Опасная игра

Свет серого январского утра мягко лился в незашторенное окно. На полу рядом с диваном громко зазвенел будильник, призывая хозяйку подниматься. Аня резко села на постели и тут же схватилась за голову, в висках резко пульсировала боль: видимо, она спала в неудобном положении. Сон под утро был тяжелым, будто по ней всю ночь прыгал гиппопотам, но в то же время тревожным. Она все время убегала от кого-то по темным городским улицам. Состояние было разбитое, а еще надо идти на экзамен, к которому она совершенно не готова. Где уж тут подготовиться, когда реальность не слишком отличалась от плохого сна? До сих пор перед глазами капли темно-красной крови на асфальте, а сердце еще не совсем успокоилось и все норовит пуститься в галоп от пережитого страха. Увидев окровавленное лицо Ивана, Аня перепугалась так, что сама чуть не упала в обморок. Грудную клетку сдавило, а сердце затрепыхалось, будто бьющаяся о прутья решетки птица. Девушка в первый раз видела настоящую драку с кровью и телесными повреждениями, и это сильно ее взволновало. Адреналин схлынул, оставив место голому испугу. Однако пришлось взять себя в руки, и свое состояние она выдала лишь сдавленным вскриком, подбежала к Ивану и схватила его за руку. Впервые пальцы у него были холодные, как у ледяной скульптуры. Он неожиданно и больно вцепился в ее плечо, видимо, у него кружилась голова. Он закрыл глаза и будто бы пытался перебороть головокружение. Кожа у него стала совсем белая, а сжатые в нитку губы посинели. Несколько мгновений они простояли молча, потом хватка его немного ослабла, и он встал ровнее. – Ты идти можешь? – спросила Аня чуть не плача. – Да, – он кивнул. Поддерживая его под руку, Аня повела Ивана к себе домой. Дать ему опереться о себя девушка не могла – уж очень он был тяжелый, она сама бы упала под его весом. К входу в парадную вслед за Иваном струилась едва заметная дорожка из крошечных капелек крови, которые на мокром асфальте смог бы разглядеть разве что дотошный криминалист. На лестнице они сделались немного заметней, а в лифте образовали целую лужицу, и чтобы Иван не делал, кровь продолжала, хотя и медленно, но течь. Ожогин шел, слегка пошатываясь, будто пьяный, свободной рукой он держался за стену, а Аню старался не трогать, видимо сам понимал, что повались он на нее, травмы не избежать. У Аниной квартиры он прислонился к стене, продолжая закрывать ладонью лицо, а войдя внутрь, не раздеваясь, сел на галошницу и отказался оттуда вставать. К Аниному неудовольствию, Алиса оказалась дома, да еще и не одна. Заслышав шум, они с Димой тут же выскочили из кухни. – Аня? – Алиса вопросительно уставилась на подругу. – Что…? – Ваня? – Дима первым заметил страдающего на галошнице Ивана. Ожогин промычал что-то невнятное, и девушка поняла, что присутствие свидетелей не нравится ему так же, как и ей. – Не задавайте вопросов, ладно? – прошептала Аня. – Лучше помогите мне оттащить его в комнату. Втроем они с трудом доволокли еле передвигающего ноги Ивана до Аниной спальни, все-таки габаритов он был изрядных. Там они усадили его в старое, примостившееся в углу кресло, которое под его весом отчаянно заскрипело. – Ты как? – снова спросила Аня, уставившись на Ожогина таким перепуганным взглядом, будто бы опознавала его тело в морге. Она присела рядом и попробовала аккуратно убрать спутанные волосы с его лба, но, видимо, потревожила больное место, потому что Иван резко зашипел и рефлекторно вскинул вверх руки. – Прости-прости, – прошептала девушка. – Больно? – Да, – выдавил Иван. – И мушки перед глазами, – он устало откинул голову на спинку кресла. Надо было что-то делать, но Аня не знала что. Сам Иван еще не окончательно пришел в себя, чтобы давать какие либо указания, он лишь прикрыл глаза и стискивал зубы, чтобы не застонать. – Его бы к врачу, – произнес Дима, окидывая взглядом Ожогина и оценивая обстановку. – Да, конечно, – встрепенулась Аня. Испуг превратил все ее мысли в кашу, и она все еще плохо соображала. – Так, – начала Алиса, которая даже в стрессовой ситуации обладала полезным даром сохранять здравый смысл. – Дима, вызывай такси, повезем его так, думаю, для скорой тут не все так страшно. Аня, позвони Светлане, мне кажется, она должна знать о том, что случилось, а я пока смою кровь. – Да, – кивнула Аня, она посчитала эту идею достаточно разумной. Все же присутствие подруги оказалась им на руку. Сама бы она сейчас бегала вокруг Ивана и рыдала от собственного бессилия. – Ожогин что? – кричала Светлана в трубку, услышав Анин рассказ. – Он вообще в курсе, что у него спектакль через два дня. А ты чем думала? Ладно, ты ребенок, а он взрослый мужик! Немедленно везите его в больницу. Потом отзвонись мне, я подъеду, полюбуюсь на это чудо. И передай ему, что для мыслей у человека существует мозг, а не другие органы. Поняла? – Ддда, – робко ответила Аня, слегка обиженная тем, что ее назвали ребенком. Она очень надеялась, что Иван ее таковой не считает. – Хорошо, тогда жду твоего звонка. Аня сунула свой видавший виды аппарат в карман джинсов и вернулась в спальню, которую покинула на время разговора. Не хотелось, чтобы Иван слышал этот диалог, а Светлана орала так, что телефон невольно превращался в громкоговоритель. Алиса сидела на коленях перед Иваном и аккуратно протирала его лицо мокрым полотенцем. Он хотя и шипел, но боль сносил стойко, только иногда его лицо перекашивала неприятная гримаса, и он с силой закусывал губу. Ане стало так жаль его. Бедный, ему, наверное, очень больно сейчас, он выглядел таким потерянным и несчастным, как маленький ребенок, а еще ведь, наверняка, пытается все скрыть. – Дай я, – Аня отобрала у Алисы полотенце и сама занялась Иваном, ей почему-то не хотелось, чтобы к нему прикасался кто-то другой, даже подруга, которой она всецело доверяла. Однако ее нервные движения оказались более грубыми и резкими, чем у Алисы, и Ожогин постоянно дергался, но терпел. Дима тем временем вызывал такси, чтобы везти Ивана к врачу. Машина приехала как раз тогда, когда Аня закончила с его лицом. Кроме рассеченной брови, из которой все еще продолжала тихонько сочиться кровь, других ран или ссадин на лице не оказалось. Иван немного пришел в себя и попросил принести ему завернутый в полотенце лед, чтобы приложить к ране. Алиса тут же убежала на кухню, а Аня осталась с ним. – Тебе лучше? – обеспокоенно спросила она. – Лучше, – Иван взял ее руку. – Не волнуйся, а то ты смотришь на меня так, как будто я сейчас умру. – Я просто ужасно испугалась, – Аня легко улыбнулась. – Все хорошо, – Иван погладил ее по щеке. – Ты молодец, мой Майк Тайсон, – он подмигнул ей и поцеловал кончик ее носа. Аня, несмотря на протесты, поехала с ним, оставив Алису и Диму дома, однако, дальше приемного покоя ее, конечно же, не пустили. Иван еще раз заверил взволнованную девушку, что ничего страшного не произошло, это была хорошо знакомая ему клиника, и он знал многих здешних врачей. Его увели, а она осталась сидеть в мягком кожаном кресле и ждать, мучаясь в неведении. Чтобы немного отвлечься, Аня, как и обещала, позвонила Светлане, и та примчалась через пятнадцать минут, влетев в приемный покой, словно ураган. Вздохнув, помощница режиссера швырнула пальто и сумку в соседнее с Аней кресло, а сама принялась расхаживать перед девушкой взад-вперед. – Ты знаешь, что я с ним сделаю? – зло спросила она. – Я его добью! Идиот! Он просто идиот! Почему он позволяет себе такое поведение? Ты знаешь, что будет, если он не выйдет в субботу? Аня молча кивнула, будто бы это она была виновата во всем произошедшем. Хотя следовало признать, что некоторая доля ее вины все же была. Ну, зачем, зачем она тогда связалась с Сергеем. Он ведь сразу произвел на нее не лучшее впечатление, вот и держалась бы подальше, глупая девица. – Иван, конечно, виноват, – промямлила Аня. – Но Сергей ведь постоянно изводил его в последнее время, и еще эта премьера, не удивительно, что он сорвался. – Защитница нашлась, – фыркнула Светлана. – Джульетта недоделанная! Когда это не нужно, он всем являет свой покер-фейс, а когда следовало бы сдержаться, он, видите ли, решает проявить эмоции. Под сорок мужику, а дите дитем! – Светлана уставилась на Аню, словно бы ожидала подтверждения своих слов, но Аня молчала, лишь методично накручивала на палец рыжую прядь. Светлана умолкла и, резко сдвинув в сторону сумку и пальто, уселась в кресло. Аня не смотрела на нее, она размышляла о том, что теперь будет: участие Ивана в спектакле, действительно, было под большим жирным вопросом. Если повреждение окажется глубоким и, упаси Боже, будет сопровождаться сотрясением мозга, то Иван выпадет как минимум на месяц. Скорее всего, Сергей и добивался чего-то подобного, иначе, зачем он столь методично доводил Ивана до кипения. Да и зачем вообще было все это нужно? Из зависти? Из мести? Аня не знала. Возможно, сам Иван догадывался, но он, конечно, предпочтет разбираться со своими проблемами в одиночку. Светлана меж тем звонила кому-то по телефону, с остервенением нажимая кнопки на огромном экране дорогого гаджета. – Привет… Да я в курсе, сколько времени, и не поверю, что ты спал… Ну вот, я же говорю. Что там за шум у тебя?... Ясно, я по делу… Что ты делаешь в субботу днем… Прекрасно, будь на подхвате… Нет, не слился, ты же знаешь, он бы никогда… Да, замолчи ты… Заболел… Есть вероятность, что не поправится… Ну все, будь готов, пока! Аня возмущенно уставилась на Светлану: – Кому вы звонили? – Колпакову. Ой, только не надо сейчас говорить, что я поступаю некрасиво. Мне надо быть уверенной, что кто-то его заменит. И я бы на твоем месте уговорила его не играть. – Да вы же сами только что вспоминали о том, что будут говорить, если он не выйдет! – от волнения Анин голос звучал непривычно высоко. Она злилась, хотя понимала, что в словах помощницы режиссера был свой резон. Если травма серьезная, то от участия в спектакле нужно отказаться. – Вспоминала, ну и что!? – огрызнулась Светлана. – Спектакль еще как минимум два года будет идти, успеет поправиться. И не смей ему говорить, что я звонила Колпакову, иначе он на сцену выползет, а это никому не нужно, ему самому в первую очередь. Ну, поорут все вокруг, потом успокоятся, а здоровья на всю жизнь можно лишиться. Раньше надо было думать. Аня хотела что-то возразить, но в это время в коридор вышел Иван, и, если не считать разорванных джинсов, выглядел он вполне прилично. Правая бровь у него была заклеена пластырем, а кожа вокруг покраснела. Однако, несмотря на это, выглядел он довольным, щеки немного порозовели, а губы вернули себе здоровый цвет. Аня встала ему навстречу, но слишком близко подходить не стала, заметив, как Светлана пристально смотрит на них. – Ну что? – спросила Аня немного испуганно. – Сотрясения нет, а бровь пришлось зашивать, – сообщив это, Иван почему-то улыбнулся. – Ну, Майк Тайсон, звони в такси, поехали домой, тебе спать уже давно надо. Ну, что такое? – спросил он, глядя в Анины расширившиеся от испуга глаза. – А шрам останется? – Нет, – Иван погладил ее по волосам. – Рассечение не глубокое, успокойся. Хотя, признаться, мне нравится, когда ты так на меня смотришь. Иван хитро ухмыльнулся и потянулся, чтобы поцеловать ее, но Аня закусила губу и виновато кивнула в сторону Светланы, которая по-прежнему восседала в кресле. Иван нахмурился, но быстро скрыл свое недовольство. – Ну что, Ожогин, – Светлана поднялась и подошла к нему. – Больно было? – она кивнула на его бровь. – Да, – ответил Иван с вызовом. – Не злись ты так! – Не злиться!? Ну, почему от тебя одни неприятности? Ты обо мне подумал? О себе ты подумал, Господи ты Боже мой! Благодушное выражение с Ивана будто бы ластиком стерли. Лицо напряглось, глаза сощурились. – От меня одни неприятности, значит? Ну, ладно, – процедил он. – Видимо, это очень большая неприятность, что зал на семнадцатое число раскупили почти полностью всего за день… – Ты что, смотрел? – вклинилась Аня. – Конечно, – сказал Иван немного грубее, чем хотел. – Надо же знать себе цену. – Они все с таким же успехом сдадут билеты, когда узнают, что ты не играешь, – сухо произнесла Светлана. – А с чего ты взяла, что я не буду играть? – возмутился Иван. – Ты рехнулся что ли? – Светлана вызывающе взглянула на Ивана. Они смотрелись, как разъяренная львица и спокойный, но злопамятный слон. Аня в этой компании чувствовала себя беззубой болонкой. – Я спросил у врача, – заявил Иван. – Играть мне можно. – Не ври, – настаивала на своем Светлана. – А я не вру, – уверенно ответил Иван, и, поди, разбери, лжет он на самом деле или нет. – И вообще решение выходить мне в субботу или нет, оно лично мое, ничьего мнения я спрашивать не собираюсь. Аня, ты вызвала машину? Увлекшись перепалкой, Аня и думать забыла про такси и теперь отрицательно качала головой. – Я вас отвезу, – бросила Светлана, будто подачку давала. – Только без нотаций, – согласился Иван, словно бы делал одолжение. В машине Аню отселили на заднее сиденье, Иван занял переднее, чтобы было, куда деть длинные ноги. По пустому ночному городу долетели быстро, чему Аня была несказанно рада. Ей хотелось поскорее остаться с Иваном вдвоем, да и царившая в салоне дорогого автомобиля атмосфера казалась очень сильно давящей и напряженной. В основном все молчали, только Иван периодически давал Светлане советы по вождению, чем до невозможности ее доводил. Ане казалось, что между ними велась какая-то давняя, известная только им двоим игра, о которой она не имела никакого понятия. – Ожогин, – серьезно сказала Светлана, когда они наконец-то приехали к Аниному дому. – Умоляю, не делай глупостей. – Я похож на человека, совершающего глупости? – спросил Иван, складывая руки на груди. – Да, – вздохнула Светлана. – Ну, что за упертый баран! Ладно, бывайте, предавайтесь волшебству юной любви. – Света, хватит! – огрызнулся Иван. – Все, я уехала! Иван и Аня остались стоять у его машины. Иван подождал, пока «Мерседес» Светланы скроется за поворотом, и наконец-то поцеловал Аню. – Болит? – Аня протянула руку к его разбитой брови, но не коснулась ее. – Сейчас нет, мне обезболивающее вкололи, но это ненадолго, – Иван вздохнул. – Поезжай скорее домой, – Аня обняла его. – Ты еле на ногах стоишь, сегодня был ужасный день. – Если честно, иногда я думаю, что стоило потерпеть столь мелкую неприятность, чтобы увидеть твои испуганные глаза. Аня засмущалась, она стояла, уткнувшись носом в его дубленку, и не видела его лица, но была почему-то уверена, что он хитро улыбается. – Нет уж, – Аня замотала головой. – Хватит с меня такого стресса, это слишком, – она выпустила его из своих объятий и улыбнулась ему. – Ну, давай, – она кивнула на машину. – Ты уверена, что тебя не надо провожать? – спросил Иван. – Нет, достаточно тебе на сегодня приключений, – она легонько коснулась его щеки и погладила большим пальцем шершавую кожу. – Хорошо, – он не стал настаивать и поцеловал ее на прощанье, и Аня побрела домой. Не успела она пройти и нескольких метров, как у нее в кармане зазвонил телефон, оглашая громкой мелодией пустой двор. Кто это может быть среди ночи? – Ты зачем звонишь, ненормальный? – Аня рассмеялась в трубку. – Да так, хочу убедиться, что ты дойдешь до дома, – Иван на том конце, кажется, тоже смеялся, но за шумом машины было плохо слышно. – Как же я до этого-то ходила? – Не знаю. Тебе что, неприятно? – Приятно, конечно, – Аня довольно ухмыльнулась. – Ну вот, а ты возмущаешься. – Да не возмущаюсь я! – Ты когда-нибудь перестанешь спорить со мной? – Нет, – Аня расхохоталась. – Как тебя вижу, так и хочется поспорить, ничего не могу с собой поделать. Я уже вхожу в парадную, – прижимая телефон плечом к уху, Аня приложила ключ и дернула дверь на себя. – Молодец. Свет в лифте есть? – Да, – Аня улыбнулась. – Вот и прекрасно. Значит, зря я тебя тут отвлекаю. – Ты не отвлекаешь… Наоборот. – Ну вот, опять споришь. Ты уже дома? – В квартиру вхожу, – сообщила Аня шепотом. Судя по царившей тишине все уже давно спали. Это и хорошо: расспрашивать не будут. – Тогда спокойной ночи. – И тебе. Аня положила трубку с таким чувством, что снова не сказала ему и половины того, что хотела бы сказать. Никогда раньше она не чувствовала себя так. Он единственный мог заставить ее засмущаться, покраснеть и уставиться на носки своих сапог, он заставлял ее терять дар речи, хотя она никогда этим не страдала. Раздевшись, Аня поняла, как сильно она устала: все тело будто налилось свинцом, а глаза закрывались, хоть спички вставляй. Не включая свет, Аня пробралась в свою комнату и через десять минут уже спала крепким тяжелым сном. Экзамен на следующий день она сдала на отлично каким-то чудом, скорее, по инерции, потому что голова отказывалась думать и вообще заниматься какой-либо работой. После Алиса, которая так же к своему удивлению получила высшую оценку, снова бросила ее одну. Похоже, подруга обиделась, что Аня отказалась отвечать на ее расспросы, но говорить что-то без согласия Ивана Аня не хотела. К тому же, если Алисе можно было верить, то Диму она знала плохо, вдруг проболтается. Погода выровнялась, и хотя небо было по-прежнему затянуто толстым слоем серых туч, ветер стих, а дождь кончился еще ночью. По пути к метро Аня достала телефон, чтобы позвонить Ивану. Он должен был уже проснуться, а ей не терпелось узнать о его самочувствии. Ждать пришлось недолго: уже через пару гудков трубку сняли. – Привет, – радостно пропела Аня. – Доброе утро! – прохрипел Иван. – Какое же сейчас утро? Двенадцать часов! Постой, я тебя разбудила, что ли? – заволновалась она. – Прости, пожалуйста. – Не страшно, – Иван прокашлялся. – Ты где? Как экзамен? – Сдала, – гордо сообщила Аня. – На отлично. – Так ты звонишь похвастаться? – серьезно произнес Иван. – Нет, – Аня на секунду опешила, пока не поняла, что он шутит. – Я хотела спросить, как ты себя чувствуешь? – Все тело болит, – пожаловался Иван, но голос его звучал бодро. – И синяки повсюду. Ты не ответила, где ты? – К метро подхожу, а что? – Хочу тебя видеть. Может, встретимся где-нибудь? – А тебе удобно? Не тяжело? – Если бы было неудобно, я бы не предлагал, – сказал Иван с едва заметной ноткой раздражения. – Я же не инвалид! Что за женская склонность драматизировать? Через полчаса они сидели в кафе друг напротив друга. Аня прихлебывала латте, обхватив кружку обеими руками в надежде согреть замерзшие пальцы. Иван нервно размешивал в своей чашке кусок сахара. На его лице застыло менторские выражение учителя, поучающего ученика-тугодума. – Да пойми ты, наконец, что я ничего не буду делать себе во вред, – объяснял он Ане. – Угу, – недоверчиво кивнула девушка. До сих пор ей было трудно отвести взгляд от белого пластыря на его правой брови, кожа вокруг него уже приобрела синеватый оттенок, и, когда он невольно хмурился, Иван прикусывал губу. Двигался он тоже тяжело, видно было, что некоторые движения причиняют ему дискомфорт или даже боль, а он не далее, как послезавтра собирался скакать по сцене. Все-таки Светлана была права, надо отговорить его выступать. – Какая же ты упертая, – Иван недовольно сложил руки на груди, но губы у него подергивались от еле сдерживаемой улыбки. – Ты тоже, – ответила Аня с притворным возмущением. – Но может, ты все-таки подумаешь насчет субботы? – Аня, успокойся, – он накрыл ее маленькую ручку своей большой ладонью. – А вдруг у тебя швы разойдутся? – взволнованно спросила она. – И пойдет кровь? Или ты оступишься и упадешь? А у тебя точно нет сотрясения мозга? – Нет, глупая девочка, точно нет, и ничего такого не случится. У Ивана вдруг зазвонил телефон, он полез в карман, взглянул на номер, нахмурился, и, буркнув «Извини!», встал и вышел в небольшой предбанник. В приступе раздражения Аня с силой сжала лежащую на столе дешевую салфетку. Опять секреты! Кто же такой ему звонит, что при ней даже поговорить нельзя? Девушке безумно надоели эти крутившиеся вокруг Ожогина тайны мадридского двора, немудрено, что ему приходится существовать в ореоле из слухов, если даже она знает про него меньше, чем про президента страны. Хотя почему даже? Кто она, в конце концов, такая? – Так, на чем мы остановились? – спросил Иван, усаживаясь на стул и стараясь не зашипеть от боли. – Мы остановились на том, чтобы ты не играл в субботу, – сказала Аня грубее, чем ей того хотелось бы. – Ты же еле передвигаешься. – Аня, я все сказал. Ты не понимаешь, чего просишь. – Почему? – Аню его слова возмутили. – Ты еще совсем ребенок! – Да не ребенок я! – ну вот, и он туда же. – Я такой же взрослый человек, как и ты, и хватит разговаривать со мной так, как будто я в начальную школу хожу! – Прости, – Иван закипал, но продолжал сохранять внешнюю невозмутимость. – Я не так выразился, ты еще неопытная, не все понимаешь… – Понятно, я глупая маленькая девочка, и меня можно не воспринимать всерьез, – губы у девушки задрожали. – Послушай, мне это надоело, – Иван откинулся на спинку стула. – Давай закроем эту тему! Я уже все решил, и я имею полное право принимать подобные решения самостоятельно. – Значит, мое мнение тебя не волнует? – Аня с вызовом взглянула ему в глаза. – При чем здесь это? – При том. – Давай прекратим, – Иван хотел взять руку девушки, но Аня тут же ее отдернула. Она злилась, ее раздражало, что к ней не прислушиваются, ее мнение игнорируют. Она же не из собственной прихоти просила его не играть. Одна мысль о том, что с ним может что-нибудь случиться приводила ее в ужас. От обиды глаза защипало, и Аня усиленно заморгала, чтобы непрошеные слезы не вырвались на свободу. Одной слезинке все же удалось сбежать и покатиться вниз по щеке, оставляя на коже черные разводы от туши для ресниц. Иван протянул руку и большим пальцем аккуратно вытер влагу с Аниной щеки, правда тушь все равно немного размазалась. – Пирожного хочешь? – спросил он, как ни в чем не бывало. Вот так, без извинений, как будто ничего и не произошло. Он взял и просто ушел от конфликта, не струсив, спрятался в кусты, а повернулся к проблеме спиной, делая вид, что ее нет. Аня в ответ кивнула, когда он смотрел таким добрым, нежным взглядом, сердиться на него было трудно или просто невозможно. Хотелось подойти и поцеловать, но Аня решила пока немного наказать его, поделом. Жуя заказанные пирожные, Иван заговорил на отвлеченные темы, намеренно не касаясь работы. Аня сначала пыталась продолжать обижаться, но вскоре бросила это занятие за бессмысленностью. Иван своего решения явно не изменит, к чему было портить настроение себе и ему? Только Иван запихнул в рот очередной приличный кусок и принялся его с нескрываемым аппетитом пережевывать, как у него снова зазвонил телефон. Он взглянул на номер, но в этот раз его лицо осталось блаженно спокойным. Ожогин приложил трубку к уху и улыбнулся. Похоже, с этим абонентом можно было поговорить и при Ане. – Привет! – нарочито бодро поздоровался Иван. – Я? Со мной все хорошо. Кто тебе сказал? – Ожогин скривился и помрачнел, его длинные пальцы забарабанили по столу с такой силой, будто он исполнял военный марш. – Конечно, буду, что за бред?... Света драматизирует… – он поджал губы, а глаза яростно засверкали. – Нет-нет, не волнуйся… Приходи, мне будет приятно. Кире привет! Ну, все, пока! Иван положил телефон на стол и замолчал, в голубых глазах происходила гроза, а вчерашний вулкан, похоже, не окончательно потух. Аня сидела неподвижно, боясь что-либо спросить. Какие бы новости не услышал Иван, они явно ему не понравились, и Аня решила не тревожить его, не дай Бог, опять сорвется. – Черт бы их всех подрал! – прошипел Иван, лицо его при этом оставалось относительно спокойным, только губы стали совсем белыми, и он отчаянно их сжимал. – Уже весь театр знает! – Ох, – выдохнула Аня. Она протянула руку и сжала его пальцы. Он никак не отреагировал. – Вера звонила, спрашивала, как я себя чувствую. Этот… предупредил, что играть не будет, а заодно ляпнул, что я не в лучшем состоянии и в субботу точно не выйду. А тут еще Света позвонила Колпакову и попросила заменить меня, он, конечно же, стал трепать… – Она только попросила его быть готовым, – пискнула Аня. – И все. Сказала, что ты заболел. – А ты знала, что ли? – Иван посмотрел на нее устрашающе. – Она при мне звонила… – Аня приготовилась прятаться под стол. – Почему ты мне не сказала? – Господи, ты злишься, – прошептала Аня. – Я не злюсь, – огрызнулся Иван, хотя его тон демонстрировал обратное, – но я расстроен. Не думал, что ты будешь меня обманывать. – Я не обманывала, я… – ее глаза недовольно блеснули. Почему она вообще должна перед ним оправдываться? – Ясно, – Иван будто бы ударил этим словом об стол. – Поддерживать меня никто не собирается. Что вы там устраиваете за моей спиной? Снова молчание, тягучее, удушающее, снова оба избегают даже взглянуть друг на друга. У Ани от обиды на глаза снова навернулись слезы, и она боялась расплакаться прямо при нем. Иван смотрел в окно и ничего не говорил, на лице как всегда непроницаемая маска, только с силой сжатые в замок руки выдавали, что в душе у него что-то происходит. Что, Аня не знала и, возможно, уже никогда не узнает. Если чужая душа – потемки, то душа Ивана – настоящий дремучий лес, в котором легко заблудиться. – Я пойду, наверное, – Аня встала, больше делать здесь ей было нечего. – Хорошо, – Иван поднялся следом за ней. Аня кое-как замотала вокруг шеи шарф, натянула на уши шапку, которая почему-то стала казаться ей смешной, дурацкий помпон придавал ее образу детскости. На Ивана она старалась не смотреть, а он, наоборот, буравил ее взглядом, отчего в рукав пуховика она попала только с третьего раза. – Пока, – бросила Аня, закидывая на плечи рюкзак. – Не провожай, – отрезала она, когда Иван двинулся за ней. Задетый ее грубостью, он замер и лишь продолжал смотреть ей вслед, и Аня поспешила выскочить вон из кафе. Оказавшись на не слишком людной улице, она, наконец, позволила себе по-женски разреветься. От слез макияж совсем потек, делая ее похожей на панду, Аня накинула на голову капюшон, чтобы никто не видел распухшее лицо в некрасивых черных разводах. Быстрыми шагами девушка поспешила в метро. Скорее бы оказаться дома, принять душ, забраться в теплую постель и уснуть. Оставлять все как есть нельзя, но она, как Скарлетт О’Хара подумает об этом завтра, или даже послезавтра, потому что завтра вечером у нее спектакль, и нужно успеть прийти в себя.