Семь плюс один и еще один

Как ржавчина съедает железо, так завистников — их собственный нрав.(Антисфен)

"Вы не боитесь смерти, мистер Спок, вы боитесь жизни" - опрометчиво бросил Леонард МаКкой. Сказал и забыл. Но вулканец может долго обдумывать полученную информацию и делать из нее весьма странные выводы. Странные для человека, но вполне логичные для себя. Всю жизнь, с самого детства разрываться между двумя совершенно разными расами, являть собой жалкое подобие обеих, совмещать в себе худшие качества - это значит всю жизнь страдать. Окружающие смотрят как на посмешище. Детство и юность среди вулканцев, презирающих его за слабость и глупость, свойственную людям. Затем жизнь на Земле, работа в Звездном Флоте, вместе с людьми, которые удивленно смотрят вслед и шепчутся за спиной. Зеленая кожа, острые уши, странные черты, ледяная невозмутимость. Но только внешняя, внутри все тот же противоречивый человек, собравший в себе все самые дурные склонности людей. Он обзавелся друзьями, знакомыми, стал свои среди людей, но по прежнему одинок и несчастен, глубоко несчастен. Выполняет любую работу, превосходит всех умом и опытом, является воплощением идеального научного офицера, чувство долга которого не поддается описанию. Но удушающая зависть пустила корни в его душе, холодный вулканский разум постепенно поддается ей. Вулканцы идеальны, идеальны люди, а я жалок и ужасен, отвратителен всем, я хочу быть такими как они, таким же идеальным... Спок видит свои недостатки уродливыми, болезненно реагирует на каждый свой промах, принимает общую вину на себя, никогда ничего себе не прощает. Часами работает, помогая остальным. В экипаже корабля он незаменим. Все удары судьбы воспринимает молча, никогда не жалуется и молча страдает от своей мучительной ревности, ревности своей сущности к окружающим его разумным существам. Спок ослеп вследствие неудачного эксперимента. "Теперь я еще более жалок". Спок попал в плен к клингонам, которые долго и зверски пытали его, пытаясь воздействовать на капитана. "Я заслужил это за свою неполноценность. Я не нужен кораблю, я должен принять смерть". Вечное самобичевание, вечный страх и томление, вечные порывы. Судороги вожделения. Попытки создать видимость нормального существования. Живя среди людей и тесно с ними общаясь, Спок все же остро ощущал себя чужим среди них. Слишком разумным, лишком холодным и слишком рациональным. Джим считает себя его другом, но Джим ошибается. Спок не может быть связан с тем, кому смертельно завидует. Он не может больше спокойно смотреть на капитана, его вулканское сердце начинает биться скорее, тонкие чувствительные пальцы сжимаются, черные ногти впиваются в бледные ладони, Спок напрягается и замирает, упрямо глядя перед собой. Нет хваленого вулканского спокойствия, Спок не может держать себя в руках. Его рассудок постоянно сотрясают сокрушительные волны злости и ненависти к самому себе. Теперь не только расовая принадлежность и собственный ум его не устраивают, теперь и внешность тоже кажется ему все более и более отталкивающей. Cлишком бледная кожа с зелеными прожилками, просвечивающими сквозь нее. Слишком большие и темные глаза с пушистыми ресницами и бровями вразлет. Слишком высокий рост, слишком раздражающая худоба и костлявость, слишком слабый, слишком... Джим красив, у него пшеничные волнистые волосы, большие синие глаза, ровный мягкий голос. Собственный голос Споку кажется хриплым карканьем. Джим капитан, все подчиняются ему, у него десятки друзей, и он всеобщий любимец. Зачем же ему жалкий и измученный многолетним мазохизмом вулканец? А когда андорианцы во время второй пятилетней миссии захватили Спока и пытали его, избивая железными прутьями, Спок, распластавшийся по металлическим плитам пола, страшно завидовал тем, кто сейчас находился не в этом аду и кошмаре, тем, кто не перепачкан зеленой кровью и не скользит по ней, ломая ногти и пальцы. Андорианский капитан зажал тонкие изящные кисти Спока в тиски и и медленно закручивал все винты под громкий треск костей. Спока спасли тогда, но он долго восстанавливался, все сильнее закостеневая в своей злости и обиде, в ненависти к самому себе. Вся его жизнь превратилась в безумный бесконечный кошмар, полный тоски и сожалений о прошлом и ужасе при мысли о будущем. Спок не желал себе иной жизни, он привык к подобному, но все желаннее для него было забвение и завершение бесцельного существования. Смерть в реакторе Энтерпрайз была наградой, и, умирая, Спок отвернулся от Джима, не желая видеть того, кому он всю свою жизнь завидовал. Возможно, позже для него наступит новая жизнь, но это позже, сейчас для него наступило долгожданное успокоение и свобода.