***
Когда Аня закрыла глаза, сидя на стуле в гримерке, Ожогин принялся лупить ее по щекам, думая, что девушка упала в обморок. От неприятных ударов Аня поморщилась, и он прекратил, уверившись, что она в сознании. – Света, я не пойму, что с ней. Она явно не в себе, – обеспокоенно произнес он, обращаясь к помощнице режиссера, которую все артисты воспринимали как мать, вечно решающую их проблемы. – Я почем знаю, – огрызнулась Светлана. – Я не врач! – Аня, – Ожогин снова посмотрел на нее. – Скажи нам, что с тобой. У тебя что-то болит? Он говорил на удивление спокойно, но привычно тихо, а у Ани в ушах будто бы поселился рой пчел, и она с трудом могла его расслышать. – Она сказала, у нее голова кружится, – подала голос Ира Сатюкова. – Да, голова кружится и… – пробормотала Аня заплетающимся языком. – И? – переспросил Иван. – Тяжело… Светлана тем временем рассматривала столик перед зеркалом, где девушку гримировали, и углядела баночку с таблетками, которую Аня опрометчиво забыла убрать. Опытная помощница режиссера тут же смекнула, что загадка Аниного плохого самочувствия кроется где-то здесь. Взяв баночку со стола, Светлана запихнула ее в карман и подошла к Ане, отодвигая Ожогина в сторону. – Аня вставай! – попросила Светлана, голос ее звучал мягко, но тон был привычно приказным. Несмотря на это, девушка оставалась сидеть, делая лишь едва заметные попытки опереться руками о стул. Светлана наклонилась к Ане и попробовала ее поднять, накинув почти безвольную руку девушки к себе на плечи, но это оказалось ей не под силу, и она только грубо выругалась. Где-то вдалеке оркестр уже доигрывал последние аккорды первого акта, времени оставалось мало. – Помоги, – бросила Светлана Ожогину, который теперь растерянно стоял посреди гримерки и наблюдал за происходящим. – Вот не скажешь этим мужикам, сами и не сообразят предложить помощь. Иван, пропустив мимо ушей это замечание, поднял Аню на руки, и тут же стиснул зубы: в таком состоянии девушка казалась гораздо тяжелее, и он невольно подумал о том, как бы снова не сорвать и без того больную спину. Светлана, в задумчивости кусая губы, поцокала прочь из гримерки, Ожогин со своей ношей осторожно ступал за ней. По пути они наткнулись на только что спустившегося со сцены Ростика. – Что случилось? – спросил он, глядя на напряженное лицо Светланы и на Аню, неподвижно лежащую на руках у Ивана. – Там все спрашивают… – Переволновалась, – бросила ему Светлана. – Ничего страшного, иди отдыхай. И… ммм… попроси потянуть антракт. Передай, что я так сказала. Ростислав кивнул и еще раз оглядел всю процессию, но все же предпочел больше вопросов не задавать, а пошел дальше своей дорогой. Раз делом занялась Светлана, значит, все решится наилучшим образом, в этом он был уверен. Глаза у Ани были закрыты, поэтому из происходящего вокруг она слышала лишь приглушенные голоса, доносящиеся будто бы из-за стенки. Голова ее покоилась у Ивана на плече и щекой она ощущала жесткую плотную ткань его шерстяного пиджака, который теперь, наверняка, будет вымазан в гриме. В нос ей ударял уже давно знакомый аромат его любимой туалетной воды, смешавшийся с его собственным немного терпким мужским запахом. Получившийся коктейль Аня находила даже приятным и странно успокаивающим. Она ощущала себя маленькой девочкой, уснувшей на коленях у отца, которую теперь осторожно несут в постель, боясь разбудить. Вот бы действительно уснуть в этих теплых объятиях и забыть обо всем. Руки девушки были сцеплены у мужчины на затылке и при ходьбе безвольно болтались из стороны в сторону, будто два завязанных в узел резиновых шланга. Иногда они случайно касались его нежной теплой кожи или мягких волос, очень приятных на ощупь. Так и хотелось запустить в них пальцы и… Стоп! О чем это она таком думает, не иначе таблетки так странно действуют на нее. Ане показалось, что они преодолели путь как минимум от театра до ее дома, когда они добрались, наконец, до кабинета Светланы. Последняя, повозившись со старым скрипучим замком, открыла его и, толкнув дверь, впустила Ивана внутрь. Как только Светлана щелкнула выключателем, Ожогин тут же уложил Аню на стоящий в углу немного облезлый кожаный диван, отчего тот неприятно скрипнул. Сам Иван остался стоять рядом, потирая поясницу. Сильный контраст между горячими руками Ожогина и холодным и скользким покрытием дивана, на котором она теперь лежала, вызвал у девушки неприятный озноб, и ее пробила болезненная дрожь, а кожа покрылась мурашками. Светлана, предусмотрительно заперев дверь изнутри, подошла к ним. Она извлекла из своего кармана баночку с таблетками, и демонстративно помахав ей перед лицом Ани, вопросительно уставилась на девушку. – Ты это пила? – грозно спросила Светлана. – Да, – выдохнула Аня. К чему сейчас было врать? – Ты знаешь, что это такое? – От нервов, – промямлила Аня дрожащими губами, боясь гнева, который сейчас мог на нее обрушиться, словно сметающая все на своем пути горная лавина. – Глупая девчонка! – воскликнула Светлана. – Это сильный транквилизатор. Сколько ты выпила? Аня уставилась на Светлану непонимающим взглядом и часто заморгала, но даже повышенный тон помощницы режиссера не давал ей прийти в себя. – Сколько? – настойчиво спрашивала Светлана, нависая над девушкой, будто полицейский на допросе особо опасного преступника. – Света, полегче, – Иван взял Светлану за локоть. – Полегче? – взорвалась она. – Ты понимаешь, что натворила эта дурочка? Нажралась таблеток и теперь сорвет мне спектакль! Так сколько? – Светлана вновь развернулась к Ане. – Четыре, – пролепетала девушка. – Или пять. – И, конечно же, ничего не ела? Аня сокрушенно замотала головой. В ее затуманенном мозгу не совсем четко откладывалось все то, о чем они говорят, но она уже поняла, что сделала что-то очень плохое. – Нннет, ничего. – Ясно. Что же мне с вами, малолетками, делать? Ожогин, будь добр, принеси мне бутылку воды побольше, – скомандовала Светлана, возвращаясь к своей привычной манере разговора, где она отдавала приказы роте солдат. Иван, видимо, давно привыкший к такому, молча повиновался и вернулся через пару минут с двухлитровой бутылкой «Бон Аквы». Светлана почти вырвала бутыль у него из рук и, с остервенением открутив крышку, сунула в нос Ане. – Пей, – рявкнула Светлана. – Зачем? – недоумевающе заморгала Аня. – Господи, она еще выпендривается! – Светлана всплеснула руками. – Делай, что я тебе говорю. Ясно? Аня покорно кивнула и села, свесив ноги с дивана и приготовившись к ожидавшей ее экзекуции. Первый глоток дался ей с трудом, будто бы это была не вода, а некая вязкая тягучая жидкость неприятная на вкус. Сглотнув, девушка закашлялась, но Светлана заставляла ее пить дальше, не останавливаясь. Аню замутило, но она все продолжала и продолжала пить. – Ну, давай, девочка, – приговаривала Светлана уже гораздо спокойнее и ласковее. Скорее всего, Анин жалкий вид смягчил ее. – Я знаю, тебе плохо, но так надо. На своем плече Аня ощутила тяжелую горячую руку. Ожогин незаметно присел рядом с ней, и теперь его большая ладонь осторожно гладила ее плечо, а губы едва различимо шептали: – Тшшш, потерпи, – его голос звучал так тихо, что Ане на минуту показалось, будто ей это пригрезилось. Светлана продолжала свою пытку водой, пока Аню, наконец, не вырвало в ведро, заботливо подставленное помощницей режиссера. Живот скрутило в спазме, а из глаз брызнули слезы норовившие разрушить грим. Бедная девушка испытывала не только физические, но и моральные страдания: оказаться в таком виде перед начальницей и – о ужас! – перед Ожогиным было просто кошмарным сном, и Ане хотелось поскорее проснуться. Только сегодня утром она собиралась утереть ему нос, а теперь опозорилась по всем статьям, выставила себя маленькой глупой дурочкой, да и остальные ребята неизвестно, что о ней теперь думают, хорошо, они хотя бы не видят того, что происходит с ней сейчас. Словно почувствовав, что она его стесняется, Иван деликатно отошел и отвернулся к окну, делая вид, что ничего не замечает. Ане это не сильно помогло, ей не надо было на него смотреть, чтобы ощущать его присутствие в комнате. Он обладал странным даром заполнять собой все пространство, не оставляя места другим. Вот и сейчас Ожогин стоял в нескольких шагах от нее, а было такое чувство, что он едва ли не касается покрывшейся мурашками кожи. Девушка сгорала от стыда и мечтала, чтобы пол разверзся, и она провалилась в тартарары, потому что другого выхода из ситуации она себе не представляла. Наконец, когда мышцы живота у Ани уже едва выдерживали нагрузку, и слезы лились не от напряжения, а от того, что девушке было элементарно больно и плохо, Светлана решила, что мучения можно прекратить. Девушка со вздохом откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза от усталости, но долго расслабляться ей не дали. Светлана протянула Ане салфетки, чтобы вытереть лицо и заставила выпить таблетку активированного угля. – Ну? – темно-карие глаза Светланы уставились в Анины зеленые. – Продолжать сможешь? Ане казалось, прошло уже столько много времени, что спектакль давно должен был закончиться. Каким образом он мог продолжаться без нее, она не сильно задумывалась. Тем не менее, девушка потрясла головой в знак согласия. Она, действительно, чувствовала себя чуть лучше, и хотя общая слабость осталась, но море в ушах куда-то схлынуло, а с век будто бы сняли свинцовые гири, и Аня ощущала в себе способность подняться на ноги. – Хорошо, – Светлана улыбнулась и взглянула на часы. – Пойдем, до твоего выхода пятнадцать минут, тебе нужно одеться и поправить грим. Волевым усилием Аня заставила себя встать, но сразу же зашаталась и чуть не упала, если бы не подхвативший ее Ожогин. – Держись, – улыбнулся он. – Я помогу. – Спасибо, – промямлила Аня, повиснув на его руке. Не хотелось снова прибегать к его помощи, но другого выбора не было: чтобы нормально передвигаться, ей все еще требовалась опора. К тому же, ей вспомнились те, невесть откуда взявшиеся сумбурные мысли, которые без приглашения посетили ее голову, пока он нес ее на руках. Аня смутилась и покраснела, сейчас она побоялась бы взглянуть Ивану в лицо. К счастью, это было совсем не обязательно делать, потому что его голова находилась где-то в районе потолка. – Ты точно лучше себя чувствуешь? – спросил он. – Что-то не очень похоже. – Да, – коротко ответила Аня. – Света, – позвал Ожогин. – Кто-то должен проследить за ней. Я уеду через сорок минут, вечером мне надо быть в Москве. – Я сама со всем разберусь, – отчеканила Светлана. – Обойдемся уж как-нибудь без твоего величества. Ане очень не хотелось отпускать твердую руку Ожогина, в которую она вцепилась, как потерпевший кораблекрушение в спасательный круг, но у гримерки ей все же пришлось это сделать. Девушка думала, она тут же упадет, но с удивлением обнаружила, что и сама неплохо держится на ногах. Она еще раз пискнула благодарность, а он попросил ее быть осторожной и ушел, несколько раз обернувшись перед тем, как скрыться из виду. Один раз Ане даже показалось, что он ей подмигнул, хотя, возможно, это был лишь обман зрения. Второй акт прошел лучше, чем первый, но, конечно же, никакой феерии от Ани ждать не приходилось. Все силы она тратила на то, чтобы встать в нужном месте, попасть в ноты и не забыть свой текст. Каждую минуту она мучительно сгорала под вопросительными и сочувствующими взглядами коллег, хотя с вопросами к ней уже почти не приставали, потому что выглядела она ощутимо лучше. В перерыве между выходами Аня наткнулась на выбегавшую из гримерки Алису. – Анька, что это было? – напустилась она. – Сначала ты шатаешься по сцене, как пьяная, а потом пропадаешь. Я весь антракт тебя искала, Ростик сказал, тебя куда-то Иван на руках нес. – Тише, – шикнула Аня. – Дома расскажу, ладно? Алиса не очень удовлетворилась таким ответом, но спорить не стала и отправилась восвояси, слегка обиженная таким недоверием. Ростик и Штыпс больше ничего не спрашивали, но оба, не сговариваясь, взяли над ней шефство, следили за ее передвижениями и всегда были готовы подхватить, пусть даже в ущерб сценографии. А из-за кулис за ней наблюдала Светлана и, если Ане удавалось все сделать без помарок, одобрительно кивала головой. Поклоны Аня запомнила плохо, она была недовольна собой, да и хлопали ей не очень-то активно, все же зрители не дураки, и девушка уже начала опасаться того, какие после спектакля появятся отзывы. Уж лучше бы про нее просто ничего не написали, другого ее самолюбие просто не выдержит. После спектакля Аня поспешила поскорее уйти, чтобы избежать лишней болтовни с партнерами, да и чувствовала она себя все еще не слишком хорошо. Все же во фразе, что сцена лечит, была своя правда: там, под софитами, ее будто бы отпускало на некоторое время, но сейчас прихватило вновь, пусть не с новой силой, но очень хотелось скорее добраться до дома и прилечь. На выходе ее поймала Светлана. – Куда собралась? – улыбнулась она. – Домой, – удивилась Аня. – А что? – Через фанатов хочешь пойти? – Светлана указала на дверь служебного выхода. Аня не хотела. Она и забыла о том, что после спектакля у «служебки» толкутся поклонники. Только этого сейчас ей и не хватало, хотя вряд ли кто-то из них ждал ее. – Пойдем, выведу, – поманила за собой Светлана. – И до дома подброшу.***
Аня вздохнула и упала на подушки. Сразу по возвращении она, не раздеваясь, завалилась спать и, кажется, проспала до самого вечера, потому что часы на столе показывали без четверти девять. Аня чувствовала себя гораздо лучше, но вставать не спешила, ибо это означало бы признание реальности того, что с ней сегодня произошло, а девушка предпочитала считать все это плохим сном, который следует поскорее забыть. Телефон рядом с ней зазвонил столь неожиданно, что Аня едва не подпрыгнула от страха. Незнакомый номер. Странно, кто бы это мог быть? – Алло! – буркнула Аня хриплым со сна голосом. – Аня, привет! Это Иван. – Здравствуйте, – ответила Аня как можно спокойнее, хотя в голове у нее уже жужжали многочисленные вопросы: Как? Откуда? И главное: зачем? – Я… кхм… хотел спросить, как ты себя чувствуешь? – Нормально. Хорошо, уже гораздо лучше. Спасибо. – Ясно, - Иван умолк, но трубку не вешал. – А вы в Москве? – Какой глупый вопрос! – Хм… да. – Успели? – Успел. – А, ну хорошо. А у вас разве не спектакль? – Сейчас антракт. – Понятно. Ну, удачи вам. – Тебе тоже. – Спасибо. – Пока. – До свидания. Аня нажала на отбой и швырнула телефон на подушку. Какой странный разговор! Люди в сообщения больше слов вставляют. И зачем он звонил? Неужели, его действительно интересует ее самочувствие? Наверное, раз он рискнул своим вечерним спектаклем, чтобы днем посмотреть на нее, то она почему-то его интересует. Он ведь ради нее пришел. А может и нет… Но не ради Колпакова же! Он и на руках ее нес и помогал… Нет, это потому, что Светлана попросила. Но вряд ли Светлана просила его позвонить справиться об Анином самочувствии. Тогда, зачем? Она ведь его открыто презирала. Она и теперь его презирает, разве нет? Длинные нити Аниных мыслей, норовивших все сильнее запутаться, перерезал очередной телефонный звонок. На этот раз поговорить желала Светлана. – В порядке? – помощница режиссера была в своей манере. – Да, спасибо. – Завтра будешь? – Да. – Молодец, жду. И все, Светлана умела экономить свое и чужое время. Окончательно придя в себя, Аня сходила в душ, съела тарелку вчерашнего супа и уселась за компьютер. В Контакте висело несколько сообщений от коллег с вопросами о ее здоровье. Ане была приятна такая трогательная забота, но каждый вопрос заставлял ее вспоминать недавний позор, отчего Аню передергивало, но она вежливо всем ответила и поблагодарила за внимание к своей скромной персоне. На этом она решила больше не думать о произошедшем сегодня и сосредоточиться на завтрашнем дне. А завтра предстояло реабилитироваться, доказать всем, что в первом спектакле случилась досадная оплошность, которая больше не повторится, и на самом деле Аня может гораздо больше. Волнение, как рукой сняло, видимо, она потратила его сегодня без остатка или это еще таблетки продолжали действовать. Еще надо было обязательно поговорить с Сергеем. Как он мог сунуть ей такие таблетки и ничего о них не рассказать? Ведь именно та непринужденность, с которой он передал ей злосчастную баночку, побудила в девушке мнение, что в этих таблетках нет ничего опасного. Конечно, во всем Аня была виновата сама, за что продолжала себя казнить. Она повела себя, как дурочка, но это не снимало ответственности с него. Сергей в дневных спектаклях не играл, и Аня не знала, когда теперь его увидит. Сначала она хотела ему позвонить, но позже решила, что такой разговор требует личной встречи, чтобы она могла смотреть ему в глаза. В голове ее все переворачивалось, черное становилось белым, а белое черным, а может, ничего и не менялось, а Аня просто ходила в искажающих мир очках. Только теперь ее хорошенько приложили головой о стену, и очки треснули, явив девушке истинное положение вещей. Аня зевнула, хотя часы показывали только половину одиннадцатого, но все же сегодняшний день был слишком утомителен, да и соседка по квартире должна была скоро прийти домой. Решив, что еще расспросов Алисы она не выдержит, Аня легла спать, не дожидаясь возвращения подруги. Следующим утром по пути в театр Алиса все же дорвалась до возможности попытать Аню, но ничего интересного так и не узнала. Бодро шагая по грязным зимним лужам, Аня заверяла подругу, что ничего страшного не произошло, обычное волнение, которое плохо подействовало на ее организм. Открывать правду желания не было, хватит ей и двух свидетелей ее позора. В тот день Анин боевой настрой можно было бы сравнить с настроем Дмитрия Донского перед Куликовской битвой. Из каждой секунды на сцене она выжимала максимум, голос то весело лился прозрачным ручейком, то плакал нежной скрипкой или кричал раненой птицей. Все ноты были идеальны, а вокализ в финале квартета сорвал бурные аплодисменты, не сравнить со вчерашними. Коллеги подходили и, улыбаясь, хлопали ее по плечу. – Ну, ты жжешь! – подлетел в антракте Ростик. Аня знала, что она молодец, и изнутри ее распирало самодовольство, а когда она увидела поднятый вверх в жесте одобрения большой палец Светланы, то готова была лопнуть от гордости. Конечно, она никому этого не показывала, и лишь скромно улыбалась и кивала, но внутри у нее рвались фейерверки и горели бенгальские огни. Спустившись со сцены после триумфальных поклонов, Аня выдохнула. Во всяком случае, реабилитироваться за вчерашнее ей удалось, с чем она себя мысленно и поздравляла, а тот спектакль лучше забыть, как страшный сон, и продолжать работать дальше. – Молодец, – Вячеслав Штыпс подмигнул ей и по-отечески поцеловал в лоб. – Спасибо, – Аня довольно улыбнулась ему. – Селфи в честь успеха? – спросила Агата, подходя к ней с телефоном. Аня радостно согласилась, и девушки тут же запечатлели себя на камеру Агатиного смартфона, а на задний план влез неизвестно откуда взявшийся Ростик с безумным и смешным лицом. Вавилова принялась тут же выкладывать фото в сеть, а Аня пошла дальше, думая о том, что надо бы тоже завести Инстаграм. Когда она переоделась, смыла грим и, закинув рюкзак на плечи, уже направлялась к двери, в гримерку вошла Светлана и, оглядев всех присутствующих угольками проницательных глаз, остановила строгий взгляд на Ане: – Виноградова, пойдем, обсудим кое-что. Аня содрогнулась, но водрузив обратно на стул уже собранный рюкзак, зазвеневший украшавшими его многочисленными брелоками, она последовала за Светланой. По всей видимости, взбучки за вчерашнее ей все же не избежать, все переполнявшее ее самодовольство будто бы моментально выветрилось в окно, а его место заняли неуверенность и беспокойство. – Входи, – Светлана толкнула дверь своего кабинета. Аня прошла, но так и осталась стоять при входе. Один вид этого места вызывал неприятные ассоциации, а краткий взгляд на белеющий в углу диван заставил нервно поежиться. – Да сядь ты! – напустилась на нее Светлана. Аня так же молча села на деревянный стул для посетителей, Светлана устроилась в кресло напротив и уставилась на свою подопечную. Аня боялась поднять глаза на грозную помощницу режиссера. Что ее ждет: просто выговор, вычет из гонорара или, может, с ней вообще разорвут контракт? Нет, только не это, нельзя же так поступать с человеком из-за одного неудачного спектакля. Да и не сама ли Светлана не далее, чем полчаса назад, хвалила Аню за удачное представление. – Не дрожи ты так, – сказала Светлана уже более дружественно. – Ругать тебя не буду, только предупреждаю, думай головой, прежде чем что-то сделать. Аня лишь покорно кивнула, она давно уже поняла, что виновата, а придумывать оправдания не хотелось, потому что они бы все показались глупыми. – Кто дал тебе эти таблетки? – Светлана сощурила глаза и словно бы сканировала свою собеседницу. – Никто, я сама. – Не ври. Такие таблетки тебе бы просто так никто не продал, а ты не похожа на пациентку с психологическими проблемами. – Я… – начала Аня, но слово так и повисло в воздухе, а потом, будто выпущенное изо рта колечко пара растворилось, лишенное подкрепления от других слов. – Ладно, вчера я прижала к стенке твою подругу… – Вы ей все рассказали? – перебила Аня. Так, значит, Алисе известно о ее злоключениях! – Будь любезна дослушать меня. Да, я ей все рассказала. Так вот, она думает, что это Сергей, и я склонна с ней согласиться. Аня молчала. Ей нужно было сначала самой во всем разобраться, а уж потом посвящать в свои дела с Сергеем других. В конце концов, может быть он и не виноват ни в чем. – Не отпирайся. Я уверена, это он. – Да, – наконец выдавила Аня, которая так и не смогла выдумать более или менее правдоподобную ложь. – Так вот девочка, я настоятельно советую тебе не иметь с ним каких-либо дел. Он неплохой артист, но человек поганый. – Почему вы так думаете? Это Ожогин вас против него настроил? – Аня не любила голословных обвинений. – Послушай, дорогуша, меня никто не может против кого-то настроить, в отличие от тебя, я сужу о людях, основываясь исключительно на своем мнении, чего и тебе советую. Он опять плетет про Ивана мерзенькие истории? Чем Ваня провинился на этот раз? Увел у несчастного жену или подставил на работе? Знаешь, бывают разные вариации. – Так он…? – Аня не верила своим ушам. Стыд красными пятнами побежал по ее щекам. Не может быть! – Врал, – закончила фразу Светлана. – Мне следовало предупредить тебя раньше, но не в моих правилах лезть в чужую личную жизнь. – Но зачем? – Аня все еще не могла поверить. – Почем мне знать? – Светлана пожала плечами. – Может, из зависти, или из мести. У Ивана с ним связана какая-то неприятная история. Но ты сама видишь, Ваня скорее удавится, чем расскажет кому-то подробности, вот и становится жертвой вранья. – А остальные? Он и остальным такое рассказывает? – Нет, не всем, со многими он вполне мил, иначе его давно бы изгнали из мюзикловой среды. А еще он чувствует себя слабее их, вот и выбрал в жертвы тебя – молодую неопытную девчонку. Аня закрыла лицо руками. Сколько ошибок она наделала по своей же собственной глупости и недальновидности. Стекла в невидимых очках теперь и вовсе испарились, и фигуры на шахматной доске окончательно поменялись цветами. Черные стали белыми, а белые черными. И что ей теперь делать? Как вести себя с Сергеем, и как смотреть в глаза Ивану? А еще она была уверена, что прекрасно разбирается в людях, кичилась своей проницательностью! Права была Алиса, призывая не делать поспешных выводов, но Аня никого не слушала, и как она жестоко ошиблась! – Да не убивайся ты, – усмехнулась Светлана. – Зеленая еще, глупенькая, что с тебя взять? Пусть это послужит тебе хорошим уроком. Только… – она не договорила, потому что на столе навязчиво зазвонил телефон, требовавший немедленного ответа. Светлана со вздохом взяла трубку и жестом показала Ане, что она может идти. Девушка удрученно поплелась к двери, сегодня ей предстояло многое обдумать, да и Алиса от нее точно не отстанет, раз уж ей все известно. Стоило Ане взяться за холодную металлическую ручку, как она была остановлена внезапным «Стой!». От неожиданности Аня вздрогнула и обернулась. – Погоди минуту, – бросила Светлана, набирая чей-то номер. Аня снова уселась на стул и принялась изучать обстановку, ожидая, когда начальница закончит. Пока она разглядывала пышные зеленые цветы в горшках, Светлана дозвонилась своему адресату. – Привет! … Я по делу: что ты делаешь в следующий четверг? … В отпуск? Ну, хорошего отдыха… А?... А, вы вместе… Ладно… Да, ничего страшного…. Счастливо, Вера. Тоненький писк сигнализировал нажатие клавиши отбой, но изящные пальцы с идеальным маникюром тут же снова забегали по экрану дорогого смартфона, выискивая еще одно имя в адресной книге. – Привет! … Ты что, спишь? … Вставай немедленно! … Что ты делаешь в следующий четверг? … Прекрасно! … Что нужно? Интервью на радио … Лара пришлет тебе все данные, если что, звони ей … Все, пока! И не смей засыпать! Светлана, наконец, положила телефон перед собой на стол экраном вниз и принялась постукивать по нему ногтями. – Что ты делаешь в следующий четверг? – спросила она в третий раз за последние несколько минут, теперь обращаясь к Ане. – Эммм ничего, – промямлила девушка. Отсыпаюсь после экзамена, – добавила она про себя. – Прекрасно. Пойдете с Ожогиным на радио. Все, что нужно для подготовки тебе пришлет Лариса – PR-менеджер. И да, проследи, пожалуйста, чтобы Ваня явился на этот эфир, он наверняка будет отсыпаться после поезда. – Но… – Анины губы сложились в недовольную букву «о», но Светлана не принимала возражений. – Его номер я тебе пришлю, ты отвечаешь за то, чтобы мероприятие состоялось. – У него, что директора нет? Или там менеджера? – продолжала недоумевать Аня. Да, в конце концов, это может сделать та же Лариса. – Я все сказала, – отрезала Светлана. – Ты отвечаешь за него. А теперь все, топай отдыхать.