Ради чего мы живем

- Это безрассудно, сэр рыцарь, - отвечала Ревекка, - Торопись, поезжай к регенту, к королеве-матери, к принцу Джону. Из уважения к английской короне они не могут позволить вашему гроссмейстеру так своевольничать. Этим ты можешь оказать мне действительное покровительство, без всяких жертв со своей стороны и не требуя от меня никаких наград. Ревекке все происходящее казалось сном. Но ровно до того момента, когда ей завели назад руки и подняли их наверх, вырвав первый стон боли. Палач как-то с сопереживанием похлопал ее по плечу. - Простите. Я только перевязал ваши руки. Как-то не привык к работе с женщинами. - Что? Этот человек через мгновение начнет ее пытку, но извиняется за неудачный жест? Неужели для него это настолько обычная работа, что он даже не понимает,что творит? Девушка закрыла глаза. Если для них все происходящее - рутина, то даже рассчитывать на жалость не приходится. Она вознесла краткую молитву Господу. И видимо Господь смилостивился над ней. В тот момент, когда суд приказал начинать, двери в помещение с громким звуком растворились. Стража выхватила мечи, готовая наказать безумцев, что осмелились прервать судилище, однако им пришлось лишь склонить головы. Впервые за все время их знакомства Ревекка испытала такую радость при виде храмовника. Она закрыла глаза, вознося еще одну молитву Богу Израиля, что спас ее от муки на дыбе. Ее ноги подкосились и, если бы не солдаты, державшие ее, она бы упала. Буагильбер выглядел так, точно провел в седле все эти дни. Без плаща, его туника была вся забрызгана грязью, сапоги стоптаны, он был весь взмыленный, на взводе, с маской жестокости и гнева на лице. Под его тяжелым взглядом даже палач как-то поежился. Увидев ее, на лице Бриана проступило беспокойство - точно он прятал его под злыми чувствами, но одного взора на девушку - и маска треснула. Вид подготовленной дыбы произвел на него впечатление не хуже, чем когда он узнал о резне христианского войска при Хаттине. Полураздетая Ревекка, цвет лица которой не отличался от цвета ее грязной рубашки, со скованными за спиной руками еще не раз будет преследовать его в кошмарах. Однако Бриан усилием воли заставил себя отвернуться от несчастной девушки. Ему ни в коем случае нельзя провоцировать этих людей на дополнительные вопросы. Он прошел вперед, вставая прямо напротив судейского стола. -Что это за дерзость? - нахмурился Тибо де Моле. - Именем закона и справедливости данный суд не может состояться! - громогласно провозгласил храмовник. Эхо отскочило от стен, повторяя звуки его грозного голоса. - Да как ты смеешь, нечестивец! - возмутился Жоффруа Флавакур. - Ты открыто нарушаешь заповеди твоего ордена, а теперь еще и законы Руана! -Законы не дозволяют истязать невинно оговоренную! - рассвирепел Буагильбер. - Я требую немедленно освободить девицу из-под стражи! - Ты же ведь не голословен, мой друг? - примирительно спросил Тибо. - Как бы не было велико твое имя и широки твои полномочия, эта девица принадлежит миру, а не вашей обители, и осуждена именем королевской власти. - Естественно, мэр. - Буагильбер обернулся. Только сейчас все присутствующие обратили внимание на то, что Буагильбер вошел не один. Просто его манеры, походка, властные движения - все завораживало, и никто даже не обратил внимания на то, что в центре залы стоит Его Высокопреосвященство архиепископ Руана Готье де Кутанс. Ревекка не так представляла себе главу архиепархии Нормандии. Де Кутанс оказался невысоким, жилистым, подвижным пожилым мужчиной. Его отделанная золотом сутана подчеркивала отнюдь не изможденные аскетичностью телеса, но выражение лица у архиепископа было добродушное, и девушка поняла, что с удовольствием наблюдает за его подвижной мимикой. Лицо у него и правда словно жило своей жизнью - беспокойные глаза, морщившийся лоб, шевелящиеся губы. Неожиданно, но эта нервозность не отталкивала, а наоборот притягивала к Готье взгляды. Он давно уже научился пользоваться этим своим даром, сладкой улыбкой обманывая собственных врагов. Все присутствующие немедленно поднялись и склонились в глубоком поклоне. Де Кутанс походкой танцовщика буквально проплыл расстояние между ним и Буагильбером. Встав рядом с храмовником, он обернулся на девушку, которую по-прежнему поддерживала стража. - Эта девица - та несчастная обвиняемая, о которой я столь наслышан? - приятным голосом осведомился он. - Это некая Мария ди Дио, однако следствие ведется по поводу подлинности этого имени, - с глубоким почтением ответствовал Жоффруа. - Если это единственная причина, по которой эту девицу собираются "допрашивать", то в этом нет необходимости. Я лично подтверждаю, что ее имя - Мария ди Дио. Я знаком с ее отцом и не раз видел их всей семьей вместе с женой Вито и матерью этой девушки. Я даже готов предоставить письменное подтверждение, если нашему достойнейшему суду будет недостаточно моего заверения. - Готье с истинным великодушием осматривал своих прихожан. Все они прекрасно понимали, что его ласке доверять нельзя. Судьи переглянулись. Жоффруа склонил голову и ответствовал: - Второе обвинение состояло в том, что мы предполагали, будто эта девица на самом деле некая Ревекка, которую уже судили в тамплиерской обители по обвинению в колдовстве и совращении сынов ордена. Архиепископ улыбнулся еще шире, хотя Ревекке казалось, что это невозможно. У Готье были несколько кривые, но целые зубы, а потому улыбка украшала его круглое лицо. - Видимо я одной фразой снял оба этих подозрения, - заметил он. Буагильбер выступил вперед. Его гордая голова почтительно склонилась перед судьями. - Я надеюсь, что слова архиепископа будет достаточно для того, чтобы эту женщину объявили невиновной, но если у кого-либо возникнут сомнения, здесь присутствует один из моих братьев, что был на суде в Темплстоу. Каркнас развел руками. Он ощущал превосходство Буагильбера, и это его злило. - Пусть он тоже выступит, - ответил он. Де Кутанс нахмурился, но затем его лицо осветила очередная сладчайшая улыбка, и он повернулся к тамплиеру. - Брат мой во Христе, неужели моего слова тебе недостаточно? Каркнас напрягся. Открытое столкновение с главой церкви в Нормандии не порадует гроссмейстера. Несмотря на все привилегии ордена, раскол внутри католического мира принесет неприятности всем, особенно учитывая, что после падения Иерусалима монашеские аскетичные ордена кармелитов и картезианцев крайне негативно относились к военному уставу тамплиеров, распуская слухи в Ватикане об их излишнем богатстве и суетном светском тщеславии, которое однако не помогло отстоять Святой Город. Об этом знал и Буагильбер, который все же решил не злить этого упертого "собрата". Он взмахом руки велел подойти к нему одному из своей свиты. Ревекка, наблюдавшая за происходящим с невыразимым удивление, увидела молодого человека, который вполне мог присутствовать в Темплстоу, но он явно был не из тех, что свидетельствовали на суде. - Мое имя Дамиан, лишь недавно я снял старые одежды моих товарищей и принес присягу как полноценный рыцарь и член ордена тамплиеров, оставив позади путь оруженосца, - с достоинством, но выражая свое смирение перед старшим собратом сказал юноша. - Приветствую тебя, брат мой, - ответил Каркнас, с высокопарным видом рассматривая его. Жоффруа Флавакур кивком головы приветствовал юного воина, а затем сурово нахмурился. - Ты узнаешь ли эту женщину? - спросил он. Дамиан оглянулся на Ревекку, на несколько лишних секунд задержавшись на ее полураздетом теле, а затем обернулся к судьям. - Я впервые вижу эту девушку. - Ты можешь поклясться в этом? Дамиан с тревогой обернулся на Буагильбера. Тот невозмутимо наблюдал за происходящим. - Отвечай же, неофит! - рявкнул Каркнас. - Ты поклянешься нашим уставом и самим Евангелием, что не видел эту женщину прежде? Дамиан замешкался, однако кивнул. - Я клянусь, что впервые вижу данную особу, - подтвердил он. Каркнас удовлетворенно кивнул. Судьи переглянулись. Тибо вышел из-за стола и дважды хлопнул в ладоши. -Как прекрасно, что нам не пришлось подвергнуть вас допросу с пристрастием, - заметил он, обращаясь к чуть живой Ревекке. - Я, как глава данного следствия, объявляю его закрытым, а вас, прекрасная мадемуазель - невиновной! Никто ведь не возражает? - обернулся он к судьям. Те закачали головой. - Вы вольны идти куда пожелаете! Стража освободила руки девушки, которая чуть было не упала. Ее подхватил подбежавший Гуго, что укрыл ее тело под теплым плащом. Девушку била мелкая дрожь, и она уткнулась оруженосцу в плечо. Буагильбер даже не смотрел в ее сторону. Он стоял рядом с Готье де Кутансом, который выслушивал приветствия каждого из присутствующих. Гуго собирался было вывести Ревекку из зала, как внезапно дорогу им перегородил Бюжо. Ревекка безразлично взглянула на него. Тот замер, смотря на ее измученное лицо. Потом тяжело вздохнул и упал на одно колено, склоняя свою голову перед девушкой. Та широко раскрытыми глазами смотрела на него, не понимая, что он делает. Бюжо громко откашлялся, привлекая к себе внимание. Все обернулись на новую сцену. Леон громко, так, чтобы все слышали, проговорил: - Я прошу прощения у вас, дражайшая Мария, что своим обвинением подвергнул вас стольким страданиям. Я находился в гневе, и этот грех ввел меня в искушение свидетельствовать против вас. Ревекка не знала что сказать. Она обернулась на Буагильбера, словно спрашивая что ей делать. Но тот молча смотрел на все действо, предоставляя ей свободу слова. Все присутствующие с интересом смотрели на нее. Девушка равнодушно скользнула взглядом по кающемуся Бюжо. Она слишком вымотана, чтобы реагировать на очередные повороты этой истории. - Встаньте, вам не к лицу склоняться передо мной, - тихо сказала она. - Я не держу на вас зла. Леон медленно поднялся, прижимая к груди руку в перчатке. Ревекка отстраненно отметила про себя, что ни разу до этого не замечала этой его привычки. Буагильбер подошел к ним. - Ты сознаешься в лжесвидетельстве против этой девушки? - сурово спросил он. Леон только кивнул. Он был очень бледен, ни кровинки в лице. Но дальнейшего развития Ревекка не увидела. Гуго обнял ее за плечи и увел прочь из этого мрачного места.

***

Она проспала сутки. Никто не тревожил ее покоя и не нарушал ее одиночества. Ревекке казалось, что она не сможет больше закрыть глаза - ее вечно будут преследовать ужасы подземелий Руанского собора, но как только ее голова коснулась перины, она провалилась в глубокий сон. Лишь спустя остаток дня и ночи она наконец проснулась. Первым ее чувством был страх, но раскрыв глаза она поняла, что находится в неизвестной ей комнате - ее вновь перевезли куда-то. Она была обставлена куда как богаче ее покоев в доме Леруа: огромная кровать с балдахином и мягкой периной, украшенный золотом и медью сундук, несколько обитых бархатом кресел, высокое, в полный рост, медное зеркало с ситцевой ширмой. Вокруг были расставлены чистые восковые свечи. Стены были завешены тканью и отделаны деревом. Напротив окна со ставнями стоял низкий медный столик - точно такие же были в доме у Исаака, сделанные на восточный манер. Ревекка ощутила мерзкий запах, исходящий от нее самой. Она была настолько отвратительна самой себе, что тут же вскочила с постели, не взирая на головную боль и слабость - последствия голодания. Ее ногти были грязными и обломленными, волосы сальными и спутанными. Девушка нащупала на груди твердый предмет - там она спрятала флягу с разбавленным ядом. Девушка задумчиво повертела ее в ладонях. Искушения выпить ее больше не было. Жизнь вступала в свои права, и расставаться с ней у Ревекки желания не возникало. Из соседней комнаты на звук прибежали две молоденькие служанки. Они предложили Ревекке свои услуги. Девушка замешкалась и поставила флягу на пресловутый восточный столик, пока служанки занимались ею. Она сама бросила всю одежду в огонь, словно это могло помочь ей забыть пережитое, а простыни девушки заменили. Ревекка раскрыла окно, наслаждаясь ярким солнечным светом и чистым воздухом. Перед ней открылся вид на западную часть города - место жительства богатых людей. Ветер с моря привносил свежесть, не беспокоя их запахами беднейших улиц Руана и шума с портовых складов. Вдали сновали люди, пешком и верховые, несли несколько паланкинов, украшенных гербами, однако Ревекка не могла их рассмотреть. Прямо под ней разворачивался дивный, хоть и небольшой, сад с ухоженными туями и розовыми кустами. Все это настолько контрастировало с той темницей, где она провела последние дни, что Ревекка на секунду даже позабыла обиду по отношению к Буагильберу. Ее сердце наполнилось умиротворенностью и самой обычной радостью от ощущения комфорта и чистоты, которую столь ценила еврейская врачевательница, несмотря на все хлопоты и огромное количество времени, необходимые для этого. Как она узнала еще от Гуго, ее вместе с Буагильбером пригласил к себе Тибо де Моле, и именно в его доме они находятся. Ревекке предоставили все - одежду, обувь, гребни, в ее распоряжении находились слуги, а покои, в которых она проснулась, она может считать своими. Девушку подобное гостеприимство скорее настораживало, чем радовало. Она не доверяла Тибо. Если с Буагильбером ее отношения были хотя бы откровенными, пусть и не всегда понятными, то глава совета Руана казался ей еще опаснее храмовника, несмотря на его жалость к ней. Даже Флавакур, столь суровый, виделся Ревекке более благонадежным. Однако выбирать она не могла, оставалось лишь ждать. Служанки принесли ей еды, словно она ждала дюжину гостей. Ревекка приказала все разложить на столике. Когда девушки ушли, она набросала подушек на пол и уселась на прямо на них, решив вспомнить свои домашние привычки. Фляга стояла прямо перед ней, но что с ней делать Ревекка решить не могла. Носить все время с собой? А если она ее потеряет? Прятать? Куда? Уже не раз ее силой вытаскивали из ее покоев - вот она, хваленая защита Буагильбера! - не давая и шанса взять ее с собой. Размышления Ревекки прервал приход храмовника. Точно сам черт он чует, когда она его вспоминает! Девушка оглядела раскиданные подушки - ее только что обвиняли в следовании обрядам иудаизма, и тут же она нарушает традиции западного общества - хоть и в мелочах, но сейчас уж точно не время для этого. Ревекка исподлобья глянула на вошедшего. Бриан так же следил за ней колючим взглядом. Его одновременно мучил еще не прошедший гнев за ее "нападение" на него, но душу грызло и чувство вины, что уж ему было абсолютно не свойственно. Именно оно заставляло его еще больше злиться на девушку. Точно не зная как выразить свое сожаление, он хотел уколоть ее еще сильнее. - Надеюсь, что ты хорошо отдохнула, - сквозь зубы процедил он. - Да, спасибо. - Помогать ему завязать разговор Ревекка не собиралась. Пусть мучается. Ее тоже охватила злоба. - Я ... сожалею о том, что ты перенесла, - с трудом выговорил Буагильбер. - Конечно, - пожала плечами девушка. Бриан развернулся и намеревался уже уйти, когда все-таки совладал со своим буйным характером и присел возле Ревекки. - Я никогда прежде ни у кого не просил прощения, - тихо сказал он, глядя перед собой. - Это не так уж и просто. - Я облегчать вашу участь не намерена, - равнодушно бросила Ревекка. - Ты этого никогда не делала, - ответил Бриан. - С чего бы? - подняла брови девушка, с вызовом глядя на храмовника. Весь ее вид говорил о дерзости и неповиновении. Вместо слабости и чувства потерянности заключение вызвало у нее всплеск вздорности. Буагильбера это несколько поразило - такой несгибаемости он конечно ожидал, но не верил до конца. - Ты не хочешь узнать как я освободил тебя? Ревекка демонстративно отвернулась. - Вы кажется пришли просить прощения, - напомнила она. Бриан вздохнул. - Прости меня, Ревекка, - с трудом, словно эти два слова стоили ему жизни, произнес он. - Вы извиняетесь, словно молотом в сердце бьете, даже холодом повеяло, - вернула ему его же слова девушка. - Разве так просят прощения? Мне не нужны ваши слова, если в них нет раскаяния. Бриан нахмурился. - Ты могла избежать всего этого, если бы послушала меня. - В тот момент когда вы хотели отдать им на растерзание вдову с ребенком? Или когда в Эмпассе вы грозились нарушить ваше же слово? А быть может вы имеете в виду наш первый день знакомства? - Хочешь выставить меня разбойником? - Именно в этой личине я вас и увидела впервые. До сих пор вы не разочаровали меня. Буагильбер поднялся и заходил по комнате. Девушка открыто дерзила, намереваясь вывести его из себя. Ревекке безумно хотелось вынудить его совершить какую-либо глупость - ей это необходимо так же как и воздух. - Как вы заставили Дамиана свидетельствовать в мою пользу? - спросила она. Бриан остановился. - Я сделал его рыцарем. Ревекка скривилась. Как предсказуемо. - И этот доблестный рыцарь тут же нарушил закон чести, лжесвидетельствовав на суде? Бриан ухмыльнулся. - Ну смотря с какой стороны на это взглянуть... Его не было в зале Темплстоу, когда Бомануэр заставил тебя открыть лицо. Так что фактически он не видел девицы Ревекки. Девушка хлопнула в ладоши. - Браво, сэр храмовник. Перехитрить самого Бога, чьим именем поклялся этот юноша. Хотя это еще не так уж и возмутительно. Я уверена, что меня ожидают новые сюрпризы! Вот только какие же? Шантаж архиепископа? - Девушка облокотилась подбородком на кулачок, приняв задумчивый вид, точно в действительности раздумывает над вариантами. - Или вы ему пообещали кардинальский сан, наверняка у вас немало друзей в самом Риме? - Все гораздо проще, дражайшая Ревекка, - не менее язвительно ответил храмовник, переняв ее тон. - Гораздо. - Дайте подсказку! А то у меня даже не хватает фантазии на то, что вы могли с ним сделать. Бриан облокотился о стену. Его лицо также покрылось маской ехидства. - Думаю, что тебе, как дочери ростовщика, проблемы возврата денежного долга весьма близки. Глаза Ревекки округлились. - Денежный долг? Готье де Кутанс разорен? - Теперь нет, моя прелестная лилия, - ответил Бриан. - Он был должен ордену большую сумму денег. Я оплатил его вексель из собственных средств. - Ах! Как я забыла про то, что сама разговариваю с нечестивым ростовщиком! О, о чем это я? Разве может быть член ордена Храма Соломона нечестивым? - Девушка наигранно задохнулась от своего замечания. - Простите, великодушный рыцарь! Меня бы следовало наказать за столь дерзкие речи! Ведь святому ордену самим эдиктом Папы разрешено заниматься тем, за что других ненавидят. Какая же тут несправедливость? - Ревекка захлопала ресницами. Этот чертов Буагильбер не желал выходить из себя - девушку это задевало. Как же его расшевелить? - А что же Бюжо? Вы его отправили в его же темницу, что он стал таким... внимательным? - Еврейка сложила руки на груди, буравя храмовника взглядом. Бриан улыбнулся - зло и угрожающе. Девочка хочет помериться с ним силами? Так он уже давно мастер в этой игре, пока она делает первые шаги. - Нет, Ревекка. Его темница мне не понадобилась. Амету не нужны все эти жуткие и громоздкие приспособления, что занимают столь много места. Всего лишь час наедине с моим любезным другом - и вот этот же друг тут же вспоминает все свои неправильные поступки. Намек на истязание охладил пыл Ревекки. Она замерла, поняв, что Бриана на гнев не выведет - а вот на жестокость вполне. А с нее этой пресловутой жестокости хватит. Она не дурочка, чтобы играть с огнем, даже ради мести, - можно и самой пострадать. Ее напряженная улыбка слетела с лица, а руки опустились. - Поэтому он был в перчатках? - тихо спросила она. Голос ее был спокоен и лишен язвительности. - Именно. - Бриан приподнял одну бровь, рассматривая притихшую девушку. - Теперь его будут судить за лжесвидетельство. - Но его отпустят же? - спросила Ревекка. - Разве он не ваш друг и вам не жаль его? - Он перестал быть мне другом, когда перешел на сторону Ричарда, - точно выплюнул Бриан. Из него язвительность тоже ушла. - И за то, что он оскорбил, а затем и упрятал тебя в подземелье - гнить ему там же. Ревекка покачала головой. - Это слишком жестоко. Вы виноваты не меньше его! - Быть может. Но если он слаб, то не стоило связываться со мной и делать меня своим врагом! - процедил Буагильбер. - Он не усвоил урок, который известен многим - за это и наказан. - А если ваши уроки не усвою я? - спросила девушка. - Что ждет меня? - Тебя? - Буагильбер подошел к ней и опять опустился на пол. - Ты, Ревекка, поражаешь меня до глубины души. Неужели после всего, что ты пережила, ты по-прежнему не намерена покориться своей участи? - Покориться? - Ревекке показалось, что она ослышалась. Да как он смеет! - Да я после всего произошедшего не то что покориться - я простить вас не смогу! Вы бросили меня там! Все ваши слова о моей безопасности - всего лишь пыль: стряхни и нет ее! - Девушка вскочила и отбежала к противоположной стене. - Вы сами открыто признались, что не желаете покрывать свое имя позором! Забыли ту сцену с Аделью? Вы не слушали моих просьб! Вы побоялись за свое имя, а мои желания - пустой звук для вас! Что стоило тебе, храмовник, вывести нас троих из города? Тайно, так, чтобы ни одна душа в Руане не узнала об этом? Ты украл меня из Темплстоу! Утащил из горящего замка! Но вытащить из этого злосчастного города ты, видите ли, не смог! Ты - гнусный лицемер! Трус и предатель! Бриан смотрел на нее молча, не прерывая. Он медленно поднялся и отошел к окну, смотря на город. Ревекка прижималась к дальней стене, тяжело дыша. Ее лихорадило от бушующего внутри гнева, но слов, что смогли бы выразить ее чувства, она не находила. Храмовник спустя некоторое время обернулся к ней. Его лицо было мрачно и на нем явно проступили следы усталости. Он прошел к креслу и тяжело в него опустился. - Ревекка... Сядь со мной, - тихо попросил он. Девушка поджала губы. Он требовал слишком многого от нее в данную секунду. В ней не утихло пламя гнева, желчи и обиды. Колкие слова готовы были сорваться с ее уст - лишь остатки воспитания сдерживали их. Она качнула головой. - Я буду слушать тебя отсюда, храмовник, - ответила она. - И ни дюймом ближе. Бриан вздохнул. - Я тоже не спокоен, Ревекка. Пусть мой уставший вид не обманывает тебя - эти дни я провел в не меньшем напряжении чем ты. Девушка сочла за лучшее промолчать - ибо не было у нее для него ответа, который этот человек смог бы принять. - Встретив тебя, я совершаю одну ошибку за другой - в чем и заключается наша с тобой беда. - Буагильбер сокрушенно покачал головой. - Сначала я привез тебя в Темплстоу, откуда нужно было тебя забрать, лишь только нога Бомануэра ступила на землю Англии. Я довел дело до судилища - я признаю это. Но и ты в своем упрямстве переходила границу, Ревекка. - Это было не упрямство, - возразила девушка. - Я знала, на что обреку себя - и согласна была на это. - Но разве ты таким способом не шла на самоубийство? Разве это не смертный грех? - Господь, и уж простит Он мне грехи, если я не права, дал человеку свободу принимать решения и следовать им. Жизнь надо ценить, не отчаиваться, видя во всех явлениях промысел божий. Но нельзя рассматривать ее как результат той порочной сделки, что ты мне предлагал. Прелюбодеяние - такой же грех - Ты путаешь понятия, Ревекка. Ты не замужем, мне не родственница и у тебя нет сестер, что могли состоять со мной в связи. Ты свободна - а значит можешь быть с любящим тебя мужчиной. Самоубийство - это непростительная роскошь. Разве для вашего маленького кочевого народа жизнь не ценна? - Но чего же стоит жизнь, если в ней нет ни чести, ни достоинства? - Разве ты потеряла честь или достоинство, Ревекка? Как это может быть связано с нашими с тобой отношениями? - Буагильбер искренне не понимал этого. - Неужели, если ты будешь по утрам просыпаться в одной постели со мной, ты не сможешь заниматься врачевательством? Помогать людям? Да даже соблюдать все твои праздники и посты? Представь, что ты жена мне, Ревекка. Та затаила дыхание. - Как ты можешь так говорить? - Ее голос точно шелест листьев. - Я знаю, что ваша религия, в отличии от христианства, видит брак идеальным состоянием человеческого бытия. Мужчина без жены или женщина без мужа - это не лучшая судьба, что вы желаете своим детям. Так почему же ты саму себя обрекаешь на такое страдание? - Храмовник, одумайся! Ты говоришь страшные вещи. Я даже слушать тебя боюсь. - Ведь даже в вашем Пятикнижие вы не ругаете женщин, что живут с мужчинами, что не являются их супругами. Разве иерихонская блудница Раав, которая укрыла двоих разведчиков и через то сохранила себе жизнь после штурма, не упоминается как достойная женщина? - Ты только ради этого изучаешь древние заветы? - спросила Ревекка. - Чтобы оправдать свои грехи тем, что их же совершали и другие? - Это ты, Ревекка, запуталась в заповедях божественных и людских. Ваш закон запрещает брак с неевреем, но кто его написал? Твой Бог или люди? Девушка почувствовала, что гнев уходит. Теперь ее наполняло смятение. Он уже путает творения рук Бога и человека! Он похож на сумасшедшего! - Я не мудрый раввин, чтобы спорить с тобой, храмовник. Эти запреты созданы не один век назад, не мне судить их. - А ты попробуй! - Бриан слегка оживился. - Попробуй раз - и поймешь, что иудаизм ли, христианство ли - лишь устаревшие верования. - Ты ошибаешься! - Ревекка сделала шаг вперед. - Лишь наша вера помогает моему народу держаться вместе. Посмотрите на себя! Вы же погрязли в ненависти и распрях! Возможно ли такое у еврейского народа? Где бы я ни была - в Англии, во Франции или на землях Египта - везде я буду желанной гостьей в домах моих соотечественников, пусть даже и Отечества у нас нет. Ты даже не можешь ужиться с собственными собратьями по ордену! А мы же бережем то светлое, что дарит надежду на вечное спасение избранного народа. Буагильбер задумчиво смотрел на нее. - Почему ты веришь в это? Ты на себе испытала ту ненависть, что испытывают к тебе как представительнице твоего племени. - А я не боюсь чужой ненависти, храмовник. В этом наше с тобой отличие. - Ревекка сделала еще один шаг. - Не пойми меня превратно. Ты не ведаешь страха, но ты ... словно зависим от чужих чувств. Потому ты и тщеславен. Мне важно мое душевное состояние, а тебе - твои амбиции. - Разве ты не зависима от чужого мнения? - Бриан подался вперед. Он поймал взгляд девушки и не отпускал. - Ты только что сама говорила о законах, которые нужно соблюдать. Ради кого? - Ради себя. - Ревекка смотрела на него, словно на ребенка. - Те заповеди, что Бог через Моисея дал моему народу - ведь даже вы, христиане, живете по ним. - А разве не твой ли Моисей под защитой твоего же Бога устроил казни египетские, что устрашили народы? Это ли милосердие твоего Бога? И не он ли женился на женщине не своего племени? - хитро добавил он. - Довольно, храмовник! - прервала его Ревекка. - Ты вновь вернулся к своим черным мыслям! Сепфора делила с ним его мысли и чувства! И пусть крови она была не израильской, но душа ее была связана с супругом! - Так и наши души, Ревекка, связаны! - вскочил Буагильбер. Девушка, напуганная его порывистостью, отскочила назад. Храмовник приблизился к ней. - Не отрицай этого! Ревекка в панике прижалась спиной к стене. Этот коварный скорпион ждал того момента, когда она не будет способна сопротивляться ему! Он развеял ее гнев за нанесенную обиду своими черными речами, а теперь в ней нет ярости - она ушла, пропала. И Ревекка осталась один на один с этим искусителем. Буагильбер навис над ней скалой. Она ощущала жар его тела - о, какими волнительными и постыдными были воспоминания о его объятиях! Но сейчас в комнате было светло, солнце ярко освещало его лицо - жесткое, непримиримое, полное желания к ней. Тень не скрывала его порочных мыслей - и это сковывало Ревекку. Он бросил ее там, в соборе, она помнила об этом. И жестким клеймом это воспоминание жгло ее душу. Она бы могла заплакать - настолько острой была эта боль. Но вот ярости и злости она в себе не находила. О нет, он разгадал ее душу! На его требования она отвечала дерзостью, на его угрозы - холодностью, на его обещания - безразличием. А вот на хитрые речи, что выдавал его изворотливый разум, Ревекка достойного ответа найти не могла. Он утаскивал ее в эту паутину, где, вступая с ним в спор, который пусть на словах она и выигрывала, ее утаскивала та бездонная пропасть, что зияла в его душе. И вот этого Ревекка боялась - боялась еще сильнее, чем руанского судилища, ибо там она была уверена в своей невиновности, а вот здесь, сейчас, глядя в его подернутые не порочным желанием, а чем-то новым глаза - она была виновна. Виновна в глубине своего сердца, что не уберегла до конца, как бы невозможно ей это не показалось. Неужто и в ее душе так велика порочность, что отвечает на призывы неистового духа этого страшного человека? Уж лучше бы он сделал прямую попытку соблазнить ее или даже применил насилие - Ревекка его возненавидела бы и спаслась от пагубного влияния. Но он капля за каплей подтачивал камень ее убеждений, словно зная, что это погубит ее куда как сильнее. Она закрыла глаза, ощущая на губах его горячее дыхание. - Прости меня, Ревекка, - с мольбой в голосе проговорил Буагильбер. - Прости за то, что ты пережила в эти дни. Девушка от неожиданности широко распахнула глаза, увидев прямо напротив себя черные очи храмовника. Никогда она не видела их столь близко: глубоко посаженные, большие, с опаленными редкими ресницами; один его глаз немного косил. И было в них что -то еще кроме того желания, что исходило от его тела и что девушка физически ощущала. В них была боль от сознания своей вины - видела ли она хоть раз подобное в нем? И это заставило ее паниковать. Ей нельзя смотреть на него! Но и отвести взгляд она не в силах. Ревекка уперлась ладошками ему в грудь, желая не дать ему приблизиться еще сильнее. Бриан накрыл ее руку своей. - Ты чувствуешь как бьется мое сердце, Ревекка? Оно не билось столь часто даже в битве при Монжизаре, когда я был глупым юнцом и ничего не соображал в сражениях. А ты заставляешь меня, закаленного в боях воина, стоять перед тобой точно мальчишка и просить прощения. Ревекка и правда ощутила стук его сердца, но уж с ее оно не могло идти и в сравнение. Ее сердечко билось где у горла, да так громко, что вся округа должно быть слышит его. Кровь била у ее висков, и Ревекка пошатнулась. Храмовник подхватил ее, но девушка, словно он был злым духом, отшатнулась и попятилась. - Ты вновь боишься меня? - тихим, змеиным голосом продолжил Буагильбер, точно хотел зачаровать ее. В нем ощущалась так долго подавляемая страсть, что теперь Ревекка боялась обжечься об него. - Уж лучше твоя ненависть, чем страх, ясноокая! - Как ты... высвободил меня? - низким до хрипоты шепотом спросила Ревекка. Ее голос гудел от напряжения. Ей нужно отвлечь и его и себя. Она прижала руку к груди. Ей следует отдышаться. Он наверное колдун, раз сумел настолько сильно подавить ее разум и волю. Ее челюсти были сжаты, она даже не могла сделать глоток. Ноги точно не принадлежали ей - лишь маленькими шажками она отодвигалась от него, прижимаясь к стене. Но храмовник не отступал. ее шажок - его шаг по направлению к ней. Так же следят за своими жертвами змеи, а этот нечестивец точно кобра с маленькой мышкой забавляется с ней. Хотя судя по его покрывшемуся испариной лбу для него это тоже не игра. Лицо Буагильбера раскраснелось, и Ревекка могла поклясться, что он сам выглядел растерянным от того накала эмоций, что пробежал меж ним. Влечение оказалось слишком сильным, и девушка, загнав себя в угол, зажалась, словно перед ударом. Храмовник резким жестом расстегнул плащ, упавший к его ногам, и с непомерным надрывом, точно это заняло все его силы, остановился. Он в исступлении глядел на беззащитную девушку. - Три дня я как безумец не вылезал из седла. - Храмовник пытался развязать тесемки на вороте своей туники. - Я загнал четырех лошадей до смерти, что бы в одну ночь добраться до Лез-Андели. О, видела бы ты лицо Готье де Кутанса, когда он увидел меня! Он даже перекрестился и прочел молитву за упокой собственной души, решив что перед ним сам дьявол из Преисподней. - Пальцы не слушались, тесемки выскальзывали, и Буагильбер со злостью порвал их. - Я вытащил этого пастыря духовного из постели, заставил собраться и в ту же ночь двинуться в Руан. А как он сопротивлялся! Знаешь, эти архиепископы бывают чересчур заносчивы! Но заветная бумага с подтверждением о возвращении долга ордену Гроба Господня невероятно сильно подгоняла святого отца к выполнению его обязанностей как архиепископа этих чертовых земель. - Бриан наконец разделался со шнуровкой. Туника распахнулась, открывая верхнюю часть его широкой груди. Ревекка сглотнула, уставившись на светлую кожу и редкие волосы на ней. Перед глазами, точно она видела все со стороны, встала сцена ее соблазнения, когда это крепкое мужское тело прижимало девушку к стене, вырывая сладострастные стоны. Еврейка закрыла глаза. Во рту пересохло, и она облизнула губы. Храмовник точно хищник напрягся от этого случайного жеста. Гораздо более сильная жажда терзала его. - И вы прибыли сюда? - окончательно охрипшим голосом поинтересовалась Ревекка, опуская голову, чтобы не смотреть на него. - Именно так. Несчастный Готье не мог провести в седле дольше двух часов. Пришлось хорошенько потолковать с ним, чтобы объяснить всю ... остроту положения, - прорычал Буагильбер. Он занялся шнуровкой на манжетах. - Визжал как свинья, увидев кинжал прекрасной арабской работы. Теперь зато носит с собой - на память ему подарил. - Правый рукав теперь свисал свободно. - А Дамиана я встретил случайно. Я вообще подумывал поймать любого первого попавшегося оруженосца - да пусть даже и не тамплиера вовсе! Всего-то и надо, что пару фраз произнести! - А вот левый рукав так просто не сдавался. Бриан чертыхнулся, от чего Ревекка подскочила, и дернул. Ткань порвалась. Девушка, закусив губу, смотрела на оголенную по локоть руку мужчины, на его мозолистые ладони, покрытые мелкими ожогами кожу. - Это осталось после небольшой стычки на дороге с разбойниками, - пояснил Буагильбер. - В чаще было темно, и святой отец ни черта не видел. Пришлось зажечь факел. Как бежал один из этих идиотов, когда я поджарил ему... - Бриан запнулся. - Неважно. - Он схватился за подол туники и резким движением дернул ее наверх. Ревекка как зачарованная смотрела на его торс. Худой, жилистый, мускулистый, он был весь покрыт шрамами, старыми и недавними. Огромный след тянулся от соска через бок, спускаясь к бедру. Видимо вспороли ножом. Девушка протянула руку, проведя по нему пальцами. Она уже не контролировала свое влечение. - Дамиан выскочил на нас по дороге из Лез-Андели - он ехал в гости к семье, пока еще смог вырваться, - продолжил Бриан, точно не желая спугнуть девушку и потому не прекращая свой рассказ. - Я схватил его за шкирку и велел приехать сюда. Он плакался, точно девка, и говорил, что тогда не успеет к семье. - Ревекка же задумчиво гладила шрам. Длинная прядь волос ее выскользнула из прически и задержалась на руке храмовника. Он задумчиво зажал ее меж пальцев, наслаждаясь шелком волос. - Я там же заставил его дать клятву верности, после чего вручил меч и объявил его рыцарем. Не мог же я представить на суде жалкого доходягу! - жестко отрезал он, не отрывая глаз от склоненного лица Ревекки. Кровь внизу живота и бедрах заставила его переминаться с ноги на ногу. Сластолюбивый и безнравственный, ему даже была интересна эта пытка воздержания. - А Бюжо? - с придыханием спросила Ревекка, тяжело сглатывая и ощущая как искрится ее кожа. - Здесь несколько обителей тамплиеров. Наши гонцы способны проехать несколько миль, где на остановочном пункте им меняют лошадей либо само послание, если оно в письменном виде, передается в руки нового гонца. А в Аквитании между прецепториями распространена голубиная почта. - И? - Ревекка наконец опустила руки и отклонилась назад к стене, пожирая горящими глазами воина, что стоял перед ней. Она ощущала странную теплоту внизу живота и чувство, точно ее затягивает какой-то водоворот. Было нестерпимо душно, а дыхание стало частым, прерывистым и громким. Храмовник наконец сделал к ней последний шаг. Она явственно ощущала и видела мужской символ его желания к ней - против ее же воли взгляд тянулся ниже пояса. Ревекка покраснела от груди до кончиков волос. - А дальше я отправил весть своим друзьям в Аквитании, чтобы они взяли в заложники сыновей Бюжо. Что? Ревекка резко подняла глаза на задыхавшегося от похоти храмовника. Что он сейчас сказал? - Сыновей? - глупо повторила она. Желание ударило ей в голову, отчего мысли путались, а язык вообще не поворачивался. - Именно. Я сказал Леону, что пришлю ему их головы, если он не сознается в наговоре на тебя, - прохрипел низким от сильнейшего влечения голосом Буагильбер, уже тянувшийся к Ревекке - недосягаемой звезде небосклона его жизни. Вот она такая горячая, такая трепещущая, такая беззащитная... Его щеку обожгла хлесткая пощечина. - Ты собирался убить детей? А я еще удивлялась твоей жестокости по отношению к Адель! - Неудовлетворенное желание отдавалась тупой болью в низу живота, но Ревекку это уже мало беспокоило. Ее охватил гнев на саму себя. Бриан как-то встряхнулся. ему уже не впервой приходится останавливаться в последний момент. Да что же это такое! - Именно так, Ревекка! - Страсть была настолько сильной, что Бриан никак не мог укротить ее. Штаны казались ему слишком узкими, отчего и походка была неуклюжей. Его охватил гнев на эту девушку, что опять вынуждает его отступать. Черт возьми! Да она сама горит от вожделения! Похоть и ярость взбудоражили его кровь. Он резко развернулся и взмахом руки разметал все подсвечники на столе. Громкий стук падающих на пол фигурок заставил Ревекку сжаться. - Да, взял в заложники! Ты думаешь, что вытащить тебя было так просто?! - Ему необходимо дать выход своим эмоциям! Храмовник с силой пнул по креслу, которое отлетело к стене. Но неудовлетворенность и злоба никак не уходили, истязая его этой мучительной пыткой. - Тебя обвиняли в измене, Ревекка! Не просто в колдовстве или ереси - да плевать хотели эти руанские ханжи на теологические тонкости! Ты связалась с этой дурой из Парижа, которая навлекла на твою милосердную душу беду! Да, я оставил тебя в этом чертовом соборе! Но что мне оставалось делать? Хотела бы ты повторения сценария Темплстоу?! Когда тебя обвинили бы в том, что ты околдовала меня, лишив способности здраво мыслить?! Ревекка онемела. - Тибо действительно оттягивал момент с пыткой до последнего! Он знает, что обманув меня, я бы и на его близких нашел управу! И притащил сюда задницу этого клоуна, чтобы он подтвердил наши слова! И более того, Ревекка! Отныне ты действительно стала дочерью Вито Ди Дио - Руанский суд выдаст тебе соответствующие документы, а имя твое внесено с церковный список - при подобном суде тебя уже не обвинят в том же самом. Бриан облокотился на подоконник. Его мучила жажда - теперь уже обычная. Его взгляд упал на стол, с которого по-прежнему ничего не убрали. Вино, вино... Взгляд зацепился за флягу. Он схватил ее, намереваясь единым глотком осушить. - Стой! - раздался истошный вопль Ревекки. Она подскочила к нему как безумная и выхватила флягу. Бриан с каким-то остервенением обхватил девушку за кисть, намереваясь все-таки выпить содержимое - на зло ей. Но девушка, понимая, что остановить вышедшего из себя мужчину не сможет, перехватиа сосуд за горло и перевернула его - яд вылился на пол. Девушка отскочила назад и тяжело задышала. - Что это было? - внезапно тихим и угрожающим тоном поинтересовался Бриан. - Отвечай! - крикнул он, столь же резко. Девушка заломила руки и отвернулась. - Говори, Ревекка, - как можно более устрашающе прохрипел Бриан, приближаясь к ней. Его обнаженные мускулы блестели от пота. Девушка смотрела как завороженная. - Это была отрава? - прошептал Бриан. Ответа не было. - Я тебя спрашиваю! - Да, - совсем-совсем тихо пролепетала Ревекка. Бриан смотрел на нее несколько секунд, переваривая услышанное. Потом резко схватил за руку, подтащил к большому медному зеркалу, развернул к нему лицом, встав у девушки за спиной. Ревекка смотрела на свое мутное отражение, но даже в нем видела свои безумные глаза- их напоняли желание, страх и гнев. И неясно, чего больше. Храмовник схватился за воротник ее платья и одним рывком разорвал его полностью вместе с сорочкой под ним. Ткань скользнула вниз, но задержалась на поясе, сцепленная кожаным шнурком. Ревекка прижала руки к обнаженной груди, встретив в зеркале неистовый и полный горечи взгляд Буагильбера. Она спиной чувствовала его грудь - такую широкую, сильную, каменную, такую... желанную, чтобы облокотиться. Но Бриан схватил ее за плечи, впиваясь сильными пальцами в нежную кожу. - Никогда. Больше. Не. Смей. Прятать. У. Себя. Яд. - тихо, даже с какой-то лаской прошептал он, наклоняясь к ее уху. Затем он поднял лицо, глядя на ее отражение. - Ты меня поняла? - Ревекка молчала. - Иначе пожалеешь, дочь дьявола! Отвечай же! - Поняла, храмовник! - Она стряхнула его расслабившиеся руки с плеч и развернулась, не стыдясь своего непотребного вида. - Но знаешь что? - Она схватила одной рукой его прямо за волосы, заставив наклониться к ней. Глаза в глаза - душа к душе. - Пожалею я лишь об одном! Что не дала тебе выпить этот напиток свободы! - бросила она ему прямо в лицо со злостью и ненавистью, каких от себя даже не ожидала. С непонятно откуда взявшейся силой, она попыталась встряхнуть его голову, все сильнее сжимая клок волос. - Надо было дать тебе сдохнуть прямо здесь! На моих глазах! - Она резко отпустила его, опять прижав руку к груди. Буагильбер смотрел на нее с точной копией ее же чувств: гневом, ненавистью и сжигающим их обоих огнем, что витал в комнате, обволакивая обоих гордецов, чья неприкрытая страсть друг к другу их же и губила. Но он отступил. Что-то в лице его дрогнуло, он отвернулся и покинул ее комнату, вновь оставляя горькую победу за девушкой. А Ревекка осела на пол. Она желала бы выплакаться, но слез не было, глаза жгла непривычная сушь. Девушка уткнулась лбом в колени. Если бы она могла вернуть свои слова обратно - она бы так и поступила.