You never know what will happen

      Дэмиен привычно открыл глаза и уставился в потолок.       Косые солнечные лучи расчертили его на квадраты и треугольники, оставляя обманчивые блики.       Робин привычно растер лицо ладонями. Первой мыслью было то же самое, что приходило на ум в течении уже нескольких месяцев — или дней, Дэмиен сбился со счёта ещё в первые часы.       «Его больше нет».       Бесцветные, замусоленные слова, въевшиеся в череп, набившие оскомину на языке уже были едва ли не той самой мантрой, повторяемой в тишине. Повторяемой, чтобы не потерять рассудок.       В случае Дэмиена — наоборот.       «Уже нет».       Робин повернулся, почти не кладя руку рядом, почти не ожидая тёплой ладони на затылке, почти не закрывая глаза.       «Его нет».       Дальнейшие действия он не помнит. Как в тумане проходит все его последнее время, начиная той ночью и заканчивая…       Дэмиен не знает, когда это закончится.       Кажется, он спустился вниз и попытался улыбнуться Ричарду.       Кажется, тот ему не поверил.       «Больше нет».       Уже никто не верит. И правильно делают.       Искренняя улыбка достаётся только Альфреду — старик, дряхлый и усталый, раскладывает столовые приборы.       Он выглядит изнеможенным, хотя вчера только вышел с выходного.       Ему сложнее всех, думает Дэмиен. Ему сложнее всех, потому что Альфред схоронил каждого своего ребёнка.       «Его больше нет, » — устало напоминает себе Дэмиен, почти не пододвигая газету к соседней тарелке.       Альфред её по-прежнему ставит. Стул, по-прежнему, остаётся пустым.       Слова не делают уже больно — больно уже быть не может, больно быть уже нечему. Все равно, что кромсать труп.       Дэмиен не отвечает. Незачем.       Ответ все равно один и тот же, на любой вопрос —       «Его больше нет».       Достойный ответ на вопрос «Как ты?», на самом деле.       День тянется как тянучка.       Дэмиен, кажется, соглашается на патруль.       Да, точно соглашается, потому что это любимая крыша и…       «Его больше нет, » — упрямо бормочет Робин, но верить в это не может.       Наверняка кофе ушёл покупать.       Конечно его. Внизу кофейня же. Свой латте без сахара, да сладость какую-нибудь.       Надо было попросить, чтобы ещё и сок взял.       Впрочем, он и без Дэмиена все знает.       «Знал, ” — поправляет сам себя Робин. И добавляет обречённо: «Его больше нет, помнишь?»       И сам себе отвечает с грустной улыбкой: «Забыл».       Так же легче.       Да.       Пожалуй.       Потом обжигающая тишина, смазано время, снова тянучка, а потом Дэмиен садится на кровать и время снова становится нормальным.       Кажется, стрелки отсчитывают сердцебиение. Оно — эквивалент времени.       Дэмиен определял раньше по нему время. Не по своему, конечно, по…       «Его нет больше».       Ах да.       Часы остановились же.       Батарейка, кажется, есть у Альфреда, но зачем? Дэмиену это не нужно.       Он потерял чувство времени без своих собственных часов.       Они бились у него под ухом.       Да. Бились.       Они тоже встали.       «Его больше -»       — Нет.       Повтори снова, думает Робин, может, поверишь.       Он чувствует себя пустым.       Но говорить вслух больно. Першит в горле и язык присыхает к небу.       — Ты здесь?       Иллюзии лучше.       — Скажи, что ты здесь. Пожалуйста.       «Его больше нет».       — Тогда и меня нет.       «И тебя нет, » — покорно соглашается Дэмиен сам с собой.       Робин растягивается на кровати и пытается дышать. Чудится, что волосы кто-то бережно ерошит.       Делай вид, что ты смирился. Что пережил.       Да.       Делай вид.       Не ложись спать только в чужой комнате. В чужой майке, немного свисающей («Дэмиен, солнце, ты ешь недостаточно для человека с такой физической нагрузкой. Не жди, пока Дик это заметит»), не повторяй мантру только чтобы с ума сойти. Не коллекционируй часы, их стук все равно сердцебиение заменить не способен.       «Его больше нет».       Да.       — Его больше нет.