***
Из ресторана девушки вышли под вечер, когда солнце уже совсем близко прижалось к горизонту, приготовившись ненадолго спрятаться за ним, чтобы через пару часов вновь появиться на небе. Сергей проводил их до метро, на этом они и распрощались. – Ну как он тебе? – спросила Алиса, когда они ехали вниз на эскалаторе, поездка на котором в питерской подземке занимала столько времени, словно ты спускался в преисподнюю, а не на станцию метрополитена. – Прикольный, – улыбнулась Аня. – Сначала он показался мне подозрительным, но когда мы пообщались, он стал мне нравиться. – Эта перемена в твоем мнении произошла уже после того, как он полчаса нахваливал видео с твоим выступлением на вокальном конкурсе? – захихикала Алиса. – Да ну тебя, – Аня притворно надула губы. – Ты-то что о нем думаешь? – Не знаю пока, – Алиса пожала плечами. – Нельзя через несколько часов знакомства судить о человеке с уверенностью. – Возможно, ты и права, – Аня задумалась. – Но нам полезно будет иметь его среди друзей. Если там действительно все друг друга знают, то одни мы будем чувствовать себя неуверенно. На этом подругам пришлось прервать разговор, потому что, ползущий, будто длинный подземный червь, эскалатор наконец-то привез их на платформу, где болтать мешал шум отправляющихся и прибывающих поездов.***
На следующий день Аня улетела в отпуск к бабушке с дедушкой, которые по очень большому счастью для всей семьи жили в Адлере. Там она намеревалась хорошенько отдохнуть, искупаться, а заодно и познакомить стариков со своим парнем Витей. С ним они встречались уже два года, но в первый раз ехали куда-то вместе, Аня воспринимала это как новый этап их отношений и очень радовалась по этому поводу, потому что в последнее время ей казалось, что между ними будто бы пробежала черная кошка. И не в последнюю очередь она связывала это с тем, что молодой человек ей просто-напросто завидует. Теперь же у них будет целый месяц, чтобы все наладить и вернуться в прежнее русло. Она не понимала лишь одного, что с этого момента в ее жизни уже ничего не будет, как раньше. Месяц пролетел быстро, Аня возвращалась в Питер посвежевшая и загорелая. Ее обычно светлая, почти белая кожа приобрела бронзовый оттенок, пропали синяки под глазами, а улыбка стала белее. Только с Витей они разругались так, что на обратном пути и слова друг другу не сказали, а в Пулково он даже с ней не попрощался, забрал свой чемодан и был таков, оставив Аню тащить собственный тяжеленный багаж самостоятельно. Домой Аня явилась в плохом настроении, но тут же растаяла, увидев, что подруга приготовилась к ее приезду, купила торт и вино. Всю ночь они болтали, делясь впечатлениями о столь быстро промелькнувших летних каникулах и рассказывая друг другу новости. – Ты знаешь, кто будет играть вместе с нами в «Джекилле»? – вдруг спросила Алиса, когда закончила рассказывать про свою поездку домой на Урал. – Да, Сережа нам называл. Все те же, что в «Бале Вампиров». Помнишь? – отмахнулась Аня. – Кое-кого он не назвал, потому что его, похоже, пригласили позже. Я только пару дней назад узнала, и у меня чуть не упала челюсть! – Ну, кто же это? – усмехнулась Аня. – Я вижу, тебя распирает от желания мне рассказать. – Иван Ожогин! – А, тот самый напыщенный граф, что тебе понравился. – Тебе, помнится, он не очень-то понравился, – фыркнула Алиса. – Почему же, - возразила Аня. – Он хорошо поет, спорить с этим трудно, только я не такая впечатлительная, да и вид у него слишком самодовольный, будто он считает себя королем. – Во всяком случае, – улыбнулась Алиса. – Тебе придется с ним целоваться, ничего не поделаешь, роль обязывает! – Надеюсь, он хорошо целуется, – всплеснула руками Аня. – А то, фу… Аня попыталась изобразить отвращение, но губы ее сами расползлись в широкой улыбке, и обе девушки разразились безудержным хохотом.***
Первое сентября подкралось неожиданно, девушек захватила учеба, напряженная, но интересная. Отвлекшись от проблем в своей личной жизни, Аня повеселела и реже стала думать о своем молодом человеке, теперь уже, наверное, бывшем. А в начале октября девушкам предстояло явиться на сбор труппы мюзикла «Джекилл и Хайд». Хотя другие события уже успели вытеснить их театральный успех с первого места во всех разговорах, ни та, ни другая никогда не забывали о нем и с трепетом и страхом ждали начала работы. Каково будет оказаться среди маститых профессионалов с огромным опытом и не опозориться, а доказать всем, что их выбрали не зря? В ночь перед тем, как им предстояло явиться в театр, Аня не спала. Осенний дождь, зарядивший с вечера, выстукивал об оконное стекло свой странный ритм, а девушка ворочалась в постели, пытаясь уснуть. Ее обуяло запоздавшее волнение, и ее мозг воспроизводил многочисленные сценарии завтрашнего дня. Аня пыталась отключить этот страшный фильм, который демонстрировало ей воображение, но это было также невозможно, как не думать о белой обезьяне. Утром она проснулась измотанная, будто и вовсе не отдыхала. Дождь кончился, но кругом были лужи, так что путь до метро превратился в бег с препятствиями. По дороге подруги молчали, каждая думала о своем, с каждой минутой Аня чувствовала, как растет ее волнение и сердце бьется все чаще. Когда они вышли из подземного перехода через Невский и нырнули в дверь «Пассажа», она испытала огромное желание убежать подальше отсюда и спрятаться. У театра подруги заметили Сергея, как обычно с сигаретой. Аня тут же испытала некоторое облегчение, все же им не придется идти совсем одним. – Привет-привет, – улыбнулся он, затушивая сигарету и открывая перед ними дверь служебного входа. – Ну что, уже в предвкушении? – Угу, – буркнула Аня, а Алиса лишь кивнула. – Что ж вы так волнуетесь? – Сергей покачал головой. – Хотя я в вашем возрасте тоже ужасно волновался. Идемте, познакомлю с ребятами. Девушки последовали за Сергеем наверх, в фойе, где почти все артисты были уже в сборе. Аня заметила, как Алиса ищет кого-то глазами. Наверное, Ожогина, однако его нигде не было видно. Осенний сбор труппы напоминал первое сентября в школе или институте, когда все артисты встречались после долгого перерыва, радостно приветствовали друг друга, делились впечатлениями о проведенном отпуске и знакомились с новичками. Сергей подводил девушек к артистам, кучковавшимся небольшими группками, и со всеми совершал процедуру знакомства. Все ребята оказались очень милыми и веселыми, и Аня немного расслабилась и перестала чувствовать себя не в своей тарелке, хотя волнение все же оставалось. Они с Сергеем тоже образовали кучку и встали у окна. Аня рассматривала толпу, пытаясь запомнить имена, хотя многих она, разумеется, знала, потому что в Питерском мире мюзикла они были на виду и на слуху. – Ну, как вам ребята? – спросил Сергей. – Не знаю, трудно сказать, – покачала головой Аня. – На первый взгляд, все очень приятные. – Так оно и есть, – Сергей улыбнулся. – Тебе повезет, если поставят с Ростиком, он всегда очень помогает, да и Кирилл хорош, но по мне слишком молод для такой роли. А вот с Верой будет сложно конкурировать, она сильная актриса, и ее очень любят. В общении она, правда, очень мила, как, в общем, и Наташа. – Понятно, – кивнула Аня. Она хотела еще что-то спросить, но вдруг стоявший вокруг гомон неожиданно прекратился, и все вокруг стихло: под ритмичное цоканье каблуков в комнату вплыла высокая черноволосая женщина с напряженным лицом. – Света – помощница режиссера, – шепнул Сергей. – Ну что? – спросила Светлана резким тоном. – Все в сборе? – Вани нет, – крикнул женский голос. – Ясно, – вздохнула Светлана. – Позвоните ему кто-нибудь и скажите, чтобы немедленно нес сюда свою задницу. Пока кто-то из ребят набирал номер Ивана, Сергей ворчал: – Я знал, что он выкинет что-нибудь подобное. Он делает, что хочет, а мы все должны сидеть и ждать нашего короля. – Да может он просто в пробке застрял, – вступилась Алиса. – Ты его не знаешь, – возразил Сергей. – Он считает себя выше всех нас. – Мне сразу показалось, что он заносится, еще на «Балу», – добавила Аня. – Раньше он был поскромнее, а после того, как съездил в Берлин, ходит надутым петухом и взирает на нас свысока. У него везде есть связи, и он использует их, чтобы пролезть, а потом утверждает, что всего добивается сам. – Ясно, – заключила Алиса, пытаясь прервать исходившего желчью Сергея. – Но я предпочту составить о нем свое мнение, когда познакомлюсь лично. – А мне почему-то кажется, что он именно такой, каким описывает Сережа, тебе он просто понравился в образе, вот и все, – вставила Аня. – Да мы с тобой его всего один раз видели! – Алиса уже и не надеялась вернуть собеседников к здравому смыслу. Обсуждение Ожогина им пришлось прекратить, потому что явился он сам, поздоровался со всеми и, кажется, извинился, из угла, где стояли ребята, это было очень трудно расслышать, потому что в жизни Ожогин говорил крайне тихо, словно всегда берег голос для сцены. – Ну, наконец-то! – раздалось громогласное восклицание Светланы. – Идемте уже! Все прошли в малый зал и расселись, Сергей устроился между девушками, а по правую руку от Ани оказался Ростислав Колпаков. Он дружелюбно подмигнул ей и улыбнулся. Аня тоже улыбнулась, такое отношение новоиспеченных коллег было приятно. Светлана громко хлопнула в ладоши, призывая всех к тишине, и в зал спешной походкой вошел режиссер – поджарый черноволосый венгр. Аня помнила его еще с кастинга. Он поздоровался со всеми и завел вступительную речь, говорил он достаточно долго, да еще и за счет перевода время увеличилось почти в два раза. Аня и Алиса внимали с благоговением, другие слушали просто внимательно, а кто-то и позевывал, будто студент на скучной лекции. Речь велась в основном о том, каким будет спектакль, и каковы ожидания режиссера от всех его участников, в основном общие фразы, конкретика придет уже на репетициях. Закончив, он поблагодарил всех и, усевшись обратно в свое кресло, предоставил слово Светлане. – Так, сейчас поговорим об организационных вопросах, – она ненадолго замолчала, роясь в каких-то своих бумажках, отчего в зале повисла неловкая тишина. Неожиданно образовавшуюся паузу прорезал громкий звонок телефона. Все обернулись на шум и увидели, как Ожогин шарит в кармане брюк, пытаясь вытащить назойливо трезвонящий аппарат. Судя по его лицу, ему явно было некомфортно, сейчас он был похож на зрителя, забывшего во время представления выключить звук и получившего вызов в самый драматический момент спектакля. Наконец, Ожогин под осуждающими взглядами остальных укротил телефон, но, перед тем, как ответить, посмотрел на номер. По всей видимости, увиденное не пришлось ему по душе, потому что он побагровел от злости и, буркнув извинения, вышел вон. – И вот почему ему все дозволяется? – возмутился Сергей, обращаясь к Ане. – Опять нам его ждать. Аня лишь пожала плечами, она сидела ближе всего к двери и слышала, как Ожогин разговаривал с кем-то на повышенных тонах, меряя длинными тяжелыми шагами пространство коридора. Светлана умолкла и с вызовом посмотрела на дверь, по-видимому, продолжать, пока Ожогин не вернется, она не собиралась. Аню это разозлило, действительно, почему все они должны дожидаться его одного? Когда дверь вновь отворилась и впустила Ожогина обратно, Светлана смерила его укоризненным взглядом. Ответного взгляда артиста Аня рассмотреть не смогла, но была уверена, что в нем не было ничего кроме безразличия. Когда он устроился на свое место через ряд от Ани, она смогла рассмотреть его лицо. Он выглядел недовольным и даже злым, губы сжаты в тонкую ниточку, а щеки покраснели, его длинные пальцы нервно постукивали по спинке кресла. Интересно, кто же так его разозлил? – Итак! – нарочито громко проговорила Светлана, отвлекая всеобщее внимание от персоны Ожогина. – А теперь давайте послушаем меня. Говорила она мало, четко и по делу, словно они были не в театре, а в армии. Ее речь состояла из сухих фактов и требований, и Светлане удалось уложиться в пятнадцать минут. – Нам еще необходимо составить график репетиций, – закончила она. – Подойдите все ко мне по очереди, постараемся сделать так, чтобы всем было удобно. Потихоньку артисты стали подниматься со своих мест, Аня с Алисой последовали общему примеру, но только они направились в сторону Светланы, Сергей остановил их. – Пойдемте сначала поедим, а потом к ней, сейчас там соберется куча народу. Вам же все равно, когда вам назначат репетиции? Девушки согласно кивнули, толкаться им не хотелось, а вот желудок уже подавал признаки опустения, ведь утром обе ели очень мало. Втроем ребята спустились в театральную столовую. Сергей выбрал место у окна, правда смотреть в нем было не на что, потому что оно выходило во двор и упиралось в стену здания напротив и припаркованные там машины. Но никто и не собирался созерцать представленный пейзаж, пожелав друг другу приятного аппетита, ребята принялись за еду. Они непринужденно болтали, приканчивая остатки салата, когда Аня почти физически ощутила чье-то присутствие у себя за спиной, ей даже показалось, что ее случайно задели, и она обернулась. За располагающийся сзади стол садился Ожогин в компании Свешниковой и Гордеева. Аня убедилась, что он не мог ее коснуться, потому что расстояние между ними было довольно большое. Более того, он даже не видел ее, потому что сидел к ней спиной и увлеченно говорил о чем-то с Верой. Не придав этому значения, Аня вновь повернулась к своим, вливаясь в плавно текущую беседу и совершенно позабыв об Ожогине. Однако Сергей в увлечении рассказывавший очередную байку из своей богатой мюзикловой карьеры вдруг умолк, пытаясь подобрать нужное слово, чтобы уж точно произвести впечатление на девушек, и в возникшей тишине все ясно услышали, как за соседним столом Вера без всякой задней мысли спросила: – А как тебе вторая Эмма, Вань? По-моему, милая девочка. Сергей не решился продолжать, и они с Алисой во все глаза уставились на Аню, а та замерла, вслушиваясь в то, что же скажет Ожогин. – Ну, что ты от меня хочешь? – бросил артист. – Я пока не вижу в ней ничего особенного. Не понимаю, почему выбрали именно ее, она довольно посредственна и ничем не отличается от остальных. Сказано это было сухо и как бы мимоходом, но Кирилл, сидевший напротив Ожогина и видевший Аню, пытался сигнализировать коллеге, что та, о которой он столь пренебрежительно высказался, могла слышать его слова. Ожогин, кажется, понял, потому что тут же спешно обернулся, обернулась и Аня, скорее машинально, чтобы посмотреть на человека, который обозвал ее посредственностью. Их взгляды на несколько секунд встретились, зеленые глаза сверкали гневными искрами, голубые смотрели холодно и ровно, скорее, с вызовом, но без толики сожаления. Ожогин отвернулся первым, спокойно вернувшись к непринужденному разговору. Аня почувствовала, как у нее к лицу приливает кровь, она приложила ладони к щекам и ощутила, что кожа горит. Ее собеседники молча взирали на нее с плохо скрываемым сожалением. – Ты не должна прислушиваться к его мнению, – наконец выдавила из себя Алиса, желавшая ободрить подругу. – Он ведь не режиссер и совсем тебя не знает. – Она права, – добавил Сергей, не упускавший случая пнуть своего коллегу. – Он не имеет права так говорить о тебе. – А меня и не волнует мнение господина Ожогина, – гордо произнесла Аня. – Пусть держит его при себе, потому что мне наплевать. Эту фразу она произнесла особенно громко и была уверена, что тот, кому она предназначалась, все хорошо расслышал. Как Аня не хорохорилась, она все равно была задета. О ней никогда не говорили так. Аню начали выделять, когда она в первом классе пришла в школьный хор, а в музыкальной школе она была лучшей студенткой. При поступлении в театральный после экзамена к ней подошел один из членов комиссии и долго рассказывал, какое она произвела на него впечатление. Все же свои мелкие неудачи она объясняла отсутствием у нее связей, а не какими-либо собственными недостатками. И вот теперь какой-то малознакомый ей человек буквально при всех смешивает ее с грязью. Аня злилась и злилась не на шутку, есть ей больше не хотелось, да и болтать с ребятами уже не было настроения. – Пойдемте, – она встала из-за стола и, не дожидаясь, пока ее спутники последуют за ней, пошла к выходу без единого взгляда в сторону Ожогина.