***
38,859 год н.э. — вскоре после Сверхвыброса Шепард почувствовал излучение вокруг себя, поток энергии и силы, потребляющей последние капли его здравомыслия. Но это дало ему и много других ощущений: видения далеких мест стали ему известны, и он знал, что это Зона, зовущая его, показывает ему то, что он хочет видеть. Разум Шепарда плавал в океане пламени, и когда его разум вошел в оцепенение, он стал единым целым с Зоной. Все, что находилось под влиянием Зоны, было открыто для него он чувствовал себя маленьким богом внутри большого. Его ощущения Выброса были похожи на одеяло, покрывавшее целые звезды и планеты своей злобной силой, поглощающее все на своем пути, скручивая саму природу в какую-то ужасающую, звериную карикатуру на себя. Шепард почувствовал силу целых планет и звезд. Он услышал песню солнечных ветров. Он видел, как развращенная жизнь растет и умирает. Он чувствовал, как течение времени проходит сквозь него в одно мгновение, а затем, медленное ползание пыли в ожидании перемен, чтобы сделать свой ход. Он видел испорченное красное небо человеческих миров, поглощённое огнём Великим Выбросом. Он почувствовал испуганные глаза мутировавших существ, смотрящих из своих пещер и в страхе закапывающихся в них. Он чувствовал, видел и слышал все это. И самыми большими из этих ощущений были смертельные крики Жнецов, когда они боролись за то, чтобы спастись от гнева Зоны. Живые машины гибли тысячами, когда сила Зоны раздавила их, и Шепард почувствовал удовольствие от этого опыта, ибо в этом сне его разум обманул себя, думая, что он был един с Зоной. Это было ощущение, которое он искал: быть Разрушителем Жнецов, и он наслаждался этим. Он был насекомым на голове могучего хищника, заблуждаясь, что он был убийцей, а не просто зрителем. Флоты Жнецов, Армии Монолита и Предатели Протеане… Все они были поглощены Зоной, Темной дочерью Человечества. Как буря, ее Выбросы поглощали целые звездные системы и покрывали целые планеты в аномалиях. Даже пустота между звездами и планетами не была избавлена от ее гнева, и все познали ее ярость. Среди вихревых образов в его мысли возвращались болезненные воспоминания о войне. Далекие поля сражений из пепла и крови затопили его разум, как и тенистые образы туннелей и пещер, наполненных страшными глазами чудовищ Монолита и мертвыми глазами дронов Жнецов. Он видел, как Звездные Крепости заполняли пустоту своей яростью, и он вспомнил ужасы Жнецов. Среди опустошения, лица мертвых товарищей вернулись к нему — потускневшие воспоминания, которые, как он думал, он забыл вместе с тем счастьем, которое все еще царило в его сердце. Он помнил радости победы и горести поражения; честь товарищей и предательство Протеан. Он помнил человеческую жизнь и человеческое общество, но больше всего он помнил — нет, переживал излучение: Песнь-Крик Зоны, когда она пожирала все на своем пути. И когда последнее из видений угасло, возникло новое ощущение. Оно приближало его, взывая к нему странным, но знакомым голосом. Оно было мелодичным и красивым, но в то же время ужасным и смертельным. Иди ко Мнееее… Оно крикнуло. Шепард повиновался, и он почувствовал, что засыпает в своем собственном сне. Но что-то было не так. Голос, взывающий к нему, не успокаивал его, а лишал его воли. Он был лишен своей человечности. Это откровение пробудило его инстинкты, и Шепард боролся, чтобы реагировать. Он боролся своим разумом и своей волей, помня об опасностях Зоны и многих других врагов, врагов, которые могут навредить разуму, а также плоти. Он и раньше сражался с солдатами Монолита, изменчивые мерзости плоти, и поэтому знал зов Монолита; это гештальт-сознание, которое взывает ко всему человечеству, заставляя их отказаться от своей воли. Он также ощущал одурманивание Жнецов; то механическое орудие подрывной деятельности, которое покоряло инопланетные виды в прошлых циклах. Но этот зов… Это было по-другому. Ни Монолит, ни Жнецы не звали его… Это была Зона. Это Зона позвала его. Его глубочайшая сущность знала, что это правда. Не Монолит, а Зона, которая звала его. Она хотела, чтобы он стал ее чемпионом. Иди ко мне… Сказала она. Ииииди кооо Мнееее… Идиии Ко Мнееее… Шепард почувствовал, как время ускользает. Он не был уверен, был ли он в будущем, в прошлом или он все еще поглощен Выбросом. Голоса, образы и воспоминания начали сливаться воедино. Жнец, Монолит, Протеане, Люди, Сталкеры… Все эти образы стали одним целым, и к ним присоединились другие образы и другие звуки. Иди ко мне, Шепард. Он видел азари. Тогда он увидел турианца — нет обоих, что казалось ему странным, потому что он никогда не посещал ни Палавен, ни Тессию. Он также видел крогана, кварианца и саларианца, и они показались ему странными, потому что они не были примитивами, которые он видел на головидах. — Это будущее, Шепард, — ответил кроган на его задумчивые вопросы. — Мы уже не такие примитивные, как когда-то. — Рекс? — Спросил Шепард, и он удивился, что знает имя крогана. — Спектр Урднот Рекс для тебя, Сталкер… — кроган собирался сказать больше, но его голос замолчал. Минуты становились годами и снова становились минутами, и Шепард чувствовал, что реальность его видения превращается в хаотичный беспорядок информации, который скорее сведет его с ума, чем заставит его понять. — Шепард… Пожалуйста, ты должен помочь нам. Твой род когда-то защищал нас, как ты можешь просто бросить нас? — Спросила азари. — Где ты был! — кварианец рычал на него среди его боли. — Мерзкие создания! Отвечайте! Где вы были?! Ты должен был защитить нас. Ты должен был всё исправить! — Я знаю правду, человек, — обвинил голос турианца сбоку. — Я знаю твои грязные маленькие секреты. Пришло больше голосов, а потом они превратились в крики. И из горящих звезд ОНИ вернулись. Жнецы. И Монолит. Один, чтобы собрать жизнь; Другой, чтобы извратить её. А потом Тьма поглотила его. Иди ко мне…***
За закрытыми глазами и молчаливыми кошмарами разум Шепарда до сих пор плавает в своих впечатлениях от Великого Выброса. Это изменило его, и он все еще менял его, но он не мог… всё же понимать и осмысливать это изменение. По правде говоря, он ожидал смерти от Выброса. Он, безусловно, был достаточно силен, и он не был чужим для этого явления. Он знал, какие Выбросы могут убить и которые могут превратить совершенно здоровое человеческое тело в гнилую лужу генетической липкости. Великий Выброс должен был убить его, но даже в его снах осталась уверенность в том, что он все еще жив. Как и все люди, он много раз сталкивался с Выбросами. Он даже испытал их из первых рук. Это было просто неотъемлемой частью жизни в Зоне; неизбежное зло. Быть пойманным в Выбросе — и он был пойман в двух в течение своей сравнительно короткой жизни (один раз во время своей мятежной молодости, а другой во время учений, которые пошли не так). — все равно, что испытывать самые изысканные удовольствия вместе с самыми мучительными болями одновременно. — Как будто получаешь лучший минет, когда тебе вскрывают голову, — объяснил другой Свободовец. Но эти два момента были ничем по сравнению с Великим Выбросом… Он хотел, чтобы Выброс показал ему уничтожение Жнецов, а затем уничтожил его — приятная, маленькая фаустовская сделка. Он дал ему первую просьбу, но также отказал ему во второй, как бы наказывая его за его тщеславие. Войдя в эту страшную бурю ноосферной энергии, он представил себя жертвенным героем в великой эпопее — мучеником и чемпионом, объединившимся в одно целое. Шепард сдался Великому Выбросу, но вместо смерти ему дали мрачные сны и зловещие пророчества. Это было наказание Зоны. Он знал, что его суицидальный акт был мотивирован страданиями и тщеславием, знал, что он позволил своей задумчивой усталости, одолеть его, но ему было все равно. Третья Долгая Сумеречная Война повлияла на него, и после решения перегрузить О-Сознание его последняя унция решительности отступила. О-Сознание было центром всей человеческой цивилизации. Без него они не могли бы контролировать Зону, и хотя они, безусловно, могли бы восстановить эту сеть, но Великий Выброс гарантирует, что они больше не смогут контролировать Зону в той же степени, в какой они когда-то это делали. А если они не смогут контролировать Зону, то Зона уничтожит человечество. Это был лишь вопрос времени. Все люди знали это. Это было точно. Они могли бы сдержать, прилив на несколько тысячелетий, но человечество будет сокращаться так же, как и в древние времена, и на этот раз они ничего не могли сделать, чтобы остановить это. Они медленно вымрут. Неважно, как долго они смогут удерживать силы Зоны. После Великого Выброса их гибель была неизбежна, и именно это отчаяние подтолкнуло Шепарда к встрече с Великим Выбросом. Человечество пожертвовало О-Сознанием, чтобы выиграть Третью Долгую Сумеречную Войну, и тем самым гарантировало своё неизбежное вымирание. Как может тот, кто так много отдал, защищая человечество от Жнецов, не сдаться до отчаяния?***
Шепард открыл глаза, чтобы увидеть только тьму, и животная часть его мозга в ужасе кричала, что он мертв. Тем не менее, запах мха и мрачное эхо ветра напомнила ему, что он еще жив. Его нос почувствовал влажность воды поблизости, и его изможденная плоть сказала ему, что он лежал на какой-то грязной раскладушке, наполовину покрытой плесенью, и другими грязными вещами. Все эти улики сказали ему, что он был в какой-то пещере, и, когда его глаза, сосредоточились, он мог увидеть слабое сияние отдаленного поля аномалии, аномалия горелки по внешнему виду. Он также заметил артефакт Светлячок, установленный на примитивном артефактном пьедестале рядом с раскладушкой, его сила, исцеляла любые раны, которые могли быть у него на теле. Шепард пытался подняться, но при этом боль пронзила ему конечности впервые со времен учебного лагеря. Несмотря на эффекты Светлячка, его тело было в плохом состоянии: многочисленные переломы костей, едва функционирующие органы и нервная система, которая в последнее время подвергается воздействию самого мощного Выброса, известного человечеству. Шепард чувствовал себя беспомощным, и эта беспомощность принесла возвращение страха и гнева. — Эй! Кто там? — Он взывал к своему спасителю, но только тьма и молчаливое эхо откликнулись ему. Когда он лежал там, беспомощный и обездвиженный, за исключением слабого света Светлячка и аномалии Горелки поблизости, страх и гнев переросли в жалость к самому себе, но он подавил свои эмоции, и он заставил свой разум сосредоточиться на спокойствии. Внезапно, Шепард узнал о другом присутствии. Это было провозглашено размахиванием старой ткани и тяжелых шагов. На краю своего видения, он мог различить двуногое изображение. Он не был сгорблен, как Кровосос, и двигался слишком быстро для Контроллера, поэтому он предположил, что это был человек. Тем не менее, страх темноты вернул часть его старой неуверенности и ещё раз, страх, что он был в плену у какого-то неизвестного до сих пор чудовища Зоны вернулся, чтобы преследовать его мысли. Не желая быть пассивным в своей судьбе, Шепард послал телепатическое послание, но существо не ответило. Вместо этого он посмотрел в его сторону и стал приближаться к нему, как будто тёмный призрак, тяжёлые шаги становились всё громче и громче. Подойдя ближе, Шепард заметил, что его таинственный спаситель был одет в примитивный самодельный бронежилет и старый плащ. Его лицо было закрыто примитивным противогазом. В темноте было трудно разобраться в деталях, но эти подсказки подтверждали, что странное существо действительно было человеком. Он кажется достаточно безобидным, подумал Шепард, но годы борьбы и убийства научили его обнаруживать опасность, какой бы тонко спрятанной она ни была. Это существо было опасным. Его инстинкты были в этом уверены. То, как оно ходило, двигалось и пробиралось сквозь темноту, доказывало Шепарду, что это не было неуклюжим существом, которое можно легко покорить. Это был обычный убийца, и в своем нетрудоспособном состоянии Шепард был в его милости. Не желая дать инициативу незнакомцу, он решил начать диалог на своих условиях. — Имя, звание и принадлежность, — потребовал он, играя на сильной вероятности того что это существо было человеком. Существо не реагировало. Вместо этого оно зажгло маленькую примитивную масляную лампу у подножия кровати Шепарда. С помощью этого света Шепард обнаружил, что пещера была намного больше, чем он думал, и что это существо было — как он и подозревал — человеком. Желая получить ответы, он повторил свое прежнее требование: — Имя. Звание. Принадлежность. Опять же, мужчина отказался отвечать, но сел слева от Шепарда, на высохший кусок дерева. Затем он снял противогаз, показав Шепарду сильное, но морщинистое лицо с сильной челюстью, покрытой щетиной. Давным-давно это лицо считалось бы красивым, но возраст, печаль и испытания Зоны сделали его старым. Оно не старело в смысле умирания или увядания, но в смысле того, что его мудрость и терпение истощили все радости и удовольствия, которые когда-то испытывал человек. Он смотрел на Шепарда спокойными, голубыми глазами и чертами, безошибочно славянскими, а молодой человек делал все возможное, чтобы удержать взгляд. — Меня зовут Михаил Тарасов, — сказал старик глубоким голосом, и Шепард, не смог обнаружить печали, при произношении имени. Прошло так много времени с тех пор, как он говорил свое имя. — Майор Михаил Тарасов, и моя первая принадлежность — или была — к Вооруженным Силам Украины. Глаза Шепарда расширились при упоминании Украины. Его разум вспомнил уроки истории. Украина. Украина. Украина была страной в древние времена. На самом деле, это была страна, где впервые появилась Зона, что могло означать только… — Ты Анте-Маледикт! — Шепард сказал врасплох. — Анте-Маледикт! — Тарасов произнес название с презрением. — Да, — и его хмурый взгляд углубился: — Наверное, я один из них. Анте-Маледикт, или как их иногда называют «Древние», - это люди, которые жили до или во время первого появления Зоны, и дожили до наших дней. Большинство из них были Сталкерами, но в их число также входили люди, которые обладали особой связью с Зоной. Эта связь, по мнению многих, была причиной того, что некоторые люди были бессмертны: Зона не хотела, чтобы они умерли, или, возможно, Зона была так же зависима от них, как и они от неё. Люди, конечно, уже не стареют. Влияние Зоны навсегда изменило человеческую ДНК, но, как и большинство вещей в Зоне, это бессмертие стоило дорого: Генетическая деградация. Смерть была уже не прекращением жизни, а её полным разрушением. Эта «смерть» предотвращается несколькими способами, в том числе контролируемой мутацией процедуры, использование артефактов Черного сердца и ноосферной спячки в О-Сознании. Большинство людей нуждаются в этих мерах, чтобы остаться людьми. Единственные, кто в них не нуждался, это Анте-Маледикты, которым по каким-то причинам Зона разрешила сохранить большую часть своей человечности. Более того, учитывая их невероятный возраст, Анте-Маледикты почитались (и боялись) человеческим обществом не только из-за их возраста и опыта, но также из-за их связи с Зоной. Шепард познакомился с некоторыми из них во время войны. Они были странными, что неудивительно, так как многие из них были сталкерами. В большинстве случаев, они сдерживали себя, но те немногие, кто говорил, часто говорили о древних временах, когда «мы еще были людьми». Шепард мало думал об Анте-Маледиктах/Древних, но он подозревал, что они знают больше, чем хотят поделиться. Когда Тарасов ничего не сказал, Шепард решил возобновить разговор. — Почему ты спас меня? Древний человек с любопытством смотрел на него, весело улыбаясь. — Почему ты вышел в Выброс? — спросил он, уклоняясь от вопроса Шепарда, целенаправленно издеваясь над ним. Шепард моргнул на вопрос и сказал: — Это не твое дело. — О, я думаю, это так, мальчик. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что ты ушёл в этот Выброс из-за своего тщеславия. Шепард проигнорировал наживку и гневно ответил: — Хватит уклоняться от вопроса. Почему ты спас меня, и что ты делаешь здесь, на Земле? Невоенному персоналу запрещено находиться на Терре по приказу Великих Фракций. — Великих фракций?! — Тарасов громко засмеялся. — Действительно. Самопровозглашенные лидеры человеческого рода, но я не хочу говорить о них Владимир Шепард, Герой Человечества. Я хотел поговорить о тебе. Могучий чемпион решил войти в Выброс из-за своего тщеславия и жалости к себе. Я прав? Шепард хотел быть вежливым, но Тарасов целенаправленно травил его. — Ты ничего обо мне не знаешь, — зловеще сказал он. — Я знаю о тебе достаточно, Владимир Шепард из Племени, — сказал Тарасов с кривой усмешкой. — Я знаю твои страхи и сны. Я знаю твои жертвы и твои печали. — Он подвинулся ближе, и старое лицо больше не смеялось над ним. — Я также знаю твое будущее… если ты достоин его принять. — Я думаю, что ты сумасшедший… Слушай, просто свяжись с ближайшим Бункерным Узлом Племени, и они… К удивлению Шепарда, Тарасов засмеялся над ним. — Конечно, я сошёл с ума. Человечество давно сошло с ума, а наше безумие — это Зона. — У меня нет времени на игры — Прорычал Шепард. — Я должен вернуться. — Действительно! У Великого Командующего Шепарда мало времени. Он должен скорее покончить с собой, чтобы исполнить судьбу своего героя! Или, может быть, потому, что его первая попытка провалилась, он предпочел бы утопить свою честь в дешевом виски или удовольствия от аномалии Зазеркалье, а? — Хватит надо мной издеваться! — Шепард огрызнулся. — Ты издеваешься над собой, мальчик! Ты настолько полон гордости, что думаешь, что ты первый человек, который теряет надежду? Представить себя трагическим героем в какой-то древней пьесе? Я говорю тебе, Шепард, ты ничего не знаешь о том, что здесь произошло. — Я знаю, что мы потерпели неудачу. — Шепард успокоился и размышлял на своей раскладушке, злился, что не смог встать и уйти от этого сумасшедшего. — Где мой экзоскелет? Тарасов пожал плечами. — Я нашел тебя полуголым. Все, что осталось от твоей брони, было уничтожено Выбросом. — Ты уверен? — Господи! У тебя мутировавшие уши? Твой экзо уже поимели еще до того, как ты устроил свою маленькую драму. Ты правда думаешь, что я бы украл разбитый экзоскелет у какого-нибудь засранца из Племени с комплексом мученика? — Хорошо! Хватит про экзоскелет. Ты высказал свою точку зрения. Люди овладели искусством вооружения артефактами и аномалиями с первых дней существования Зоны, и это мастерство проявляется в их экзоскелетах. Экзоскелет (сейчас это неправильное название, поскольку в современных вариантах больше нет «скелетных» частей) была как броня, так и платформа для оружия. Это также самое популярное и наиболее распространенное оружие в человеческом обществе, заменив метательное оружие, которое так широко использовалось до появления Зоны. Современные экзоскелеты не были ничем похожими на свои древние и примитивные аналоги еще в первые дни существования Зоны. В отличие от громоздких, механических вещей старых времен, современные экзоскелеты выглядели как костюмы из черной ртути, частично обложенные пластинами из светящихся кристаллов. Самой большой особенностью этого оружия, однако, является не его броня, а усилители артефактов, специальные устройства, предназначенные для увеличения, фокусировки или направления энергий большинства типов артефактов, превращая их тонкие свойства в мощное оружие. Стандартный экзоскелет может иметь до 12 усилителей артефактов, каждый из которых способен усиливать эффекты собственного артефакта. Экзоскелет с несколькими артефактами Лунного света, например, может превратить своего владельца в гигантский психический маяк, в то время как экзоскелет с несколькими Огненными шарами позволяет его владельцу стать ходячим адом. В экзоскелете Шепарда было 14 артефактов. Его не особо волновала броня. Ему нужны были артефакты, половина из которых были очень редкими. — Черт! — Шепард зашипел от боли в коленях, когда пытался повернуться. — Да, действительно пизде*. — С этими словами Тарасов открыл бутылку водки и начал разливать в две стопки. Он осушил первую и помог Шепарду выпить вторую. — Если ты беспокоишься за свои артефакты, всё, что тебе нужно сделать, это сказать. Я восстановил большинство из них. — Тарасов указал на светящийся мешок справа от своей раскладушки. Шепард наклонил голову в этом направлении и был рад, что они действительно там. Их вид заставил его почувствовать немного меньше злости на свое затруднительное положение. — Спасибо. — Пожалуйста, и прежде чем ты спросишь, нет, я не брал себе некоторые из них в награду. — А? Парень, который не крадет артефакты. Наверное, ты часть умирающей породы, — сказал Шепард, когда Тарасов помог ему выпить еще одну рюмку водки. — Человечество — умирающая порода, — ответил Тарасов, а затем спросил: — Как твоя нога? — Все еще чувствуется дерьмово. — Блят*. Ну, не волнуйся об этом слишком сильно. Еще час или около того со Светлячком, и ты будешь делать сальто назад. — Сомневаюсь, — сказал Шепард, а потом настойчиво посмотрел на Тарасова. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Почему ты спас меня? — Потому что Зона велела мне это сделать, — улыбаясь, сказал Тарасов, залпом выпив еще один стакан. — Зона сказала тебе спасти меня? — Шепард насмешливо спросил. — Зона сильнее, чем ты думаешь, и она знает больше, чем большинство подозревает. — Меня тошнит от Зоны. — Разве не всех ли? Но послушай меня, сынок. У тебя есть связь с Зоной — сильнее, чем у большинства, и она хочет, чтобы ты прожил немного дольше. — Да, да. Я Избранный, и моя судьба — сосать у судьбы огромные и кишащие грибами ди- — Это не шутка! Шепард собирался сказать, что вся эта галактика — шутка, но он подумал об этом лучше. — Чего ты от меня хочешь? Я тебя не знаю. Я точно тебе не доверяю. И здесь ты ждешь, что я поверю совершенно незнакомому человеку, которого Зона послала спасти меня. Тарасов молчал, и, увидев скептицизм Шепарда, решил попробовать другую линию аргументации. — Скажи мне, Шепард, ты знаешь, чем все это закончится? — О чем ты говори- — Ты знаешь, чем все это закончится? — Тарасов огрызнулся. На этот раз, более настойчиво. Шепард снова посмотрел на него, немного разозлился и сказал: — Мы все умрем! Зона развращает нас и мы умираем. Вот как, я думаю, это закончится. И тогда Жнецы и Монолит вернутся, чтобы сражаться за наш труп. Вот как все это закончится. Доволен? Тарасов улыбнулся и сказал: — Хорошее наблюдение, но и довольно ошибочное, и знаешь почему? Шепард просто смотрел на него. — Это потому, что Зона не хочет, чтобы все так закончилось. — Тарасов улыбнулся, но у него не было сарказма. Вместо этого было тепло и надежда. — Зона хочет, чтобы ты жил, Шепард. Мы её чемпионы. — Я сражаюсь за человечество, — ответил Шепард. — Зона и Человечество едино, Шепард. Эти слова вызвали у Шепарда подозрения. Они были очень похожи на то, что он слышал однажды, на полузабытом поле боя в начале Третьей войны. — Шрам сказал мне что-то подобное однажды. Улыбка Тарасова исчезла. — Аххх. Шрам. Как мы можем забыть самого могущественного лидера всех сил Монолита? Да, я знаю о Шраме. Он был сталкером, ты знал об этом? Один из лучших, пока он не попал в Выброс и не поджарил голову. — Неважно, кем он был раньше. Теперь он монолитовец, — сказал Шепард, и он позволил Тарасову разобраться с подразумеваемым обвинением. Ты говоришь как монолитовец. Ты монолитовец? Тарасов посмеялся над подразумеваемым обвинением. — Если ты хочешь обвинить меня в чем-то, я бы предпочел, чтобы ты был откровенен в этом. — Ты монолитовец? — И Шепард знал, что это глупый вопрос еще до того, как задал его. Глаза Тарасова блеснули. — Я что, похож на монолитовца? Да здравствует Монолит! Да здравствует Исполнитель Желаний! — Старик засмеялся. — Нет, сынок. Я не из таких. — Ты много знаешь о Зоне. — Большинство сталкеров знают, мальчик, — ответил он. Глаза Шепарда расширились. Сталкер. Это многое объясняет. — Ты говорил о Зоне? — Зона не хочет, чтобы человечество вымерло, — улыбаясь, ответил Тарасов. — Нет, она просто хочет поработить нас, — ответил Шепард. — Превратить нас в чудовищ. Тарасов покачал головой, словно поправляя его: — Она хочет объединиться с нами. Она хочет исправить то, что было испорчено более 46 тысяч лет назад. Но она не знает, как это сделать. — Ничто из того, что ты говоришь, не имеет смысла. Я знаю, что Монолит служит Зоне, и я знаю, что Монолит хочет поработить человечество. — Монолит — или Исполнитель Желаний — только исполняет желания, Шепард. Такова его цель. Зона создала его, чтобы дать Зоне то, чего она хочет, но Зона не понимает, чего она хочет на самом деле. Эт- — Все, что ты только что сказал, подтверждает то, что все знают о Монолите… — Дай мне закончить! — Тарасов огрызнулся. — Ты должен понять, что Зона не так разумна, как человек. Это чистая воля и сила. Она хочет единства с нами, но она не знает, как это сделать! — Тарасов сделал паузу, пытаясь найти способ объяснить это Шепарду. — Представь себе… Представь себе сумасшедшего, — сглотнул Тарасов, чтобы очистить свой разум, — Представь себе, что он смотрит в зеркало, но изображение на зеркале — это чудовище, а чудовище в зеркале… думает, что сумасшедший — это его образ… и… — Тарасов сделал глоток из своей бутылки с водкой, — и оба пытаются понять, что происходит! Что из этого реально, Шепард, а? Что реально, а? — Тарасов сделал паузу, чтобы его слова улеглись. — Таковы отношения Зоны с человечеством, Шепард. Оба безумны… и оба пытаются чтобы понять, как снова стать вменяемыми. Теперь ты понимаешь? Шепард собирался сказать, что это все херня, но вместо этого на его лице появилась ироничная улыбка. То, что только что сказал Тарасов, звучало как чрезвычайно мудрая и глубокая шутка, в основном потому что она намекнула на некую правду, которую очень трудно сформулировать. Точно так же странная улыбка наползла и на лицо Тарасова, а потом он начал смеяться. И почему-то Шепард тоже засмеялся. И оба мужика безумно смеялись в темноте, ибо они оба поняли шутку. Они были в курсе шутки, даже если их разум не понимал ее до конца. Они смеялись и смеялись, и казалось тьма пещеры и ужасы Зоны смеялись вместе с ними. — Ничто из этой херни не имеет для меня никакого смысла, — сказал Шепард, когда его смех, наконец, стих. — Это Зона, — с грустью ответил Тарасов, — это реальность, которая стала безумной. Когда оба успокоились, Шепард решил сменить тему, хотя бы для того, чтобы дать себе время понять этого незнакомца: — А как же Жнецы? — Жнецы… — Тарасов вздохнул: — Жнецы опасны, но не так, как ты думаешь. — Раса миллиардов звездолетов довольно опасна для меня… — Жнецы — всего лишь отражение более древней силы, — прервал Тарасов, и Шепард посмотрел на него с внезапным подозрением. — А что ты знаешь об этой древней силе? — спросил Шепард. Тарасов улыбнулся, обнажив свои желтые зубы, а затем опустил голову, дабы спрятать глаза, чтобы они не предали его мысли. — Ты знаешь о Левиафанах? Это удивило Шепарда, так как он столкнулся со множеством слухов о файлах высокого уровня, содержащих информацию о якобы миллиардной давности инопланетного вида, который создал Жнецов. — Да, — сказал он, а потом добавил, — и я точно знаю, что они всего лишь миф. — Факт, это миф? — Тарасов фыркнул. — И я полагаю, что ты знаешь это, основываясь на своем обширном опыте в этой области. — Я пробыл на службе достаточно долго, чтобы отделить дерьмо от факта, когда дело доходит до Жнецов. Тарасов засмеялся над этим. — Жнецы сами себя не создавали, Шепард. Ты знаешь это. И даже если ты отказываешься верить в существование Левиафанов, то ты должен хотя бы верить в что-то, что их создало, все равно есть. — Какое отношение это имеет к убийству Жнецов? — Полное, — сказал Тарасов, а потом его лицо потемнело, как будто наполнилось какой-то новообретенной мудростью. — Жнецы убивали и собирали инопланетные виды более миллиарда лет. Это — это образец, который был встроен в них. Ты знаешь это. Они истребили тысячи инопланетных видов в прошлом… — Пока они не сразились с нами, — сказал Шепард, улыбаясь. — Пока они не сразились с Зоной, — поправил Тарасов. — Мы — несчастный случай, Шепард. Человечество — это космическая катастрофа, уродцы галактики, и ты можешь понять природу этого… несчастного случая, только понимая Зону. — Мне не нравится, на что ты намекаешь. — Я не прошу чтобы тебе нравилось это, Шепард. Я прошу тебя узнать! Найти правду в одиночку! — Тарасов зарычал, и старик вдруг в темноте выглядел чуть менее человечным. Шепард покачал головой. Его сны, и слова этого Тарасова были как-то связаны. Он чувствовал это. — Чего ты от меня хочешь? — Я хочу, чтобы ты нашел ответы, которые ищешь! — Тарасов зарычал в ответ. — Ты вошел в Великий Выброс, потому что чувствовал, что это конец, но я говорю тебе, что это не конец! Ты жаждешь надежды, Шепард. Мы все. Все человечество нуждается в надежде после того, что мы сделали с Сетью, и я говорю тебе, что надежда есть, но только для тех, кто имеют прочную связь с Зоной. — У меня нет никакой связи с чертовой Зоной. — Нет, есть. Ты мечтал об этом. Я знаю, что мечтал! — Как ты узнал об этом?! — Шепард зарычал на него, внезапно испугавшись что Тарасов, показался, в его голове, как темный пророк из какого-то давно забытого древнего города. Тарасов наклонился ближе к Шепарду, и через стиснутые зубы сказал: — Твои ответы ищут тебя, Шепард. Зона зовет тебя. Вопрос только в том, как ты собираешься с этим справиться? Шепард уставился на него, и по какой-то странной причине его сны продолжают вторгаться в его разум. Каждое воспоминание и предчувствие, включая шепот: Иди ко мне. Иди ко Мне. Иди ко Мне. — Ты чувствуешь это, не так ли? — Тарасов успокаивающе улыбнулся, а потом загадочно сказал. — Человечество едино с Зоной. Разве ты не видишь. Мы едины. Зона хочет, чтобы мы сами себя поняли. — Зона хочет уничтожить нас! — Шепард ответил. Тарасов, однако, покачал головой. — Зона — это отражение человечества, и если Зона пытается уничтожить человечество, то это потому, что человечество пытается уничтожить Зону. — Ты полон дерьма. — Я отпущу это, Шепард, — зловеще сказал Тарасов, указав, что не хочет терпеть никаких оскорблений по отношению к себе, — потому что когда-то я был похож на тебя, а также потому, что ты не понимаешь. Сделаешь это еще раз, и ты пожалеешь, что не понял этого. Шепард не ответил, а только посмотрел на Тарасова, потому что он почувствовал некоторую правду в том, что он говорил. Большая часть человечества всегда считала, что Зона была злобна, но небольшая часть Шепарда чувствовала иначе. — Я не понимаю ничего из этого дерьма, — проворчал Шепард, потому что казалось, что его мысли перестали быть его собственными, и все же он не мог обнаружить ни одной пси-эманации от Тарасова, ни что-нибудь поблизости. Его чувство страха было его собственным, рожденным для осуществления его собственных мечтаний. Наконец, Шепард капитулировал. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Тарасов не улыбался и не показывал никаких признаков удовлетворения. Он только сидел прямо, словно произнося какую-то страшную гибель молодому человеку. — Иди в Шахр-э-Голгола. Город Криков. Там ты узнаешь. Там ты увидишь, чем все это закончится. Шепард любопытно посмотрел на Тарасова. — Кто ты такой? Тарасов засмеялся. — Я? Я просто Сталкер, коммандер. Просто Сталкер. — И он снова стал серьезным. — Как только ты найдешь правду, ты узнаешь время и путь. Оно приближается. Шепард, и на некоторое время нам придется вернуться в Длинный сон. Нам нужно будет отдохнуть и отремонтировать то, что можно починить. Тарасов выпил последнюю водку. — Нам также нужно будет подготовиться к возвращению наших древних врагов, и не заблуждайся, они вернутся сильнее и могущественнее, чем раньше. Шепард собирался что-то сказать, но Тарасов отрезал его. Он успокаивающе улыбнулся ему, как отец запутавшемуся сыну. — Пока не пытайся понять, Шепард. Это будет позже. Пока тебе понадобятся убеждение и сила. — Он взял сверток из темноты и положил его близко к ногам Шепарда. — Новый экзоскелет для тебя, друг мой, — улыбаясь, сказал Тарасов. — Он тебе понадобится. Шепард удивлённо посмотрел на этот подарок. — Спасибо, но я могу получить свой из одного из арсеналов Племени. Тарасов грустно улыбнулся и покачал головой. — Если ты пойдешь этим путем, Шепард, то ты больше не сможешь вернуться в Племя. Этот путь ведет только в одном направлении, и ты можешь либо пойти по нему, либо нет. Шепард собирался спросить, а что если нет, но он знал, что это бессмысленный вопрос. Слова Тарасова и его мечты подталкивали его вперед. — Времени очень мало, — загадочно объяснил Тарасов. — У тебя очень мало времени, чтобы сделать выбор. Если ты будешь колебаться, то заплатишь за это. Шепард хотел задать с десяток вопросов, но Тарасов снова заставил его замолчать своими пронзительными голубыми глазами и суровым, обветренным лицом. — Найди Стрелка. Найди Катализатор. Найди Дегтярева, — загадочно сказал он, и Шепарду показалось, что ему дали кусочки головоломки, которые он на самом деле не понимал. — Так что много вещей, которые нужно найти, да? Но не волнуйся, Шепард, ты найдешь их все и поймешь финальный акт. Тарасов сделал паузу, встал и забрал свой самодельный рюкзак, который он оставил где-то в тени, и повернулся, чтобы уйти. — Ты же не оставишь меня здесь, правда? — Шепард спросил, потому что теперь он знал, что Тарасов не тот, кем кажется. — Я имею в виду, у меня столько вопросов к тебе. — С тобой все будет хорошо, — ответил Тарасов из темноты пещеры. — Эти пещеры в основном необитаемы. В основном. Когда ты восстановишь свои силы, ты сможешь сделать свой выбор. Ты можешь либо вернуться в Племя и продолжить играть роль героя-мученика, и гарантировать наше вымирание… Или… ты можешь искать ответы в Городе Криков. — До тех пор — голос Тарасова стал отдаленным эхом, — Доброй охоты Сталкер.***
2 года спустя - Шахр-э-Голгола - Город Криков Под одной из бесчисленных темных, тихих пещер Города Криков бушевала битва. Мутировавшие демоны Зоны - существа из когтей, клыков и яда - сражались против существа света и силы. Десятки крысиных трехлапых чудовищ напали на существо Света, и его сила превратила их в пепел. Змееподобные существа с пастями, напоминающими форму живую, движущуюся плесень пытались обхватить его своими щупальцами, но они были слишком быстро превращены в пепел. Последний из этих чудовищ - псевдогигант - побежал к Светлому существу, чтобы попытаться сокрушить его грубой силой. Вместо этого оно пролетело через отверстие туннеля, покрытого пламенем. Его сломанное тело упало в древнюю пыль, так как остальные его сородичи погибли в битве против светоносного противника. Шепард вошел в темные коридоры пещеры, как первобытное ангельское существо. Его тело было покрыто усиленными энергиями аномалий, заложенными в его экзоскелете. Несмотря на все повреждения, которые он получил, экзоскелет, который Тарасов дал ему, все еще был полностью работоспособен, и сфокусировал энергии трех Огненных шаров, двух Светлячков, двух Искр, двух Бенгальских огней и Компас. Войдя в древнюю пещеру, он понял, что сказанное Тарасовым - правда. Присутствие Зоны было сильным в Городе Криков. Он чувствовал это в каждом дюйме его тела. Энергии его экзоскелета затопили древнюю пещеру своим светом, отбивая пустоту, подобную тьме, и Шепард чувствовал себя так, как будто он стоял на заре творения, когда все было тьмой, а секреты жизни оставались лишь шепотом. Ты пришел… Прозвучал женский голос. — Да, — твердо ответил Шепард, потому что голос был ему знаком. — Ты звала меня во сне. Да… — Ты — Зона? — Шепард спросил. Присутствие не ответило. — Ты — Ноосфера? — спросил он. Я — это много. Я была в начале, когда человечество еще было в зачаточном состоянии, и я буду терпеть так долго, как человечество будет терпеть. — Я не понимаю… Иди ко мне… Шепард колебался, но он также желал получить ответы, и как бы по своей воле его левая нога сделала шаг вперед, а затем его правая нога ответила своим собственным движением. Иди ко мнееее…