Косплей года

Раннее утро. Лучи солнца, пробивавшиеся через щель в закрытых шторах, падали на глаза юноше, который впоследствии лег на живот, закрывшись сверху подушкой. Он бы так пролежал еще часов 5-6, но... — Романо-кун! Фелечиано пришел, причем не один! — Твою ж помидорку... — Варгас сбросил с себя одеяло и лениво швырнул подушку в угол комнаты, — и что этот идиот снова здесь забыл?! Романо не стал себя утруждать и просто надел халат, мысленно прикинув время, когда опять заберется в постель. Да и спускался он лишь из любопытства, с кем это пришел его брат. "Если это будет Германия, сразу же попрусь обратно" — подумал он, заходя на кухню. Но, кроме Северного Италии и Испании, никого не увидел. — Чай или кофе? — с улыбкой спросил Испания, стоявший у плиты в фартуке с помидорами. — Перестань вести себя как жёнушка, Спейн, — проворчал старший Варгас, садясь за стол. — Ну, скорее уж ты жёнушка, Романо-кун, — с ехидством подметил Антонио. — Заткнись! А тебе что надо?! — сорвался тот на Италию, решив больше не приставать к испанцу, дабы тот не сказал лишнего. — Я пришел познакомить тебя с Японокотом... — чуть испугавшись тона старшего брата, ответил тот и поднял черно-белый комок, лежавший у его ног. Романо несколько секунд смотрел на кота, а потом резко встал: — Это, конечно, не Германия, но я все равно пошел спать. — Романо-кун, ну познакомься же с нашим новым другом! — протянул Испания, хватая Варгаса за пояс халата. — Отстань, — зевнув, пробурчал Южный Италия и дернул пояс так, что он выскользнул из руки Карьедо. — Мы подождем тебя! — радостно заявил Фелечиано, махая лапкой Японокота. *** После того случая Франция стал часто навещать Швейцарию и Лихтенштейн. Цвингли это жутко бесило, но Лихт, которой Бонфуа почему-то, как подозревал Швейцария, нравился, просила его не выгонять. Поэтому больше 12 часов в день Франциск проводил в доме Ваша. Один раз раздался звонок. Швейцарец подбежал к телефону, надеясь быстренькое закончить болтовню, чтобы не оставлять Лихтенштейн со своим "отцом". Но разговор отличался ото всех остальных: — Хай! — Что надо, Америка? — по голосу Цвингли сразу узнал Джонса. — Я слышал, что Франция там с Лихт тусуется. Скажи ему, что Артур напился и его до сих пор нет дома. Пусть поищет. Не дождавшись ответа, Альфред положил трубку. Он поехал к Силенду на покраску, а по дороге заглянул к Англии, поэтому очень спешил. А у Швейцарии сейчас все мысли были направлены в другое русло. Он думал о слухах, которые подозрительно быстро разошлись. "Интересно, и что этот француз всем наговорил... И за кого теперь сочтут Лихтенштейн?!" — с этими мыслями и злостью Ваш направился в комнату, где находились его "родственники". Его худшие опасения не подтвердились, и они просто сидели. — Франция... — Да? — протянул француз. — Англия напился, и тебе надо его найти. — А-а! Зачем же он это сделал?! Я иду спасать тебя, mon amour! — прокричал Бонфуа и, схватив пиджак, убежал. — Братик, — позвала Лихтенштейн после длительного молчания, — а почему он всегда называет Англию "mon amour"? — Просто так... — ответил Цвингли и ушел к себе в комнату, чтобы избежать лишних вопросов. Ну, не отвечать же, что Франция гей или бисексуал?.. *** Позвонив Швейцарии, Америка таки дошел до Силенда. Когда он пришел к нему в тот раз, после разговора с Англией, он застукал его смотрящим "Boku no Piko" и весь оставшийся день объяснял напуганному Питеру, что персонажи там делали и почему Артур это смотрит. Джонс надеялся, что мальчик уже успокоился. — О, Альфред, проходи! Я всё приготовил! — прокричал младший Керкленд, приглашая американца зайти. Тот мгновенно переступил порог, не жалея своих волос... *** — Венгрия! — снова кричал на весь дом Австрия. — Что ты так орешь?— откликнулась девушка и пришла в комнату. — Ты что с моими брюками сделала?! — спросил Родерих, показывая венгерке на брюки, одна штанина которых была сантиметров на семь выше другой. — Ой... я, когда подшивала, наверное, задумалась. Ну ничего, так сойдет. — Но... — Мы не будем обсуждать это, — дипломатичным тоном проговорила Хедервари и ушла. Эдельштайн на это лишь вздохнул. *** Германия зашел к Пруссии, узнать как дела, т.к. давно от него не было вестей. И если увидеть Силенда, красящего Америку — очень странно, то вид пруссака, который красил Птица акварелью — настоящая фантазия наркомана. Дойцу на пару секунд даже задумался, а не мог ли он сегодня нюхнуть чего лишнего. — А, Запад, проходи! Я тут подумал, что Гилбёрд не достаточно желтый, вот и решил его подкрасить. — Какой... ужас... — только и сумел выдавить из себя немец, не сдвинувшись с места. — Тебя бы тоже покрасить следовало. А то ты каким-то белым становишься. Стареешь? "С тобой не только постареешь", — подумал Крауц и прошептал: — Нет, спасибо. И Людвиг ушел, забыв, зачем он вообще приходил.