***
Задание было простым, если вообще так можно было сказать. Хиротсу-сан вынес большинство своей способностью, как и выбил информацию. Им с Хигути оставалось только обезвредить оставшихся крыс. Так что неудивительно, что все мысли обратились к тому, как там не-сан и не ошиблась ли она с тем, какие выводы сделала из короткого рассказа Ичие. Все же она знала Рю лучше всех на свете; подобным заявлением может похвастаться только Дазай-сан. Но больная Рю... Она с детства тяжело переносила простуду, хоть та посещала сестру нечасто. «Надеюсь, что они правда друзья, раз Рюноске впустила Накахара-сан дальше, чем семпая».***
Акутагава уверилась окончательно в том, что из-за жара у неё начались галлюцинации — иного объяснения, что Накахара надел любимый фартук сестры с Китти и снял шляпу, у неё не было. «А может он с самого начала был нематериальным?» Чуя же подумал, что вопросов к парню-другу-подчиненному Акутагавы становится больше. Но даже природное любопытство советовало не лезть в такие высокие материи. Во избежание травм для чужого организма. Рюноске же чихнула, потирая нос так, что он стал ещё краснее. — Этот отвар точно поможет, но сначала мне нужно посмотреть, как тот криворукий наложил тебе повязку, — эспер бесцеремонно поставил нечто дымящееся на тумбочку, от которого точно пахло съедобно и как-то знакомо. Голубые глаза хмуро смотрели на то, как Акутагава трясёт головой на подобное предложение. «Может все же галлюцинация?» — в мыслях давно не было столько надежды, как и неуверенности. Поэтому она решила сказать вслух защитительную речь для своей имото: — Гин хорошо лечит, не стоит беспокоиться. Почему-то Чуя выглядел странно: он и раньше был эмоциональным, да и его настрой мог меняться раз десять на дню, но она никогда не видела его таким напряженным и злым. Рюноске вздохнула: не умела она благодарить, все же он сам искренне пытался помочь, даже отвар сварил и ничего не просил, не шантажировал беспомощным состоянием и не нафоткал компромата, как обязательно поступил бы любой в их кровавой семейке. Накахара же старался не накручивать себя ещё больше. Выходило у него отвратительно. «Значит, я тут угробил пять попыток приготовить бульон и отвар из трав, которыми меня в своё время травила Кое-семпай, а её тут постоянно лечит этот смазливый засранец?! Да он же убийца, а не врач! Он же не вылечит её нормально. Стоп, это в каких таких они отношениях?!» Видимо, что-то такое отразилось на его лице, что Рюноске тяжело вздохнула, принимая поражение. Все же это же Накахара — кто бы, что про него не говорил, но он не из болтливых, да и она уже не раз поблагодарила своё везение и то, что это были нижние рёбра. «Он не заметит, да и мы товарищи, если так можно выразиться», — успокоила свою мнительность и паранойю девушка. — В этом нет такой необходимости, но раз ты настаиваешь. Чуя подумал, что у Акутагавы действительно сильный жар, и после отвара он всучит ей антибиотики. Но для начала он дотронулся рукой до её лба, отчего Рюноске прикрыла глаза, чуть ли не трясясь, как котёнок. — Холодная, — в её голосе было столько радости. Запихнув свои эмоции подальше, Чуя старался понять, какая же у неё температура — лоб был тёплым, не горячим, как он опасался сначала. Акутагава настолько не захотела отпускать прохладу ото лба, что даже не сопротивлялась, когда Накахара уложил её на кровать. Она все также придерживала его ладонь, когда почувствовала, что он ее убрал. Рюноске открыла глаза именно в тот момент, когда он наклонился. «Чего это он замер?» — запаниковала девушка. Чуя же сто раз пнул себя, что не нужно смотреть ей в глаза — он же постоянно на этом прокалывается! Как только посмотрит, то ощущает себя воздушным шариком и идиотом одновременно. Котелок начал активно паниковать, потому что картинки в голове возникали не те. Взяв себя в руки, пообещав потом самому себе бутылку вина, Накахара дотронулся губами до лба Рюноске. Температура была ниже тридцати восьми, что было понятно из первого осмотра, но вот оторвать себя от этого жеста он не мог. Поэтому звук падающих апельсинов немного вернул в реальность, как и выпученные глаза и то, что Акутагава почти окончательно заползла под одеялко, что осталась видна макушка и испуганные черные глаза. Повернув голову, Накахара недовольно посмотрел на фрукт, который прервал... такой момент! Как и на вошедшего хозяина квартиры, который явно все понял, так, как надо, в отличие от Акутагавы. Гин всегда считала, что её обязанность, как младшей сестры, присматривать по мере возможности за старшей, да и оберегать также сильно и трепетно, как делает с ней Рю. Но вот то, что она вырвалась пораньше с задания, в кои-то веки было плохим решением. Для одного из пятерки портовой мафии. Но вот для сестры это было точно спасением — та растерянно смотрела то на замершего Чую, то на неё. «Кто бы мог подумать, что Накахара-сан не только знает секрет Рю, но ещё и жив». В последнем не приходится сомневаться, как и в том, что гневные взгляды, как и резкий отклик о помощи имеет свой подтекст. Что может быть хуже, чем влюблённый мастер гравитации, Гин не знает. И не хотелось бы знать, но видимо придётся, с учётом того, что она не может сдвинуться с места. Она начала ещё больше ненавидеть конспирацию сестры. В этом они оба были солидарны. — Оне-сан, прости, инжира не было. Одна фраза, полностью дезориентировавшая одного из сильнейших эсперов мафии, что он только и смог сказать: — Ха?!