Накатывая комом, резко и неожиданно отравляя жизнь, проблемы всегда выбирали те моменты, когда казалось, что счастье прямо в руках. Когда наладили отношения с Гришкой, когда приехал Валька и выздоровела бабушка, случилось непоправимое, расплескав последствия по всему селу и всем знакомым.
Прокатился слушок, что Валя — педик.
Марина не захотела выдавать какие-либо подробности, отмахиваясь тем, что виновник сего торжества расскажет лучше, а главное — объяснит, что там всё-таки произошло, когда Валя и Серёга решили отбиться от компании и сбегать за ещё одной бутылкой чего горячительного.
— Чтобы посвятить тебя в это, мне хотя бы самой нужно знать всё. А так — они вдвоем ушли, спустя полчаса вернулся один Серёга и спалил твоего героя-любовника. Сказал, мол, дал тому в морду, и он свалил, — она заправила прядь волос за ухо и устало выдохнула, — ты понимаешь, что сейчас начнется?
И Кирилл понимал. Прекрасно знал, что бывает, когда гомофобное окружение узнаёт о Валькиной ориентации, и что за месиво начинается после. Проходили не один раз и даже не пять, чтобы не предвидеть скандал как минимум, а как что-то среднее — мордобой. Вера натуралов в то, что все «гейские микробы» можно выбить из человека грубой силой, поражала своей парадоксальной тупостью, но что-то доказывать — бесполезно, смириться — очень ощутимо болезненно, а вот сражаться, защищать себя и свой мирок — этим Валя и Кир занимались уже пару лет.
— Блять, — прошептал он, сжимая рукой затылок, — я просто не могу вмешать в это всех остальных. Марин, если мы начнём защищаться, как красной тряпкой перед быком махнем.
— Я попробую всё перевести в шутку. Может, прокатит, но вряд ли. Рассчитывай на то, что будут разборки и придётся защищаться не только Вале, но и тебе.
Крепко обняв его, Марина поспешила в сторону своего дома, обеспокоенно оглядываясь — не видел ли кто её вмешательства в эту ситуацию, — а Кир, несколько раз глубоко вдохнув-выдохнув, пошёл в дом, всеми извилинами разрабатывая дальнейший план действий.
В звенящей тишине дома виновато смотрящие глаза Вальки говорили больше, чем могли бы слова. Он сидел на краю кровати, сцепив руки замком, и молча ждал, когда Кирилл наберется смелости начать разговор: взволнованная Марина, её беглый взгляд и рваные движения выдали причину неожиданного визита с потрохами. Его проступок, вину, которую он думал скрыть и превратить примерно в то же, что и Кирилл с Гришкой их первый поцелуй, обрушилась на его плечи стеной.
— Поделишься? — заботливо спросил Кирилл, опускаясь на пол перед Валей и беря того за руки, и от этого мягкого тона и отсутствия злости было ещё омерзительнее.
— Я просто ублюдок, Кир! Знал же, блять, знал, что не светит, но посмотрел на ваши счастливые улыбки с Гришкой, и захотелось! Просто набросился на него, за что и получил. Блять, он сказал, что все пидорасы должны уже передохнуть.
Нервные постукивания ногой о дощатый пол выдавали внутреннее состояние Вальки, всё ещё сохраняющего лицо и показательное спокойствие. Хотя какое тут спокойствие, когда за то, какой ты, на тебя обрушивается столько ненависти.
— Ты тоже не сахар, дурак, — слегка шлёпнув его по лбу, Кир улыбнулся, — самого мужлана выбрал! Вот теперь будем с тобой расплачиваться за то, что Серёга у нас такой классный.
Закивав, Валя выдохнул оттого, что Кирилл, несмотря на все проблемы, которые им доставляет ориентация, всё ещё хочет дружить с ним и, что было приятнее всего, защищать, как и много лет назад, когда Кир был выше, а оттого считал себя сильнее и мужественнее. С того времени прошли сотни происшествий и приключений, сменились темы, проблемы, конфликты, но их отношения держались прочно, изредка пошатываясь от событий подобно этому.
— Короче, лучшей тактикой сейчас будет полное отрицание, мол, да какой педик, вы чего, — Кирилл нахмурился. — Тебе придётся сегодня пойти на поляну и отстаивать собственную невиновность. Это не город, где ты можешь, будучи геем, просто надирать зад всем придуркам. Тут нужно отступить, или мы поплатимся. Понял?
— Понял.
Каким бы амбалом ни был Валя, а смелости в нём присутствовало не больше, чем у болонки. Мысль, что придётся доказывать откровенную ложь, смотря в глаза ненавидящим тебя людям, особенно Серёге — Кирилл был уверен, — вгоняла Валю в состояние паники в глубине души. Но здесь, в селе, своей защитой Кирилл сделал бы только хуже.
— Ладно, грешник, пошли поработаем, — потянувшись, Кир вскочил на ноги, прикидывая, как можно бы отвлечься. — Бабушка мечтает уже какой год о новом курятнике. Давай замутим, пока тут? Отблагодарим за пирожки, так сказать.
Наверное, благодаря постоянной занятости, деревенские люди не тратили время на страдания по житейским проблемам, позволяя лишь вечером поохать, как всё плохо, а утром вновь встать в пять утра, чтобы успеть подоить корову перед её выпасом. Кирилл с Валей тоже быстро забыли о своих проблемах, сначала планируя сам курятник, потом таская часть досок с конца огорода, куда их по просьбе бабушки давненько оттащил Гришка. Закат застал их на последних гвоздях в каркасе, пришлось остановиться, тем более близилось время главного вопроса: превратится ли остаток их лета в кошмар или нет.
Гришка появился немного позже, до жути усталый, перемазанный чем-то очень вонючим и марким, аккуратно поцеловал Кирилла, пожал руку Вале, раздал пару советов по поводу курятника и пошёл на свой участок, явно не подозревая, что под его носом разворачивается борьба за право остаться в селе подольше и не париться о собственной безопасности. Только Кир и сам не хотел, чтобы Гриша после целого дня в полях под палящим солнцем и громадными тракторами узнал о проблемах. Сразу же понесётся всё исправлять, даже не придумав план: просто станет перед всеми, гаркнет «Не вам тут решать, кто пидорас» и гордо уйдет с Валей и Кириллом, испортив себе репутацию, может, нарвавшись на драку с друзьями. Отвратительные последствия.
Когда подошло время выходить и Кир отправился в недра шкафа в поисках чего-то чистого и не по-гейски в облипку, Валя, уже одетый и дрожащий в углу кухни на стульчике, запротестовал:
— Ты туда не пойдешь. Сам себе проблем нажил, сам с ними справляться и буду.
— Отказано, — отчеканил Кирилл, вытаскивая белую футболку с пляжным принтом, — будет безопаснее, если мы пойдем вдвоем.
Вместо уговоров и доказательств Валя поднялся, выдохнул и молча вышел из дома, прикрыв дверь. А потом раздался подозрительный грохот. Настолько громкий, что Кирилл тут же бросился к выходу, проверяя. Как он и боялся, дверь что-то подпирало.
— Придурок, открой! — заорал он, пытаясь плечом выбить дверь. Не получалось.
— Прости, Кир. Я разберусь со всем и открою тебе. Пожалуйста, посиди здесь.
Ничего не оставив взамен этого решения, Валя поспешил на поляну, а Кир смиренно опустился на пол, матеря такого же упёртого в своей заботе друга.
Время ползло по циферблату старых часов с размеренным раздражающим «тик-так». В гнетущей тишине Кирилл вслушивался в каждый скрип и шорох, с надеждой ожидая, что сейчас Валя появится довольный, а главное — целый, и с улыбкой на лице успокоит Кирилла. Но Вали всё не было. Причудливые тени в отсвете окна становились всё страшнее, стены давили на голову, с силой сжимали мысли, панику, обостряя их до состояния помутнения, а старые часы отмеряли «тик-так» стучащим сердцем Кира.
Он уснул. От нервного напряжения отключился прямо там, на полу небольшой кухоньки, сложив голову на колени и спрятав уши в руках, чтобы не слушать бесконечный отсчёт секунд. Снилось что-то плохое, он всё терял и терял — Валю, Гришу, родителей. Мимо ходили толпы людей, но он оказывался совсем-совсем один во всём селе, стране. Внутри. Пока в его поиски не вмешалось что-то извне: лязг, плеск воды, а потом знакомый скрип входной двери. Да, это он с его гулкими шагами и шумным дыханием.
— Гриш? — приоткрыв глаза, Кирилл упёрся в сердитого и мокрого до пояса Гришу. Выглядел он не лучшим образом.
— Почему возле двери стояла бочка с водой? И почему ты тут сидишь один в темноте, где Валя?!
Забрасывая Кирилла вопросами, Гриша поднял его за протянутые руки, довёл до дивана и заставил вновь сесть. Проснувшись после рабочего дня и выйдя на крыльцо, со своего участка он заметил огромную бочку прямо под дверью дома и тут же поспешил через забор вникать в проблему. Кто мог такое сделать? Кирилл и Валя собирались гулять, да и свет в доме не горел, отчего мысли приобретали преступный характер, к счастью, не подтвердившийся. Ситуация его до жути напрягала. Но никакие разборки не стоили того, чтобы грустный, на грани истерики, Кир окончательно расклеился.
— Что случилось? — ласково погладил по волосам. — Ты в порядке?
Кирилл кивнул.
— Это хорошо. Тогда с кем беда? — как щелчком пальцев, резко осознав, кто мог передвинуть огромную бочку от водостока до двери и из-за кого может переживать Кирилл, Гришка вскочил. — Что с Валей?!
— Все узнали… Что он голубой… Серёгу поцеловал, — сбито выдыхая на каждую фразу, блеял Кирилл, сдерживая нарастающую дрожь от осознания того, что Валя ещё не вернулся.
— Пиздец.
Краткий, но всеобъемлющий вывод Гриши был лучшим описанием всей ситуации. Легче от этого не становилось, да и не стало бы, даже если бы он махнул рукой и сказал, мол, всё хорошо, и не такое село видело, не бойтесь. Сцепив руки на шее у Гриши, Кир переполз к нему в объятия, уткнувшись носом в шею. Так было спокойнее всего — знать, что, если всё начнётся, Гришка своего мнения не изменит и будет так же обнимать, пальцами поглаживая выступающие позвонки.
С улицы послышался скрип калитки. Сердце бешено заколотилось, ноги то ли от нервов, то ли от резкого подрыва отказывались подчиняться, и Кир так и замер возле Гришки, вслушиваясь в шаги. Наконец Валя зашёл в дом — расстроенный, с посиневшими щекой и скулой.
— Прости, — прошептал он, — я сделал только хуже… Просто не выдержал, когда они начали поливать всех геев грязью.
Если бы не Гриша, поддерживающий Кира и морально, и в вертикальном положении, Кирилл бы не смог устоять от гнёта собственных чувств и эмоций, и прямо сейчас бы побежал в сторону поляны, чтобы бесконтрольно подраться со всеми, кто посмел сделать это. Только в этом виноваты не только гомофобные взгляды парней, но и глупая вера в счастье, подтолкнувшая их обоих на сумасшедшие рисковые поступки, в случае Вальки — неудачные.
— Чёрт, — Кир выдохнул и подошёл к Вале, одобрительно похлопав того по плечу, — значит, будем с тобой защищаться!
В их разговоре Гришка не участвовал. Стоял позади Кирилла, смотрел на его подрагивающие плечи и натянутую улыбку и от злости сжимал кулаки. Теперь это касалось и его.
***
В начальной школе устраивать тёмную обидчикам или просто неприятным одноклассникам было даже модно и весело. Казалось, что если не обращать внимания на человека, не говорить с ним и даже не смотреть, то он исчезнет. Как бывало в сказках: с громким хлопком растворится в воздухе, и ситуация решится сама собой, без вмешательства взрослых. Где-то в пятом классе неустойчивая вера в чудеса окончательно разваливалась, трескалась, и никто уже не верил, что игнорирование проблем приводит к их решению, но со школами в сельской местности явно были проблемы, оттого первое время Валю и Кирилла откровенно не замечали.
Никто не собирался приползать с извинениями и жалкими объяснениями, мол, простите грешного, занесло на поворотах в голубую сторону, и только то, как вы всей толпой набросились, помогло исцелиться. Кирилл так и вообще, как по логике Валькиного отца, попал под горячую руку и банальную логику — с педиком может общаться лишь педик. Хорошо, что к подобному давно привыкли, что Валя, что Кир, едва вступивший на эту дорогу, сильно не грустили по поводу того, что их теперь не звали погулять, а Марина и Даша, прознавшие всё давным-давно своей женской интуицией, боялись общественного осуждения и не навещали. Тем более, когда у них был Гришка и каркас нового курятника.
— Да какая разница, что они там мелют! — ругался он, когда Кир, в очередной раз переживая за него, попросил так открыто рядом не находиться. — Что, не знаешь? Новая сплетня появится — они про эту забудут, и всё вернётся в норму. Забей, а? Я, может, трахаться с тобой хочу, а не всяких Серёг и Миш бояться!
Вот так и получалось, что днём, помимо обычной работы, Валя с Кириллом во всех позах занимались любовью с курятником, сколачивая миниатюрный домик с насестами и лесенками для жирных нелетающих куриц, а по ночам Кир, изображая Джульетту, сбегал к своему Ромео до утра, радуя того природной гибкостью и безумной страстью.
— Кажется, ты уже к этому привык, — промурчал он, посильнее вжимаясь в Гришку и ловя его стон губами, — кайфуешь подо мной, как опытный пассив.
— Заткнись… ха… работай давай…
И Кирилл работал! Бедрами! Вколачиваясь в Гришу со всей своей любовью и желанием, пока он это позволял, уступая позицию. Это как-то само решилось — в ту ночь, когда Валька вернулся побитым и проигравшим не бой, а войну, Гришка утащил Кирилла к себе, позволяя тому выплеснуть все эмоции не в слезах, а в сексе, и не заметил, как оказался всё в той же коленно-локтевой, а в его заднице — куча смазки и пальцы. В тот вечер Киру было всё равно, грязные ли они, что оба не готовились; эгоистичным желанием хотелось подчинить Гришу себе, доказать и члену, и голове, что он не такой узколобый, как его друзья! Это помогало отчасти прийти в себя на несколько часов и отвлечься от ненужных переживаний о следующем дне — всё меркло.
— Хорошо поработал, — усмехнулся Гришка, когда на него опустился удовлетворенный и уставший Кир, — только я ещё не кончил.
Почувствовав животом его твёрдое желание продолжать, Кирилл приподнялся. И правда, нехорошо вышло.
— Давай я ртом?
Но сегодня Гришу такое предложение не устраивало. У него были другие планы, более жесткие, муторные и новые. Не зря же он подготовился, выпытывая у Вали, как и что.
— Ты сейчас серьёзно? — прервал его мысли Кирилл, следящий за довольным взглядом Гришки в район собственной задницы. — Я же…
— Ты же умный малый, знаешь, как за десять минут решить все проблемы? — Гриша навис над Киром, проводя рукой по шее, опускаясь ниже, по аккуратным кубикам пресса. — Я подожду, пока ты почистишься, давай, решись уже.
Прогибаясь под уверенностью Гришки, Кирилл медленно сдавался, выполняя всё, что от него требовали. Даже осилил ночные пробежки то до туалета, то до душа, своими перебежками веселя спокойно ждущего в дверях Гришу. Создавалось стойкое впечатление, что всё, включая не полученный оргазм, было чётко спланировано. Да и Валька сегодня уж больно ехидно провожал его на соседний участок.
— Какой вид, — усмехнулся Гриша, сложив смущенного Кира загогулиной и заставив того руками обхватить свои поднятые ноги, — да ты прям настоящая целочка.
— Не издевайся, — буркнул он, сгорая от стыда. И как Гришка в аналогичном положении ещё и мужественность сохранять умудрялся?!
— Хорошо-хорошо. Не переживай только, тебе понравится.
То, что Гриша не просто так вызвался крыть курятник с Валькой вдвоем, стало понятно сразу же, стоило Кириллу впустить внутрь себя его палец. Паршивец по жизни, но гуру гейского порева, Валя за два часа успел выдать все секреты мужского тела, Кириного в частности, отчего голос прорезался уже через пять минут, и совсем не от боли.
— Можешь не сдерживаться, я запер дверь, — улыбнулся Гриша, вставляя уже третий, — позволь себе просто лежать и получать удовольствие.
И Кирилл лежал да получал, то покрываясь мелкой дрожью, то выгибая спину от двойных ласк. Нарастающие, сначала неприятные чуть болезненные чувства превращались в удовольствие, скапливались внизу живота, подкрепляемые ласкающей член ладошкой, и ждали. Чего-то большего.
— Гриш, — протянул он, перехватывая его за запястье, — пожалуйста.
— Понял.
Долгое ожидание сводило Кирилла с ума. Ещё с первых дней, первых поцелуев он хотел почувствовать это — оказаться во власти Гриши и сдаться ему с первых же толчков, что-то беспорядочно шепча от переизбытка чувств. Разгорающийся пожар внутри, чьи-то крепкие руки, поддерживающие тебя, и максимальная близость — эта холодная летняя ночь исполнила ещё одно потаённое желание.
***
Новый курятник привёл бабушку в настоящий восторг: она радовалась, как девочка, заглядывая везде, где только можно, и улыбаясь от любой мелочи. Выкрашенный в яркие радужные цвета, он поднимал настроение не только ей, но и Вальке с Гришкой, проведшим с ним бок о бок шесть дней. Вот он, плод их трудов, отбитых пальцев и не отмывающейся одежды. Оплот радужности и куриц в селе.
— Ох, мальчики, порадовали же старуху! — Мария Захаровна крепко поцеловала каждого в щеку. — Говорила я сыну, что вы нормальные ребята, которым эти деньги только поперёк горла стоят! Говорила же! Права была бабка!
Поддержка бабушки, которой Кирилл успел и нервы немного попортить, и в первое время чуть ли не поубивать всё зверьё, стала ещё одним плечом, на которое они оперлись. Жизнь требовала перемен. Резких, болезненных. Разом сорвать с себя все маски, навязанные желания и принципы и попробовать жить так, как хочется внутри. А там уже и решать, правильно они поступили или нет.
После вчерашнего немного болел зад, но Валя, укладываясь на дневную сиесту, сочувственно протянул какую-то чудо-мазь и посетовал, что его давно никто так не оприходовал, чтобы от удовольствия и усердия всё там аж болело. Обижаться на пассива за его желания было бессмысленно, и Кирилл с грустью поплёлся в туалет, чтобы без свидетелей заняться своим лечением, благо Гришка ещё утром уехал в поля и не видел его позора: он-то никакими мазями не пользовался.
— Есть кто? — Громкий окрик застал Кира уже на выходе. Гришка, чтобы не мучить себя обходом двора, уселся у летней кухни с кружкой свежего кваса — явно от Марии Захаровны, которая, возымев себе помощничков, большую часть времени проводила у соседки, копаясь в анютиных глазках и петуньях.
— Есть, — из дома выглянул заспанный Валька и потопал сразу за своей порцией кваса, — а Кир там в туалете забаррикадировался.
— Неправда! Вышел я уже давно, тебя будить не хотел.
Подойдя поближе, Кир заметил на лице у Гришки небольшой синяк, а после — парочку на руках.
— С трактора грохнулся, — заметив его взгляд, пояснил он, — прочесал мордой и руками землю.
— Аккуратнее же надо! — прокомментировал Валя, сбив тем самым Кирилла с нужных мыслей. — А ты на курятник внимание обратил, а?! Во как мы этих фобов!
Отвлеченная беседа о том, каким вышел новый куриный особняк, Кирилла мало интересовала. От Гришки абсолютно не несло. Даже отдаленно не пахло полевыми развалюхами! Но одежда и волосы были пыльными. Выходило слишком подозрительно, что, не дождавшись окончания беседы, Кир схватил Гришу за руку и затащил в дом, в добровольно-принудительной просьбе указав, где ближайшие пять минут Валя появляться не должен.
— Ты же подрался с ними, да?! — прошипел он, нервными шагами меряя комнату. — Только не говори, что ты защищал нас с ним!
Нахмуренный Гриша только раздраженно вздохнул.
— «А ты случаем не голубок, раз с этими пидорасами столько времени проводишь? Ебанул бы этих больных по роже, и дело с концом!» — с натянутой улыбкой он передразнил манеру Серёги чеканить слова. — Я и ебанул!
— Тебе нужно было сказать, что ты не такой! — возразил Кир, теперь понимая, что ссадины на руке — результат крепкой хватки.
Несмотря на то, что он отстаивал и их с Вальком честь, Кирилл все равно злился на Гришку. Не хотел он такого исхода, чтобы лучшие друзья дрались из-за них, приехавших сюда на два с половиной месяца городских. Осталось всего две недели, а потом? Потом они умчат, а Гришка так и останется педиком без друзей. Как теперь ему это в голову вдолбить, когда упрямством он в Митьку!
— Какой не такой, а?! Напомнить, что у нас ночами происходит? — подскочив, Гриша сжал плечи Кира, останавливая бесконечную беготню по кругу. — Не собираюсь я прятаться, как курицы! Знаю, что это не лучший выбор, но это касается и меня, сечёшь? Поэтому не пытайся меня оправдать, а просто поддержи. Того, что ты влюбился в такое полено, как я, мне достаточно, чтобы набираться сил. А друзья… Они потом поймут.
Не видя никаких других путей, Кирилл лишь кивнул, обрекая Гришу на его первый в жизни бой с гомофобами.
