***
Разбойники напали внезапно. Буагильбер мог поклясться, что вряд ли это нападение случайно - их совершенно определенно ждали. Стоило им отъехать на пару миль от Руана, как Ревекке вновь пришлось столкнуться с людьми удачи. Но на этот раз это были явно профессиональные убийцы. В отличие от английских разоренных хлебопашцев, это были явно бывшие солдаты, которые ступили на более легкий путь добычи денег. После возвращения из третьего крестового похода, который скорее принес неудачи, многие рыцари и солдаты оказались нищими. Они потратили все свое состояние, собираясь в Святую Землю и мечтая вернуться оттуда с обозами разного добра, но на деле лишь немногие из них смогли вернуться вообще. Изувеченные, разоренные, никому не нужные, они пустились в разбой и грабительство, уже не задумываясь о завтрашнем дне. Дороги в Европе стали небезопасны, люди боялись путешествовать небольшими группами. Но Буагильбер счел бы для себя оскорблением опасаться кучки преступников. Он уже много путешествовал, и его белый плащ всегда внушал уважение. Мало кто осмелился бы напасть на рыцарей Храма - ибо они всегда были хорошо вооружены и умели дать отпор. В отряде храмовника, не считая его с Ревеккой, было семь человек: оруженосцы, сарацины и трое оставшихся наемников. Все вооружены до зубов. Но для восточных пленников сражаться в лесной чаще было непривычно и до крайности неудобно. Их одежда, с которой они не могли расстаться, цеплялась за длинные травы, а арабские скакуны не были защищены броней от палиц нападавших. Наемники, которые мало чем отличались от тех, против кого сейчас сражались, дрались неохотно. Никогда не знаешь, на чьей стороне будешь завтра. С этими людьми они возможно вместе выпивали вчера в трактирах Руана, а завтра, быть может, им вместе отвечать перед судьями Парижа. Да и горстка золотых - не цена собственной голове. Гуго скорее брал своей ловкостью и быстротой. Невысокий, увертливый, для него Бриан специально приобрел короткие мечи - с ними гасконец управлялся мастерски. Но для конного боя они не годились, поэтому сам Гуго вскоре вынужден был спешиться, если не хотел бы лишиться коня. Болдуин, дворянин, с детства обученный владению мечом, тяжелым, длинным, был уже вполне настоящим рыцарем. Выше Гуго, широкоплечий, сильный, скоро ему придется принести оммаж гроссмейстеру ордена и стать полноправным рыцарем, покинув своего господина. Для него схватка была подобна приключению. Моложе своего соратника Гуго, который вдоволь уже хлебнул рыцарской жизни, д'Ойлей предпочитал битвы долгому прозябанию в Руане. Он с неохотой направлялся в Рогневилль. Там скучно и неприветливо. Если только какой-нибудь дурак не вздумает напасть на замок. Но, как бы в глубине души молодой оруженосец этого не желал бы, он понимал, что вряд ли с Буагильбером захочет сталкиваться любой из его соседей. Сам Бриан только разозлился от этого нападения. Страха в нем не было, только ярость. Кто эти люди, что осмелились напасть на рыцаря Храма? Буквально несколько дней назад он столкнулся с такой же шайкой, сопровождая Готье де Кутанса в Руан, но тогда все это происходило в спешке, они двигались ночью, и нападения вполне можно было ожидать, но такая дерзость посреди белого дня! Буагильбер уже и забыл, как сам, переодетый разбойником, точно так же поджидал своих жертв в лесу. Однако этих людей было куда как больше. Они окружили маленький отряд. Лиц их видно не было, но разбойники не требовали ни денег, ни золота, ничего. Буагильбер схватился за меч. Это не разбойники, это убийцы. Храмовник обернулся к Болдуину. - Хватай Ревекку и вези ее обратно в город. - Но... - Оруженосец гневно взглянул на господина. - Делай, что я сказал! Вернетесь к Тибо. Ты слышишь меня, Ревекка? - обратился мужчина уже к ней. - Отправитесь к нему в дом. Болдуин возразить не посмел. Он прикусил губу, прижавшись ближе к Амету, в спину которого вцепилась девушка, настороженно оглядывая окружающих их людей. Она только кивнула, даже не глядя на обратившегося к ней храмовника. Ни переговоров, ни требований не было. Бриан выхватил меч, и двинулся вперед, словно проверяя наглость тех кто осмелился преградить ему дорогу. Разбойники напряглись, но не отступили. Храмовник, сощурившись, оглядывал каждого из них. - Убить! - прошипел один из стоящих позади. Группа накинулась на наемников, державшихся правее. Буагильбер развернул коня, но слева на него накинулись еще двое. Он выхватил меч полностью из ножен, одному воткнув его в горло, другого же столкнул под копыта коню. Замор, которого Гуго держал под узцы, заржал, словно в гневе за нападение на своего господина. Болдуин схватил Ревекку за загривок и грубо перетащил на лошадь впереди себя. Девушка испуганно вцепилась в гриву, отчего животное замотало головой, желая стряхнуть всадников. Болдуин дернул поводья, выхватывая длинный меч, и отсекая руку человека, потянувшегося к девушке. Та зажмурилась, услышав истошный вополь изувеченного. Она слышала как начал ругаться на арабском Буагильбер, когда его конь встал на дыбы, копытами забив насмерть одного из разбойников. Гуго спрыгнул на землю, опасаясь поранить своего коня, и схватился с парой человек. Амет так же вскоре очутился на земле, выхватив короткие кинжалы, которые даже в такой куче мог безошибочно направить прямо в сердце врагу. Их экзотичный с Абдаллой вид для французских солдат заставлял последних стараться не нападать на них - мистическое чувство ужаса перед их возможным колдовством заставляло невежественных бродяг отступать. Ревекка прежде видела дротики, смазанные ядом, у сарацин, но ни разу не видела, как те их применяют в битве. Конечно, сейчас арабы не могли похвастаться меткостью и ловкостью - на таком близком расстоянии они скорее просто втыкали отравленные острия в тела врагов, отбиваясь короткими саблями. Но их оружие было слишком хрупким рядом с широкими лезвиями наемников и их тяжелыми палицами. Через плечо Болдуина, девушка видела, что Амет упал на землю, сраженный могучим ударом здоровенного детины. Сам Бриан по-прежнему был в седле. Его взмыленный конь не подпускал к себе ни одного из разбойников, и если кому-то и удавалось подскочить к храмовнику, то играючи пронзал его мечом, словно это не тяжелая сталь, а легкое перышко. Больше Ревекка ничего не видела. Болдуин отбил еще пару человек, пытавшихся остановить их, и направил лошадь прямиком в сторону Руана. Ревекка испуганно сжалась. Господи, защити их! Что с ними теперь будет? Что будет с храмовником? Такого освобождения от него она не желает. - Отпусти гриву, девчонка, если не хочешь, чтобы я сбросил тебя на землю, - проворчал Болдуин. Девушка напряженно откинулась немного назад, пытаясь удержать равновесие. - Из-за тебя мне пришлось бросить господина, - недовольно проговорил оруженосец. Ревекка промолчала. Что она ему скажет? Чтобы он вернулся? Так не в ее власти перечить приказам Буагильбера своим слугам и оруженосцам. Этот человек скроен из железа, и слово свое он никогда не изменит. Он как коршун следит за ней, не давая возможности... Возможности! - Сир... - тихо сказала Ревекка. - Я... Я знаю, что вы не любите меня... Болдуин фыркнул. - Вы считаете, что я околдовала вашего господина, - уже более твердо продолжила девушка. - Но это не так! - Тогда почему он ведет себя подобным образом? - Я не виновата в этом! Я сама мечтаю только о том, чтобы освободиться от него! - Вранье! Ты лишь таким способом еще больше заманиваешь его, нечестивица! - Клянусь, что нет! - Твои клятвы - пыль. Мы направляемся сейчас к монсеньору де Моле и точка. - В Руане ведь есть евреи. Отведи меня туда! - Чтобы я ступил в ваш грязный квартал? - Но так ты избавишься от меня! - Ревекку было не остановить.- Твой господин вновь станет прежним, и по прошествии времени вы снова уедете в Палестину. - Я не нарушу приказ, - твердо ответил Болдуин. - Я прошу тебя! - Девушка схватила его за руки, не имея возможности посмотреть ему в глаза. - Скажи храмовнику, что я сбежала, что на обратном пути на нас напали еще разбойники! Что они утащили меня! - Думаешь, что мой господин поверит в такую ерунду? Девушка задумалась. Болдуин готов предать Буагильбера, лишь бы избавиться от нее. Настолько велика его к ней ненависть? Так почему бы этим не воспользоваться? Жизнь с храмовником ожесточила ее. Стоит только вспомнить о том, как несколько дней назад она застала его с теми девушками... Нет, такой судьбы она себе не желает. И избежит ее любым способом. - Клянусь, что как только Буагильбер вернется за мной к Тибо, я отдамся ему в обмен на твою голову, - прошипела она. Болдуин дернул поводья, и лошадь остановилась. - Что ты сейчас сказала, дрянь? Ревекка сглотнула. Она близка к свободе. - Я скажу ему, что ты угрожал мне. И если, как ты говоришь, твой господин и правда мной околдован, то он не станет долго выбирать между нами. На самом деле Ревекка глубоко сомневалась в этом. Даже если допустить, что она и вправду так поступила бы, то она не верила, что храмовник пожертвует своим оруженосцем даже ради ее любви. Но зато в это верит Болдуин. Оруженосец выругался. Однако потом он явно начал раздумывать над ее словами более серьезно. - В Руан мы не поедем. - Что? - Ревекка обернулась. - ЧТо ты задумал. - Я увезу тебя в Лувье, завтра мы будем там, если нигде не задержимся. - А как же Буагильбер? - На меня нападут разбойники и разобьют мне голову. - Он будет искать меня, - напомнила мужчине девушка. - Именно поэтому мы отправимся в Лувье. Я оставлю тебя там, а сам вернусь в окрестности Руана. Ты согласна? Ревекка прикусила губу. Она не знала на что решиться. Она боялась Буагильбера, боялась его неуправляемого характера. И боялась, что этот человек если не силой, так хитростью сломит ее. А вот этот человек, что сейчас с такой неприкрытой ненавистью на нее смотрит - он в ней страха не вызывал. Его неприязнь к ней была слаще любви храмовника. Он хочет от нее избавиться. Но не проще ли ему будет просто придушить ее где-нибудь в лесу? И тут Ревекка решилась. Уж лучше смерть, чем такая жизнь. И девушка подавила слабый голосок внутри себя, который упрямо напоминал. ей, что ее привязанность к храмовнику значительно возросла, что его общество уже не тяготит ее. Ведь от этого все только хуже становится. И если Болдуин прирежет ее - это будет достойное наказание.***
Болдуин буквально вырвал ее с лошади - Ревекка едва не упала. Она видела чуть дальше небольшое поселение. - Почему мы остановились? - Переночуем здесь, - отрезал Болдуин. - Но деревня там, - указала в сторону девушка. - Ты хочешь, чтобы я тебе помог или нет? - вспылил оруженосец. Ревекка поджала губы. - Прости. Но ты совершенно не делишься ничем - и я начинаю беспокоиться. - Беспокоиться стоит мне, когда мой господин обнаружит твою пропажу. - Болдуин взял лошадь под узцы и двинулся в сторону таверны. На пороге стоял невысокий мужичок. Он тут же подскочил к де Ойлею, выхватил у того поводья и увел лошадь на задний двор. Ревекка натянула капюшон на лицо. Она слышала смех, раздававшийся из залы, и это нервировало ее еще сильнее. Она уже тысячу раз пожалела, что покинула Буагильбера. Как бы это странно не звучало, но с ним она чувствовала себя в безопасности. А Болдуин, резкий, порывистый и подозрительный, казался ей не таким уж и благонадежным. К ее удивлению, он провел ее к боковой двери, не заставляя заходить внутрь. Там была небольшая лесенка, которая вывела их на второй этаж. Небольшая каморка: лежанка, очаг и ведро. Толстая рябая женщина принесла ей одеял. Ревекка опустилась на импровизированную постель. - Ты сказал, что увезешь меня в еврейскую общину, - напомнила она Болдуину. Тот кивнул. - Именно так я и поступлю. Тебе нечего делать рядом с моим господином. Он превращается в сумасшедшего. Болдуин развернулся, собираясь уходить. - Спасибо, - тихо сказала Ревекка. Она, не раздеваясь, завернулась в одеяла. Дрова были сырыми, и очаг выглядел злобной насмешкой. Девушка завалилась на лежанку. Ей нужно просто поспать. Сон поможет ей скоротать время. Завтра она заснет в еврейском доме, а эти жуткие дни останутся просто кошмаром в ночи. Не больше. Но сон не шел. Она вертелась с боку на бок, совершенно окоченев. Луна уже скрылась с неба, и Ревекка решила, что все равно ей уже не уснуть. Она подошла к окну, пытаясь рассмотреть в небе звезды. Тогда-то она и услышала шум на лестнице. Девушка испуганно замерла. Буагильбер заявился за ней? Ну уж нет! Она в шаге от свободы - и в руки ему больше не дастся. Ревекка подскочила к двери, но к ее ужасу открывалась она наружу. И пока девушка искала глазами какую-нибудь палку, чтобы заложить ручку, дверь распахнулась. На пороге стоял Болдуин. Ну как стоял... От него разило спиртным за милю. Ревекка тут же отскочила назад. Ойлей облокотился о косяк - ноги не держали его. Он сделал неуверенный шаг внутрь комнаты. Потом еще один. - Болдуин! - Ревекка прижала руки к груди. - Что ты делаешь? - Ты - сущая ведьма... - Язык его заплетался, но смысл слов был понятен по одному только его взгляду - полному ненависти, злости, презрения. Девушка кожей ощутила новую опасность, нависшую над ней. Кинжала на поясе оруженосца она не видела, но юноша был куда как сильнее ее. Ревекка отскочила к окну. Но и через него выбраться не представлялось возможным. - Пожалуйста, Болдуин, успокойся! - тихо проговорила она. - Ты пьян и не понимаешь, что говоришь. - Я пьян? Быть может. Но зато так ты не имеешь надо мной власти, колдунья. - Прекрати! Давай сядем и все обсудим. Ты проспишься и увезешь меня в ближайший город, где меня приютят мои соотечественники. Ты же сам этого хотел. - Хотел, не спорю. - Болдуин подошел к ней вплотную. Его лицо было совершенно красным, а глаза словно заплыли чем-то белым. Он с каким-то исступлением кусал губу, пытаясь сфокусировать на ней свой взгляд. Девушка попыталась осторожно его обойти, но это стало ее роковой ошибкой. Оруженосец крепко ухватил ее за локоть. Еврейка попыталась освободиться, но норманн одним рывком оттолкнул ее от себя, повалив на лежанку. Ревекка тут же подобрала ноги под себя, собираясь выскользнуть из комнаты, но Болдуин завалился сверху. По его подбородку капала слюна, и иудейка задергалась от отвращения. - Пусти меня! - закричала она. - Ты сошел с ума! Твой господин прикончит тебя! - А как он узнает? - прохрипел Болдуин. Он все пытался своим мокрым ртом дотянуться до ее губ. - По-твоему тут куча поселений? Буагильбер умен, он найдет нас! - Пусть находит! - Оруженосец резким движением разорвал лиф платья. - Зато я тобой успею насытиться. - О как он оказывается мечтал об этом! Этот стан, эти волосы, этот аромат... Ясно, отчего его господин сошел с ума. Ревекка забилась в истошном крике. Де Ойлей со злостью ударил ее по губам, отчего девушка на секунду умолкла. Слабыми руками она пыталась отодрать от себя липкие и горячие пальцы мужчины. Ее начало мутить. - Прекрати, Болдуин! Пожалуйста! Нет! Ревекку охватил жуткий ужас. Она уже проходила через подобную ситуацию. Не скоро из памяти стерлись воспоминания о жадных руках Мартина. Впервые тогда девушка столкнулась с таким прямым насилием над собой. Но Господь смилостивился над ней, он укрыл ее своей благодатной рукой. Ее спас Болдуин д'Ойлей. Тот Болдуин, что сейчас сам превратился в безумного зверя. Он терзает ее, ей больно как никогда. Не тетка ли Мартина предупреждала ее о том, что именно от этого спасителя ей следует ждать беды? Что за ирония судьбы... - Не надо, Болдуин! За что ты поступаешь так со мной? Ревекка захлебывалась слезами и криками. Она кусалась и царапалась, пытаясь заставить отступить этого человека, но Болдуина наполняли силы и желания, с которыми слабой девушке не справиться. Страх. Ледянящий душу страх охватил Ревекку. Она сама сбежала от Буагильбера, станет ли он искать ее? Болдуин с нечленораздельными звуками склонился к ее шее, впиваясь в нее губами. Девушку охватила дрожь отвращения. Она пыталась отбрыкиваться ногами, но мужчина, мало вменяемый, даже не обратил внимания на это. Его руки гуляли вдоль ее тела, больно сжимая и щипая. Даже сквозь ткань платья Ревекка ощущала жар его рук. Омерзение волнами хлынуло из нее. Она била кулачками насильника, выгибаясь дугой. Она плакала. Нечто темное, страшное окутывало ее. Если бы она могла вернуть все назад... Неужели ее история закончится именно так? В забытой Богом таверне под пьяным солдатом? Ревекка отбивалась, кричала, билась в руках Болдуина, который пытался сорвать с нее платье. Видимо поняв, что ничего не выйдет, он просто приподнялся, задирая подол юбок девушки. С громким треском разрывая ткань, он одной рукой судорожно стаскивал с себя штаны. Ревекка беспомощно шарила вокруг руками. Ну должно же быть хоть что-то, чем она могла защититься! Ее пальцы наткнулись на что острое и холодное: кочерга. Ревекка забыла ее поставить обратно к очагу, когда обнаружила, что зажечь его все равно не сможет. Девушка обхватила ее пальцами, намереваясь опустить на голову Болдуина. Но в тот момент, когда она уже замахнулась, Ревекка ощутила острую проникающую боль. Ее низ живота скрутило обжигающее чувство. Пальцы разжались, и кочерга с гулким звуком упала на пол. Дыхание Болдуина стало еще более частым. Он навалился на нее, словно пытаясь задавить под собой. Девушка лежала с широко раскрытыми глазами и ртом, будто зашлась в безмолвном крике. У нее было такое чувство, что Болдуин не просто овладел ею - он точно усадил ее на кол, и теперь ей предстоят долгие муки захлебывающегося в агонии от медленной и страшной смерти. Слез больше не было, а прежняя боль казалась сном по сравнению с тем ужасом, что творится в эту секунду. То, что происходило сейчас - это просто сон. Это не может быть правдой. С ней такого произойти просто не могло. Она что-то не так поняла. Но что-то чужеродное внутри нее своей пульсацией возвращало ее на землю. И если Ревекка надеялась, что самое страшное позади, то, будто в наказание ей, Болдуин начал двигаться. В первый момент девушке показалось, что все закончилось, он освобождает ее, но через долю секунды мужчина с рычанием ворвался в нее с еще большей силой. Ревекка закричала от боли. Она тут же попыталась закусить губу, но из ее груди продолжал вырываться хриплый стон. Ее лицо исказила судорога, рот скривился, перед глазами поплыли темные круги. Болдуин был тяжел, и Ревекке казалось, что он просто раздавил ее. Запах спиртного вызывал рвотные позывы. Девушка замерла, совершенно прекратив сопротивляться - она лишь откинула назад голову и уставилась в потолок, пытаясь ртом глотнуть свежего воздуха. Ее легкие что-то сдавило, и она почувствовала как задыхается. Смерть, смерть... Где же ты, столь желанная? Но внезапно все прекратилось. Ревекка ощутила обжигающей холод. Ей казалось, что она ранена и вся истекает кровью. Еще несколько секунд - и ее душа наконец покинет это бренное тело. Но должно быть ее страданиям конец еще не наступил. - Ревекка... Где же ты был? Где, когда она звала тебя? Буагильберу показалось, что он видит перед собой труп. Девушка смотрела куда-то вверх, не моргая. Мужчина осторожно взял ее на руки. Болдуин, в непотребном виде, проткнутый мечом, лежал, истекая кровью у стены. Храмовник даже не обернулся на него. Он сбросил с плеч длинный плащ и закутал в него то, что прежде было Ревеккой. Ибо это тело, которое даже не реагировало на его прикосновения, явно не принадлежало девушке. Бриан лишился Абдаллы и всех наемников. Амет тяжело ранен, Гуго занимается им. Когда Буагильбер обнаружил, что Ревекка в доме Тибо не появлялась, его охватил гнев. На его удачу, разведчики де Моле в течение дня напали на след Болдуина. Если бы этот человек не решился бы остановиться на ночь в трактире, то вряд ли бы храмовник смог найти их с Ревеккой. И уж лучше бы именно так все и произошло. Алкоголь помутил разум оруженосца, высвободил его столь долго подавляемую страсть к девушке. Видит Бог, он говорил ей, чтобы она не пыталась сбежать от него! Буагильбер знал, что Болдуин не осмелился бы сам похитить его возлюбленную. И она получила свое наказание за глупость. Она не доверяет ему - тому, кто защищал ее от всех на свете. Своей дерзостью она раз за разом насылает на их головы несчастья, и каждый раз ему приходиться разбираться с этим. Ну почему Ревекка не может успокоиться? Почему она все время норовит сделать ему назло? О, упрямая девушка! Что ты сама с собой сотворила? Он не повез ее в Руан. Тибо отправил к Буагильберу несколько своих людей. Они соорудили носилки для Амета, поэтому задерживаться еще Бриан не собирался. Он приказал двигаться на юг. Ревекка не произнесла ни слова. Храмовник вез ее впереди себя, он же ссаживал ее с седла, устраивал ей ночлег и кормил ее. Девушка не реагировала на его присутствие даже когда это бывало особенно неуместно. Она ела, если он говорил ей есть, спала, когда он говорил спать. Мужчина не замечал, что бы она дергалась от его прикосновений или отшатывалась от него. Нет. Но девушка точно онемела. Буагильбер решил, что должно быть она немного тронулась рассудком. Она смотрела на мир отрешенно, слегка наклонив голову и приоткрыв рот. Гуго с глубоким сочувствием смотрел на нее, но когда он попытался к ней подойти, девушка впервые подала признак жизни. Она отшатнулась от него и закрыла лицо руками. Плечи ее беззвучно затряслись. Гуго под тяжелым взглядом Буагильбера тут же отпрянул. Ревекка села у ног Бриана и весь оставшийся вечер смотрела на огонь. Когда храмовник протянул ей хлеб, она мотнула головой и отвернулась. Впервые она отказывалась от еды из его рук. Бриан не знал, хорошо это или плохо. Ночью было холодно. Днем они вышли к Сене, и теперь ночевали недалеко от воды, от которой шел зверский холод. Ревекку Бриан прижал к себе, стараясь согреть девушку, которая скорее замерзала изнутри. Когда же она осторожно выползла из его объятий, проснувшийся Бриан поднял голову. - Куда ты? - тихо спросил он. Девушка махнула рукой в сторону реки. Бриан опустил голову. В конце концов, у людей есть определенные телесные нужды. И на несколько секунд Буагильбер прикрыл глаза, ожидая когда Ревевкка вернется. Или не вернется? Бриан вскочил. Зачем она пошла к реке? Леденящее душу чувство охватило его - подобного он не испытывал даже когда девушка попала в лапы инквизиции. Вскочив на ноги, он бросился в сторону берега.***
Ревекка стояла по пояс в воде. Ее длинные темные волосы, заплетенные в косу, сейчас были распущены. Длинные, густые, их концы плавали на поверхности воды. Словно нереида, девушка водила рукой по зеркально-гладкой поверхности воды. Широкая река была спокойна, и казалось, что ничто не предвещает беды. Ревекка сделала шаг вперед. Еще совсем чуть-чуть - и она распрощается с той болью, что наполняет ее. Холодно... Вода острыми кинжалами впивается в ее тело - но девушка уже не чувствовала холода. Одежда намокла и утягивала ее ко дну, ну здесь слишком мелко, она пройдет чуть дальше. Вода потушит тот огонь, что сжигает ее изнутри. Как же больно... Боль не отступила, не прошла, хотя уже не один день прошел с того момента, когда Болдуин изувечил ее, обратил в прах все ее мечты. И некого ей винить кроме себя самой. Стыд... Обжигающий душу стыд боролся в ней с обидой на свою судьбу. Горечь от их столкновений отдавалась во рту желчью. Чего от нее теперь хочет храмовник? Он уже не получит того, чего столь жаждал. Его же оруженосец и надругался над ней, превратив ее в утопленницу. Она лишилась своей чистоты, своей невинности, своей силы. О эти жестокие глаза, которые снятся ей раз за разом! Его дыхание, его прикосновения никогда ее не отпустят. Но вода все это смоет с нее. Не иудейская врачевательница ли столь рьяно заботилась о гигиене? Так и с душой поступить можно. Сейчас она окунется, и очистится от всего, что с ней произошло. Это наказание за ее грех. Она посчитала себя слишком умной, когда решила сбежать от Буагильбера. Это тщеславие, и оно сгубило ее. А может ее грех в том, что она в глубине души привязалась к храмовнику? Это грязная связь, посторенная на боли и страхе - видимо она душевнобольна, если испытывает к своему мучителю что-то... А нет! Все это отговорки! Она знает: самый тяжкий грех - это грех убийства. А она убийца. Не она ли своими руками дала яд молодому мужчине, который мог бы жениться и иметь семью и детей? Но она, как подлая змея, заставила его выпить эту отравленную воду... Да, именно так. И теперь ей надлежит наказание. В аду ее будут ждать муки, но она встретит их со смирением - она уже не достойна встретить их с гордостью. И Ревекка, почувствовав, что под ногами есть обрыв, шагнула прямо в него, скрываясь под водой.***
Буагильбер успел увидеть ее черную макушку прежде чем она скрылась. На бегу скинув с себя тяжелый пояс, он зашел в реку. Вода мешала ему идти быстро. Наконец, добравшись до достаточной глубины, Буагильбер нырнул. На глубине было темно, и прошло достаточно времени, прежде чем он схватил Ревекку за руку и вытащил на поверхность. Дотащив ее до берега, он перевернул ее на живот и слегка приподнял талию, надеясь, что не успела наглотаться воды. Лишь после того, как он убедился, что девушка жива, он подхватил ее на руки и понес в лагерь. Гуго уже не спал. Он разжег огонь сильнее. Девушку усадили прямо перед пламенем. Приказав слугам пока спать, он накинул на Ревекку широкий плащь и заставил снять с себя мокрую одежду, что с некоторым трудом та и сделала. Она не прекословила Буагильберу. Тот дал ей флягу с вином, осторожно растирая девушке стопы. Они посинели от холода, и мужчина боялся, что Ревекка может заболеть. - Зачем? - услышал он тихий шепот. Голос девушки осип то ли от холода, то ли от того, что несколько дней она не говорила ни слова, и теперь ей с трудом даются слова. - Зачем я тебе теперь? Буагильбер посмотрел на нее в изумлении. О чем она говорит? Неужели она решила, что больше ему не нужна? Боже, да ему плевать на все это! Все, чего он теперь желает, это чтобы она как и прежде смотрела бы на него с ужасом и презрением, отталкивала бы раз за разом, поступала бы ему наперекор. Все лучше, чем смотреть, что она тенью ходит за ним, тихо умирая у него же на глазах. Бриан содрогнулся. Неужели она настолько ему важна? Важна куда сильнее, чем его желания? Не он ли хотел, что бы она ела у него с рук? Вот, это произошло, а он предпочел бы, чтобы она подставляла ему яд вместо воды - но была бы при этом той Ревеккой, что своей силой покоряла его раз за разом. Мужчина промолчал. Он лишь с еще большим усердием принялся растирать ее стопы. Девушка смотрела на него без проблеска интереса, словно не она задала вопрос. Надо же... Гордый храмовник у ног презренной еврейки. Еврейки... Имеет ли она право называться теперь дочерью своего отца? Потерявшая честь, а теперь еще и неудавшаяся самоубийца. Но боль ушла. И правда, вода смыла ее. Больше нет того огня, что заставлял ее прижимать руки к груди и сдерживать рыдания. Она точно переродилась. Храмовник вытащил ее из воды. Хм... Вновь им спасенная. Буагильбер поднялся. - Тебе нужно поспать, - сказал он. Девушка приподняла флягу, словно говоря, что хочет ее допить. Бриан сел рядом. - Иди, - отвернулась Ревекка. - Я ничего с собой не сделаю больше. Пожалуйста. Храмовник нахмурился, но отошел в сторону. Он лег на землю, не смыкая глаз, продолжая наблюдать за девушкой. Ревекка медленно пила обжигающий напиток, чувствуя, что согревается. Но жизненных сил по-прежнему не было. Она закрыла глаза. Быть может, что Господь не дал ей умереть намеренно. Девушка посмотрела на лежащий рядом пояс с кинжалом. Один из слуг подобрал его с берега, а Буагильбер забыл надеть его. Ревекка потянулась к лезвию. Бриан приподнялся на локте, но ничего не стал делать - ему было любопытно. Ревекка схватила длинную прядь своих волос. Она не достойна носить это украшение всех женщин. Она стала нарушительницей своего слова, когда вознамерилась сбежать от Буагильбера, которому обещала этого не делать. Она такая же клятвопреступница. Она презренное существо. Ревекка зажмурилась и отхватила кинжалом толстую прядь волос. Буагильбер сел, но ничего не сказал. Он не умеет успокаивать. Что она хотела бы услышать? Сначала она пыталась сбежать от него, прибегнув к помощи этого предателя, а сейчас хотела покинуть его самым мерзким способом. Но она уже понесла за это самую тяжкую для себя кару. И он не в силах сейчас унять эту боль. Ей нужно пережить ее, окунуться в нее, иначе она с ней не справиться. Он знает об этом не понаслышке. Никто не поможет унять чувство вины и стыда. Только время излечит ее. Если бы он мог, он бы душу продал, чтобы она вернулась к прежней жизни, но это невозможно, а Бриан не был мечтателем. Он предпочитает смотреть правде в глаза. Его "ценное и редкое" разбилось вдребезги.