***
Однако Ревекка не зря опасалась. Она надеялась, что в Кале сможет как-то связаться с внешним миром, однако ее ждал немалый сюрприз. Они действительно прибыли в Кале, но не задержались там и суток. Гуго нанял небольшой отряд, который должен их был проводить до местечка Эмпасс, что гордо носило название города, а на деле выглядело деревенькой с одной улицей. Даже в темнице прецептории ее так не оберегали. Буагильбер не собирался отдавать дело на волю случая - уж больно дорого еврейская пленница ему обходилась. Домик, в который поселили Ревекку, оказался настоящей клеткой для девушки. Почти все время она проводила в двух комнатах, одна из которых превратилась в ее спальню, а другая - некое подобие приемной. Гуго опасался выпускать ее на улицу, так как красивая незнакомая девушка привлечет слишком много внимания, к тому же они не получали вестей из Англии, а, согласно первоначальному приказу Буагильбера, Ревекку следовало оберегать от всего мира: если она буквально испарилась из стен крепости, это не значило, что Лука Бомануэр бросит ее искать. Зная этого человека, Буагильбер предположил, что, пока они не покинут Европу, девушке нечего показываться на людях, тем более в окружении Гуго и Амета, которых знали как верных слуг храмовника. Доверить же ее чужим людям Буагильбер так же не мог. Однако Ревекке не нужно было ничего объяснять. Она не была ни глупой, ни наивной. Судьба дала ей шанс избежать смерти на костре, а значит этим шансом стоило воспользоваться. Бежать - куда? Городок оказался довольно неспокойным местом. Есть ли здесь еврейская община, а если и есть, то где, Ревекка не имела ни малейшего понятия. Ей прислуживала глухая старуха, которая не обращала внимания ни на какие попытки девушки с ней поговорить. Пленница решила, что стоит хотя бы попробовать ей понравиться. Она всегда улыбалась, встречая ее, спрашивала, не нужна ли помощь. Целыми днями Ревекке приходилось заниматься рукоделием - больше ничего ей не предложили. Она перешила пару накидок, что принес ей Гуго, и подарила старухе. Та вещи взяла, но ничего не сказала. Оба окна выходили во внутренний дворик - там всегда были люди, видимо наемники, судя по их поведению и тому,что, кроме как с Гуго, они ни с кем не перекидывались ни словом,. Узкий темный коридор, дальше лестница. Но двери на первом этаже все закрыты. Однажды Ревекка попробовала выбраться через чердак. Привыкшие к ее показному равнодушию, к ней перестали заходить каждый час, словно боясь, что она действительно испарится. Выглянув наверх, девушка с удовольствием вдохнула чистый воздух. Маленькое окошко, из которого она теперь наблюдала мир, выходило на улочку, вдалеке виднелась церковь, а вдоль дороги - пара таверн и такие же двух-трехэтажные домики. В какой части города они находятся Ревекка не знала. Когда они прибыли на пристань, ей завязали глаза, накинули на голову капюшон и, усадив на лошадь, которую вел под узцы Гуго, привели сюда. Амета она не видела. Еще бы... Сарацин в таком провинциальном городке сразу же привлечет к себе внимание. Видимо, он только помогал привезти ее сюда. Странно, этот храмовник убил столько мусульманских воинов, но доверяет одному из них. Поэтому попытку бежать в никуда, тем более в ночь, Ревекка тут же отмела как глупую. Чего ей точно не хочется, так это нажить себе кучу приключений в темных переулках рядом с тавернами, где наверняка куча матросов и контрабандистов. Бежать следовало в воскресенье, утром. Люди здесь как раз будут собираться у церкви, ей можно будет затеряться в толпе, к тому же в этот день старуха всегда приносила ей завтрак позже. Но... Сбежит она и что дальше? Куда идти? У нее нет ни денег, ни того, что можно было бы выменять. Однако Ревекка решила, что уж лучше попробовать, возможно, что кто-нибудь из прихожан укажет ей на дом еврея-ростовщика. Ну неужели здесь нет ни одного? В этом и была проблема. В Кале она бы нашла своих братьев, но в этой забытой Богом деревне - вряд ли. Через чердачное окошко она видела как из таверны вывалился пьяный крестьянин. С одной стороны его поддерживал товарищ, с другой - женщина, которую он беззастенчиво ощупывал, словно не находился на улице. Ревекку передернуло. Попасть из огня да в полымя точно не хотелось. Ложась спать, она подумала, что ведь не все люди такие, как она видела. Наверняка кто-то из здешнего народа сжалится над бедной девушкой или хотя бы соблазнится возможностью наживы, ведь ее отец отдал бы все деньги, чтобы вернуть свою девочку... *** Словно король ступил Бриан на землю Кале. После беседы с Лукой Бомануэром, затянувшейся на долгую ночь, храмовник наконец получил свободу, хоть и не так как хотел бы. Гроссмейстер был по-настоящему зол, когда получил приказ Ричарда убираться с его английских владений. Бомануэра это сильно оскорбило, однако от французского короля и Папы, на поддержку которых он надеялся, Лука не получил ответа. Вмешиваться во внутренний конфликт Англии они не желали. Тамплиеры, не ожидавшие, что их гроссмейстер способен на такую злость, получили немедленный приказ уезжать с острова. Конечно, не все покинули туманный Альбион, однако Буагильбер был в числе первых, кто переплыл Ла-Манш. В Кале их пути с Бомануэром и Мальвуазеном, который избежал петли в отличие от собственного брата, разошлись: гроссмейстер в сопровождении Альберта собирался в Ватикан, через который намеревался повлиять на Ричарда, а Бриан, согласно личному приказу Луки должен был следовать в свое родовое поместье Рогневилль на юго-востоке Нормандии, недалеко от области Вексен, которую никак не могут поделить английский и французский монархи. Недавно Бриан узнал о смерти своего друга Конрада Монферратского. Согласно тем слухам, что донесли до него вернувшиеся крестоносцы, ассасинов подкупил племянник Ричарда, который вскоре женился на вдове Конрада. Именно поэтому Буагильбер, несмотря на прямой приказ Бомануэра ждать его дальнейших распоряжений в Рогневилле, навестив родовое гнездо, намеревался отправиться в Палестину. Однако теперь, по возвращении Ричарда, судьба Нормандии была под вопросом. Согласно раннее принесенному оммажу, герцоги Нормандии считались вассалами короля франков. Но никто и не думает о том, что Львиное Сердце уступит свое родовую землю, с которой он связан узами гораздо сильнее нежели даже с саксонской Англией. Поэтому, как бы не хотелось Буагильберу уехать в Палестину, прихватив с собой Ревекку, что ожидает его под охраной Гуго, ему придется задержаться в Европе. Но храмовник все равно был рад ступить на нормандскую землю. Ему до омерзения надоела эта Англия с ее унылой погодой, бледными девицами и ханжеством священников. После будоражащих кровь битв, разговоров со своими друзьями-единомышленниками и, конечно, встречи с юной Эндорской волшебницей, которую, словно норовистую лошадь, ему нужно покорить и приручить, Бриану нечего было делать в Англии. Лишь по приглашению принца Джона, который заручился поддержкой Филиппа Августа, Буагильбер согласился посетить землю, которую из-за своего надменного характера, считал малопривлекательной для путешествий. Его уже ожидал Амет, вернувшийся к хозяину после того, как Ревекку доставили в Эмпасс. Он сообщил, что девица в порядке. Буагильберу этого было мало, но его невольник привык говорить исключительно по существу, а то, что было желанно его господину, он и тем более не мог передать. Девица была спокойна, внешне безразлична, про него не спрашивала. Пожалуй, ничто из этого Буагильберу не было приятно. Приближаясь к Ревекке, Буагильбер чувствовал, как его кровь с каждым ударом сердца начинает словно бурлить. Представляя себе девушку, он чувствовал всю двойственность их положения. Он - её господин теперь и может сделать с ней все, что пожелает, но с другой - он не даст и волосу упасть с ее головы. Скажи она хоть слово тогда - и он забыл бы все свои честолюбивые планы лишь для того, чтобы сжать ее в своих объятиях. Бриан скрипнул зубами. Эта сумасшедшая девушка одним жестом могла погубить его. Если бы не Мальвуазен, кто знает, где бы сейчас был он сам... Но теперь многое изменилось. Он надеялся, что избавился от того наваждения, что она навела на него, вырвав слово, что храмовник не причинит ей вреда. Толку ли ему от присутствия девушки, которая ни душой, ни телом ему не принадлежит? - Господин. - Перед ним словно из-под земли вырос Гуго. Храмовник спрыгнул с лошади и оглядел домик, чувствуя на себе взгляды собравшейся черни. Не часто они видят такое зрелище - сам рыцарь Храма останавливается у них со своей свитой. Буагильбер подал поводья коня оруженосцу, в то время как его Болдуин приказал слугам разогнать любопытную толпу. - Где она? - На втором этаже, господин. - Она знает, что я здесь? - Нет. Буагильбер зашел в дом, но остановился перед лестницей. Он не знал, что хочет ей сказать и как себя с ней вести: как её господин и повелитель, чьим трофеем она стала, или же как возлюбленный, что ждет от нее приказаний? Ни тот, ни другой способ с ней не проходили. Словно бесы вселились в нее, но не дай Бог, если она и здесь устроит ему светопреставление, подобное тому, что было в Торкилстоне. Храмовник усмехнулся - пора бы ему уже и привыкнуть. Отбросив все сомнения прочь, Буагильбер поднялся наверх и, не постучав, открыл дверь в ее комнату. *** Гуго и Болдуин стояли на улице, делясь последними новостями друг с другом, когда скорее почувствовали, чем услышали грозный крик храмовника: "Где она?!"Часть 2
12 августа 2016 г. в 00:00
Подготовленная таким образом ко всяким неожиданным бедствиям, она не растерялась и в данном случае. Настоящее её положение требовало большого присутствия духа, и она взяла себя в руки
Гуго подхватил девушку на руки и также аккуратно передал Амету, который стоял на барке. Потом перекинул пару небольших тюков через борт и запрыгнул сам. Мальчонка с пристани ловко поймал золотую монету, блеснувшую в лучах восходящего солнца. Он уселся в теперь ненужную лодку и начал грести к противоположному берегу. Гуго вновь взял девушку, в то время как Амет нес вещи. Они спустились в небольшой подпол – почти каюта, но плыть на корабле господин им запретил, и, следовательно, придется немного помучиться. Всего несколько часов, но главное было в том, чтобы девушка не подняла шум. Гуго боялся давать ей еще травяное зелье - в нем был опиум. Ревекка и так была сильно бледна, губы ее стали приобретать синеватый оттенок, а веки покраснели. Слава Богу, за два дня, что они везли ее к пристани, она толком не приходила в себя. Гуго заранее позаботился о том, чтобы их обеспечили местом на небольшом торговом суденышке. В деревушке Кале их должна ожидать комнатка, которую подготовил один из слуг, заранее отправленных во Францию.
Наконец Ревекка заворочалась. Первое, что она почувствовала – сильно опухшие веки. Слегка приподняв голову, она увидела два силуэта, сидевшие к ней спиной. Кто это? Друзья или враги? В любом случае они вероятно спасли ее от тамплиеров, а если они желали бы ей зла, разве стали бы похищать из тюрьмы? Может, это ее отец нанял разбойников, чтобы вытащить из Темплстоу?
- Добрые люди… - Язык казался ей очень тяжелым, еле ворочающимся во рту.
Фигуры обернулись к ней. В темноте она не могла понять даже кто это: мужчины или женщины? Один из них подошел к ней и приложил палец к губам. Он же предложил ей флягу. Девушка с благодарностью приняла воду. Однако тут же с опасением посмотрела на сосуд. Она несколько часов или дней провела в бреду – ее явно чем-то опоили. Возможно, что и сейчас ей дают того же сонного зелья. Но человек помотал головой.
- Пей, это просто вода. – Голос был мужской, с французским акцентом, достаточно свеж – ему было не больше тридцати. Ревекка сделала несколько глотков. Ей безумно хотелось есть. Мужчина явно это предусмотрел. После того, как девушка поудобнее села, облокотившись спиной о стену, он принес ей копченого мяса с хлебом. Ревекке показалось, что ничего вкуснее она в жизни своей не ела. При этом она пыталась понять, кто эти люди и куда ее везут. Морскую качку она распознала сразу же. Прежде ей приходилось плыть кораблем, и от морской болезни она не страдала. Ревекка понимала, что расспрашивать пока не стоит. Ее попутчики вели себя тихо, не переговаривались даже между собой, а ее единственную попытку сразу же прервали.
После того как она поела, Ревекка почувствовала и холод. Она была по-прежнему одета в белое платье, что было на ней в ту ночь. Сверху ее укутали в плащ, но мерзнуть начали ноги. Девушка поджала их под себя. Другой мужчина - его лица она по-прежнему не могла разглядеть, так как комнатушка была погружена во мрак - поднес ей небольшой тюк, жестами показав, что она может его развязать. После этого он ткнул товарища в бок, и они вышли, оставив девушку одну.
В тюке оказалось шерстяное платье, которое носят обычно жены йоменов, белье и даже сапоги. Они оказались немного великоваты, но, тем не менее, ходить в них было достаточно удобно. Ревекка, дочь ростовщика, не привыкла к такой грубой ткани белья, но жаловаться не собиралась. А вот платье ей показалось немного коротковатым и по фасону очень непривычным. Зато оно гораздо теплее белого шелка. К удивлению Ревекки, среди вещей она обнаружила простой деревянный гребень, что было весьма кстати. Девушка заплела в косу волосы и, накинув на плечи длинный подбитый овчиной плащ, села ждать своих не то спасителей, не то кого-то похуже прежних своих тюремщиков. По крайней мере она была сыта и согрета. Ее разум еще не мог достаточно быстро соображать, но дурман проходил.
Через несколько минут мужчины спустились. Первый - что дал ей еды - принес еще кувшин с водой и ведро. Сам несколько смущаясь, он предложил ей умыться, а ведро поставил в угол, объяснив, что ей нельзя подниматься, а в случае нужды придется пользоваться им. Ревекку это весьма смутило, но она с улыбкой приняла кувшин. Оробев, она подумала, что было бы неплохо, если бы они снова вышли, но не смела об этом просить. Раньше ей и в голову не могло прийти попросить мужчин удалиться , чтобы воспользоваться уборной. Такой ситуации у нее даже не возникало. Заметив на ее лице смущение, второй мужчина потянул первого снова наверх.
Справив нужды, Ревекка вспоминала уборные в тех домах, где ей приходилось останавливаться. Привыкшая к чистоте и приятным запахам, после такого долгого сна ей хотелось бы омыться полностью, но о ванне не шло и речи. По крайней мере она умыла лицо и шею, руки до локтей. Когда мужчины вернулись, один из них вынес и ведро и кувшин.
После смущения от столь близкого знакомства, Ревекка в то же время почувствовала и некое доверие, что всегда связывает людей, делящих бытовые моменты. Ее явно никто не собирался пока обижать, попутчики даже заботились о ней – как могли. У нее не было с собой ни единого украшения, ни единой монеты, чтобы отблагодарить и задобрить своих похитителей. Дочь Исаака, она понимала, что по доброте душевной ее вряд ли освободили. Единственный, кто мог спасти ее – ее отец. Но тогда почему его нет рядом с ней? К тому же, весьма щепетильный в вопросах, касавшихся дочери, он не стал бы рисковать, доверяя честь девушки, забыв о ее женской стыдливости, незнакомым людям.
Сам Гуго, поняв, что девушка достаточно окрепла и спокойна, усадил ее на прежнее место, заранее расстелив плащ. Амет сел чуть дальше, не собираясь принимать участие в этом разговоре. Ревекка села, с ожиданием глядя на первого, как мысленно она его называла, мужчину. Тот снял капюшон, и лучи солнца, пробивавшиеся уже через плохо сбитые доски потолка, осветили лицо молодого мужчины, с темными волосами и глазами, выдавшими в нем уроженца Гаскони. Ревекке его лицо показалось знакомым. Но в последнее время слишком много лиц ей пришлось увидеть, а Гуго практически не показывался ей на глаза. С оруженосцами Буагильбера она никак не сталкивалась, за исключением того случая, когда, находясь в центре отряда храмовника, ее увозили из Торкилстона.
- Не бойтесь, леди, мы вас не обидим, - тихо сказал мужчина.
Ревекка вспомнила как всегда меняются лица людей, узнающих, что перед ними не благородная красотка, а еврейка. Даже доблестный Айвенго, в первый миг с восхищением глядевший на нее, переменил это чувство на презрительную благодарность. Это ли справедливость?
- Я не леди, добрый господин, - так же тихо ответила Ревекка. – Но думаю, что вам известны и мое имя, и моя история.
- Меня зовут Гуго, и мой господин велел обращаться к вам только как к леди, - возразил мужчина.
- Ваш господин? – переспросила девушка, затаив дыхание.
- Сэр Бриан де Буагильбер – человек, спасший вам жизнь.
Ревекке показалось, что ее будто бросили со скалы – так сильно забилось сердце, а ладони тут же взмокли от страха, что коварной змеёй медленно пополз по ее спине, отдаваясь мурашками по всему телу. Видимо ее лицо так же сильно переменилось, раз Гуго тут же вскинул руку, готовый зажать ей рот. Девушка оттолкнула его ладонь.
- Я не собираюсь кричать. – Дыхание с трудом замедлилось, грудь ее также высоко поднималась, пока девушка боролась с охватывающей её паникой. Сначала этот человек утащил ее в Торкилстон, где ее едва не настигла смерть от пожара и стрел осаждавших замок, потом в прецепторию, где жестокосердные люди едва не казнили ее, а теперь он вновь везет ее неизвестно куда. Ревекка умела с открытым сердцем встречать новые повороты судьбы, а этот человек видимо крепко с ней связан, раз никак не хочет отпустить. Девушка уже собиралась начать разговор, как Гуго, улыбнувшись, прервал ее.
- Господин велел сразу вам передать, что бы вы не пытались подкупить ни меня, ни моего, - он обернулся на вторую фигуру, - моего напарника. Мы – его верные соратники и слуги. Так же смею вас заверить, что это грузовое судно. На борту семь человек. Все они – отъявленные воротилы и воры, которые боятся попасться на глаза королевским стражникам не меньше вас – церковникам. Здесь пиратский товар, скрытый под дешевым сукном и подгоревшим хлебом. Они конечно сначала согласятся, что выкуп за вас – хорошая идея, но потом решат, что выкуп – это, конечно, здорово, а такая красавица тоже не каждый день к ним попадает. Вы понимаете? Мой господин всегда относился к вам с должным уважением, этим же людям на глаза попадаться я вам не советую. Они считают вас знатной девицей, сбежавшей с любовником, - указал на себя.
Ревекка хотела было съязвить на фразу об уважении со стороны храмовника, но решила этого не делать. В конце концов, злить людей, в чьих руках она находится - вредить себе же. Кроме того, она не строила иллюзий относительно людей наверху. Тепличный цветок, она, тем не менее, была дочерью ростовщика и торговца. Такие малые суда, перевозившие дешевое краденое добро под видом торгового, не были для нее тайной. Знала она, что эти люди не любят еврейскую общину как своих соперников. Обращаться за помощью к контрабандистам – это ли выход для девушки, что бежит от смерти? Но снова попасть в руки Бугильбера… Между им и костром она выбрала последнее, но вновь этот человек не желает отступиться.
- Что меня ждет дальше?
- Мы высадимся в Кале, а потом двинемся в глубь страны, где будем ждать моего господина.
Девушка закусила губу. По словам ее отца, у Кале – блестящее будущее. Эта деревенька вполне себе способна превратиться в большой торговый город. Но для этого городу нужны деньги. Возможно, там она найдет своих соплеменников, к которым можно будет обратиться за помощью…
- Вы не слышали ничего о моем отце? – с надеждой спросила она, схватив Гуго за рукав.
- Нет, леди. Вам следует позабыть об этом. Если ваш отец – умный человек, то он покинет Англию и устроится где-нибудь еще.
- Разве можно говорить о разуме, когда его родное дитя в такой беде? – умоляюще спросила Ревекка. – Нельзя ли ему передать весть, что я жива? Вы сами перечтете письмо – я не буду писать ни где я, ни с кем.
- Нет, леди. Это запрещено. – Увидев боль на ее прекрасном лице Гуго смягчился. – Полно вам, леди. Ваше письмо может указать на ваш след. Кроме того, может вам удастся узнать о судьбе вашего отца от господина. Может он и письмо от вас передаст.
Ревекка бессильно опустила руки. Буагильберу и дела нет до старого еврея. Он был готов сам кинуть его в темницу Фрон де Бефа, лишь бы избавиться. «Неужели, Господь спас меня лишь для того, чтобы вновь бросить в бездну отчаянья? Нет-нет, нельзя сдаваться. Это испытание. Если уж мне суждено встретить свою судьбу, то я сделаю это подобно тем женщинам, чьи имена навечно остались в истории моего народа!»