When he's down I got him

Решив, что сходит в душ наверху, Брюс оставил на себе только подстежку костюма, предварительно вытряхнув из-под нее гипотермические пакеты. Всю дорогу до спальни он чувствовал на себе пристальный взгляд Кларка. Холод чуть уменьшил неприятные ощущения, но Брюс, даже не раздеваясь, мог с уверенностью заключить, что отбитая о стену левая половина тела побагровела. — Разве тебе самому не нужно в медблок? — поинтересовался Кларк, шагая вслед за ним в лифт. — Все, что мне нужно, есть в прикроватной тумбочке. Ушибы и растяжения были самыми частыми его травмами. Альфред давным-давно смирился с тем, что из-за такой «мелочи» Брюс не пойдет за обезболивающими специально. Убедившись, что плыть против этого упрямого течения бесполезно, он позаботился о том, чтобы все необходимое всегда оказывалось у Брюса под рукой. В ванной комнате, в кабинете в особняке и в офисе (Брюс подозревал, что тут не обошлось без сговора с его секретарем), в кухне, в каждой его машине. И, разумеется, в спальне. Собрав по дому все тюбики и баночки, можно было бы обеспечить полугодовым запасом мазей и гелей сборную Готэма по футболу. — А если у тебя ребра сломаны? — не сдавался Кларк. — Вряд ли. Нет характерных симптомов, при переломах ребер боль другая… Эй! — Брюс не сразу сообразил, что чересчур расслабился и повелся на провокацию. — Прекрати. — Я же просто спросил. Невинное выражение лица Кларка выглядело таким правдоподобным, а недоумение в голосе звучало так искренне, что Брюс несколько секунд раздумывал, злиться ему или смеяться. Интересно, Кларк правда считал, что с ним это притворство сработает? Может, стоило приложить чуть больше усилий, чтобы не прихрамывать даже слегка. Может, это не сработало бы уже с Кларком — Брюс не знал наверняка, как именно тот смотрел и что видел. Его сканирующий взгляд ощущался иначе, но сейчас Брюс затруднялся сказать, использует ли Кларк особые свойства своего зрения. Может, следовало поговорить с ним об этом. Позже. Даже не завтра — не к спеху. От него не убудет, если Кларк проверит — разве сам Брюс, обладая его способностями, отказался бы лично убедиться, не дожидаясь анализов и обследований, что все в порядке (или наоборот)? Вот пусть и убеждается, если хочет, — они как раз добрались до спальни. И все-таки это злило. Отчасти. Умеренно. Незначительно. Брюс осознал, что не в состоянии определить степень своего недовольства и соответственно отреагировать. Только повторил: — Вряд ли там перелом. Кларк бесконечную секунду смотрел ему прямо в глаза: — Ты прав. Там нет переломов. И протянул руки, чтобы стащить с Брюса верхнюю часть подстежки.

***

Душ принимали по очереди. Кларк успел ополоснуться еще в пещере, перед осмотром, и на то, чтобы вымыть голову, ему потребовалось совсем немного времени. Он дольше возился у раковины — Брюс полагал, что с чисткой зубов он справился бы быстрее, если бы реже косился в сторону душевой кабины. Зубная щетка Кларка все так же стояла в стакане рядом с его собственной. Запас чистых полотенец в шкафу был всегда, а вот аккуратно сложенная пижама Кларка явно появилась в изножье расстеленной кровати только сегодня. Смывая с себя грязь, пот и прилипчивый запах гари, Брюс лениво размышлял, нашел бы он свою пижаму в отведенной Кларку гостевой спальне, если бы они пошли туда, или Альфред ограничился только штанами. Может, еще добавил халат. Хотя Кларк тоже пренебрег пижамной курткой. Когда Брюс вышел из ванной, он сидел на кровати полуобнаженный и внимательно изучал инструкцию на этикетке флакона с гелем от ушибов. На тумбочке стояли еще две бутылочки и лежали три тубы с мазями. Брюс их точно не доставал. Впрочем, вряд ли Кларк сам шарил по ящикам. Альфред мог услышать их разговор возле лифта. И он умел, когда требовалось, быть абсолютно незаметным. — Предпочитаю этот. — Брюс взял охлаждающий спрей. Кларк поднял глаза от инструкции и нахмурился: — Разве гели и мази не эффективнее? — Мази в основном разогревающие. В первые сутки нужен холод, — пояснил Брюс и усмехнулся: — Ты ничего не знаешь о таких травмах, да? — Ну… практически. «Приложить лед, а дальше само пройдет». Но ведь никогда не поздно расширить кругозор? Брюс собирался сказать, что сегодня уже все-таки поздновато, и вообще расширять кругозор лучше на свежую голову, но не успел произнести ни слова. Отставив флакон, Кларк приподнялся и прижался губами к плечу Брюса, прямо там, где начинался синяк. — Что?.. — Холод же. Будто это что-то объясняло. Как только Кларк отодвинулся на какую-то четверть дюйма и сместился ниже, медленно выдыхая приоткрытым ртом, необходимость в объяснениях отпала сама собой. Брюс мысленно поздравил себя: он не вздрогнул. Не отдернул руку, не отскочил рефлекторно, даже когда Кларк, осторожно погладив отметину от щупальца на предплечье, отвел локоть Брюса в сторону и повторил тот же фокус, скользя от груди к бедру. И когда мягко повалил его на кровать, отбросив прочь небрежно обернутое вокруг талии полотенце. Мурашки по телу — это же вполне естественно, когда кожу обжигает арктическим холодом. Нормально ли, когда от этого же бросает в жар? Онемение, притупляющее боль, распространялось гораздо глубже, чем при использовании самой эффективной спортивной заморозки. Во всяком случае, Брюсу так показалось — а ему было с чем сравнивать. Наверное, он все-таки не совладал с лицом, потому что, закончив где-то в районе его колена, Кларк приподнялся, опираясь на локоть, и очень внимательно на него посмотрел. Еще влажная после душа прядь волос, упавшая ему на лоб, заиндевела. — Ты не знал, что я так могу, да? Крыть было нечем: не знал. Марта Кент не упоминала об этой способности своего сына. Может, не пришлось к слову. Или она посчитала нужным сохранить в тайне хоть что-то. Какая, в общем-то, разница. — На самом деле, — продолжил Кларк с задумчивым видом, когда Брюс не ответил, — никто не знает. То есть не знал. «Что, даже мама?» Брюс позволил сомнению отразиться на лице. — Это… проявилось позже, чем все остальное. Мама, скорее всего, заметила. Но, наверное, не поняла, что это тоже… сила. Обычно она довольно бесполезная. — Вот как. — Брюс опасался, что будет хрипеть, но голос прозвучал как обычно. Практически. — Главное, не воспользуйся ею нечаянно, если придется делать кому-нибудь искусственное дыхание. Кларк улыбнулся и покосился на выставленные на обозрение средства первой помощи. — На них на всех написано «оказывает обезболивающее и противовоспалительное действие». Это нужно, когда заканчивается «охлаждающий эффект»? То есть минут через… — Двадцать. Чуть больше. — Брюс подозревал, что намного больше. — То есть подождет до утра. — Он заставил себя встать и натянуть пижамные штаны. — Левая половина кровати — твоя. Кларк окинул его таким взглядом, будто хотел возразить, но передумал и молча забрался под одеяло. Брюс выключил свет. Они впервые — два часа на диване в лесном домике не в счет — легли в одну постель, чтобы просто поспать. Возможно, поэтому уснуть не получалось. Брюс предполагал, что выспаться будет так же непросто, как и три ночи назад, хотя он и бодрствовал уже вторые сутки, но ошибался. Оказалось не так же. Барабанящий по стеклу дождь не успокаивал и не помогал отогнать навязчивые мысли. Причина не могла крыться в насыщенности последних дней событиями — такие дни выдавались далеко не в первый раз, и Брюс давно научился усилием воли прекращать прокручивать и анализировать произошедшее, точно зная, что отдых вернет и ясность мышления. Но сейчас привычные способы отчего-то не срабатывали. И Кларк не спал. Лежал на спине, стараясь дышать размеренно, закрыл глаза, но обмануть Брюса (если, конечно, он на самом деле пытался притворяться) такими примитивными актерскими приемами не удавалось еще никому. На спине. Кларк крайне редко спал на спине — только пока любая другая поза причиняла ему боль. Как только рана достаточно зажила и почти перестала беспокоить, он начал при первой возможности устраиваться на боку, а потом и на животе, обнимая подушку — или плечо Брюса. Плечо. Ну конечно. Левое. Десять дюймов расстояния между ним и рукой Кларка должны были насторожить сразу, а не спустя четверть часа неубедительно сонного сопения. — Я снова сделал что-то не то? Разобрать интонации в шепоте было не так-то просто, но Брюсу показалось, что Кларк не на шутку огорчен. Мысленно обозвав себя идиотом, он сел. — Это я сделал кое-что не то. Меняемся местами. К правому плечу Кларк прижался сразу же и очень охотно. Брюс для верности еще и нашел его ладонь, переплел его пальцы со своими — стоило хотя бы ради того, чтобы почувствовать щекой удовлетворенный выдох. Совсем не холодный. — Спасибо за эту штуку с ледяным дыханием. Гораздо лучше, чем спрей. — Не слишком?.. — В самый раз. Было бы слишком, я бы сказал. — Хорошо, — его голос стал еле слышным. — А то я уже испугался, что переборщил. Не «подумал», не «начал опасаться» или «волноваться» — Кларк с невероятной легкостью признавался ему в своих страхах. С легкостью ли?.. Подушечки его пальцев выводили узоры на кисти Брюса. — Ты летал на орбиту. Был серьезный повод? Он наверняка сообщил бы Альфреду, если бы у такого полета была веская причина, а Альфред, в свою очередь, нашел бы пару минут, чтобы предупредить Брюса, но все же. — Нет… нет. Никаких потенциально опасных сбоев. Просто… мне было нужно. — Кларк поерзал, устраиваясь удобнее. Брюс ожидал вопроса про криптонит, но ошибся. — Убедиться, что у меня получится. Почувствовать солнце. Знаю, ты решишь, что это глупо… — Вовсе нет. Оно подпитывает тебя, так что желание вполне естественное. Глупо было лететь туда без подстраховки, но с этим мы вроде разобрались. Кларк тогда обронил кое-что еще, чему Брюс поначалу не придал значения, а теперь вспомнил. Вряд ли Кларк упомянул бы об этом, если бы не считал важным. Стоило, наверное, отложить разговор на утро, но формально до утра оставалось всего ничего, и они все равно не спали… — В ангаре ты сказал, что прилетел в Централ-сити, потому что услышал что-то. Что-то такое, что принял за реально происходящее. Что ты имел в виду? Кларк моментально напрягся и замер. Пауза так затянулась, что Брюс уже собирался предложить ему не рассказывать, если он не хочет. — Мне, скорее всего, показалось… в общем… Поделиться этим — что бы это ни было — Кларку было явно намного сложнее, чем признаться в своих опасениях по поводу применения сил. Повернув голову, Брюс увидел, как он прикусил губу, как прикрыл глаза, как будто так, спрятавшись хотя бы за ресницами, ему было проще говорить откровенно. Брюс категорично отмел все атакующие мозг фантастические и ужасающие предположения насчет того, о чем может пойти речь. Насколько он знал Кларка — на самом деле, всего ничего, но достаточно, чтобы выявить закономерность: Кларк отводил взгляд, только когда дело касалось его самого, его собственных сомнений и переживаний. Только в этом случае Кларк терял решимость, которой в другое время хватило бы на полпланеты. Словно был уверен, что на фоне прочих проблем его личные не имеют значения. Господи, как невероятно знакомо. Много лет подряд Брюс ежедневно, ежечасно поступал так с собой, полагая это вполне нормальным и правильным, но как же несправедливо выглядело такое отношение Кларка к себе. И Брюс как никто другой понимал, что если он сейчас попытается подтолкнуть Кларка к откровенности, может добиться прямо противоположного результата. Подобной растерянности он не чувствовал очень давно. Лишь привычка при любой игре сохранять хорошую мину и выручила — пока он, ничего не предпринимая, лихорадочно пытался сообразить, стоит ли, собственно, что-то предпринимать или лучше не надо, Кларк выбрал сам. — Ты в курсе, что я не всегда могу держать под контролем проявление своих способностей. Есть кое-что вообще не поддающееся контролю. Я тебя слышу. Постоянно. Не все: только пульс, — уточнил он поспешно, будто прочел мысли Брюса, разобрал мелькнувший в них возмущенный и немного даже панический вопрос. — Чтобы услышать что-то еще, нужно концентрироваться, но пульс… я почти не могу не слышать. Я не знаю, почему так происходит, и как я определяю, что он именно твой. Это… само собой получается. Как собственное сердцебиение, собственное дыхание — не замечаешь, пока все нормально, но точно обратишь внимание, если станет слишком громко и быстро. Или, наоборот, тихо и медленно. И… — Он глубоко вздохнул. — Я помню свою смерть. Помню похороны. Переход получился таким резким, словно все сказанное до этого требовалось Кларку, чтобы собраться с духом. Или чтобы Брюс не успел ничего спросить. Интуиция подсказывала, что последнее — вряд ли. Брюс не собирался упрекать Кларка или спрашивать, сколько времени это уже длится. Тем более не хотел выяснять, кого еще он слышит так же. Он не планировал перебивать Кларка вообще, прекрасно представляя, насколько проще продолжать говорить, чем начать. Насколько труднее заставить себя продолжить после того, как тебя прервали. Особенно если собственные слова пробуждают воспоминания о пережитом и заставляют содрогаться так, что пальцы, только что ласково поглаживавшие, судорожно впиваются в чужую ладонь. — Я был в сознании. Более или менее. Не мог пошевелиться, даже глаза открыть. Но все слышал. Потом перестал. Начал отключаться, наверное. Нетрудно было понять, что крылось в паузах, пряталось за отрывистыми, едва различимым шепотом произносимыми фразами. Пришла очередь Брюса выводить на запястье Кларка круги. Не надавливая, не отнимая руку — и чувствуя, как его хватка становится не такой отчаянной. Поддержка. Защита. Все закончилось. Я рядом, если это тебе поможет. Стоило, ох как стоило поумерить свое желание узнать все подробности и перенести разговор хотя бы на утро — хотя бы до рассвета. Но, вероятно, при свете дня Кларк отмахнулся бы, сославшись на что-нибудь незначительное и скрыв то, что его в действительности тревожило. А сейчас — рассказывал. О чудовищном давлении, о боли, о раскаленной субстанции, которой дышал. Брюс никогда не считал, что просто выговориться достаточно, чтобы стало легче, но допускал, что для кого-то это и правда работает. Для него был важен сам факт, а не то, чем Кларк делился. То, что он вообще выбрал поделиться этим воспоминанием с Брюсом. — Не знаю, что это было — бред или, может, галлюцинации. Я довольно смутно помню, как впервые очнулся в пещере, но это…запомнилось. — Это мог быть кислород. Брюс бы не поручился, что его догадка верна, но она выглядела достаточно правдоподобной, чтобы предложить ее Кларку в качестве объяснения — и достаточно подходящей, чтобы нарушить молчание, уменьшить напряжение, буквально окутавшее их поверх одеял и пропитавшее атмосферу в спальне. — Когда я принес тебя в пещеру, первое, что мы с Альфредом сделали, — надели на тебя кислородную маску и подняли температуру в медблоке, чтобы вывести тебя из того состояния, в котором ты находился. Три недели под землей, окоченение… — Да. Ты, наверное, прав. — Кларк с шумом втянул воздух и резко выдохнул. — Но сегодня в Смолвиле я об этом не думал. Просто вспомнил. Поддался панике. Я и сейчас понятия не имею, чей пульс с ума сходил, твой или мой собственный. Брюс готов был поручиться, что частота его сердечных сокращений оставалась в пределах нормы для умеренной физической нагрузки до тех пор, пока в Централ-сити не появился Супермен. Сообщать это Кларку в его намерения, разумеется, не входило. — А потом я увидел экстренный выпуск новостей и пожар, — продолжал Кларк. — Я же знал, что ты собираешься встретиться с Флэшем, но не знал где. Подумал… ничего я не успел подумать, если честно. Просто представил, что ты мог снова пойти в «СтарЛабс» и оказаться в ловушке. И прилетел. Теперь можешь ругаться, — добавил он после короткой паузы. Брюс не колебался: — Не буду. На твоем месте я поступил бы так же. Он, конечно, кривил душой, но совсем немного. На месте Кларка он вспомнил бы про микрофон, связался бы — секундное дело, а при той скорости, с которой Кларк мог преодолеть расстояние от Смолвиля до Централ-сити, задержка не сыграла бы роли — и только потом решил, как и куда именно прилетать. Но прилетел бы обязательно. Напряжение чуть ослабло, однако полностью уходить не торопилось. Не удивительно: во время таких разговоров оно нагнеталось сильнее, чем во время самых тяжелых и долгих сражений, становилось физически ощутимым, дергало за нервные окончания, не давая мышцам расслабиться, не отпускало. Брюс солгал бы, сказав, что это все — не про него, что его не тронуло, не зацепило, не заставило подобраться в слабо поддающемся контролю стремлении отразить не на него направленный и в реальности вообще не существующий удар. Только он, в отличие от Кларка, умел самостоятельно с этим справляться. Да, конечно, Брюс обещал научить его, но после всего, что сегодня произошло, понятия не имел, когда у них появится достаточное количество свободного времени на отработку техник, далеко не всем дающихся с первого раза. Проклятый взрыв, проклятые твари, проклятая криптонская физиология, не позволяющая решить вопрос таблеткой снотворного или стаканом чего-нибудь покрепче. Трижды проклятая привычка Брюса держать все в себе — вообще-то, крайне полезная в большинстве случаев, но не в этом. Оставалось надеяться, что Кларк и без слов догадается: ему это тоже нужно. Нужен тихий короткий стон Кларка и его удивленно распахнувшиеся глаза. Нужны его мягкие губы со следами укусов на нижней, его язык, прошедшийся по кромке зубов. Его пальцы, вцепившиеся в правое предплечье, как только Брюс перекатился на бок, чтобы оказаться с Кларком лицом к лицу. Брюсу нужен его щекочущий ноздри, кружащий голову запах, его горячая кожа, его стремительно твердеющий член в левой руке, его ладонь, пробирающаяся под резинку пижамных штанов. — Ты понимаешь, что это не одобрение твоей безрассудной выходки, — шепнул Брюс. — Конечно. — Кларк тяжело дышал. — Я раскаиваюсь. — Правильно, молодец. Говорить, не отрываясь от губ Кларка, значило одновременно и касаться их легчайшими поцелуями, и чувствовать, как он их облизывает, как они изогнулись в улыбке. Затем губы Кларка скользнули вдоль челюсти Брюса к уху, побуждая его повернуть голову, позволить потрогать там, где хотелось, — и так, как хотелось Кларку. Теперь от его выдохов в жар бросало совершенно логично и закономерно. — Полотенце? Сам Брюс вряд ли бы задумался об этом, но их разговор об испачканном спермой постельном белье и смущение Кларка он не забыл. — В трех футах от кровати, на спинке стула. Но оно влажное. Вдобавок им пришлось бы отпустить друг друга, и кому-то из них двоих пришлось бы встать — Брюса это категорически не устраивало. Отстраниться от руки Кларка, прижимавшей наполовину вставший член к животу и поглаживающей так, что «наполовину» уже почти превратилось в семьдесят пять процентов, он бы сумел — вот только сам Кларк не спешил отнимать ладонь. И отодвигаться — тоже. Даже не шевельнулся в этом направлении, зато дрожал, напрягая пресс, пытаясь, кажется, не дергать бедрами, и головка его члена под большим пальцем Брюса была горячей и скользкой. Можно было бы лечь валетом, отсосать друг другу и все проглотить. Или воспользоваться презервативами. Те, что лежали в тумбочке, наверняка подошли бы и Кларку. «Просто дай ему завтра самому перестелить эти проклятые простыни, если это так его беспокоит, — удивительно здравая мысль. И как только ухитрилась пробиться сквозь сгущающееся с каждым мгновением марево возбуждения. — Или разберись с ними сам». — К черту?.. — догадался Кларк — и аккуратно сомкнул зубы на мочке его уха. Брюс успел позабыть, когда в последний раз доводилось непроизвольно стонать шепотом. — Не… совсем… Так испачкаются не только простыни, но и одежда, и, в конце концов, засохшая на коже сперма — терпимо, но зачем терпеть, если можно избежать и к тому же дать друг другу чуть больше пространства для маневра? Кларк протестующе замычал, когда он разжал пальцы, но послушно отпустил руку Брюса. Член — нет, и не то чтобы Брюс против этого возражал. Спихнуть с себя одеяло и протолкнуть между их телами простыню удалось, не лишая себя удовольствия ощущать кусачие поцелуи Кларка на шее и разве что мимолетно удивляясь, как быстро они оба завелись. Едва ли не за две минуты — до состояния, в котором десять секунд не трогать друг друга казалось почти что подвигом. Вместо того чтобы снова оттянуть резинку, Брюс просунул пальцы в прорезь в штанах Кларка. Стоило взять на заметку: в следующий раз сделать это, пока он еще будет мягкий. Но и сейчас… О, сейчас! Плотно обхватив сверху влажный от смазки горячий ствол, Брюс с нажимом прогладил его — вниз, до самого основания, пока костяшки пальцев не уперлись в живот Кларка. Сразу, без паузы, вверх, направляя трущуюся о тыльную сторону предплечья головку наружу. И снова вниз, сдвигая ткань, высвобождая член полностью. Кларк вздрогнул всем телом, выдергивая ладонь из штанов Брюса, и зашипел, до боли впившись зубами ему в плечо. И тут же прижался к следу от укуса губами, будто бы извиняясь за свою несдержанность… И с зеркальной точностью повторил за ним все движения до единого, вплоть до легкого кругового скольжения подушечки пальца по самому кончику. Было от чего не только зашипеть, но и застонать, и, наклонив голову, толкнуть ею голову Кларка, чтобы отлип от его плеча и немедленно предоставил шанс отомстить. Оставить на видном месте отметину от своих зубов или как минимум красноватый след от засоса. Брюс с силой втянул в рот чуть колючую к вечеру — ночи? утру? без разницы! — кожу и почувствовал, как от затрудненного глотательного движения дернулся кадык, как горло Кларка завибрировало под губами, как часто запульсировала артерия под языком. — Сделай так, как обычно делаешь… для себя. Себе. Покажи, как ты… Фраза Кларка оборвалась резким свистящим выдохом — реакцией на очередной укус. Озвучить бы ему, как он несносен в своем настойчивом неуемном желании поскорее выяснить, что и как Брюсу нравится в сексе. На мгновение Брюс представил, как выдаст Кларку тетрадь, чтобы он вел конспект, под диктовку записывая пошаговые инструкции, попутно делая наброски прямо с наглядного пособия и расчерчивая блок-схемы для многовариантных алгоритмов. И поставит парту в спальне, напротив кровати, чтобы практические занятия проводить сразу же, как теоретические станут непосильными из-за оттока крови от мозга. Интересно, у кого раньше — у преподавателя или ученика. Все-таки хорошо, что Кларк не владел телепатией. Даже если подтекст «распоряжайся мной» в его словах был только плодом разыгравшегося воображения Брюса, он мог просто выполнить просьбу — что, вообще-то, было в первую очередь в его собственных интересах. Конечно, с поправками. Его ноющему члену в ладони Кларка уже не хватало дразнящих прикосновений и легких поглаживаний — тем более что Кларк, упорно продолжая повторять за Брюсом, больше не дотрагивался до головки. — Хочешь узнать, как я мастурбирую? Быстро, достаточно жестко и без изысков, если требовалось элементарно избавиться от напряжения. Не спеша, если времени было мало, потому что парадоксальным образом так в итоге получалось быстрее кончить. С паузами, если хотелось продлить удовольствие. В том же ритме, в котором двигался с партнером, даже если тот по какой-то причине пришел к финишу гораздо раньше. Разные ситуации, многочисленные способы — немного иначе обхватывающие ствол пальцы, при общем однообразии процесса, уже могли изменить ощущения от него. — Когда я один или когда с кем-нибудь? Когда участвуют? Когда просто смотрят? — Это… разные вещи?.. — Конечно. Когда на тебя смотрят, дрочишь не для себя, а чтобы зрители обкончались от одного зрелища. — Внятная речь давалась Брюсу с трудом. Кларку вообще почти не давалась: он еле сформулировал вопрос из трех слов, выдавил, кажется, уткнувшись лицом в подушку. Ради этого стоило постараться и продолжать говорить: — Что конкретно тебе показать? Рассказать? Сделать с тобой? Объяснить, как это повторить для себя? Для меня? Брюс, разумеется, уже определился и даже воплощал: кольцом из четырех пальцев оттянув посильнее кожицу на члене Кларка, подушечкой большого начал мягко массировать под головкой. Плавные скользящие движения, постепенно усиливающийся нажим — ничего похожего на незамысловатую имитацию полового акта. Точно такие же прикосновения, такие же движения пальцев Кларка на собственном члене — от них перехватывало дыхание, лишая Брюса возможности застонать, у Кларка же каким-то образом получалось… — Не знаю… все… Вопросы нужны были не для того, чтобы Кларк выбрал, — они требовались лишь затем, чтобы он сосредоточился на голосе. Брюс умел им пользоваться, даже если при этом хрипел и глотал окончания слов, а дыхание сбивалось от возбуждения. Работало безотказно: уловив принцип, Кларк с каждой секундой все меньше просто копировал его действия, все больше доверяя своей интуиции. Направить пришлось всего пару раз. В первый Брюс на полдюйма толкнулся бедрами, мысленно понукая «смелее, ты еще и близко не подошел к тому, чтобы причинить боль». Зато вплотную подвел его к состоянию, в котором стоны вырывались из груди так же легко и естественно, как раскаленный воздух. Во второй Брюс оторвался от шеи Кларка, чтобы попросить, не заботясь о формулировках: — Когда я скажу, возьми его в руку полностью. И покрепче. — Когда будешь кончать? Не говори, я… услышу. Он тоже хрипел, и дрожал, напрягаясь всем телом, чтобы сохранять неподвижность. Брюс не просто знал, как это невероятно сложно, и как хочется, чтобы ладонь на члене покрепче сжалась не перед самым оргазмом, а вот сейчас, прямо сию секунду, — он прямо сию секунду чувствовал все то же самое сам. — Можно мне… твой язык? — выдох Кларка был больше похож на всхлип. «Ну конечно, ты, идиот…» Брюс положил левую руку, до того беспорядочно блуждавшую по бедру и по боку Кларка, ему на голову, притянул к себе, прикусил его губы, сам приглашающе приоткрыл рот. Кларк впился в него немедленно, мокро, одуряюще сильно и одновременно ласково. Его язык… концентрация Кларка на звуках… дрожь практически неподвижного, хотя и не зафиксированного тела, с ума сходящего от ощущений… кажется, Брюс уже точно знал, что хочет сделать с Кларком в следующий раз. Определенно. Они пришли к этому одновременно: поджавшиеся яички словно скрутило узлом, пальцы соскользнули по совершенно мокрой от предэякулята коже, сомкнувшись вокруг пульсирующей головки. Господи вот сейчас наконец!, бесконечно длящееся ослепительное, до предела выматывающее мгновение, короткий вскрик Кларка и его собственный, перешедший в приглушенный поцелуями низкий стон. Левый бок ныл, веки упорно отказывались разлепляться, но Брюс понимал, что если не заставит себя пошевелиться сейчас, то вся возня с простынями окажется просто бессмысленной. «Минута. Это всего минута», — уговаривал он себя. Тело расслабилось, неумолимо клонило в сон, Кларк, отдышавшись, и вовсе не двигался, как будто уже задремав — отлично, именно этого Брюс и хотел добиться. Он все же заставил себя на ощупь найти уголок простыни и вытереть сперму сперва с ладони Кларка, потом с живота — и только потом сумел приоткрыть глаза. Чтобы встретить такой же затуманенный взгляд Кларка из-под ресниц. Он потянул простыню на себя, и Брюс отпустил, позволил ему позаботиться о нем. — Туда, — заплетающимся языком выговорил он и махнул рукой, приблизительно обозначая, куда именно. — На пол. А ты — сюда, — Брюс хлопнул по свободному пространству рядом с собой. Кларку не требовалось повторного приглашения. Скомкав простыню, он отбросил ее за спину. Брюс еще подтягивал выше сбитое одеяло, а он уже заправил обмякший член обратно в штаны и улегся, снова обняв его плечо.