***
Правду говорил Бэтмен из его кошмара: временами Кларк боялся до безумия. Люди не могли причинить ему вред физически, зато с рождения неплохо кусали морально. Надев костюм Супермена, он столкнулся не только с ожидаемо увеличившимся количеством неприязни, но и с не менее гнетущим обожанием и преклонением. Проще всего было укрыться, нацепив маску божественного превосходства, за которой никто не увидит его страха совершить непоправимую ошибку. Именно это Кларк и сделал, но, похоже, просчитался: она едва не прилипла к лицу намертво. Только сейчас он понимал, что уже начинал опасно закрывать глаза на свои промахи, пропускать мимо ушей советы и вопросы хотя бы той же Лоис, когда появился Брюс Уэйн. Именно он стащил Супермена с пьедестала, на который тот не должен был взбираться, а вовсе не Лютор, столкнувший их лбами, не правительство, не почти убивший его Думсдэй. Бэтмен начисто содрал с Кларка весь маскарад, вскрыл его – не просто грудную клетку, – получив возможность видеть его таким, каким прежде видели лишь родители. Отбил себе право и смотреть, и видеть – силой воли, умом, изобретательностью, решительностью… черт знает чем еще. И по какой-то неведомой Кларку причине это оказалось не только больно, но и притягательно. Даже любимая некогда женщина не подбиралась так близко, не давала шанса полностью забыть временами слишком острое одиночество и вспомнить, как это – быть человеком, не потому что надо, а потому что можно. Почувствовать себя с кем-то на равных... или вовсе - более слабым. В какой-то момент количество случайных совпадений неизбежно должно было перейти в закономерный вывод. Услышав впервые ничем не обоснованный скачок пульса, выбросить его из головы Кларк уже не сумел и начал нарочно выискивать ситуации, в которых непоколебимое спокойствие Уэйна давало сбой. Конечно, ничего бы у него не вышло без способностей, однако он не испытывал угрызений совести, пользуясь своим преимуществом. Кларк не считал себя идиотом. Просто от того, что давно ни с кем ничего не было, не снится так настойчиво один и тот же человек. От большого равнодушия ничей пульс не перескакивает за сотню, да еще так быстро. Во всех прочих проявлениях, кроме этих скачков, Брюс контролировал себя в совершенстве, а затем уходил куда-то в дальнюю часть пещеры и по несколько часов подряд гремел там железом. Спросить, стоял ли рядом с неравнодушием Брюса плюс или минус, не хватало духу. Сказывалась и привычка к тому, что первые шаги делал всегда кто-то другой, и опасение, что отрицательный ответ усложнит и без того непросто дающееся общение. Оставалось нарезать осторожные круги вокруг выставленных барьеров. Наблюдать, пытаться разговорить и в итоге что-нибудь, возможно, понять. Кларк внимательно перечитал и пересмотрел все публикации и новостные выпуски, в которых упоминалась деятельность Бэтмена в последние два месяца, и не нашел практически ничего. Брюс регулярно отправлялся «в поле», чуть не каждую ночь, но о зверствах, подтолкнувших Супермена к личному знакомству и угрозам, не говорилось ни слова. Ни в газетах, избегающих публиковать такие статьи, ни в новостях, наоборот любящих кровавые сенсации. С тех самых пор, как Кларк «умер» - ни клейменых заключенных, ни убитых преступников, хотя некоторые арестованные клялись в интервью, что видели Бэтмена собственными глазами. Это тоже, наверное, что-то значило? Или нет? ***- Серьезно? - Если это похоже на шутку, то у тебя оригинальное чувство юмора. «Кто бы говорил». - Вообще-то я думал, что ты просто хотел таким образом разрядить обстановку. - Как видишь, нет. Брюс сдвинул планшет и пристроил поднос на столик у кровати, разлил кофе по двум чашкам. Кажется, все-таки всерьез, и отчего-то это казалось Кларку намного более странным, чем должно было. Пристрастие к сладкому никак не вписывалось в его представления о Бэтмене. - Я привык держать слово. У тебя же нет аллергии? – Брюс покосился исподлобья на застывшего в недоумении Кларка. Он встряхнулся, отгоняя задумчивое оцепенение: - Нет. Конечно же, нет. То самое? Фирменное печенье Альфреда? - Угу. - Уэйн ногой подтащил принесенный с собой стул поближе, одновременно запихивая в рот печенье. – Так что если будешь тормозить, тебе ничего не достанется. Кларк не стал пренебрегать предупреждением, хотя по его прикидкам того количества, что было на тарелках, хватило бы еще на пару человек. После первого кусочка он осознал, насколько сильно ошибался. Оторваться от выпечки оказалось не проще, чем разговорить отделывающегося односложными ответами Брюса, и на некоторое время кофе и сладости оттянули внимание на себя. Молчание, разбавляемое дружным хрустом, не казалось натянутым, содержимое тарелок таяло с космической скоростью. - Божественно, - признал Кларк, ополовинив одну из них. - Когда так говоришь ты, звучит довольно забавно. - И плевать. Все равно божественно. Если ты стащил его из-под носа у своего грозного дворецкого, то это не кража, а подвиг. Брюс хмыкнул – вроде бы довольно, с сомнением покосился на оставшуюся выпечку и долил себе еще кофе. - Иногда легальные методы более эффективны. Не часто, но случается. Ну что, прогулка? Кларк предпочел бы улыбку вмиг посерьезневшему лицу, но согласно кивнул. Из положения сидя вставать было проще, и после первой попытки Брюс неизменно протягивал руку, чтобы помочь. Хватаясь за него, Кларк начинал считать пульс и секунды до изменения ритма. Шестьдесят два, крепко сжатые пальцы, плавное усилие, поднимающее его на ноги. Почти незаметный шрам на запястье, неизбежно попадающий под подушечку мизинца. «Интересно, сыграл ли роль кофеин…» Шестьдесят девять, не выпуская ладони Уэйна, Кларк оперся о его плечо. Пошатнулся, прикрыл глаза, пережидая головокружение и дерганье в груди – меньшее, гораздо меньшее, вполне терпимое, хоть и неприятное. Нужно было просто не двигаться минуту. Семьдесят два. Брюс закинул вторую руку ему за спину, ладонью обхватывая левый бок, и повел вперед. «Почти как в танце», - мелькнуло в голове. Их «танец» получался медленным и неловким насквозь, и Кларк отчетливо осознавал, что партнер из него сейчас исключительно хреновый. Не стоило думать об этом. Семьдесят шесть, он навалился на Брюса всем весом, потому что споткнулся. - Не торопись. Холодный рубленый совет, почти приказ, и ему хотелось подчиниться. Они уже обошли половину комнаты и уверенно направлялись к лестнице. Кларку казалось, что слишком рано и лучше бы сначала разобраться с ровными поверхностями, но увидеть, что находится за пределами помещений «медблок-коридор-ванная», было заманчиво. Не отпуская его, Брюс переместился вперед и встал двумя ступеньками ниже, перегородил собой спуск. Так что Кларк не полетел кубарем вниз. Вместо этого он плюхнулся задом на согнутое колено Уэйна, привалился лопатками к стене, а плечом к его груди. - Я чертов инвалид. - Руки-ноги целы. Спина не сломана. Головой ударился? Арктика. Северный полюс. И девяносто ударов в минуту – как он это делал? Кларк чувствовал, как горят щеки, от напряжения и собственной неловкой беспомощности. - Расходишься. Снова как приказ. Интонацию «куда ты денешься» Кларк додумал сам. Возражать резко перехотелось. Брюс так и спускался – спиной вперед. Десяток ступеней они преодолели за пару минут. Заметив, как он нервно оглядывается, Брюс опередил вопросы: - Подниматься легче, чем спускаться. - Я не боюсь лестниц! – запротестовал Кларк; под ободряющим, понимающим взглядом становилось жарко. - Я не сомневаюсь. - Брюс убрал руки и отошел на шаг. – Давай-ка сам. Это уже звучало вызовом, прямым и неприкрытым требованием доказательств – его брали на «слабо», и Кларк повелся. Стиснул зубы, шагнул навстречу, и Уэйн плавно отступил назад. - Еще раз. И еще раз, и еще. В пещере зажегся свет, но отвлечься на то, чтобы рассмотреть обстановку, не представлялось возможным. Игра в догонялки – Брюс пятился, Кларк наступал, как тогда, перед дракой, только без костюмов, звуковых пушек и пулеметных очередей. Десяток шагов без поддержки дались нелегко, и когда Кларк все-таки сбился - не потребовалось просить подождать, выслушать и помочь. Брюс подошел сам, чутко отследив момент, когда он начал терять равновесие, и подставил плечо. Едва заметное одобрение в глубине карих, с зеленоватым отливом глаз. Сто четыре удара в минуту, и у Кларка примерно столько же. Ни черта это была не неприязнь.