Опасная игра

За несколько дней до начала январского блока мюзикла «Джекилл и Хайд» Интернет буквально сошел с ума. Это всеобщее безумие напоминало кипящий на плите котел. Пар из этого котла периодически вырывался, оседая в разговорах на кухнях, в кафе, и в самом театре. Даже артисты, занятые в спектакле, пали жертвами всеобщего ажиотажа, который случился сразу после объявления составов. В этом блоке предстояло свой премьерный спектакль сыграть Ивану Ожогину. – Честное слово, если бы я в этот день не играла, тоже купила бы билет, – шутила Агата. Аня тоже пребывала в волнении, хотя оно было несколько иного рода, чем у остальных. Она искренне переживала за него, особенно после их последнего разговора. Иван позвонил ей почти сразу же после утверждения составов, и спросил, когда она играет. В ответ на ее заверение, что она будет с ним, он выдохнул: – Хорошо. – С тобой все в порядке? – спросила Аня. – Ты какой-то странный. – Я… – Иван умолк, словно решая, стоит ли ей говорить. – Мне как-то волнительно, – наконец выдавил он. – Брось, – Аня махнула рукой. – Тебя все любят, ты можешь просто выйти и постоять на сцене. – Если я облажаюсь, меня сожрут, – не согласился Иван. – Все будет хорошо, – заверила его Аня. На этом их непродолжительный, как обычно, разговор был окончен. После этого Ане тоже стало волнительно. Когда он так сильно переживал, то выглядел совсем беззащитным, словно потерявшийся в толпе ребенок. Ане хотелось приласкать его и успокоить, но он был далеко, а по телефону общаться было трудно, особенно, когда оба еще были мучимы взаимной застенчивостью. Все праздники Иван провел в Москве, он звонил часто, но все их разговоры напоминали этот, короткие, сдержанные, когда каждый боится переступить какую-то черту, сводились они в основном к погоде и бытовым подробностям. И все же каждый раз Аня была рада слышать его голос. Когда он поцеловал ее тогда на вечеринке, Аня оказалась к этому не готова, хотя и ждала весь вечер чего-то подобного. Сердце у нее истово колотилось и сбивало дыхание, а его прикосновения вызывали приятное томление. Она льнула к нему всем телом и отчаянно сжимала тонкую ткань его рубашки. По телу разливалось тепло, внизу живота призывно тянуло, девушке не хотелось, чтобы это заканчивалось, а, наоборот, зашло еще дальше, настолько далеко, что она боялась даже подумать об этом. Окончательно потерять голову ей помешал телефон, завибрировавший у Ивана в кармане. Он нехотя выпустил девушку и ответил на звонок. – Черт, такси, – выдохнул он. – Пойдем. В машине они сидели молча, не касаясь друг друга. Аня знала, что Иван не любит проявления эмоций на людях, но ей необходимо было убедиться, что все случившееся не было какой-то странной галлюцинацией или ошибкой. Девушка, сжимая в руках предательски шуршащий пакет с туфлями, придвинулась к нему и осторожно положила голову ему на плечо. Аня слышала, как Иван резко втянул носом воздух, а потом повернулся и поцеловал ее в лоб. Посчитав это поощрением, Аня прижалась к нему еще плотнее. Иван протянул руку и обнял ее за плечи. – Устала? – спросил он. – Угу, – Аня кивнула, вспоминая о гудящих ногах. – Завтра отдохну. А ты? – А мне завтра нужно в Москву. На это Аня ничего не ответила, ей не хотелось расставаться с ним так скоро, но к постоянным и частым разлукам придется привыкнуть, если… Если что? Еще толком ничего не случилось, а она уже строит планы. Ну, поцеловал он ее один раз, а завтра уже может пожалеть об этом поступке. Лучше пока не думать об этом, а то с башни высокого воздушного замка потом будет очень больно падать. У Аниного дома Иван вышел проводить ее до квартиры, такси осталось ждать его. Молча, они сели в лифт, где почему-то не было света, и чтобы найти нужную кнопку пришлось искать в телефоне фонарик. Иван мужественно держал помятый пакет с туфлями, пока Аня на ощупь обшаривала содержимое сумочки. Наконец, обзаведясь источником света, она нажала на восьмой этаж. – И часто у вас так бывает? – спросил Иван, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. – Не очень, но случается иногда, – щекой Аня прижималась к холодной Ивановой дубленке. Вот бы лифт застрял совсем ненадолго, чтобы еще немного побыть в его обществе, пусть он даже молчит сколько угодно, только продолжает обнимать ее, как делает это сейчас. Но через несколько секунд лифт распахнул двери прямо напротив Аниной квартиры. Девушка остановилась у двери и снова полезла в сумку, на этот раз за ключами. Иван тоже остановился и посмотрел на нее, словно ожидая чего-то. – Ну, – промямлила Аня, не уверенная в том, что делать дальше. – Я почти дома. Спасибо, что проводил. – Может, ты откроешь дверь? Он что, хочет, чтобы его пригласили остаться? А может…? Возможно, она сама была бы не против такого завершения вечера, и Алисы очень кстати нет дома. Нет-нет. Нельзя отдавать ему все за раз, она не должна казаться столь доступной. Тем не менее, Аня повернула в замке ключ, и, включив в прихожей свет, вошла внутрь. – Так-то лучше, – улыбнулся Иван. Он подошел к Ане и еще раз поцеловал ее, только на этот раз поцелуй оказался более самоуверенным и властным. – Спокойной ночи, – прошептал он ей в волосы. – Доброй ночи, – пролепетала Аня, едва оправившись. – Я позвоню, – Иван махнул рукой, дождался, пока Аня запрет дверь, и слетел вниз по лестнице, довольно напевая себе под нос и оставив девушку недоумевать, почему он так легко ушел. С того времени прошло почти две недели, а Анино положение продолжало оставаться таким же неопределенным. Иван ничего ей не обещал, а Аня ни о чем не спрашивала, рассудив, что говорить, если она решится на это, будет лучше, когда они, наконец, увидятся. Ожогин должен был вернуться утром четырнадцатого января, и ожидание мешало Ане готовиться к экзамену, который был назначен на пятнадцатое. Что она могла поделать, если мысли об учебе все время замещались другими, более приятными. Подруге девушка ничего не рассказала, и Алиса только удивлялась, почему это Аня стала столь безалаберно относиться к экзаменам. Утром в среду, четырнадцатого числа, Аня в одиночку брела по залитой лужами Итальянской. Алиса ночевала у своего танцовщика, и Аня снова была одна. От снега, который казался воистину новогодним чудом и стойко продержался все каникулы, не осталось и следа: уже второй день город заливал дождь, и конца этому потопу не было видно. Добравшись, наконец, до служебного входа в театр, Аня сложила свой старый поломанный зонт, и потянулась к ручке, но кто-то опередил ее, и дверь приглашающе распахнулась перед девушкой. Войдя в небольшой, обвешанный старыми афишами коридор, Аня обернулась. Позади нее в двери входил Иван, он улыбнулся, и от уголков прищуренных глаз лучиками брызнули морщинки. Волосы у него были сырые и беспорядочно липли ко лбу, да и весь его вид был какой-то потрепанный и как всегда очень усталый, по всей видимости, прибежал прямо с поезда. Прогон «Джекилла и Хайда» был назначен на час дня, а вечером его ждали еще и «Хиты». Ане захотелось обнять его, но она тут же вспомнила, что ему вряд ли понравится обниматься в коридоре, куда в любой момент может кто-то войти. – Привет, – Иван быстро глянул по сторонам и легко коснулся ее губ. – Здравствуй, – Ане как-то сразу стало легче, этой первой встречи она почему-то боялась. Больше Аня не успела ничего сказать, ей помешал звук открывающейся двери. Иван тут же сделал шаг назад, а потом пробормотал «Пойдем!» и двинулся в холл. Больше Аня его не видела до самого выхода на сцену. Генеральный прогон прошел без проблем, Ожогин нервничал, но делал все, как надо, только вначале немного забыл слова, однако к этому уже все привыкли и прощали ему такую маленькую слабость, только Светлана немного поворчала. Хотя и она старалась сильно не перегибать палку, видя, как он переживает. После он долго и напряженно о чем-то разговаривал с Нефедовым, и, судя по тому, что Ожогин постоянно поднимал вверх руки, будто защищаясь, разговор был не из приятных. Аня сидела в стороне и молча наблюдала за этим. Нефедова она боялась, и рада была, что песочили не ее, но и за Ивана было обидно. Здоровая критика иногда ему бы не мешала, но сейчас он и так старался, это было заметно хотя бы потому, что после прогона по нему градом лился пот, дышал он часто и тяжело, да и выглядел, как выжатый лимон. Когда мужчины закончили, и Ожогин ушел в гримерку, сжимая кулаки от едва сдерживаемого гнева, Аня слышала, как Нефедов пренебрежительно бросил помощнице режиссера: – Он не готов, но если мы его не выпустим, нас растерзают. Аня тоже пошла к себе, она намеревалась посмотреть «Хиты», а перед этим попробовать разговорить Ивана: он и так уже был на взводе, а если он будет продолжать держать все в себе, то просто сойдет с ума. Переодевшись, она отправилась искать Ожогина по театру, пока не наткнулась на него в полутемном Ореховом фойе. Он был там совершенно один, стоял у окна и смотрел на улицу, всей своей позой напоминая аристократа XIX века, несмотря на толстовку и поношенные джинсы. Вот бы узнать, о чем он сейчас думает! Аня подошла к нему и осторожно коснулась его плеча. Иван вздрогнул и резко обернулся, но когда увидел ее, лицо его разгладилось, хотя взгляд так и оставался напряженным. – Ты что это? – спросил Иван. – Я тебя искала, – Аня совершенно не знала, что говорить дальше. – Ты плохо выглядишь, и я… – она замялась, не понимая, как объяснить ему свои чувства. – Знаешь, мне в последнее время часто говорят, что я плохо выгляжу, – Иван усмехнулся. – Ты, наверное, устал, – Аня протянула руку и коснулась его шершавой щеки. – Ты что, не брился? – Времени не было, – отмахнулся Иван. – Я тебе мешаю? – спросила Аня, видя, что он не настроен на разговор. – Мне уйти? – Нет, – Иван помотал головой. – Останься. Я просто задумался. – Что тебе сказал Алексей Валерьевич? – Кто? А, Леша, ничего особенного… Нет, он не будет ей ничего рассказывать, даже сейчас. Ане стало обидно, целоваться, значит, можно, а рассчитывать на откровенность – нет. – Не расспрашивай меня сейчас, ладно? Мне… трудно это. Просто побудь со мной, – он нежно погладил ее по волосам. – Мне сейчас нужно отвлечься. – Хорошо, – Аня обняла его, но он тут же весь напрягся, видимо, боялся, что кто-то может не вовремя войти. Пришлось его отпустить, хотя ей очень не хотелось этого делать. – Послушай, – Иван, кажется, почувствовал ее недовольство, – Ты не хочешь вечером куда-нибудь сходить? Поужинаем, а? – С огромным удовольствием, – Аня улыбнулась. Вечером на Хитах Ожогин был уже весел и доволен, во всяком случае, всем так показалось. Только Кролок в «Неутолимой жажде» стал непривычно неистовым, но фанаты списали это на влияние Хайда. Аня думала, что Хайд тут не при чем, а дело в эмоциональном состоянии самого актера, но то были лишь ее догадки, которые она ни с кем не стала бы обсуждать, даже с ним самим. После концерта, Аня дождалась, пока он переоденется и смоет грим, потом он вручил ей ключи от машины, которая стояла во дворе, и велел ждать там, пока он будет собирать на служебке причитающиеся ему цветы и подарки. Когда Аня оглядела ключ с таким видом, будто это был механизм запуска баллистической ракеты, Иван расхохотался. – Нажмешь сюда, – пояснил он. – Машина разблокируется, можешь открывать двери и садиться внутрь. Иван вернулся через полчаса, когда Аня успела уже порядком замерзнуть на холодном кожаном сиденье. Завести машину и, следовательно, включить обогрев, она не могла. Ожогин сгрузил дары в багажник и сел рядом. – Я совсем тебя заморозил? – забеспокоился он. – Прости. Ничего, сейчас согреешься. Иван завел мотор и тут же включил все возможные обогревы. Его правая рука, установив ручку переключения передач на «драйв», переползла на Анину коленку. Удивительно, но даже на таком холоде, его ладонь оставалась теплой. – Ну что, куда? – спросил Иван, улыбаясь и снова превращаясь в довольного кота. Похоже, он позволил себе расслабиться, или просто задвинул все терзавшие его проблемы подальше. – Я не знаю, – растерянно сказала Аня. В рестораны ее раньше никто не водил, в них она только пела. Самым шикарным местом, где они когда-то ужинали с Витей, были пресловутые «Две палочки», Ожогин, наверняка, привык к совсем другому уровню. – Я во всем полагаюсь на тебя. – Ну, как скажешь, – Иван подмигнул. Воцарилось молчание, Иван смотрел на дорогу, а Аня рассматривала его. С первого взгляда ему никогда не дашь тридцати шести лет, выглядел он, да и вел себя иногда, как мальчишка. У него был совершенно детский взгляд, и лишь морщинки, заметные, когда он улыбался, выдавали его истинный возраст. Кожа без грима совсем бледная, а брови светлые. Губы неяркие и сухие, но по-детски пухлые, так и тянет поцеловать. Ане еще не до конца верилось в то, что она свободно может в любой момент протянуть руку и прикоснуться к нему, погладить по щеке, запустить пальцы в мягкие волосы. Ей трудно привыкнуть говорить ему «ты», и почему-то неудобно звать его Ваней, а называть Иваном кажется странным, поэтому она старается совсем не обращаться к нему по имени. – Что? – удивленно спросил Иван, заметивший, что стал объектом пристального интереса. – Я… вот… смотрю на тебя, – Аня сделала над собой усилие, чтобы не отвернуться. – И как нравится? – Ну, наверное… – Ты знаешь, самое доброе, что я от тебя слышал – «прости, ты не такой ужасный, как я думала». Что нужно сделать, чтобы заслужить от тебя комплимент? – Вообще-то, – парировала Аня. – Комплименты – удел мужчин. – С тобой тяжело, – вздохнул Иван. – С тобой тоже. – Ладно, – Иван махнул рукой. – Сейчас мы чего доброго начнем друг друга обвинять, а это ни к чему. Аня опустила глаза, ей было немного стыдно, ведь действительно, она ни разу не сказала ему ничего хорошего или приятного, и сейчас вместо того, чтобы умолкнуть начала с ним препираться. Срочно необходимо было как-то исправить положение. Дождавшись, пока он затормозит на очередном светофоре, Аня потянулась к нему и поцеловала. Ей показалось, что он этого не ожидал, он завис на пару секунд, но потом все же ответил на поцелуй и не выпускал ее, пока сзади не посигналили: загорелся зеленый. Иван ничего не сказал, но судя по его лицу, в мозгу у него происходила какая-то активная деятельность. И ведь не спросишь ничего! Хотя спросить-то можно, только вряд ли кто ответит. – Как в Москве? – Аня устала от молчания и задала самый банальный из всех банальных вопросов. – Нормально. – Ясно, – Аня демонстративно глубоко вздохнула. Иван привез ее в ресторан в центре города, оформлен он был в стиле итальянской веранды, но кухня была разнообразна. Аня хотела сесть у окна, но он повел ее в дальний угол, нечего каким-то людям с улицы смотреть, где и с кем он ест, еще, не дай Бог, узнают. Из обширного меню Иван набрал кучу всего, Аня ограничилась томатным супом. – Ты всегда так ешь? – спросил Иван. – Ты не похожа на человека, сидящего на диете. – Нет, – Аня покачала головой. – Больше ничего сейчас не хочется. – Если ты из-за денег, то можешь не стесняться. – Хорошо. – На чем мы остановились? – Иван почесал нос, будто бы вспоминая. – Я спросила тебя про Москву, – напомнила Аня. – Глупый вопрос. – Да, – Иван рассмеялся. – Глупый. – Но на другие ты не отвечаешь, – Аня принялась рассматривать листики базилика, украшавшие ее суп. Иван молчал и рассеянно елозил вилкой в салате. – Что ты делала на праздниках? – наконец, спросил он, будто предыдущего разговора и вовсе не было. – Спала, к экзаменам готовилась, ну и пара выступлений была, – Аня отвечала без энтузиазма. Ей не нравился этот разговор, так общаются люди, которые друг другу неинтересны и вынуждены поддерживать беседу из вежливости. Она же ждала от этого вечера совершенно другого. – Я бы тебя послушал, – Иван улыбнулся, пытаясь разрядить повисшую над ними напряженность. – В следующий раз приглашу, если у тебя будет время, конечно. Помнится, ты был не очень высокого мнения о моих талантах, – у Ани было такое чувство, что сейчас они снова поссорятся. – Я давно его изменил, – Иван перестал улыбаться. – Я сам уже не помню, что сказал тогда, но в любом случае, извини. Это было незаслуженно. Говоря это, Иван испытывал явный дискомфорт: глаза все время бегали по залу, лишь изредка останавливаясь на Анином лице, пальцы нервно стучали по столу. – Я давно не сержусь, – Аня сжала его барабанящие пальцы. – Ты заблуждался насчет меня, а я очень сильно ошиблась в тебе, и мне так жаль, что я оказалась столь глупой. – Давай не будем об этом, – Иван нахмурился. – Сейчас же все хорошо. И когда, позволь спросить, ты поняла, что ошибалась во мне? – хмурое выражение тут же сменилось хитрой ухмылкой изрядно приправленной здоровым самодовольством. – Ну… Когда ты мне помог, мне было плохо… Господи, до сих пор стыдно, – она спрятала лицо в ладонях и застонала. – Эй, – Иван коснулся ее волос. – Забудь. Со всеми иногда бывают неприятности. Ты… Я так и не понял до конца, что с тобой тогда случилось. – А Светлана тебе разве не рассказала? – Аня была уверена, что он все знает. – Она не выдает чужих секретов. Ты можешь рассказать мне сама, – подумав, он поспешил добавить: – Если, конечно, хочешь. Аня ненадолго умолкла, сделав вид, что поглощает остывающий суп. На самом деле ей нужна была пауза, чтобы было время все обдумать. Иван не торопил, даже не смотрел на нее, боясь смутить. Наконец, Аня отложила ложку и тихо проговорила: – Только не смейся и лучше вообще ничего не говори, ладно? – Что ты, конечно же, не буду. Аня нервно улыбнулась и, продолжая смотреть то в тарелку, то в потолок, неуверенно начала рассказывать. За четверть часа она выложила ему все. Иван слушал внимательно, не перебивал и не комментировал, но от этого Ане становилось только хуже, ведь она понятия не имела, о чем он думает. Вдруг про себя потешается над ней, уж он бы никогда не скатился до такой глупости. – На месте Светы, я бы его давно выгнал, – зло произнес Иван, когда Аня закончила. – От него одни неприятности. – Нет, – Аня всплеснула руками. – На каком основании? Да и я бы хотела, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Я все рассказала только тебе, даже Светлане я этого не говорила, – добавила она, надеясь, что он оценит ее доверие. Аня снова опустила глаза в уже почти пустую тарелку, Ивана она не видела, только чувствовала, как его пальцы, такие мягкие и теплые, гладят ее щеку. Где-то в груди защемило и стало трудно дышать. Аня схватила его руку и, поднеся к губам, поцеловала каждый палец, потом ладонь и запястье. Иван не двигался, словно бы боялся спугнуть ее, а она снова положила его ладонь на свою щеку и прижалась к ней, вдыхая его запах, ставший почти родным. – Молодые люди, – от резкого голоса официанта они оба вздрогнули. – Мы закрываемся через пятнадцать минут. – Да, конечно, – Иван первым вернул себе самообладание. – Будьте добры счет. – Сколько времени? – спросила Аня, оглядываясь по сторонам, будто только что прилетела из другого мира. – Почти час, – Иван продемонстрировал ей циферблат своих часов. – Поздно, – Аня задумалась. – Метро уже закрыли. – Аня, ты же со мной. Я отвезу тебя до дома, – он подмигнул ей. – Или ты думаешь, я бы бросил тебя здесь одну? – Нет, не думаю, просто мне неудобно. Ты везде меня возишь, ужином вон накормил, а я ничем не могу тебе ответить. – Прекрати, – Иван расплатился и поднялся со стула. – Я же не услуги какие-то тебе оказываю, чтобы ты была мне должна. – Он снял с вешалки Анин пуховик и подал ей. – Одевайся, поехали скорей. Дорога до Аниного дома прошла веселее, оба расслабились и даже Иван неожиданно разговорился и расшутился, правда шуток его Аня не понимала, но из вежливости делала вид, что ей смешно. Зато сам он хохотал так заразительно, что Аня часто тоже не могла сдержаться. Вот бы с ним всегда было так легко, но на это трудно было рассчитывать, Аня успела уже убедиться, что человек он непростой. Иван бросил машину на дороге, и к Аниному дому они шли пешком по темному двору, где немногочисленные фонари давали не так много света. Вокруг не было ни души, и слышны были только их размеренные шаги. У своей парадной Аня остановилась. – Дальше можешь не провожать, – девушка взяла его руку в свою. – А если опять в лифте света нет? – ухмыльнулся Иван. – Езжай домой, я же вижу, как ты устал, – Аня поднесла к губам его пальцы и легонько поцеловала. – Тебе нужно отдохнуть. Иван кивнул: – Завтра буду спать до обеда, – он мечтательно улыбнулся. – А у меня экзамен завтра, – вздохнула Аня. – Что же ты не сказала? Я, наверное, тебя отвлекаю. – Не важно, мне гораздо больше нравится проводить время с тобой, – Аня потупилась и принялась изучать носки своих сапог. Иван высвободил руку из плена ее пальчиков и, взяв девушку за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. Аня встретилась с его взглядом, добрым и нежным, но полным неприкрытого желания, которое он больше не хотел подавлять. Иван наклонился и поцеловал ее, его большие ладони легли на Анины щеки, заалевшие то ли от холода, то ли от стыда. Он целовал ее жадно и требовательно, будто бы с каждым новым поцелуем страсть все больше заполняла его, или же он просто все меньше себя сдерживал. Аня цеплялась за рукава его дубленки и не желала отпускать. Интересно, Алиса дома? Может быть, стоило сейчас позвать его к себе? Эта мысль все больше занимала ее, сквозь пуховик она чувствовала на себе его руки, одежда мешала, хотелось кожей ощутить прикосновение мягких пальцев, поцелуи горячих губ. Сейчас она ему скажет, он должен сегодня остаться у нее. – Так, так, так, – услышала она позади себя голос, который пугал ее больше любого Хайда. – Какая романтическая сцена! Иван выпустил Аню из объятий, она медленно развернулась и увидела перед собой Сергея. Выглядел он страшно: темные волосы спутаны, глаза нездорово блестят, как у безумного. – Что ты здесь делаешь? – спросила Аня, пытаясь подавить дрожь в голосе. Иван, стоящий позади нее, положил руки ей на плечи и с силой сжал их, что ей даже стало больно. – Да, так, навестить зашел, – злобно произнес Сергей, – подруга, – последнее слово он будто бы выплюнул. – Мы с тобой вроде бы не друзья, – Аня сглотнула. Ей вдруг стало страшно, она чувствовала, как Иван напрягся, и боялась, как бы он не потерял голову и не сделал глупости, уж слишком направлено провоцировал его Сергей. Вулкан и так слишком долго казался спящим, хотя внутри него давно уже кипела лава, и взрыв мог произойти в любую секунду. – Разве? – Сергей изобразил удивление. – А раньше ты всем со мной делилась, помнишь? И что же, Ожогин по-прежнему «вполне неплохо» целуется? – Я думаю, это не твое дело, – возразила Аня, она сама едва сдерживалась, но ей поскорее хотелось убрать Сергея отсюда. Однако тот, лишь посмеиваясь, продолжал, как ни в чем не бывало: – Жаль, что ты все же меня не послушала и связалась с этим… – его лицо искривилось, готовясь произнести очередную гадость, договорить, однако, он не успел. Все случившееся дальше произошло мгновенно, но Ане показалось, что события разворачивались перед ней в замедленной съемке. Сначала она почувствовала, как ее мягко отодвигают в сторону, затем Иван в два шага покрыл расстояние, отделявшее его от Сергея и, не говоря ни слова, ударил, целясь обидчику в нос. Сергей удар блокировал, Иван попробовал еще раз, но столь же неудачно. Теперь уже Сергей попытался ударить Ожогина по лицу, но тот увернулся, и тут они оба сцепились, и в царившей вокруг темноте уже было трудно различить, кто кого колотит. В тишине пустынного двора слышались сопение, возня и глухие звуки ударов, попавших в цель. Преимущество Ивана было в габаритах, но Сергей был ловчее, и часто уворачивался от немного неуклюжего Ожогина, которого клокочущий внутри него гнев зачастую заставлял бить совершенно бездумно. Аня не могла долго наблюдать за этим кошмаром, поэтому она поступила, как любая женщина на ее месте: она истошно закричала. Потом, сообразив, что криком делу не поможешь, она кинулась к дерущимся, пытаясь их растащить. – Ваня, Ваня, – просила она. – Прекрати, он же специально тебя провоцирует! Она схватила Ивана за ворот дубленки и потянула к себе, но толку от этого не было никакого. Кажется, она только мешала ему. Аня с ужасом заламывала руки, пытаясь как можно скорее, что-нибудь сообразить, пока эти двое друг друга не покалечили. Девушка бегала вокруг них, уворачиваясь от летящих в ее сторону ударов. Наконец, достаточно изловчившись, она прыгнула на Сергея сзади и, недолго думая, укусила его за ухо. Тот истошно заорал и упал на колени, пытаясь скинуть Аню с себя, но она крепко вцепилась ему в волосы. Иван воспользовался моментом и со всей силы ударил соперника в нос. Кости хрустнули, на лицо потекла кровь. Сергей зашатался, и Аня выпустила его. – Сумасшедшие, – прошипел он, поднявшись на ноги и держась за нос. Нападать он больше не собирался, лишь зло плюнул на асфальт, развернулся и ушел прочь. Аня тут же бросилась к Ивану, он стоял, слегка покачиваясь, волосы взъерошены, дубленка нараспашку, джинсы порваны. Правую ладонь Ожогин прижимал к лицу. – Ваня, как ты? – обеспокоенно спросила она, осторожно дотрагиваясь до его плеча. Вместо ответа он просто убрал руку: вся правая сторона его лица была залита кровью.