Опасная игра

Иван проснулся от того, что ему было холодно. Он приоткрыл глаза и пошарил вокруг рукой, обнаруживая, что на нем совершенно нет одеяла. Все тело покрылось гусиной кожей, и Иван зябко поежился. Он приподнялся на локте и тут же обнаружил виновницу своего неудобства: Аня забрала все одеяло себе и теперь лежала рядом, свернувшись калачиком и натянув его под самый подбородок. Губы Ивана тронула улыбка, он протянул руку и погладил золотившиеся в мягком утреннем свете волосы. Аня что-то буркнула, но продолжала мирно спать. Ночью она просыпалась, ворочалась и жаловалась на духоту, поэтому ему пришлось открыть окно. За несколько часов воздух успел остыть, в комнате стало прохладно, и Аня, похоже, замерзла. Иван встал, закрыл окно и, порывшись в шкафу, вытащил оттуда второе одеяло. Вернувшись в постель, он попытался снова заснуть, но сон больше не шел. Промучившись некоторое время, он вздохнул и отправился в душ. Стоя под согревающими струями, он вспоминал свои планы на этот день. После завтрака, наверное, стоит отвезти Аню домой, а потом ехать в «Мюзик-Холл» на спектакль. Или, может быть, взять ее с собой? Наверняка, она захочет посмотреть, но слишком светить ее и там совершенно не было желания. К тому же… Нет, это не важно. И так уже весь Музком, наверняка, знает благодаря болтливому языку друга Сережи. Не стоило сомневаться, что раз это стало известно коллегам, то скоро о его связи с Аней узнают и фанаты, а его бедные косточки, и без того натертые до блеска, подвергнутся очередной тщательной промывке. Он-то привык, а вот Ане придется тяжело, потому что она неминуемо станет объектом пристального внимания, зависти и сплетен. Этого ему хотелось меньше всего, хотя чего он ожидал? Всех женщин, которые задерживались у него на более или менее долгий срок, обсматривали со всех сторон, выискивали во Вконтакте, обсуждали и неизменно приходили к выводу, что каждая из них ему не подходит по той или иной причине. Конечно, ведь больше всех ему подходит та толстая девица со служебки, которая уже в десятый раз фотографируется с ним только для того, чтобы он обнял ее за необъятную талию. И он делает все так, как его просят: фотографируется, обнимается, раздает автографы, берет эти бесконечные букеты. Страдает от того, что вынужден блюсти строго выстроенный пиарщиками имидж. Он несколько раз прозрачно намекал, чтобы ему не несли столько цветов, но это бесполезно, поток из дорогущих роз разных оттенков, лилий, хризантем, и прочих представителей растительного мира остановить невозможно. Если уж так хочется что-то подарить, то пусть лучше дарят Айфон или скинутся и оплатят за него кредит на машину. Иван с силой дернул кран вниз, останавливая вместе с потоком воды, поток всех этих неприятных мыслей. В конце концов, ему было грех жаловаться, лучше уж переизбыток внимания, чем его полное отсутствие. Если бы его вдруг совсем никто не ждал бы после спектакля, он, наверное, забеспокоился бы. Ожогин накинул на себя полотенце и вернулся в спальню. Аня еще спала, и даже не пошевелилась, пока он вытирался и одевался, надо было ее будить, наверняка, как все женщины, она будет долго копаться. Иван сел на кровать и, наклонившись, поцеловал ее в лоб. Она очень мило сощурилась, потянулась и, наконец, открыла глаза: – Доброе утро! – он не мог не улыбнуться. Размазанный со вчерашнего вечера макияж делал ее похожей на панду. – Доброе, – Аня сморщила нос. – Сколько времени? – Много, – он убрал с ее лба спутанные волосы. – Вставай, пойдем, будешь мне завтрак готовить. – Готовить? – Ну да, иначе, зачем я тебя здесь держу? – как обычно, шутя, он сохранял совершенно невозмутимое выражение. – А я не умею, – она захлопала своими длинными ресницами. – Ань, я шучу, – он снисходительно посмотрел на нее. – Значит, готовить будешь ты? Ее детская непосредственность и прямолинейность забавляла его. Тем не менее, он не мог отделаться от ощущения того, что вместо любовницы привел к себе в дом ребенка. – Вместе будем, – Иван подмигнул ей. – Иди, умывайся и приходи на кухню, – взяв в шкафу первую попавшуюся футболку, он швырнул ее Ане. – На, надень пока. С этим он вышел, чтобы не смущать ее еще сильнее. Ему нравилось, как краснели ее щеки, как она прикусывала губу и стыдливо опускала глаза. Он даже любил, когда она с ним спорила. Хотя его это и раздражало, но в то же время ее горящие азартом глаза возбуждали его. С Аней Иван ощущал постоянное напряжение, постоянную необходимость быть начеку, и это выводило его из привычного расслабленного состояния. Она позволяла ему планомерно завоевывать ее, а не прыгала к нему в постель, едва заметив искорку интереса с его стороны. Благодаря этому он чувствовал себя полноправным победителем и был чрезвычайно собой доволен. Только вот, что будет, когда первое очарование пройдет, он пока не знал. Были ли эти чувства, которым он еще не решался даже для себя дать название, достаточно прочными, чтобы сформировать в дальнейшем крепкую привязанность? Об этом он пока предпочитал не размышлять всерьез, а просто получать удовольствие от момента. – Ваня? Он вздрогнул и обернулся. Аня стояла в дверях кухни и, улыбаясь, смотрела на него. – Ты это специально? – она указала на надпись на футболке: Ivanized. – Нет, – он усмехнулся. – Но видишь, как хорошо вышло. Проходи. Аня шла немного нерешительно, и, всякий раз ступая на холодную плитку, она невольно поджимала пальцы босых ног, будто бы заходила в холодную воду какого-нибудь озера. Она села на стул и внимательно посмотрела на него, словно чего-то ждала. А он между тем рылся в холодильнике, ища, чем можно было бы ее накормить. – Так, иди сюда, будешь мне помогать. Она подошла к нему и, взяв за руку, поцеловала в плечо. По телу пробежал приятный холодок. Иван развернулся, обхватил ее за талию и, притягивая к себе, поцеловал ее призывно открытый ротик. Она уже больше не робела, как раньше, наоборот, с энтузиазмом отвечала на его ласки. В голове возникла идея позвонить Колпакову и попросить выйти сегодня за него, а самому остаться дома, но здравый смысл все же возобладал. – Не отвлекай меня, – Иван улыбнулся. – Порежь пока овощи, а я займусь яичницей, – он сунул ей пакет с овощами, а сам пошел к плите колдовать над своим коронным блюдом, которым кормил практически всех. Аня резала медленно и методично, словно пыталась сделать все кусочки одного размера. Она даже перестала с ним разговаривать, так сосредоточилась на данном ей задании. Однако в конце Ивану пришлось отобрать у нее нож и доделать все самому. Интересно, как она управляется дома, ведь она живет одна, или за еду отвечает ее подруга? – Достань, пожалуйста, тарелки, – попросил он, отправляя в рот кусок огурца и смачно похрустев им. – Они вон там. Наконец, все было готово, и они уселись за стол друг напротив друга. Иван ел медленно, а Аня прямо накинулась на еду, видимо, была совсем голодная. Не мудрено, ведь вчера он ей и поесть нормально не дал, хотя она не очень-то возражала. – Что мы будем сегодня делать? – спросила Аня, набивая рот яичницей. – У меня спектакль вечером, – бросил Иван как можно более безразлично и тут же добавил: – Не волнуйся, домой я тебя отвезу. – Спасибо, – Аня, казалось, расстроилась, она уткнулась в тарелку и умолкла. Наверное, опять что-нибудь себе придумывает, вот-вот заплачет. Ну, что с ней происходит, он же ничего такого не сказал? Он сам не заметил, как ему стало ее жалко, и он почему-то устыдился своего поведения. – Хочешь, пойдем со мной? – Иван протянул руку и погладил ее локоть, которым она опиралась на стол. – Хочу, – Аня тут же снова повеселела. – Только мне все равно домой надо, переодеться. Подбросишь меня, а потом я приеду к семи? – Хорошо, – Иван ласково посмотрел на нее. – Только ты… ты там всем, если что говори, что ты моя коллега. – Конечно, – Аня кивнула. – Я понимаю. А кто я тебе на самом деле? – Что? – Иван нахмурился. Этого он никак не ожидал так рано. Только не эти сложные вопросы, только не теперь. Сейчас она начнет спрашивать его о чувствах и пытаться выяснить отношения. Ну почему нельзя просто оставить все, как есть, и не стараться рассортировать и разложить по полочкам? – Понимаешь, – она, кажется, испугалась его реакции. – Я просто вчера об этом думала. И хотела спросить тебя… – Аня, – он отложил вилку и посмотрел на нее. – Пожалуйста, не обижайся, но давай не будем говорить об этом сейчас. Тебе вчера было хорошо? – Да, – она кивнула, попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то наигранной. – Мне тоже, – он хотел коснуться ее пальцев, но она убрала руку. Все-таки обиделась. А что он мог сказать ей? Ничего определенного, что расстроило бы ее еще больше. Он слишком ее уважал, чтобы давать невыполнимые обещания или признаваться в ложных чувствах. Сначала ему надо разобраться с самим собой. Он откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул, желание есть пропало, еда перестала доставлять удовольствие. Ну, почему они не могут продержаться больше одного дня, что с ними не так? Вчера же все было так хорошо, а сегодня утро снова начинается с препирательств. – Аня, – тихо позвал он. – Я очень не хочу с тобой ссориться, но я сейчас не могу честно ответить на вопрос, который ты мне задала. Тем не менее, это не значит, что мне все равно, – он подошел к ней и, сев рядом с ней на корточки, поцеловал ее коленку. Она нерешительно протянула руку и погладила его шевелюру, зарываясь в его волосы своими маленькими нежными пальчиками. Он устремился выше по ноге, выстраивая дорожку из поцелуев. Кожа у нее была мягкая, нежная, приятная на ощупь. От нее непривычно пахло мылом, ведь у него не было всех этих женских штучек, которые они выливают на себя, когда по два часа торчат в ванной. Добравшись до края футболки, он решил не продолжать, а то точно придется звонить Колпакову. Иван поднял голову и посмотрел на Аню: она улыбалась. Слегка наклонившись, она поцеловала его в лоб. – Давай, доедай, – Иван поднялся на ноги. – А то мы везде опоздаем. Покончив с завтраком и одевшись, они поехали к Ане домой, где Иван попрощался с ней до вечера и довольный поехал в Мюзик-Холл. Перед первым спектаклем блока у них была дневная репетиция, на которую он едва не опоздал. Влетел в зал в самый последний момент, кое-кто из коллег недовольно взглянул на него, Афанасьева лишь едко хихикнула. Ожогин как всегда сделал вид, что ничего не случилось, и молча включился в работу, хотя про себя все время думал о том, что сегодня ему было бы лучше остаться дома. По окончании репетиции Иван спустился со сцены, высматривая себе компанию на обед. Обычно он ходил есть со Штыпсом, но с недавнего времени, стал чувствовать себя немного некомфортно в его присутствии, да и Вячеслав уже куда-то сбежал. Неожиданно он ощутил легкое прикосновение к своему локтю и резко обернулся, потому что не любил, когда его хватали за руку посторонние. – Ванечка? – Ирина Афанасьева вскинула брови. – Ты что такой нервный? – Ничего, извини, – проговорил сквозь зубы Иван, очень сильно стараясь не злиться на «Ванечку». Он терпеть не мог такого фамильярного обращения, но причуды руководства приходилось сносить молча. – Ты что-то хотела? – Да, – Ирина елейно улыбнулась. – Познакомься, это моя подруга Оксана. Стоявшая немного позади Афанасьевой девушка, которую Иван сначала и вовсе не заметил, обернулась, заставив Ожогина истуканом застыть на месте. – Мы знакомы, – промямлил он, встретившись с устремленным на него взглядом кокетливых карих глаз. Нет, только не это. Только не сегодня. – Да? Как интересно! – воскликнула Ирина, возможно, слишком наигранно. – Тогда ты точно не откажешься пойти с нами на обед. Так и не дождавшись его согласия, Ирина повернула в сторону столовой, а Оксана, подхватив Ивана под руку, потащила его следом. – Что ты здесь делаешь? – недовольно прошипел он. – Я думал, мы обо всем договорились. – Ну, Ваня, что ты злишься? – она снисходительно улыбнулась. – Ира пригласила меня, нельзя считать, что все постоянно вертится только вокруг тебя одного. Иван замолчал, но руку высвободил. Этим дурацким объяснениям он, конечно же, не поверил, не зря же она гонялась за ним последние несколько месяцев. И сейчас это было не что иное, как очередная попытка взять измором неприступную крепость. Нужно было как-то отвадить от себя эту женщину, ведь они ни в коем случае не должны встретиться с Аней. Все же лучше всего ему сегодня было никуда не ходить. – А почему ты не спрашиваешь, как мы с Ирой познакомились? – наседала на него Оксана. – На отдыхе в Марокко, представляешь? Как тесен мир! Я туда ездила еще с мужем. Ах, бедный Жорик! Ты же слышал, что мы развелись? – Да, – буркнул Иван. – Ты сама мне об этом говорила. – Ирина мне столько рассказывала о своей работе, что я тоже решила попробовать. Я ведь достаточно долго вращалась в театральных кругах, да и деньги у меня теперь есть. – Прекрасно, – констатировал Иван. Весь обед прошел в подобном ключе, Оксана болтала без умолку, стреляя в Ивана глазами, Ирина хитро улыбалась, а сам Ожогин молча жевал, надеясь поскорее покинуть этот балаган. Он даже не стал дожидаться, когда они закончат, и, извинившись, оставил их под предлогом того, что ему надо на грим. Усевшись перед привычным зеркалом и отдавшись в заботливые руки гримера, Иван с облегчением вздохнул, радуясь возможности побыть наедине со своими мыслями. В идеале он предпочел бы и вовсе остаться в одиночестве и побродить где-нибудь совершенно один, но с его профессией и занятостью это было невозможно. Поэтому он научился отключаться от царившей вокруг кутерьмы и погружаться глубоко в свой мир, где никто его не трогал. В зеркале его довольно простое обычное лицо превращалось в изысканного Воланда, но он уже не следил за этим столь внимательно. Пискнул телефон, пришло сообщение от Ани, что она уже здесь. Иван вздохнул, надеясь, что все пройдет хорошо. Он надел костюм и, минуя запруженный коридор, направился на сцену. Кажется, в этот раз в спектакле ничего не поменяли, потому что он уже устал, едва ли не на каждой репетиции узнавать об очередных изменениях, которые не всегда казались ему удачными, но он, конечно же, молчал об этом. Спектакль был во всех отношениях обычным, без особого куража, привычная ежедневная работа, которая зачастую выполняется на автомате. Хотя бы слова не забыл и то хорошо, да и в остальном Иван был вполне удовлетворен собой. Аню он обнаружил рядом с гримерками, она весело болтала с Антоном и смеялась. Иван подошел к ним и отвел ее в сторонку, озираясь по сторонам, будто боялся, что за ним кто-то следит. – Как тебе? – спросил он без особого интереса. – Прости, конечно, но это ужасно! Иван дернулся, его глаза расширились от удивления, и он уставился на Аню в ожидании дальнейших разъяснений. Давно привыкший к похвалам, он никак не ожидал такого заявления. – Что ужасно? – спросил он, хлопая глазами. – Я ужасен? – Нет, не ты, – Анина рука потянулась к нему, но на полпути замерла. Все же они были не одни. – Но как можно сотворить такое с Булгаковым? Это же дешевка! Какие-то любовные треугольники, фу! Иван даже и не знал, что сказать. Такое в лицо ему говорили едва ли не впервые, и он никак не ожидал услышать это именно от Ани. Стало как-то неприятно и обидно, он чувствовал себя ребенком, который пришел похвастаться маме своей работой, а она говорит, что такое стыдно кому-то показывать. – Подожди меня здесь, – буркнул Иван и пошел переодеваться. Настроение у него испортилось, и в гримерке, пока он снимал костюм и смывал грим, с ним никто не осмелился заговорить. Остальные непринужденно болтали между собой, собираясь, по всей видимости, в ресторан, и бросали испуганные взгляды на стоящего в стороне Ожогина. Ушел он последним, отчасти из-за того, чтобы никто не увидел его с Аней, отчасти из простого нежелания выходить и продолжать этот неприятный разговор. – Готов? – она улыбнулась и двинулась к нему, но выражение его лица отпугнуло ее, и она в недоумении замерла на месте. – Ваня, ты что, обиделся? – Нет. – Точно обиделся, – она взяла его за руку. – Ну, ты что? – Ничего. Подумай, вряд ли тебе было бы приятно, если я бы взял и обругал твою работу, – он отвернулся и уставился в стену. – Если бы эта работа была бы действительно плохо сделана, то мне бы пришлось это принять! – возразила Аня. – То есть, ты сейчас пытаешься сказать, что я плохо выступил, – Иван сложил руки на груди и недовольно поджал губы. – Нет, ты не понял, – Аня отчаянно замотала головой. – Я не говорю, что лично ты что-то делаешь плохо, но даже хорошее выступление не спасает этот ужас, полное отсутствие режиссуры… – Все, хватит уже, – огрызнулся Иван. – Мне все ясно! Иван поймал себя на мысли, что защищает то, что, возможно, не слишком-то импонирует ему самому, но Анины слова казались ему обидными. – Почему ты уходишь от разговора, – напустилась на него Аня. – Потому что я не хочу его продолжать! – прошипел Иван. – И хватит пытаться учить меня жизни, я поумнее тебя буду и постарше. – Да сколько можно уже тыкать в меня моим возрастом! Я просто хочу понять, почему ты при твоем уровне опускаешься до подобного! И прекрати разговаривать со мной в таком тоне! – А ты прекрати давать мне советы! – возмутился Иван. – Может быть, когда ты немного подрастешь и избавишься от своих надуманных принципов, то поймешь, что артист, который хочет чего-то добиться, не должен быть слишком избирателен. Это работа, и за нее платят деньги. – Я лучше не буду шиковать, чем падать ниже собственного достоинства. – Аня, ты не понимаешь, – он пытался ей объяснить, но, похоже, это было бесполезно. – Это твоя работа, и если у тебя не будет никаких предложений, кроме шоу, где надо, например, раздеться догола, то тебе следует согласиться. Да даже, если будут… – А ты бы согласился? – Аня уперла руки в бока. – Я? – это был неожиданный аргумент. – Я бы… наверное, нет. – Вот видишь, потому что это унизительно, – констатировала Аня. – Это был плохой пример, – Иван в раздумье почесал нос. – Ты пойми, то, что считаешь плохим лично ты, вполне может нравиться другим людям. – Это говорит лишь об их плохом вкусе и недостатке образования, – Аня пожала плечами. Иван был уже почти в бешенстве, он устал от этого глупого препирательства на пустом месте. Пытаться донести до нее то, что она должна понять на собственном опыте, было бесполезно. Нет, брать ее сюда, определенно оказалось плохой идеей, все с самого начала шло как-то не так. Иван и не заметил, как они преодолели последний пролет лестницы и оказались на первом этаже. – Ну что, – Аня кивнула в сторону выхода. – Иди, собирай свои клумбы. – А ты не завидуй, – съязвил Иван. – Ничего, у меня скоро будет столько же или даже больше. – Что, тебе тоже корона на голову упала? – Иван не замечал, как его начинало немного уносить. – Вань, это шутка, – она неуверенно улыбнулась. – Извини, – ну и дурацкие же у нее шутки. – Иногда нам обоим лучше молчать. – Или делать вот это, – убедившись, что рядом никого нет, Аня встала на цыпочки и легко коснулась его губ. – Да, – протянул он, немного успокоившись. – В этом у нас полное взаимопонимание. Иди к метро, я заберу тебя оттуда. – Хорошо, – она ухмыльнулась. – Я думаю, что через пару месяцев меня возьмут работать в ФСБ, я как раз как следует освою навыки конспирации. – Аня, прекрати, – он насупился. Аня примирительно чмокнула его в нос, махнула рукой и ушла в сторону главного выхода, он свернул к служебному, все еще недовольный и немного злой. Надо успокоиться, а то опять начнут говорить, что Ожогин не в духе. У двери он неожиданно наткнулся на Оксану, которая будто бы специально тут его поджидала. – Ваня? – Да? – Прекрасное выступление, – она улыбнулась и изобразила аплодисменты. – Спасибо, – Иван кивнул. – Ты что-то хотела? – У меня к тебе разговор, не волнуйся, чисто деловой. – Пожалуйста. – Слушай, хотела спросить тебя, мы тут концерт планируем, – она как-то странно улыбнулась. – Точнее Ирина планирует, а я пока на подхвате. – И? – он уже взялся за ручку двери. – Ты же будешь участвовать? – Свяжись с моим директором, – отрезал он. – Но ты же согласен? – она настаивала. – Я всегда согласен, если это не пересекается ни с чем другим, – в этом коридоре становилось душно, и Иван стремился выскочить на улицу. – Обсуди это, пожалуйста, с моим менеджментом. И я надеюсь, – добавил он. – Все разговоры между нами теперь будут чисто деловыми, – он улыбнулся. Все же, раз она теперь будет крутиться в этом бизнесе, то лучше с ней не ссориться, она всегда может пригодиться. Можно иногда даже ее поощрять, но не слишком, следует быть милым, намекая на возможность исполнения ее желаний, но не подпускать близко к себе. Прошлого раза ему было вполне достаточно. Иван вздохнул, толкнул дверь и вышел на улицу.

***

Всю следующую неделю, что он был в Питере, Аня провела у него, и теперь, он повсюду натыкался в квартире на ее вещи, более того, постель пропахла ее цветочными духами, и, ложась спать, Иван вдыхал ее запах. Сначала эти духи ему не нравились, аромат казался слишком резким и приторным, но сейчас он так привык к нему, что запах вызывал у Ивана приятные ощущения. И если бы он вдруг выветрился, то Ивану, наверное, стало бы не по себе. У Ани началась учеба, и она вставала рано, Иван только чувствовал, как она легко целовала его в щеку перед уходом, а потом снова проваливался в сон. Днем они оба были заняты, а вечером у Ожогина были спектакли «Мастера и Маргариты», между которыми влезла еще пара ангажементов. Поэтому встречались они поздно, и Иван тут же вез Аню домой. Такой образ жизни не подразумевал много разговоров, и им удавалось обходиться без выяснения отношений. Только иногда, уже лежа в постели, Аня вдруг начинала болтать о чем-нибудь, но это в основном были всякие глупости. – А знаешь, что сегодня случилось? – спросила она однажды, положив голову ему на плечо. – Хммм? – промычал Иван. Он не любил подобную манеру начала разговора, свойственную многим женщинам. Хочешь что-то рассказать, расскажи, и нечего задавать глупые вопросы. – Алексей Валерьевич позвал меня в «Хиты», – она прижалась к нему еще крепче, что стало даже не совсем удобно. – В следующий раз надо заменить Веру, а потом он обещал мне полноценный номер. – Я знал, рано или поздно это случится, – Иван улыбнулся, ему было приятно, что ее ценят. – Они должны были понять, с кем имеют дело. – И мы теперь будем видеться чаще, – Аня погладила его щеку. – Это же здорово! – Угу, – кивнул Иван и поцеловал ее в лоб. – А теперь спи, тебе вставать через несколько часов. В последнее утро перед очередной поездкой в Москву, Аня снова ушла рано. Иван проснулся вместе с ней и наблюдал, как она бегает по комнате в его футболке, которая теперь служила ей ночной рубашкой, и собирает свои вещи. Кое-что она намеревалась оставить у него, на что ему даже пришлось выделить в шкафу целый ящик. Не сказать, чтобы Ивану это нравилось, но он не хотел ее обижать. Ожогин делал вид, что смотрит в телефон, но сам смотрел на Аню и всякий раз, когда она ловила его на этом, он получал от нее полный укоризны взгляд, но занятие свое не бросал. Ему пришлось признаться себе, что ему нравится, как она прикусывает губу, когда не может что-то найти, как недовольно дует на прядь рыжих волос, которые лезут в глаза, как чешет подбородок, когда задумывается. Аня уже перестала стесняться его, поэтому спокойно переоделась в его присутствии и запихала плохо сложенные вещи в сумку. Загибая пальцы, перечислила в уме, все ли она взяла, и подбежала к Ивану для прощального поцелуя. – Может, останешься? – спросил он, утягивая ее прямо в одежде на кровать. – Сапсан только в семь вечера, еще столько времени. – Нет, – Аня замотала головой. – Мне и так придется пропускать из-за репетиций. – Подумай, – шептал он, щекоча губами ее ухо. – Ну же. – Ваня, прекрати, – пискнула она, но Иван и не думал прекращать, спускаясь поцелуями к ключице. – Я серьезно, – Аня с трудом высвободилась из его объятий. – Мне, правда, нужно идти, – она поцеловала его и выпорхнула из комнаты. Иван вздохнул и откинулся на подушки, ему надо было немного остыть. У него будет больше недели для раздумий. С одной стороны, он был рад уехать, потому что постоянное напряжение утомляло его, и очередную смену дислокации он воспринимал, как возможность отдохнуть от этих странных для него отношений. С другой, Иван знал, что он позвонит ей, как только сядет в поезд, или даже еще раньше, потому что ощущал ежедневную потребность говорить с ней все равно о чем, пусть даже ругаться. Это ощущение возникло у него не сразу, но теперь оно возымело над ним власть, и Иван уже не мог противостоять ему. Однако перспектива впадать в зависимость от женщины ему не улыбалась, и Ожогин надеялся, что Москва поможет ему как-то развеяться. В столице действительно задышалось легче, можно было позволить себе немного расслабиться, и все снова стало как-то проще. Однако, возвращаясь каждый раз домой после спектакля, ресторана или любого другого веселого сборища, Ивану хотелось, чтобы его там кто-то ждал. Точнее, чтобы его там ждала Аня. Это раздражало его, но это желание он не мог контролировать. Однажды его прорвало, и он позвонил ей в четыре утра. Она сначала занервничала, но потом проговорила с ним целый час, пока не уснула с трубкой в руке. А Ожогин всерьез испугался самого себя, потому что такие поступки были ему вовсе не свойственны. В обратный поезд Иван садился в приподнятом настроении, в этот раз он как-то сильнее радовался возвращению в Питер, хотя раньше для него совершенно не имело значения, в каком городе работать. Если смотреть из-за кулис театра, везде все одинаково, что в Москве, что в Петербурге. Утром он едва успел заскочить домой, а потом тут же отправился в Музком на репетицию «Хитов». В фойе его встретил лишь молчаливый охранник и удивленная Светлана: – Привет! Ты чего так рано приперся? Не похоже на тебя, – она вскинула брови, но, кажется, была рада его видеть. – Так к десяти же, – Иван сжал переносицу кончиками пальцев, пытаясь припомнить, что он сделал не так. – Леша все перенес на двенадцать. Тебе разве не сказали? – Нет… не знаю, – в голове вместо мыслей был черный омут. – Может быть. – Тебе надо сменить ассистента, – покачала головой Светлана. – Или начать все записывать. - Ладно, – Иван махнул рукой. – Займусь чем-нибудь. Позвоню Ане, пусть тоже приезжает. – А она тебе не говорила? – спросила Светлана. – О чем? – не понял Иван. – Странно, – голос Светланы звучал настороженно. – Вчера у нас была первая репетиция, все были довольны ей, но вечером она позвонила мне и сказала, что участвовать не будет. И не смотри на меня так, я ничего не знаю. – Я говорил с ней вчера, и все было хорошо, – Иван уставился куда-то в пространство, пытаясь припомнить этот разговор. Вроде бы ее голос показался ему странным, и он даже спросил, все ли у нее в порядке. Однако он точно помнил, как она пообещала ему, что они увидятся завтра на репетиции. Что же она опять напридумывала себе? Или кто-то ей внушил? Иван едва не застонал. Эта девушка, по всей видимости, не собиралась давать ему спокойной жизни, снова заставляя вытаскивать ее из неприятностей, и, возможно, ввязываться в них самому. – Ты Леше сказала? – спросил Иван. – Конечно, – Света посмотрела на него, как на дурака. – Нам же надо срочно найти замену, он страшно зол. И я, если уж быть честной, тоже. – Черт, – выругался Иван. – Я сейчас поеду к ней, разберусь, в чем дело. Ты сможешь уговорить Лешу взять ее обратно? Что? Светлана смотрела на него, едва не хохоча, а Иван никак не мог понять, что он такого сделал, чтобы так развеселить ее. – Да что такое? – повторил он. – Ничего, – хихикнула Светлана. – Иди, придумаем что-нибудь. Иван пожал плечами и пошел обратно к машине. Пока Ожогин ехал до Ани, он успел порядком разозлиться. Мог бы сейчас сидеть себе спокойненько в Музкомовском буфете, или вообще дома, если бы время не перепутал, а теперь он вынужден тащиться к ней и решать ее проблемы, которые она сама же на себя навлекла, наверняка, из-за собственной упертости и глупости. Да еще и с руководством теперь будут неприятности. Насколько же они разные! Чтобы там ни случилось, он бы уж точно молчал до последнего, пока не стало бы совсем тошно, да и тогда, может быть, не подал бы голоса. В Анину парадную он скользнул вместе с какой-то старушкой, галантно придержав ей дверь. Лифт не работал, и пришлось до восьмого этажа топать на своих двоих, пусть и длинных, ногах. Это еще больше испортило Ивану настроение, и в квартиру он уже трезвонил короткими раздраженными звонками. Аня открыла быстро, и была крайне удивлена, увидев его. Она тут же попятилась, что-то бормоча себе под нос. Он уже приготовился накинуться на нее, как заметил, что лицо ее покраснело и опухло, на щеках блестели дорожки слез. – Ваня, что ты тут делаешь? – спросила она, пытаясь не всхлипывать. – Мне нужно, чтобы ты объяснила мне, что произошло, – он внимательно посмотрел на нее. – И я никуда не пойду, пока ты мне все не расскажешь.