенном законами Сейретея, и установлена решением командира (начальника) или вступившим в законную силу постановлением решения Совета 46… Создавалось впечатление, что он снова в Генсее – то же напряжение, мельтешение взволнованных студентов, нервные попытки запастись шпаргалками, доучить то, что даже не начинали учить. Кто-то сидел на подоконнике и глядел остекленевшим взглядом в пространство с обреченным лицом. Один из студентов с не меньшей обреченностью тихонько стучался головой о стенку, бормоча под нос пункты устава. В общем, нормальный такой сумасшедший дом. И нервно меряющий коридор Ичиго сюда отлично вписывался. Экзамен у Кийоши Ринрафу – пожалуй, самое пугающее испытание для первокурсников. Хотя многие также стенали в предчувствии проверки их боевых навыков, что, к счастью, совершенно не беспокоило Куросаки. Зато хватало других забот - с апреля они успели пройти едва ли треть устава, но Ичиго не обольщался и зубрил все подчистую – от корки до корки. Их в случайном порядке разбили на группы по шестнадцать человек, Куросаки попал в третий поток, а потому имел на пару часов больше времени на то, чтобы помотать себе нервы. Некоторые студенты, уже «отстрелявшиеся», шатались поблизости: кто-то помочь советом, поделиться свежим опытом, кто-то просто позабавиться, глядя со стороны на бучу, в которой буквально только что болтался сам. - Смотри, а тот?.. - Да ну, скучно… - …Нарушение правил несения службы по охране общественного порядка и обеспечению… - бормотал Ичиго. - О, слухай, потеряшка же! – тихонько воскликнули рядом. Куросаки, погруженный в свои мысли, не обратил на это внимания. - Точно, давненько он не светился нигде… - …Обязанностей военной службы в состоянии опьянения, а также отказ военнослужащего от прохождения медицинского освидетельствования на… - Ичиго на автопилоте обогнул заградившего ему дорогу веснушчатого парня, остановившись лишь, когда тот придержал его за рукав. – Че надо? – раздраженно вскинулся он. - Назови число от одного до двухсот шестидесяти трех! – радостно подпрыгнул перед ним тот, убрав с глаз свесившуюся темно-каштановую челку, отчего она осталась стоять дыбом, придавая парнишке совершенно взбалмошный вид. - К черту иди, - огрызнулся Ичиго и попытался продолжить свои «размышления у парадного подъезда». - Не-не-не, назови – и учи себе дальше, - уперся ему в плечи назойливый студент. - Не жидись, чего тебе стоит? – показался за его плечом коренастый мужичок. - Давай-давай, - отозвались от окна еще двое. - Да блин! Сорок четыре дробь четыре! – рявкнул Ичиго первое, что пришло в голову, а именно – номер последнего из повторяемых пунктов устава. - Все?! - Да, - довольно осклабились они, действительно оставив Куросаки в покое. Двери в аудиторию распахнулись внезапно, будто и не было этого томительного изматывающего ожидания. Время на подготовку вышло. - Проходим, рассаживаемся произвольно, бумаги на столах не трогать до официального разрешения, - сухо проинформировала преподавательница по альмалогии, принимавшая экзамен вместе с куратором. Имени ее Ичиго так и не запомнил. Пока все размещались, Куросаки с некоторым облегчением отметил, что варианты раздавались в случайном порядке, а, значит, в этот раз он действительно на равных со всеми – задания должны быть на том же уровне. Стоило всем разместиться, как профессор Кийоши постучал журналом по столу, привлекая всеобщее внимание: - Уважаемые учащиеся, среди вас есть несколько студентов, успевших отличиться за эти два с половиной месяца, в хорошем смысле этого слова. Ичиго поймал себя на том, что отстукивает пяткой по полу мелкую, почти бесшумную дробь и усилием воли заставил себя замереть. - В связи с чем я предлагаю им выбор – проходить проверку наравне со всеми в течение трех с половиной часов либо же без подготовки ответить на несколько моих вопросов, получить высший балл по моему предмету и отправиться готовиться к другим промежуточным испытаниям. Трое учащихся из двух минувших сегодня групп уже оправдали ожидания. Двое – нет. Им предстоит пересдача на общих условиях с последним потоком, - аудитория заинтересованно зашепталась. – Итак. Аокава Сасанаки. - Д-да! – вскочила худенькая девчушка с коротким хвостиком волос, небрежно собранных на затылке. - Ваш выбор? - Я… я попробую ответить, - робко улыбнулась она. - Рассмотрите ситуацию: шинигами, едва заступивший в наряд, обнаруживает несоответствие снаряжения своего сослуживца - старшего по званию. Несоответствие заключается в… - кивнув, менторским тоном принялся говорить профессор. Ичиго не особо вслушивался, борясь с желанием осторожно заглянуть в бумаги с заданием, пока все смотрят на профессора и Аокаву. - Студент Китанакучи, на выход, - холодно произнесла преподаватель по альмалогии, дождавшись в речи Кийоши паузы. Куросаки вздрогнул и отдернул руку от уголка верхнего листа своего экзаменационного пакета, так и не успев его приподнять. - С какого хе?.. С чего это? – в последний момент исправился студент, сидевший на ряд выше Ичиго, чуть по диагонали. - Вас предупреждали, что бумаги трогать запрещено. Официального разрешения никто не давал. Будете пересдавать со следующим потоком. Балл будет занижен, - сухими рубленными фразами пояснила она. – На выход. Куросаки как можно менее заметно выдохнул, скрывая свое облегчение и наблюдая за кипящим от злости однокурсником, выдворяемым за дверь. Повезло, что не успел совершить ту же глупость. Кто бы мог подумать, что эта строгая, но интеллигентная женщина, с блуждающим безразличным взглядом, настолько цепко следит за всей аудиторией?.. А ведь тот «счастливчик» сидел в самом дальнем углу. «Помню, Ренджи как-то так же выперли, когда он школьником притворялся, - усмехнулся Ичиго, припоминая, насколько нелепо выглядел Абараи, оправдывавшийся перед довольно молодой даже по человеческим меркам учительницей, упрямо пихавшей его в спину. Да, он был раза в три ее старше и на полторы головы выше, а уперся руками в дверной проем и нес какую-то чушь о том, какой это важный тест и как такая прекрасная молодая особа может быть такой бессердечной и жестокой. Тогда Куросаки хотелось провалиться сквозь землю от того, что этого придурка считали его кузеном. Сейчас он понимал, что Ренджи просто дурачился, и это действительно казалось забавным. - Неплохо. Очень неплохо, - отвлек его от воспоминаний голос Ринрафу. – Можете быть свободны, - кивнул Кийоши буквально светившейся от счастья девчушке. - Куросаки Ичиго, - произнес профессор, заставив его недоуменно вскинуться, едва не выронив карандаш, который он вертел в пальцах. – Ваш выбор? Ичиго смотрел на него совершенно ошарашенным взглядом. На лицах других студентов также было написано изумление – всем прекрасно было известно, что Куросаки ходил у Кийоши в любимчиках с противоположной полярностью. Осознав, что слишком долго сидит с откровенно глупым видом под взглядами всей аудитории, Ичиго поспешно встал. В конце концов, какого черта? Если этот маразматик снова вздумал унизить его перед всеми – он не доставит ему этого удовольствия. Он как проклятый зачитывал устав до дыр, когда голова была забита чем угодно, кроме учебы. Каждый день выкраивал на это хотя бы час. Пусть задает свои вопросы – он ответит на них, не будь он Куросаки. - Спрашивайте, - с вызовом сверкнул глазами Ичиго. - Рассмотрите ситуацию: шинигами, спустя ровно восемь лет от начала службы, за время которой он дважды подвергался дисплинарному аресту общей сложностью тридцать восемь дней, засыпает на посту во время дежурства. Какое наказание соответственно уставу он должен понести? Куросаки молчал. - Нет ответа? – словно в первый день холодно осведомился Кийоши. - Есть. Просто думаю, в чем подвох – раньше ваши вопросы были сложнее, - спокойно ответил Ичиго, глядя прямо в глаза. Студенты притихли от такой наглости, выжидая, чем все обернется. - Быть может дело в том, что вы, наконец, взялись мыслить головой, а не седалищным нервом? – чуть приподнял брови профессор. - Ха! А вы, оказывается, умеете шутить, - усмехнулся Ичиго, вызывая предынфарктное состояние у особо слабонервных студентов и легкий намек на улыбку у Кийоши. – Ладно. Согласно уставу, шинигами перестает считаться новобранцем через восемь лет службы, значит, теоретически, наш парниша уже лишается послаблений, положенных новичкам. То есть, ему светит очередной дисциплинарный арест сроком от десяти до сорока пяти дней – в зависимости от серьезности последствий нарушения. Но! – прищурился Куросаки. Кийоши едва заметно кивнул, давая понять, что слушает внимательно. - Этот шинигами все еще считается новичком и отделается строгим выговором и предупреждением о неполном служебном соответствии, - закончил Ичиго. – Ну, и негласной выволочкой от сослуживцев, само собой, - снова усмехнулся он. – Потому что за такое бьют морду. - На каком основании вы пришли к сим итогам? – проигнорировав последние слова, невозмутимо спросил Ринрафу. Тем более, что в последнем Куросаки был прав – из-за подобных часовых могут вырезать весь отряд. - Он умудрился дважды побывать под арестом, хотя представить не могу, что для этого нужно было отчебучить, учитывая сколько льгот дается новеньким, - хмыкнул Куросаки. – А время, проведенное под арестом, не засчитывается в срок отбывания службы. Значит, он перестанет быть новобранцем через… сколько там дней он провел за решеткой? Тридцать восемь вроде? – дождался согласного кивка и продолжил: - Значит, подфартило ему с арестами – так бы еще один схлопотал. - Аще предположить, что его командир все же отправил его в карцер на, скажем, пять дневок? - Ну… - почесал в затылке Ичиго. Напряжение, что не отпускало его перед экзаменом, исчезло без следа. – Рядовому-то ничего не будет – отсидел и отсидел, что теперь сделаешь. Разве что принесут официальные извинения. А вот командира могут и в звании понизить за превышение полномочий. Теоретически, - добавил Куросаки после небольшой паузы. - Верно. И – верно, - кивнул Кийоши, принимая оба ответа. – Чего и следовало ожидать от лучшего на потоке. Ичиго от удивления едва не плюхнулся обратно на скамью. - Вы можете идти, Куросаки, - как ни в чем ни бывало сказал профессор. Казалось, он мгновенно утратил всякий интерес к выбитому из колеи студенту. Ичиго обвел взглядом аудиторию в попытке убедиться, что ему не послышалось. Квадратные глаза Акиры, сидевшего неподалеку, говорили: «Нет, не показалось». Все еще не веря своему счастью, он не спеша спустился по лестнице – в голове не укладывалось произошедшее, мысли текли несколько заторможено. Встретился глазами с Харукой, которая одобрительно вскинула кулак, глядя на Ичиго с какой-то непонятной гордостью, будто это она его натаскивала. Фыркнул, встряхнулся и пошел быстрее. Уже у самых дверей его настиг голос: - Зайдите ко мне в кабинет часов в шесть вечера, Куросаки. Невнятно буркнув что-то, что при определенной доле воображения можно было счесть согласием, Ичиго выскользнул в коридор, тихонько прикрыв за собой фусума. Подошел к окну, прислонился к холодному стеклу лбом и протяжно выдохнул: - Ну нихрена себе, - на лицо сама по себе наползла широченная шальная улыбка. Он это сделал, он все же заставил этого упрямого старикашку себя уважать! В голове разве что победные фейерверки не взрывались, хотелось вопить от переполнявших эмоций – Ичиго так не радовался, даже когда подчинил своего пустого, получив маску. Тогда его переполняла гордость и уверенность в себе, но внутреннее напряжение все же не позволяло насладиться победой в полной мере. На самом деле, если подумать, все его достижения были с каким-то небольшим, но весомым «но», мешавшим ликованию, однако толкавшим вперед, не позволяя остановиться на достигнутом. В случае с Кийоши также не стоило расслабляться – Куросаки осознавал, что планку придется держать, но все же… - Ю-ху! – коротко воскликнул Ичиго, подпрыгнув и стукнув пятками в воздухе. - Полагаю, вас можно поздравить, Куросаки? – с легкой полуулыбкой произнесла учитель Мейдзё, заставив Ичиго стремительно развернуться. Как она умудряется настолько бесшумно передвигаться на гэта… – Тем не менее, проявите уважение к своим товарищам и позвольте им сосредоточиться на уроках, не отвлекая их своими боевыми кликами. - Уже ухожу, - развел руками Ичиго, немного поубавив пыл. - А вот это несколько излишне, - легким наклоном головы остановила его Тсубаки, вынимая руки из длинных рукавов расписанного камелиями кимоно. - Аще позволите, я бы хотела обсудить с вами один серьезный вопрос. Пройдемте в мою учебную комнату. Куросаки кивнул скорее из вежливости, потому как Мейдзё очевидно не требовалось его согласие – она уже шла в сторону своего кабинета, с тихим шелестом одежд проплывая мимо хлопающего глазами студента. Стука деревянной обуви по-прежнему не было слышно. Ичиго зашагал следом, приноравливаясь к неспешному движению учительницы. Верхушка ее пышной высокой прически, изысканно украшенной свежими белыми камелиями, едва доходила ему до плеча. Насыщенный цветочный аромат дразнил обоняние: к тому моменту, как они дошли до дверей кабинета, Куросаки отчаянно боролся с желанием хорошенько прочихаться. - Присаживайтесь, - указала Мейдзё на простой потрепанный дзабутон у низенького письменного стола. Ичиго недоуменно огляделся – он думал, они идут в одну из аудиторий. – Это комната для одиночных занятий, - пояснила Тсубаки, присаживаясь на свою подушечку по другую сторону. Куросаки плюхнулся напротив, продолжая вертеть головой. Посмотреть было на что: на стенах висело несчетное количество разнообразных амулетов, таблиц со схемами, свитков с изречениями. Вдоль самой длинной стены стоял огромный стеллаж, до отказа забитый книгами и свитками. Оконные ставни были плотно закрыты, и помещение освещалось только за счет подвешенной под потолком шарообразной лампы, от которой ощутимо тянуло реацу. Ичиго все же чихнул. - Вам нездоровится? – вежливо поинтересовалась учитель, - Не, все норма… апчхи! – неубедительно мотнул головой Куросаки. – Я в по… а… а… апчхи! Ачхи! Мейдзё слегка подалась к нему, пристально разглядывая. Ичиго зажал себе нос и с трудом заставил себя ровно дышать через рот. Так раздражающий аромат стал чуть более терпимым. - Походу, аллергия, - прогнусавил Куросаки. – Запах странный. - Цветочный? – слегка приподняла изящную бровь Тсубаки. - Угу, - все также не убирая руки от лица, ответил Ичиго. - Вам доводилось прежде зреть подобные цветы? – вытащив один из бутонов из прически, Мейдзё положила его на середину стола. - Угу, - кивнул Куросаки, чудом подавив новый приступ чихотки. Глаза слезились. – Перед белым днем их тоннами по всей Каракуре впаривают. - До сего дня они не вызывали такого отклика? Ичиго только помотал головой. Тсубаки неторопливо дотянулась до комода, стоявшего неподалеку, и вынула оттуда поддон с травами, тщательно рассортированными по ячейкам, и ступку с пестиком. - Тогда позвольте полюбопытствовать: как давно вас пытались отравить? – спокойно, будто о погоде говорила, поинтересовалась она. - Па… ачему вы решили, что пытались? – в последний момент спохватился Куросаки, едва не ляпнув «пару месяцев назад». - Камелии не имеют запаха, - огорошила его Мейдзё. – Их аромат ощущают только в двух случаях: когда человек от рождения наделен даром особой чувствительности к тончайшим ароматам… и когда обоняние человека обострено после отравления некоторыми видами травяных испарений. - А с чего вы взяли, что это от камелий? – упрямо прогундосил Ичиго, застыв на мгновение. - Вдохните, - вместо ответа Тсубаки протянула ему полураскрытый бутон. - Не хочу, - еще сильнее зажав нос, нахохлился Куросаки. Он мрачно смотрел на нее, и Тсубаки подумалось, что будь он диким зверьком, уже давно бы поднял шерсть на загривке и тихонько зарычал, предупреждая, чтобы посторонние не пытались зайти на суверенную территорию. - Вы ведете себя, индо малое дитя, - с легким укором Мейдзё убрала цветок обратно в волосы. - Не ваше дело, - пробурчал Ичиго. В ответ на окативший холодом взгляд, добавил, несколько смягчая грубость: - Свои проблемы я решаю сам. Этот ответ был менее похож на лепет насупленного ребенка, но впечатление изрядно портили по-прежнему зажатый нос и слезящиеся глаза. Несколько секунд в комнате витала тишина, переплетая ниточки невысказанных слов в хрупкую причудливую паутину, готовую разорваться от легкого дуновения звука чужого голоса. - Хорошо, - согласилась Мейдзё и принялась убирать обратно в комод приготовленную утварь, принимая за Куросаки право на молчание. – Я пригласила вас не за этим. - А зачем? – послушно задал очевидный вопрос Ичиго. - Уровень вашей реацу за прошедшее время существенно стабилизировался, - закончив уборку, Тсубаки сложила руки на коленях, идеально соблюдая церемониальность позы, приличествующей благородной особе. Куросаки, развалившийся как поудобнее, не оценил. – И вырос. Полагаю, отчасти вам стоит поблагодарить за это сестер Асахана (пр. авт «Утренний цветок»). - Кого? – нахмурился Ичиго. - Три юных особы, что делятся с вами духовной силой время от времени. - Так это с вашей подачи?! – подскочил Куросаки, убрав руки от лица, и тут же поплатился за это чередой чихов. - Позвольте узнать, что вас так возмущает в сим предположении? – осведомилась Мейдзё, стоило ему успокоиться. - Но они… Это ведь… То есть… Ничего… - сдулся Ичиго, не сумев сформулировать тот поток эмоций, что пронесся у него в голове. Уши предательски горели. Тсубаки улыбнулась, показав ряд ровных, лакированных черным зубов. Куросаки уставился на них, забыв, о чем только что шла речь – прежде он не замечал эту маленькую деталь в утонченной внешности учительницы. - Начати сие дело решили сами девушки, - прикрыв глаза, чуть повернула голову Мейдзё, возвращая Ичиго в реальность. – Я лишь разъяснила их упущения, дабы они вправду вам помогли, не причинив вреда по неведению, - ее взгляд вновь обратился к собеседнику. - По моему скромному разумению, сейчас вы можете приняться за практические занятия, однако, в связи с особыми обстоятельствами, вы имеете право отказаться от экзамена по кидо. Вам поставят минимально допустимый балл и… - Отказываюсь, - не позволил ей договорить Ичиго. – Простите, но вынужден отказаться от вашего предложения, - поспешно добавил он, поклонившись, вспомнив ледяную ярость, когда посмел перебить ее в прошлый раз. – Если вы допускаете меня, то я… а-апчхи!.. то я буду сдавать, - гнусаво закончил он, вновь зажав нос. - Экзамен завтра, - медленно проговорила Мейдзё. - Вы осознаете, что не имеете времени на подготовку в отличие от ваших сокурсников? - У меня полдня впереди, - усмехнулся Ичиго. - Студентам запрещено практиковаться в кидо в отсутствие преподавателя, а я, увы, ныне не могу вам в этом помочь, - качнула головой она. - Кто не рискует – тот не пьет шампанского, - пожал плечами Куросаки. - Что? – недоуменно подняла брови Тсубаки. Столь открытого и яркого проявления эмоций Ичиго прежде у нее не видел. – Это имеет какой-то скрытый смысл? - Э-э… Ну, то есть кто не идет на риск, тот не побеждает. Что-то типа того, - сумбурно попытался пояснить Куросаки, стушевавшись. - «Шампанское» – это «победа» на современном наречии? - Э-э… Нет. Это вино такое. Газированное. - Газированное? – тонкие брови озадаченно нахмурились. - Не важно! Забудьте! – вскинул руки Ичиго, осознав, что эти снежные комья разъяснений грозят перерасти в лавину, которая его похоронит. – Я могу идти? Мне нужно готовиться. У меня завтра экзамен, знаете ли, - иронично хмыкнул он, поднимаясь с насиженного места. - Да… - задумчиво кивнула Мэйдзё. – Газированное… вино… - пробормотала она закрывшимся за Куросаки фусума. По пути на первый этаж Ичиго понял, что неплохо бы заскочить в столовую и что-нибудь перекусить. Справившись с этим нехитрым пунктом без происшествий, он забежал в свою комнату, решил для себя, что сидеть в закрытом помещении, душном от яркого солнца, участливо заглядывавшего в окно, нет ни малейшего желания и отправился к своему любимому колодцу, прихватив учебники. Акира и Монтаро говорили, что они успели выучить и отработать всего пару заклинаний – шаккахо и сё. Последнее на экзамене ценности не представляет, стрелять нужно будет по мишеням, значит, главной задачей Ичиго было выучить до завтра одно-единственное заклинание. Вроде несложно, на первый взгляд. - О, повелитель, оболочка из крови и плоти, - чувствуя себя последним идиотом, бормотал Куросаки, привалившись спиной к каменному боку колодца и откинув голову, наблюдая за проплывающими над кронами деревьев облаками. – Всякая тварь, тот, кто носит имя человек, трепет крыльев, ад и преисподняя… Черт, - нахмурившись, сверился с учебником. – Черт! – повторил он, обнаружив ошибку. - О, повелитель, оболочка из крови и плоти, - упрямо вернулся к началу. - Всякая тварь, трепет крыльев, тот, кто носит имя человек, ад и преисподняя. Вздымись преграда водная и устремись на - черт бы его побрал - юг! Формулу Куросаки запомнил быстро, благодаря теории контроля реацу разобрался в построении взаимосвязей единенных цепей духовной силы. Выполнить шаккахо до экзамена он не имел права, но это не мешало ему тренироваться, перегоняя свою энергию по всему телу, заставляя ее сгущаться то в одной руке, то в другой, выпускать наружу в виде светящейся сферы и медленно, аккуратно втягивать обратно, не развеивая в воздухе. Последнее было, пожалуй, самым сложным, но разбазаривать реацу сейчас Ичиго позволить себе не мог. Когда сидеть и перенаправлять потоки духовной силы стало скучно, Куросаки решил попробовать построить заклинание и, не выпуская его, попытаться разобрать в обратном порядке, вернув все в прежнее русло. Он не видел, чтобы где-то упоминалось нечто подобное, да особо и не вникал в кидо – не видел смысла, пока не было допуска. Самые основы теории им давали на лекциях, а зубрить формулировки, которые не имеют никакой пользы, казалось откровенной глупостью и тратой времени. - Ладно, попробуем, - вздохнул Ичиго, вставая. Размял руки, встряхнулся и, сверившись со схемой из учебника, принял нужную стойку. Прикрыл глаза, мысленно проговаривая слова заклинания и наблюдая за последовательно связываемыми в узлы энергетическими потоками. Как можно меньше реацу – ему ведь нужно только понять принцип, прочувствовать этапы создания… На последних словах формулы Куросаки с неприятным удивлением обнаружил, что даже с минимальным вливанием духовной силы заклинание выходит слишком мощным. Узлы затянулись, перепутались и смешались в сознании в полыхающую алым сферу – распутать это месиво?.. Как?.. Отбросив эту отдающую паникой мысль, Ичиго склонил голову, прикусил от напряжения губу и взялся за невозможное. Шаг за шагом клубок поддавался. По лицу и спине градом катился пот, дыхание выходило рваным и загнанным – контролировать еще и его не хватало концентрации - Куросаки и не замечал, когда задерживал его. Рука от запястья до самого плеча болела, нещадно сведенная судорогой, но Ичиго волевым усилием сохранял позицию, осознавая, что если нарушит ее, все пойдет насмарку. И вырвавшийся из-под контроля сгусток энергии, взорвавшийся снаружи – наилучший расклад в этом случае. Потому что взорваться может внутри. Еще немного… Всего четыре узелка. Осталось чуть-чуть… Три… По подбородку текла кровь из прокушенной губы. Два… Колени дрожали, реацу, насильно возвращаемая в прежнее русло, казалась чужеродной, тяжелой, причиняя новую боль. Один… Под закрытыми веками полыхало колористическое безумие радужных кругов, поглощаемых тьмой предобморочного состояния. Ноль. Он справился. Ноги подкосились, и Ичиго рухнул в траву, слегка зацепив плечом каменную кладку. Перевернувшись на спину, он вновь уставился в небо, в попытке отдышаться и подавить чувство разъедающей сосуды кислоты, в которую, казалось, обратилась его теплая и мягкая доселе духовная сила. - Я идиот, - выдохнул он окровавленными губами, когда дыхание более менее восстановилось. – Я идио-о-о-от! – весело прокричал он безразличным верхушкам деревьев, ответивших ему хлопаньем крыльев испуганных громкими звуками птиц. - Неоспоримый факт, - неожиданно раздался голос с границы поляны. Ичиго повернул голову и увидел студентку с длинными черными волосами и крайне озадаченным выражением лица. Довольно приятного, надо сказать, лица, не лишенного налета истинной аристократичности, выдающей благородную кровь. – По крайней мере, раньше был неоспорим. Как ты это сделал? - Сделал что? – сел Ичиго. – И кто ты такая? Хотя нет, стоп, все равно забуду – какого хрена ты здесь делаешь? – взъерошил волосы Куросаки, хмуро глянув на нежеланную гостью исподлобья. Кажется, где-то он ее уже видел. - Киншидзяку Рейко (пр. авт. «Канарейка», «Высокомерная»), - все же представилась она, едва заметно поджав губы. – За два месяца можно было бы выучить имена людей, с которыми ежедневно посещаешь одни и те же занятия. - Нахрена? – и не думая вставать, бросил Куросаки, вытирая подсыхающую кровь с подбородка. – На кой мне узнавать имена людей, с которыми я и двумя словами не перекинулся? И вряд ли перекинусь. Под стальным взглядом его карих глаз Киншидзяку несколько стушевалась и не сразу нашлась, что ответить на подобное заявление. - Быть может, имеет смысл узнать имена своих будущих боевых товарищей? – с раздражением сказала она, скрестив руки на груди. – И, возможно, своих командиров? - Ха, - усмехнулся Ичиго. – С товарищами познакомлюсь после выпуска, когда шелуха просеется. А капитанов и лейтенантов я тебе хоть сейчас могу перечислить по порядку нумерации отрядов. Так что ты здесь делаешь? - Это место принадлежит Академии, как и любое другое на ее территории. Я не обязана отчитываться перед смердами, - вздернула подбородок Рейко. И тут Ичиго вспомнил, где видел ее прежде: она всегда ошивалась рядом с Кучики Горо, но, в основном, помалкивала. - А я не обязан объясняться перед аристократическими задницами, - парировал Куросаки, вставая и отряхивая хакама. – Это место нашел я. Тропинку расчищал самолично, - неторопливо направился к сокурснице Ичиго. Тихонько перекликались птицы, ветер шумел листвой. Рейко почудилась в его спокойствии и неспешной походке скрытая угроза, и она с неким трудом удержалась от желания отступить вглубь леса. «Пусть это отродье умеет драться, но он рухнет, стоит мне выпустить часть реацу, - твердила себе Киншидзяку, не отводя взгляда. – Он же только хорохориться умеет. Едва ли книгу в руках держал, пока в Академию не попал». Ичиго подошел на расстояние вытянутой руки, нависнув над невысокой, в общем-то, девушкой. «Какого меноса я сюда поперлась?» - на остатках самообладания сохраняя спокойствие, Рейко продолжала смотреть ему в глаза, чуть запрокинув голову. - Передай своему ненаглядному недоКучики, чтобы запихал свои угрозы куда подальше, - засунув руки в прорези хакама, сказал Ичиго. - Как ты смеешь говорить о благороднейшем доме высшего сословия в подобном тоне, тьмонеистовый червь… - надо отдать должное, голос она не повысила, лишь глаза сузились, выдавая ее ярость. - Не о доме, дура, - чуть наклонился вперед для пущего эффекта Куросаки. - Не знаю уж, как другие, но Бьякуя, например, отличный мужик, несмотря на то, что зануда, каких поискать. А твой Горо – задница, - Ичиго выпрямился. Рейко поняла, что не дышала. - Ты… - начала было она очередную гневную отповедь, но осеклась. – Ты сказал «Бьякуя»?.. – ошарашено взмахнула она длинными ресницами. В клане Кучики только один человек носил это имя. И в Сейретее его знала каждая собака. – Ты… Да ты… Ты… - Для аристократки у тебя что-то бедноват словарный запас, - усмехнулся Куросаки. - Зато для руконгайца ты шибко ащеульный, - по-прежнему спокойным голосом ответила Рейко, взяв себя в руки. – Неужели на всю деревню нашелся кто-то достаточно грамотный и сильный, чтобы сумел вбить зачатки образования и не позволить себя прирезать таким шлындам, как ты? - С чего ты взяла, что я из Руконгая? – все также насмехался Ичиго. В груди клокотала злость, но выпустить ее в рукоприкладство не позволяло воспитание – какой бы высокомерной и самовлюбленной стервой ни была эта Рейко, она оставалась девушкой. А женщин Куросаки не бил – только если они не оставляли выбора. - Даже не пытайся врать, что ты из Сейретея, мордофиля, это просто смешно, - оскорбительно раздвинула губы в намеке на улыбку Киншидзяку. Откуда еще взяться этому оборванцу, как не из-за стены? – И если ты считаешь, что я могу просто так кого-то прирезать, - снова наклонился к ней Ичиго, – почему позволила подойти так близко? В этот момент его глаза были по-настоящему пугающими. И Куросаки увидел этот страх на ее лице. «Никогда не показывай зверю, что боишься – он бросится на тебя в тот же миг…» - пронеслось в голове у Рейко. И она ударила реацу, резко высвобождая все, что было в ее резерве. Пришел в себя Ичиго в гордом одиночестве. Было по-прежнему светло, но, судя по положению солнца, прошло не меньше часа. Он, пошатываясь, дошел до своих вещей и просидел рядом с ними еще около получаса. - Чокнутая истеричка, - вынес вердикт Куросаки. Чего и следовало ожидать от окружения дражайшего Горо. *** В Академию Ичиго вернулся в начале седьмого, с чертыханием понял, что в столовую придется идти после визита к Кийоши и уныло поплелся в учебный корпус. Заходить в кабинет отчаянно не хотелось: несмотря на успех на экзамене, от куратора он по-прежнему не ждал ничего хорошего. Но, подавив тяжкий вздох, Куросаки все же решительно постучал по деревянной раме фусума, давая понять о своем намерении войти – о его присутствии преподаватель скорее всего уже догадался, почувствовав реацу. - Войдите, - раздалось изнутри. Закрыв за собой дверь, Ичиго ожидал чего угодно, но только не склонившегося в легком поклоне профессора. - Куросаки-сан, приношу свои извинения за то, что усомнился в истинности вашей личности при первой встрече. - Дошло, наконец, - буркнул Ичиго, оправившись от изумления и скрывая оторопь за грубостью. - Не обманывайтесь – я узнал правду на следующий день после вступительной церемонии, - совершенно спокойно проинформировал Кийоши, выпрямляясь. - Так вы были в курсе?! – возмущенно вылупился Ичиго. - Вы полагаете, что наставники не общаются друг с другом? - Тогда какого черта?! - Ваши прошлые достижения не дадут вам поблажек с моей стороны, - чуть тише ответил Ринрафу, выдавая недовольство подобным тоном. - Я не терплю несерьезного отношения к своему предмету: устав шинигами - это основа системы. Если не будет основы - система рухнет. Ичиго насупился и отвел взгляд, делая вид, что в данный момент его крайне интересует расположение столов пустой аудитории. Звучало вполне резонно, но злость все равно не желала утихать до конца. - Аще таково ваше желание, я готов принести официальные извинения перед остальными студентами, - все так же, не моргнув глазом, предложил профессор. - Но осознаете ли вы, к каким последствиям это приведет? Куросаки скривился. Сейчас, когда Кийоши задал этот простой вопрос, стало очевидно, что ни к чему хорошему это удовлетворение мальчишеских амбиций не привело бы. Для студентов создалось бы впечатление, что на профессора надавили сверху, что уверило бы их в покровительстве Ичиго и могло бы сделать его жизнь по-настоящему невыносимой. Своими же молчанием и суровостью Ринрафу дал Куросаки возможность показать собственные настойчивость и ум, и заслужить потерянное благодаря неосторожно брошенному упреку уважение. Повышенная требовательность и непредвзятость куратора в какой-то мере сами по себе служили извинением. И в то же время, вынудили Ичиго не расслабляться и заниматься изо всех сил, напрочь лишив его вялости, сморившей его на вводной лекции. Приходилось признать, что это распространилось не только на занятия Кийоши, но и на остальные предметы – у Ичиго ни разу и мысли не возникло вздремнуть на лекции, чья бы она ни была. И как так вышло, что всего несколько часов назад Куросаки чувствовал себя победителем, а теперь, не прошло и пяти минут, как его переполняет ощущение, что его разгромили по всем фронтам, несмотря на то, что противник только что склонялся перед ним, рассыпаясь в извинениях… «Тактика и стратегия. Этот старик преподает тактику и стратегию…» - печально напомнил себе Ичиго. - Не нужно официальных извинений, - буркнул он, взъерошив волосы. Кийоши чуть заметно кивнул – другого ответа он и не ждал. На этом их беседа закончилась, и Куросаки поплелся наконец-таки в столовую – от голода и недавней встряски реацу несколько мутило. Хотя нельзя было не отметить, насколько скоро Ичиго восстанавливался, по сравнению с тем, что было в начале обучения. Два месяца назад он мог бы пролежать на той поляне сутки и еще пару дней приходил бы в себя. А сейчас – поди ж ты, даже без подпитки со стороны оправился всего за пару часов. Некий почти незаметный со стороны прогресс согревал сердце, давая надежду на возвращение прежних сил. Поужинав, Ичиго отправился на поиски Монтаро – они не виделись почти весь день, и это вызывало легкое беспокойство. Куросаки сосредоточился и нашел знакомую рейраку – в первую секунду алый колыхающийся полог взметнувшихся нитей обескуражил, хотя изредка мелькали среди них и белоснежные полосы обычных душ. С трудом вычленив нужную, Ичиго уверенно направился к общежитию, не обратив внимания на несколько ошарашенных взглядов старшекурсников. С Нецусой все было в порядке, новостей никаких не объявилось, и Ичиго уже хотел было уйти, но Монтаро робко попросил его помочь с грамотой. Веских причин для отказа не было, а потому Куросаки задержался на пару часов, пока соседи по комнате где-то шатались. Монтаро все схватывал на лету, ни одно из правил не пришлось повторять дважды – он впитывал знания, как губка. Ичиго даже удивился, как с таким живым умом он так долго топтался на месте на общих занятиях. Соседи Нецусы ввалились в комнату в четверть десятого. Ичиго спохватился и, поспешно попрощавшись с Монтаро, отправился к себе. Стоило лечь пораньше, все-таки экзамен по кидо – не то мероприятие, на которое можно придти, потирая глаза от сонливости и борясь с зевотой. Неплохо было бы еще несколько раз повторить формулу заклинания перед сном, хотя Куросаки по пути в свою комнату без запинки прокрутил ее в голове по памяти. В общежитии было тихо, большинство студентов уже разошлись по своим комнатам, по коридору разносились лишь отголоски смеха и громких бесед, приглушенных деревянными перегородками. У дверей Куросаки ждал сюрприз: четверо студентов оккупировали вход, перебрасываясь между собой беззлобными подначками. Один – невысокий коренастый мужичок, с коротким черным ежиком волос - облокотился на дверной косяк спиной к Ичиго, наблюдая за двумя приятелями, начавшими шутливую потасовку. Другой – жилистый долговязый парень, с длинными узловатыми руками, сложенными на груди, волосами по плечи, маленькими глазами и искривленным тонким носом, очевидно когда-то сломанным – прищурившись, отпускал язвительные комментарии. - Да дожимай его, дожимай, Кохэку (пр. авт. «Янтарный»), видишь же… О, пришел, - оборвал он себя на полуслове. – Пришел, говорю, баламошки, - окликнул он не расслышавших за потасовкой приятелей. - Это моя комната, - хмуро намекнул Ичиго, остановившись в нескольких шагах. - Мы в курсе, - расплылся в многообещающей улыбке долговязый, прокручивая плетеный браслет на левом запястье. Коренастый развернулся, окинув Куросаки оценивающим взглядом. - Сколько можно ждать, потеряшка! – весело повис на приятеле, только что державшем его в удушающем захвате, веснушчатый парень с каштановыми волосами, торчавшими дыбом во все стороны. - Изенеджи (пр. авт. «Мужчина, который приглашает»), сейчас снова получишь, - предупредил тот. Его внешность была совершенно типична и непримечательна. - Да ну тебя, насупа, - хмыкнул веснушчатый, все же отступая. - У меня завтра экзамен и меня совершенно не интересует, что вам надо. Свалили, - попытался обогнуть их Ичиго. - Еще один насупа, - констатировал Изенеджи, нисколько не расстроенный его тоном. – У нас к тебе деловое предложение, потеряшка. - Меня зовут Куросаки Ичиго. Еще раз назовешь как-то иначе – нос будет, как у этого долговязого, - кивнул Ичиго на того, что по-прежнему стоял, привалившись к стене. - Вполне внушительно, - кивнул коренастый, приглашающе открывая перед Куросаки дверь. Ичиго прошел мимо них, но задвинуть фусума не успел. – Внутри беседовать как-то сподручнее, а, Куросаки? - закончил тот, растянув губы в улыбке и заходя следом. - Либо выметаетесь сами, либо я вас отсюда вышвырну – последнее предупреждение, - угрожающе прищурился Ичиго, небрежно отбросив сумку с учебниками в угол. - А когда было первое? – сделал любопытную мордашку веснушчатый. - Думаю, вместе с последним, - хмыкнул долговязый, слегка пригнувшись, чтобы пройти в комнату. – Как насчет выпить, Куросаки? Мы угощаем. - Не пью, – отрезал Ичиго. - Да ладно, от пары стопок тебе завтра ничего не будет, зато расслабишься перед экзаменом! – хрустнул пальцами Изенеджи, лучезарно улыбаясь. – Джуничи (пр. авт. «Повинующийся, чистота, сначала»), занеси! – бросил он коренастому, послушно скрывшемуся в коридоре. Ногу Куросаки неприметный парень – вроде бы Кохэку - перехватил в нескольких сантиметрах от головы веснушчатого. От удара второй ноги он уклонился, отшатнувшись назад и отпустив Ичиго. - Воу-воу, спокойно, Куросаки, - примирительно вскинул руки долговязый, вставая между ним и своими товарищами. - Выметайтесь! – Ичиго впечатал кулак тому в солнечное сплетение, заставив согнуться пополам, хватая ртом воздух. - Тебе точно нужно расслабиться, приятель! – вякнул Изенеджи из-за спины Кохэку, перехватившего следующий удар Куросаки. Он, похоже, был единственным из их компании, кто более-менее мог противостоять Ичиго, и последний бы с легкостью их побил и вышвырнул, но, к несчастью, они это с самого начала понимали также хорошо. А потому навалились всей кучей: Кохэку отвлекал Куросаки, Изенеджи дернул его за щиколотку и вернувшийся коренастый Джуничи зашел со спины и неловко, но быстро зафиксировал руки, когда Ичиго потерял равновесие. Все трое понимали, что надолго это его не удержит… - Тебе перестанут придумывать прозвища! – протараторил долговязый, наконец немного выровняв дыхание. - С чего бы? – рыкнул Куросаки, но все же замер, позволяя себя удерживать. - Ты как, Мэзехиро (пр. авт. «Управляйте широко»)? – пискнул веснушчатый, продолжая держать Ичиго за ногу, растянувшись на полу. - Что попало… Куросаки, ну ты сняголов… – проигнорировал вопрос Изенеджи долговязый, выпрямляясь. – Ну, подумай хорошенько, Куросаки… фух… ну и удар у тебя… Подумай – сейчас у тебя есть всего пара прозвищ, к которым ты привык и которые себя постепенно изживают, так? - Ну, предположим, - мрачно кивнул Ичиго. – Да отцепись ты уже, - дернул он ногой, глянув на веснушчатого. – Я с ходу могу назвать четыре способа, как сломать тебе руки из этого положения – не беси меня. Изенеджи поспешно отодвинулся и сел поодаль на безопасном расстоянии. Джуничи, немного поколебавшись, тоже отступил, высвобождая Ичиго. - Ну так вот, - продолжил Мэзехиро, провернув браслет. – Мы общаемся со многими людьми и обсуждаем многих людей… И при обсуждении можем называть их разными способами… - И что мне толку от того, что пара ваших приятелей, которых я знать не знаю, перестанет меня как-то называть? – скептически сказал Ичиго, массируя помятые плечи. - Вот уже не знаю, что тебе толку от того, что пара десятков наших приятелей, у которых есть свои приятели, перестанет сравнивать тебя со зверушками… - задумчиво протянул Мэзехиро. – Но, думаю, тебе не понравится, если эти пара сотен человек придумают тебе пару десятков новых прозвищ и будут придумывать нелепые сплетни – а от них так тяжело избавиться, Куросаки… Только потому, что ты отказался пропустить с друзьями по стопочке… - Значит, шантаж…- констатировал Ичиго. - Зачем же разбрасываться столь громкими и страшными словами, Куросаки! – включился в разговор веснушчатый, почувствовавший что «жертва» дала слабину. – Взаимовыгодное сотрудничество! Причем тебе даже не нужно проставляться – у нас все есть! - Аррр! Неужели нельзя подождать, когда экзамены закончатся? - взъерошил Ичиго волосы, сдерживая раздражение. - Почему именно сейчас! - А как же азарт, дух авантюры… - заговорщицки прищурился Изенеджи, разведя руками, будто показывая Ичиго неведомые просторы открывающихся перспектив. - После все олухи нажрутся, - подал голос Кохеку. – А вот до… - Можете тусоваться здесь до полуночи – потом выметайтесь, - процедил Куросаки, принимая поражение. Даже если он сейчас хорошенько отделает этих четверых, с них станется с легкостью загубить все его старания по восстановлению репутации. – Вернусь – вытолкаю вас. Без всяких обиняков. - Нет-нет-нет, так не пойдет! Джуничи с Кохэку заступили ему дорогу, отрезая от двери. - Ты с нами, - улыбнулся долговязый Мэзехиро. - Я же сказал – не пью. - Минуту назад ты говорил, что не позволишь нам остаться – жизнь переменчива, - философски пожал плечами коренастый Джуничи. - Если я напьюсь, то темы для сплетен появятся без вашей помощи – не проще ли сразу переломать вам кости? – мрачно осведомился Ичиго. - Ага, и если ты не выпьешь с нами, что тебе помешает пойти в администрацию и сдать нас за нарушение общественного порядка? – хмыкнул Изенеджи. - Я не стукач, - дернул бровью Ичиго, сложив руки на груди, чтобы справиться с искушением пересчитать зубы в этой наглой ухмылке. - Никто не сомневается в твоей честности, Куросаки, - с искренним участием заверил его Мэзехиро – Ичиго почти поверил. – Что тебе стоит сделать десяток глотков хорошего сакэ? Любой другой на твоем месте был бы счастлив, вот уж не думал, что придется так долго упрашивать однокурсника выпить на халяву, - посетовал он. – Или ты боишься?.. - Ничего я не боюсь, - буркнул Ичиго. – Одна стопка – и все. Запах от меня будет, сможете бухать спокойно. - Всего одна? Ха, Куросаки, вот уж не думал, что ты такой слабак! – разочарованно протянул Изенеджи. - Одна. - Десять. - Одна, - с нажимом повторил Ичиго. - Да моя девка пять опрокидывает и не хмелеет, - презрительно фыркнул Кохэку, забирая у Джуничи коробку, отозвавшуюся бутылочным перестуком. – Это даже не по-бабски. - Выпьешь десять стопок, и мы позаботимся, чтобы ты больше не слышал, что тебя сравнивают со зверятами, - предельно серьезно сказал Мэзехиро, глядя Ичиго в глаза. – Хотя насчет "потеряшки" ничего не обещаю – после «сюрприза» это прозвище к тебе приросло. - Ладно, десять, - прошипел Куросаки. - По рукам, - подпрыгнул от радости Изенеджи. - Держи, - Кохэку сунул в руки Ичиго первую стопку. Одарив того злобным взглядом, он опрокинул ее и слегка поморщился. - Это раз, – щелкнул пальцами Джуничи. - Мне налей, Джу! – завертелся Изенеджи, пока Куросаки под чутким присмотром опрокидывал вторую. - Это два и… - кивнул Мэзехиро, передавая Ичиго следующую. – И три. - Отменное сакэ, чтоб мне шаврики жрать! – довольно простонал Изенеджи, отпив свою порцию. – Мы такое пробовали только, когда по сорок третьему шатались лет двенадцать назад, а, Джу? Помнишь? - А то ж! Такое разве забудешь, - осклабился коренастый, продолжая разливать. – Ты тогда ухрюкался, как последний тартыга, и… - А вот и не было такого! Ты сам-то тогда!.. - Не отвлекайся, Куросаки, не отвлекайся – это пятая… - Разве не шестая? – нахмурился Ичиго. В голову начало отдавать. - Не отлынивай, пятая-пятая, - кивнул Кохэку. - На седьмую, - подлил Мэзехиро. - Сейчас же пятая вроде была, - мотнул головой Куросаки. - Ну, значит, пя-а-тая, - легонько подтолкнул его в локоть долговязый. - Погоди, это же была… - выпив, попытался разобраться Ичиго. Мысли расползались пугаными тараканами. - Да ты обдувало последнее, это я тебя тогда тащил до самой хижины! – Изенеджи возмущенно наставил палец на Джуничи. – Мэзехиро, скажи! - Если тащить кого-то, значит, болтаться у него на плече – безусловно, - оскалился долговязый. - Держи шестую, - Кохэку подлил Ичиго еще. - Шестую? – окончательно запутался он. - Шестую-шестую, что мы вдвоем врать что ли будем? – поддакнул Мэзехиро. Куросаки вело. Он никогда не увлекался алкоголем, напился лишь однажды, когда Ишшин на каком-то из праздников выдал, что его сын уже достаточно взрослый, чтобы узнать, каково это – по-настоящему, по-мужски нажраться! Ичиго и тогда не был в восторге от этой идеи, а уж на следующее утро окончательно убедился, что это – не для него. И сейчас он был твердо намерен ограничиться этими десятью стопками, от которых на следующее утро могла быть разве что легкая мигрень, с которой можно было справиться к началу экзамена с помощью хорошей тренировки и плотного завтрака. Но, кажется, что-то пошло не так. Это смутное ощущение крутилось в голове в ритме покачивающейся комнаты, когда Ичиго кто-то доверительно уговаривал: - Да ладно тебе, тут осталось чуть-чуть, добей уж бутылку… И за окном была непроглядная темень, и вроде бы кто-то заходил в комнату, были какие-то споры. Тишина. Снова чьи-то веселые дружелюбные голоса. А потом кто-то выключил свет. - Классно ты все-таки придумал, Изэнеджи. Так использовать устав я бы в жизни не допер, - хохотнул Джуничи. - Да ты бы и правильно его использовать не сообразил, - буркнул Кохэку, расслабленно растянувшись на полу. - И это ты говоришь мне после пятьдесят шестого? - Убейся, - ощерился он под гогот коренастого. - Слышь, если он заявится на экзамен в таком виде – его выпрут, - озадаченно взлохматил свои волосы Изенеджи, глядя на бормотавшего во сне Куросаки. - Если его выпрут, он больше не услышит издевательских обращений, - пожал плечами Мэзехиро, отпивая немного сакэ. – Я держу слово. - Черт, не подкопаешься! – снова гоготнул Джуничи, опрокидывая стопку. - Хватит с тебя, это уже шестая, - властно глянул на него Кохэку. - Нам на экзамен через семь часов. - Ладно-ладно, не бузи, - проворчал коренастый со вздохом. – А с этим что делать? Ичиго мирно сопел, свернувшись калачиком. - А это уже его проблемы…