________________________________________
— Так это твоя первая красная дорожка? Дебютная? — Джен? Джинни? Начинается на «Д» — а дальше он не помнит. — Ну, я ходил на «Сандэнс»[1], хм-м. — Стайлз почесывает затылок, стараясь ни на кого не смотреть: вокруг слишком много камер. Типа очень много. — В прошлом году. Для промоушена… — О, точно, ты снялся в той школьной комедии, м-м-м… — «Дом приколов», да. Но это была моя первая большая премьера. — Нервничаешь? — Очень. Я вообще шебутной.________________________________________
— Он что? — рычит на Салли Дерек, потом, повернувшись к Стайлзу, обращается уже к нему: — Ты что? — Я… что что? — Он жестом показывает на Салли. — Ей угрожали. Я увидел, что ей угрожали, и, как добрый самаритянин, я помог ей избежать этой угрожающей ситуации. — Он делает паузу. — Ладно, пытался помочь ей… — Ты помог. — Салли сидит на одном из столов для осмотра, болтая ногами, пока Скотт зашивает порез на ее руке. Стайлз даже не заметил, что она ранена, пока они не зашли в клинику. — Сломал ему руку и забрал меня оттуда. — Ты сломал ему руку? — с недоверием переспрашивает Скотт, не отрываясь, тем не менее, от руки Салли. — Ну, если он и сломал руку, то благодаря стене. — Когда на него надвигается Дерек, Стайлз пятится назад. — Ты… — Дерек останавливается прямо перед ним, смотрит, начинает нюхать воздух. — Тебе нужна помощь Скотта? — О, ранен ли я? — Стайлз опускает взгляд, пожимает плечами. — Нет, все нормально. Какое-то время Дерек пронзает его взглядом. Что-то в выражении его лица кажется… неправильным. Настороженность. Которая отличает его от той престранной версии Дерека, к которой Стайлз уже привык. О, может быть, в этом все и дело. Может, именно это тот Дерек, которого Стайлз помнит со школы. Не с колледжа, хотя после того происшествия с Питером ему довольно часто приходилось иметь дело с немногословными ворчунами. Настороженный, неприветливый, проблемный, престранный волк, который смотрел на него как на раздражающую головоломку. Который смотрит на него так, словно он собирается… словно он собирается удрать. Ну ебать теперь. Так теперь ему нужно что-то доказать или что? Доказать, что он не даст деру в Лос-Анджелес? Ладно, может, Стайлз это и заслужил. — Салли, ты никогда не говорила, что у тебя проб… — начинает Скотт. — Не думала, что они меня здесь найдут. — Салли пожимает плечами. — Мало кто из норвежцев знает, где находится Бикон-Хиллз… — Они? — рычит Дерек, резко отворачиваясь от Стайлза, которого сверлил взглядом, и переключаясь на девушку. — Кто такие они и зачем им твой реб… отпрыск? — Они — это клан, и им нужна моя дочь, потому что, забрав ее, они смогут заполучить меня. — Салли, — вздыхает Скотт, — почему они хотят поймать тебя? — Потому что… — Салли оглядывается, останавливая взгляд на Стайлзе. — Ему лучше… — Я здесь, и я остаюсь. Рассказывай свою чертову историю, — обрывает Стайлз. Окей, вышло резковато. — Я уже замешан. Тот парень успел меня разглядеть. Он скоро поймет, кто я такой. — Блядь, — роняет Скотт. — И не говори, брат, — соглашается Стайлз. — Зачем ты им нужна? — спрашивает Дерек. Стайлз до сих пор думает о том факте, что какая-то там шайка бандитов знает о перевертышах. Может, это бандиты-перевертыши? Норвежские бандиты-перевертыши? Какая-нибудь сверхъестественная херь в духе «Крестного отца»? Хах, классный бы получился фильм. — У меня… был с ними контракт до беременности. — Салли пожимает плечами. — Продавала информацию, в основном. Я не продлила контракт, бежала из Норвегии и приехала сюда. Так что… — Они хотят тебя вернуть, — заканчивает за неё Дерек. — Ты привела в Бикон-Хиллз клан. Какой именно клан? — Они… нельзя назвать их кланом в традиционном значении этого слова. Это организация с умеренно ограниченным количеством членов. Они называют себя Бродерскапом. Самая влиятельная группировка находится в Осло, но у них есть связи. — Салли замолкает. — Я не думала, что они нас найдут, — уже менее спокойно произносит она. — Это… — Ты не думала… — рычит Дерек, делая к ней шаг, но останавливается, когда между ними встает Скотт. — Чувак, не будь такой задницей, — говорит он. — Она не знала, ясно? — Ты сделала фальшивое удостоверение, — продолжает Дерек, не обращая на Скотта внимания. — Когда ты сюда приехала, мы проверили твои документы. Там ничего нет о Норвегии. — Меня действительно зовут Салли, — оправдывается девушка, — но я была — и сейчас нахожусь — в бегах, заместитель шерифа Хейл. — И ты не подумала, что нам нужно сказать, что тебя могут… — У оборотней нет монополии на поддержание порядка в сверхъестественном мире, заместитель шерифа Хейл. — Салли приподнимает бровь. — Это было не вашим делом… — А стало нашим, — рычит Дерек. — И теперь у нас в городе люди из Бродер… бродер… которые… — О которых я помогу вам позаботиться, клянусь. — У Салли тяжелый взгляд. — Они должны умереть, или остальные члены Бродерскапа — это значит «братство», если вам так легче произносить, заместитель шерифа Хейл, — будут здесь еще до… — Разве они не придут сюда в любом случае? — Стайлз садится на свободный стул в углу. — Убийство не станет для них сообщением? Типа… ну, не знаю, что-то вроде «мы убили ваших братьев, так что ждем вашего приезда, а то нам некому надрать зад»? — Нет, если вы объявите, что я нахожусь под вашей защитой, — отвечает через некоторое время Салли, рассматривая огромный, от пола до потолка, постер, призывающий стерилизовать и кастрировать своих домашних питомцев. — Почему тогда просто не объявить, что ты под нашей защитой, до того, как они придут за тобой? — Скотт, закончив бинтовать ее руку, погладил ее и начал прибираться. — Не сработает. — Салли пожимает плечами. — Тогда все просто будут находить способ получить защиту, и они никогда ничего не добьются. Вы — мы — должны убить тех, кто сюда добрался, направить официальное признание территории… — О, так теперь это наша территория? — Дерек прислоняется к стене рядом со Стайлзом. От него волнами расходится гнев. Широкими, удушливыми волнами. Стайлз врать не будет: это горячо. — Если не хотите, чтобы здесь шныряли перевертыши, — Салли рассматривает повязку и благодарно улыбается Скотту, после чего спрыгивает со стола, — то вы мне поможете. — Мы и не говорили, что не собираемся помогать, — поясняет Скотт. — Просто… — Просто ты никогда не получишь работу в сфере продаж, — вклинивается Стайлз. — Твои навыки убеждения ну совсем… — Мне жаль, — прерывает Салли низким, сердитым и отчаянным голосом. — Но встаньте на мое место. Скотт, замести… Дерек, Стайлз. — Она начинает метаться по комнате. — Они пришли за мной, за моей дочерью, и я просто… я просто… — Ты все нам расскажешь, — ворчит Дерек, — а потом мы расскажем шерифу. — Что? — хмурится Салли, распахнув глаза. — Ты вообще меня слушаешь? Это клан, да, может, их мало, но привлекать к этому полицию… — Я тоже полицейский, — огрызается Дерек, — и… — Это другое! — Стайлз делает к нему шаг, и Дерек рычит. — Это не… — Он проведет это дело под грифом «секретно», — обещает Стайлз, хватая Дерека за ремень, чтобы не дергался. Чувак явно находится на взводе. — Или ты шутила, когда говорила, что они все должны умереть? Потому что тела не испаряются, знаешь ли. — Нам точно нужно их убивать, всех? — интересуется Скотт, пока моет руки. — Сколько их? И это может подождать до выходных? Или хотя бы до четверга? Эллисон хочет… — Я не знаю, сколько их. Я наткнулась на этого ублюдка только сегодня! — Салли вскидывает руку. — Ладно. Ладно. Сделаем все по-вашему, но… — Никаких но, — предупреждает Дерек, разглядывая руку Стайлза на своем поясе. Стайлз какое-то время смотрит в ответ, а потом отпускает его, примирительно поднимая руки вверх. — Ты сказала, что работаешь с информацией? Мне нужна информация. — Я не могу вернуться к себе, — сомневается Салли. — Они могут… Входная дверь хлопает, и Стайлзу даже не нужен оборотнический слух, чтобы понять, что это Бойд и Айзек. — Какого черта? — спрашивает Бойд, когда они заходят в смотровой кабинет. Или просто говорит. Наверное, это лишь выражение замешательства или еще чего. Или риторический вопрос? — Привет… — кивает Салли, очевидно, слегка испугавшись. Стайлз оглядывается и приподнимается со стула, намереваясь сходить за водой или еще чем, не желая объяснять остальным, что произошло. Только понимает, что не может двинуться, когда Дерек хватает его за плечо и сжимает. — Салли попала в беду. — Скотт указывает на нее большим пальцем. — Она… — Перевертыш, о котором ты рассказывал. С ребенком, — заканчивает Айзек. — Потом объясним, — вмешивается Дерек. — Сейчас нам нужно знать, где ты собиралась остановиться. — Я… — Салли кажется растерянной. — Не знаю, по правде говоря. — Стайлз… — начинает Скотт. — Я пас, — отвечает Стайлз. — Они знают, кто я такой. Мой дом — первое место, куда они направятся. — Твою мать, — ворчит Дерек, крепче сжимая хватку на его плече. — Ага. — Стайлз пытается разжать ладонь Дерека, но не удается. — Скотт тоже не годится: они наверняка выяснили, что она приходила в клинику за помощью с ребенком. — Черт, — ворчит Скотт. — Так что остается Дерек, Лидия, Бойд и Эрика или Айзек, — продолжает Стайлз, поворачиваясь к Дереку, все еще сжимающему его плечо. — Может, отпустишь мое гребанное плечо, чувак? Больно уже. Дерек моргает, опускает взгляд и кажется смущенным тем, что его рука находится на плече Стайлза. Он медленно ее убирает и, опустив, сжимает в кулак. — Прости, — бормочет он. — Пусть ее возьмет Айзек, — предлагает Бойд. — Он живет в многоквартирном доме, там есть охрана. Думаю, охрана не помешает. — Э-э. — Айзек смотрит на Салли, оглядывает остальных. — Да, конечно. Думаю, я могу. Сделать это. Без проблем. Было бы славно узнать, почему мы… — Позже, — отвечает Дерек. — Сейчас нам нужен шериф. Нужна информация. Нужно… — Успокоиться? — Стайлз прекрасно понимает, что он последний человек, который может приказать кому-то успокоиться, но в данный момент он пугающе спокоен. Онемело спокоен. Вероятно, под влиянием шока. Или, быть может, он просто принял тот факт, что его жизнь всегда будет измеряться интервалами между сверхъестественными происшествиями. Черт, только на прошлой неделе он смотрел Джейсона Тодда и наблюдал за привалившимся к нему спящим Дереком. Почему это должно было закончиться? — Стайлз, я не думаю, что тебе стоит… — шутя начинает Скотт, но его перебивает звонок телефона Стайлза. Когда он вытаскивает его из кармана, смотрит на экран и видит, что звонит Миранда, его разбирает смех. Боже, он… он, блядь, забыл, что он актер! Какого черта с ним творится? Он только что функционировал на чистом инстинкте, и инстинкт превратил его в девятнадцатилетнего Стайлза. Стайлза, который обложил свой дом волчьим аконитом и всегда хранил в рюкзаке бутылку с ним же. Стайлза, который мало спал, пил много «ред булла» и использовал сарказм как ебучий защитный механизм. Он больше не тот Стайлз, ясно? Уже нет. Он Стайлз Стилински, актер, получивший «Оскар». Стремный, больной на всю голову, пусть и необыкновенно талантливый парень, который запарывал интервью и оказался чересчур хорош в роли серийного убийцы. Ха. — Нужно ответить, — хрипит он между смешками и проталкивается мимо Бойда и Айзека, чтобы выйти на улицу. Ему чертовски необходим свежий воздух.________________________________________
— Ты вырос в Калифорнии, — говорит Джимми. — Бикон-Хиллз? — Ага, маленький городишко. — Стайлз почесывает подбородок. — Вообще-то мой отец шериф. — Что?! — Джимми хохочет. — Мужчина, которого ты приводил на все премьеры... — Эй, я не приводил его на все премьеры… — Окей, мужчина, которого ты приводил на большинство своих премьер, — шериф? — Джимми фыркает. — Это… это лучший телохранитель, которого только можно найти, чувак. Держу пари, он не позволял тебе оставаться безнаказанным, а? — Я… — Стайлз прочищает горло, усмехается. — Да, разумеется, мне многое не сходило с рук. — И теперь ты берешь его с собой на премьеры, потому что?.. — Чувак, он мой отец. Плюс его очень весело упаковывать в смокинг. — По правде, он весьма горяч. — Джимми бросает взгляд на одного из продюсеров, стоящих за камерой номер один. — Можно нам вывести на экран фото Стилински… о, вот и оно. — Это фотография с премьеры «Вторсырья», инди-комедии, в которой Стайлз снялся в прошлом году; оба в черных костюмах. Стайлз смеется, отец закатывает глаза, а леди, которая берет у них интервью, смотрит на шерифа с хищным блеском в глазах. Джимми оглядывает аудиторию. — Я прав, дамы? Он горяч, верно? Аудитория визжит, и Стайлз закрывает лицо ладонями.________________________________________
Стайлз вам не нежная фиалка. Он чувак. Чувак, который прошел через дерьмо (тонны дерьма, ясно?) и вышел по другую сторону, оставшись живым и только самую малость двинувшись мозгами. Да, у него бывают моменты безумия, бывают мгновения неуверенности, мгновения страха, но это не значит, что он позволит им себя сломить. Ну, понимаете, он умеет переключаться. Да, он может начать зубоскалить в самый неподходящий момент, но это только потому, что смех – ебанная форма терапии, спасибо вам, блядь, большое. Так что, опять же, Стайлз не нежная фиалка. По правде говоря, он пугающе логичен, когда дело доходит до противостояния миру сверхъестественного. После ухода из клиники он понял, что есть только два варианта реакции на происходящее. Первый: у него совершенно сорвет башню. Он соберет все свои вещички, укатит обратно в Лос-Анджелес, не обращая никакого внимания на знаки ограничения скорости, снова будет избегать всех и все, что связано с Бикон-Хиллз, и просто жить дальше. Или пытаться жить, но он знает, что этого не произойдет. Стайлзу нравится иметь что-то надёжное в жизни. Поэтому он держится за дружбу и воспоминания, и тайны, и… да, это один выбор. Второй: он засовывает весь страх и ужас, и воспоминания о Питере и боли, и, возможно, некоторые незначительные симптомы ПТСР в далекий, темный, заброшенный угол своего разума и помогает Салли убить монстров. Или помогает Салли и Дереку убить монстров. Потому что Скотт, вероятно, будет настаивать на том, чтобы найти способ их не убивать, но они все знают, что это редко срабатывает. Он уже знает, какой вариант выберет; выбор очевиден. Он уже втянут в это дело, и в его силах довести всё до конца. Плюс, Стайлз… Стайлз не хочет возвращаться к тому, что было. Ему здесь нравится. Ему нравится сама мысль о том, что ему есть куда вернуться. Ему нравятся люди. Стая. Ну и что, что он сейчас немного сомневается, немного паникует, немного слишком заинтересованно бороздит просторы интернета в поисках ничего? Это не проблема, ему просто нужно время, чтобы привыкнуть. Приходите завтра или даже через пару минут, и вот увидите, он будет в порядке. А если нет, что ж, он всегда может сделать вид, будто это так. Что он сейчас и делает, так ведь? Он играет свою роль. Он делает это всю свою чертову жизнь. И если судить по расчетным чекам, у него чертовски хорошо получается. Он крутится на стуле и встает из-за стола, проходит через комнату и бросается на кровать. Спать он не собирается — слишком взбудоражен, — просто лежит. Ни о чем не думая. Или изо всех сил думая о том, чтобы не думать. И это действует, потому что, когда Дерек открывает его окно и спрыгивает в комнату двадцать минут спустя, он уже в относительно хорошем настроении. — Думаю, это особенно странно теперь, когда мы оба взрослые, а ты носишь форму, — говорит Стайлз вместо приветствия. — А еще возвращает в прошлое, да? В старые добрые деньки, когда… — Ты не должен оставаться один, идиот, — прерывает Дерек. — О, да ладно тебе, бродерскапы, — он пытается произнести это с норвежским акцентом — получается, наверное, ужасно, — не смогут найти меня так быстро. — Он делает паузу. — Верно? Верно. — Шериф ищет про них информацию. — Дерек подходит к столу, садится на стул. — Сказал мне отвезти тебя к Айзеку. — Почему к Айзеку? — Стайлз не собирается спорить насчет того, что ему нужно покинуть дом: смысл в этом есть. Но первое, что он завтра сделает, — позвонит в охранную компанию, чтобы им установили сигнализацию. А еще нужно найти где-то на старом компьютере бестиарий и начать изучать перевертышей. Может, по-фу-гуглить насчет того, как бороться с новержскими бандитами. Да, Салли добудет информацию, но он будет чувствовать себя лучше, если проведет собственное независимое расследование. — В его доме есть охрана, — говорит Дерек. Что ж, это имеет смысл. Нет, стойте, ничто из этого не имеет смысла. Он, черт возьми, актер, ему бы беспокоиться о всяких актерских штучках, а не о том, как распределяются силы у перевертышей и как предпринять соответствующие меры безопасности. — Я немного потерял сноровку, — признается Стайлз, — но уже начал подыскивать кое-какую информацию о перевертышах. Посмотрим, может, там есть что-нибудь полезное. — Мы достаточно знаем о перевер… — Ты знаешь, как их убить? — Стайлзу прекрасно известно, что нет; раньше они никогда не имели дела с перевертышами. По крайней мере, он об этом не знает. — Дитон оставил вам какие-нибудь зелья или снадобья, или что-нибудь, что помогает… — Нет, но… — Я ему позвоню; у него вроде тот же номер, да? — Стайлз спускает ноги на пол, садясь на кровати. — Поверить не могу, что на пенсию он уехал в Мэн. [2] Кто вообще переезжает после пенсии в чертов Мэн? Что там делать-то? — Стайлз… — Дерек. — Стайлз проводит рукой по волосам. — Мы поедем на моем — или я поеду, полагаю, ты на патрульной машине — «феррари». Эти ублюдки не смогут… — Ты в порядке? — прерывает его Дерек. — Уверен, что не хочешь… — Всё будет как в старые времена, да? — Стайлз встает, хмурится, когда видит, как поникает Дерек. — Нет, Дерек, послушай, да, я сбежал, но я не собираюсь просто взять и оставить вас разбираться с этим самостоятельно. Я вернулся; я в деле, приятель. Лицо Дерека светлеет, самую малость. Есть что-то еще, но Стайлз слишком взбудоражен, чтобы попытаться разгадать это выражение. — Хорошо, — мягко произносит Дерек. — Так мне паковать одежду или что? — Пожалуй, — кивает Дерек. — Прям как сраная ночевка, — бормочет Стайлз под нос.________________________________________
— Эй, Шон! — У Стайлза получится изобразить закадычных друзей-товарищей, правда ведь? Ладно, может, и не закадычных. Просто товарищей, возможно? Уж это ему раз плюнуть. Ведь единственная разница между Скоттом и Шоном в том, что Скотт — оборотень, а Шон — преуспевающий организатор вечеринок с замашками ловеласа. Окей, может, разница и большая. Но это не значит, что будет сложно сыграть лучшего друга. Он бежит по улице, уворачиваясь от статистов, и толкает Шона (э-э, Райана) в плечо. — Чувак, ты где пропадал? Вечеринка была… — Познакомился с девушкой. — Шон — Райан — вздыхает, и это так похоже на терзания Скотта в старших классах, что Стайлзу приходится прикусить щеку, чтобы не рассмеяться. — Отвлекся. — Да ты постоянно с ними знакомишься, чувак. — Стайлз замолкает, потом искажает лицо в чрезмерно преувеличенном ужасе. — Она… она тебе рогипнол сыпанула? [3] Ты знаешь, что… — Нет, чувак, нет, почему ты вечно предполагаешь самое худшее? — Шон (Райан) изображает странное выражение лица, сводя брови, набычившись и надув губы, и Стайлзу не удается сдержать смешок, сорвавшийся с губ. — О, мужик, прости, мужик, просто… твое лицо. — Стайлз пытается — он пытается — успокоиться, но не получается, и все заканчивается тем, что он добрые пять минут давится смехом.________________________________________
— Ты притащил пиво, — Айзек явно не впечатлен, когда рассматривает содержимое холодильника — своего холодильника, — ко мне в квартиру. И… капкейки с арахисовым маслом, серьезно, Стайлз, ты серьезно? Ты вообще… — Совершеннолетний и могу пить и есть все, что, блядь, хочу? — отвечает Стайлз, падая в кресло с откидной спинкой (боги, они такие удобные) с бутылкой пива в руке. — Ибо да, Айзек, я совершеннолетний. — Поверить не могу, что мне приходится здесь торчать, — фыркает Лидия, опустившаяся в другое кресло (хоть и более грациозно). — Я на это не подписывалась. — Это для твоей же безопасности. — Стайлзу неплохо удается подражать Дереку; Салли, по крайней мере, смеется. Хотя это может быть потому, что она не слишком-то впечатлена настоящим Дереком, но это всё равно считается. — А ты мне нравишься, Стилински, — говорит она. — Ты классный. Айзек на это выпускает смешок, хватает газировку и шлепается на диван. — Дерек просил передать, что чуть позже приедет с шерифом и остальными, а еще… — Нам нельзя уходить. — Лидия взмахивает рукой, закатывая глаза. — Нет уж, Айзек, я собиралась в город, ныкаться по темным закоулкам. Стайлз, ты со мной? — Что касается меня, — начинает Стайлз, — я подумывал угнать тачку и полихачить. — Вы двое такие забавные, — говорит Салли. — Не называй, — Лидия наставляет на Салли палец, — меня забавной. Если бы не ты, мы бы не застряли в этой дыр… — Моя квартира, — кипятится Айзек, — тебе не дыра. Я плачу неплохие деньги за аренду этой… — У Стайлза… — Лидия смотрит на него в поисках… поддержки? О нет! — У Стайлза чувство стиля получше будет, а ведь у него в ванной стоит огромная статуя Дарта Вейдера! — Откуда ты знаешь? — удивляется Стайлз. — Ты никогда у меня не была. — Скотт рассказал, — отмахивается она. — Ну, то есть всем рассказал. И показал фотки… — Он сделал фотки?! — А вот этого Стайлз не знал. — Когда умудрился? — Когда у тебя гостил, — невозмутимо отвечает Лидия. — Ох. — Стайлз чуть откидывается назад, делает глоток из бутылки и меняет тему: — Я, кажется, в состоянии шока. Слишком уж спокоен. Ответа он не получает, поэтому поднимает взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как Айзек и Лидия обмениваются взглядами. — Но ты… ты точно не против всего этого? — спрашивает Лидия после долгой паузы. — Не убежишь, не перестанешь отвечать на наши звонки или… — О, так тут не все так просто, — тянет Салли. — Заткнись, — огрызается Стайлз, а потом обращается к Лидии: — Я уже сказал Дереку, что не убегу. Я вернулся, и я в деле. Кроме того, я могу быть полезен. — Ты актер, Стайлз, — напоминает Лидия. — Ты, как проклятый магнит, привлекаешь внимание. Как это может быть полезным? Стайлз моргает: а об этом он как раз и не подумал. — О, — вдруг восклицает он. — О! Лидия, это… это гениально! — Что гениально? — Айзек отпивает колы. — Лидия, которая указала на очевидную вещь? — Да нет же, уебок. — Стайлз наклоняется вперед. — Я актер. Публичная, блядь, фигура, ребята! — Я что-то не понимаю, — медленно произносит Лидия. — Ну, если со мной что-то произойдет, бандитам это с рук не сойдет. Мало того, — он салютует Салли бутылкой, — стоит только появиться папарацци, и бандиты просто не смогут на меня напасть, иначе их разоблачат. — О, — удивленно тянет Лидия. Она выпрямляется, задумчиво окидывая его взглядом. — Это и правда… — Или, эй, — продолжает Стайлз, — чем черт не шутит, может, они окажутся фанатами, я дам им парочку фоток с автографом, сфоткаюсь и — оп, они, все такие радостные и счастливые, вернутся в свою Норвегию. Бам! И никакого насилия. — Они там в Норвегии хотя бы знают, кто ты такой? — спрашивает Айзек, глядя на Салли. Та смотрит на него в ответ. — Ты намекаешь, что мы такие отсталые, что… — Нет! — Айзек даже кажется испуганным. — Я имею в виду, может, Стайлз не так знаменит, как он думает… — Эй! — А вот это было обидно. Очень. — Не то чтобы Норвегия — страна… гм… — Я бы на этом остановился, Айзек. — Стайлз снова откидывается на спинку кресла, созерцая потолок. — А то сейчас что-нибудь ляпнешь. Будет досадно, приятель. — Вы, ребята, забыли, что вы у меня в гостях, — огрызается Айзек. Стайлз на него не смотрит, но все равно уверен, что он шепелявит потому, что у него вылезли клыки. — Эй. — Стайлз решает, что пришло время сменить тему… опять. — Почему вы все так часто меня трогаете? А еще время встретиться со своими проблемами лицом к лицу. Хотя бы с одной из них. Весьма незначительной, если учитывать его положение, когда вероятность смерти по сверхъестественной причине — опять же — выше, чем должна быть… — Что? — после долгой, долгой паузы произносит Лидия. — Не ты, Лидия. — Стайлз наклоняется вперед — снова — и бутылкой показывает на Айзека. Она уже наполовину пуста, но ему хотя бы не приходится беспокоиться о том, что он зальет все пивом. — Думал об этом сегодня, когда перевертыш припер меня к стенке. Вы — это Айзек, Эрика, Скотт, Бойд, Дерек. Вы меня трогаете. — Трогаем? — Айзек морщит нос, как делает всегда, когда о чем-то думает, и вертит в руках банку газировки. — Полагаю, мы… — Полагаешь, значит, — фыркает Стайлз. — Меня недавно даже Бойд обнял, Айзек. И это были не полуобъятия братанов, а полноценные обнимашки. Дерек то и дело зажимает меня по углам. А ты, — он указывает на Айзека, полностью входя в роль, — ты постоянно ерошишь мне волосы и похлопываешь по груди! — Как же захватыва… — начинает Салли. — Заткнись, — перебивает ее Лидия, оглядывая Стайлза и Айзека со своей запатентованной ухмылочкой Лидии Мартин. Той самой, что заставляет Стайлза нервничать. Той, что означает, что она что-то знает. — Да, Айзек, так что же насчет всех этих прикосновений? — Волки вообще тактильные существа, — оправдывается Айзек. — Но ты оборотень, — замечает Стайлз. — Оборотни тактильные существа, — отвечает Айзек. — Будешь говорить загадками, Айзек, серьезно? — спрашивает Лидия, очевидно, разочарованная, и поворачивается к Стайлзу. — Они так делают, чтобы ты пах стаей. — Ну да, — соглашается Стайлз, — но зачем? — Затем, что ты больше не пахнешь стаей, — неохотно отвечает Айзек. — Точнее не пах, сейчас-то ты пахнешь, с тех пор как мы… — Но Дерек-то бы так делать не стал, — вмешивается Лидия. Стайлз поднимает глаза и моргает. — Что ты имеешь в виду? Он, похоже, старается больше всех, — отвечает он. — Еще бы. Ты просто ходячий ромком, Стайлз. Причём не самый лучший. Так что, вернемся к привычному состоянию «я-Стайлз-и-я-не-догоняю», милый? — Я не… — Стайлз растерян. — Как занимательно, — задумчиво мычит Салли. — Лидия, не думаю, что Дерек… — начинает Айзек. — Сексуальное напряжение, — продолжает Лидия, — вот и все. Было в школе, вернулось и сейчас. Это… как ты это проморгал, Стайлз? То есть… — Что? — Стайлз ставит пиво на журнальный столик, наблюдая за Айзеком, который тут же хватается за бирдекель и с недовольным взглядом кладет его под бутылку. — Дерек — человек-катастрофа, когда дело касается эмоций, Стайлз, и ты это знаешь и думаешь, что он тебе что-нибудь скажет? Думаешь, он вообще кому-нибудь что-нибудь реально важное говорил? — Лидия фыркает. — Он, наверное, даже понятия не имеет, что делает. А когда мы смотрели Джейсона Тодда? Я чуть не задохнулась от напряжения, а я даже не оборотень. — О. — Стайлз говорил, что шокирован? Забудьте. Вот сейчас он шокирован. Потому что Лидия… сказала то, что вроде как имеет смысл. Но это Дерек, так что нет, все-таки в этом смысла нет. Как там звучит поговорка о том, что нужно быть осторожным со своими желаниями? — Он прикасается к тебе, Стайлз… — Лидия опускает голову. — Он прикасается к тебе потому, что хочет прикоснуться. Он не знает, как сказать, не знает, как себя вести; Дерек и отношения… сам знаешь. — Знаю, — тихо произносит Стайлз. Чертова Кейт. До сих пор. — Что я пытаюсь сказать, — продолжает Лидия, сжимая губы. — Что я пытаюсь сказать, так это то, что, если ты причинишь ему боль, большую, чем он уже испытывал… Мне не нужно быть гребанным оборотнем, чтобы ты боялся за свою жизнь. — Лидия. — Айзек кажется изумленным, хоть и улыбается, так что, наверное, согласен с ней. — Я… — тянет Стайлз. Ему кажется, будто в комнате стало светлее. Жарче? Она стала меньше? Он одним махом выпивает остатки пива и вытирает рот тыльной стороной ладони. — Лидия, я не… — Не знал? — Лидия улыбается, морщит нос. — Боже, чувствую себя проклятой гуру отношений. А ты помнишь, что все мои отношения заканчивались тем, что мой нареченный убегал куда-то очень, очень далеко, верно? — Да, но я… — Стайлз не может подобрать слова. Он не просто потерял дар речи, ему трудно даже собраться с мыслями. Лидия, конечно, кое-что прояснила, но также… ничего не прояснила. Потому что, если он понял правильно, она говорит, что Дерек… что Дерек его хочет. Нет, больше чем хочет. Он… он его желает. Как друга. Как… как… да, он не может это произнести. Это какая-то упоротость. Быть не может, чтобы это оказалось правдой. Но что если это правда? Внезапно Стайлз чувствует ужас, потому что да, что если это правда? Что если все это: непривычная общительность, спокойное снисхождение, прикосновения, защита — признаки того, что Дерек хочет построить что-то со Стайлзом, но не знает, как подойти? Или, что еще хуже, верит, что он этого не заслуживает? Не то чтобы Стайлз был кем-то, кого нужно заслужить, но в этом Стайлз прав. Он это точно знает. Просто никак не может собраться с мыслями. — Кажется, вы его сломали, мисс Мартин, — произносит Салли, и Стайлзу кажется, будто ее голос доносится откуда-то издалека. — Перезагружается, — вставляет свои пять копеек Айзек. — Лидия, — поправляет Лидия. — Мисс Мартин — это моя мама. Слишком много всего на него навалилось, думает Стайлз. Вот почему он не может сосредоточиться на чем-то одном. Он вернулся в Бикон-Хиллз; ему приходится иметь дело с норвежскими перевертышами; ему сказали, что кто-то чувствует к нему… что-то. Свет слишком яркий, а от кресла, в котором он сидит, внезапно хочется чесаться. Кажется, будто он вот-вот выпрыгнет из своей гребанной кожи, и ему нужно с этим что-то сделать, и быстро. Не об этом он просил, когда спрашивал о прикосновениях. Не искал сердечных заверений в чем бы то ни было, даже если они были переданы через доверенных лиц. Он пытался поднять себе настроение, и все, а теперь… теперь, блядь, настроение упало ниже плинтуса. Его вообще нет, и это его душит. Недостаточно для того, чтобы началась паническая атака, но достаточно, чтобы Айзек и Салли с беспокойством следили за ним взглядом. Ну, и Лидия тоже, но он упоминает Салли и Айзека потому, что знает: они чувствуют запах его ужаса. — О боже, — шепчет он, и Лидия смеется. — О боже. Он не реагирует на нее, потому что не находит в этом ничего смешного. Ему только… нужна одна секунда. Чтобы успокоиться, чтобы для начала перестать сжимать руки в кулаки, чтобы не замкнуться в себе. Он не знает, что делать. Он растерян. В голове — пустота. Через какое-то время, показавшееся вечностью, он понимает, что это подождет, пока они не разберутся с перевертышами. Он не собирается это игнорировать. У него вообще такое ощущение, будто это одна из тех проблем, которые проигнорировать просто не получится. Нет, он не собирается ее игнорировать. Что он собирается сделать, так это помочь Салли, дождаться, когда все устаканится, а потом он проведет исследование. Дерек. Он собирается изучить Дерека. Правда, звучит так, словно он собирается провести научный эксперимент. Но это не так. Это нечто охуенно большее. Он… сосредоточит на Дереке все свое внимание, вот что он сделает. Но сейчас… сейчас он будет фокусироваться на одной проблеме за раз. — Салли, — говорит он, — ты сказала, у тебя есть информация? Расскажешь сейчас или… — Он опять включает режим избегания, — замечает Айзек. — Неправда. — У Стайлза ломается голос, и, прежде чем продолжить, он прочищает горло. — Я просто… для меня это слишком. Слишком много всего сразу навалилось. И… — Он мог бы сказать, что не верит, что Дерек его хочет, что ему не хочется спрашивать у Дерека, правда ли это, что ему не хочется облажаться, если это правда, но он этого не говорит. — Мы должны разобраться с этим. Для начала. Долгая пауза, понятное дело. Он чувствует, как все на него смотрят, но не поднимает взгляд от журнального столика. К счастью, у Айзека нет аналоговых часов, потому что в противном случае — Стайлз в этом уверен — он бы стал вслух отсчитывать проходящие секунды. — Мне нужен ноутбук, — наконец произносит Салли.________________________________________
— Чувак. — Не надо было Стайлзу снимать квартиру вне кампуса. Надо было остаться в общежитии. Серьезно. — Я не хочу сниматься в твоем тупом видео. Вот блядь. — Да ладно тебе, мужик! — Стивен пихает камеру ему в лицо. Это не помогает, совсем. — Клянусь, будет круто! Сценарий ты уже знаешь, просто импровизируй! — Мне завтра нужно сдать работу. — Стайлз жестом указывает в сторону экрана своего ноутбука, где в настоящее время светится единственный набранный абзац. — Могу я, пожалуйста, ее закончить? — Двести долларов с аренды в следующем месяце, — предлагает Стивен через минуту, и Стайлз, написав слово «гегемония», отрывается от клавиатуры. — Двести долларов и ты избавишься от этого, — Стайлз показывает на фальшивую маску волка, висящую на стене. Из-за нее ему снятся кошмары. Ему вообще много из-за чего снятся кошмары, но в последнее время главным их инициатором была именно эта штука. — Двести долларов и я забуду, что ты разбил кружку моей мамы, — отвечает Стивен. Стайлз вздрагивает. — Это надолго? Потому что завтра последний день сдачи эссе. — Часа три от силы, — обещает Стивен. — Ладно. — Стайлз сохраняет документ, закрывает ноутбук и вскакивает на ноги. — Что делать? — Влог о зомби-апокалипсисе. — О, вау, вот что я называю «оригинальность». — Стайлз опускает взгляд, гримасничает. — Надо переодеться, наверное… — Это первые дни апокалипсиса. Еще есть электричество и водоснабжение, так что можешь остаться в своём. В следующий раз сделаем тебя менее чистеньким. — Стивен возится с камерой, не глядя на Стайлза, и тот садится перед окном. — Я еще не соглашался на следующий раз, — ворчит Стайлз. Съёмка занимает больше трех часов.________________________________________
— У оборотней стаи, у перевертышей… — Салли морщит нос. — Ну, традиционным термином является «семья», но это скорее банда, ну или клан. — Получается, альфа у них большая канима. — Стайлз смотрит в экран ноутбука, на котором открыты файлы, присланные десять минут назад Салли. В настоящий момент они изучают данные босса клана. — Грег Сэндерсон. — Он скорее не альфа. — Салли пожимает плечами. — Перевертыши слишком… изменчивы, чтобы у них держался хоть какой-то иерархический строй. — Ну, Дерек тоже не то чтобы Альфа-альфа, — ворчит Лидия. — Он старался, но не справился. Это было жалко. Так что теперь он… — Но не он является нашей проблемой, — встревает Стайлз. — Мы должны выяснить, какие перевертыши у нас в городе. Где они остановились и как нам… — Он вздыхает. — Как нам их убить или навсегда покалечить. Я упоминал, что я чертов актер? Я могу взять и нанять кого-нибудь для этой… о, давайте? — Нет, — хором произносят Лидия, Салли и Айзек. — Ладно. — Стайлз возвращается к изучению присланного Лидией бестиария — она не так уж сильно его и расширила после того, как он дорабатывал его в выпускном классе, что… что довольно приятно. И заставляет его чувствовать себя полезным, даже если он им давно не пользовался. — На перевертышей у нас тут маловато информации. — В бестиарии? — Лидия пожимает плечами. — Я только после Салли узнала об их существовании. Скотт так и не удосужился ее расспросить. — У вас есть номер доктора Дитона? — спрашивает Стайлз. — Он тот же, а зачем? — удивляется Лидия. — Если существует эквивалент волчьему акониту, только для перевертышей, не помешало бы узнать… — Его нет, — вмешивается Салли. — Но есть одна смесь, которая не дает нам превращаться, делает слабыми… — Аконит делает то же самое, — замечает Айзек. — Их действие отличается, — возражает Салли, нахмурившись. — Но я не знаю рецепта. Думаете, этот… Дитон его знает? — Лидия, можешь позвонить?.. — Тебе не кажется, что остальные могут подумать о том же? — говорит Лидия, но все-таки достает из сумочки телефон. — Почему мы не можем просто сесть и сделать вид, что мы беззащитные людишки? — Потому что я знаю папу, — говорит Стайлз. — Он первым делом станет выяснять, кто на прошлой неделе регистрировался в мотелях и гостиницах в пределах двадцати миль. Дерек, Бойд и Эрика, скорее всего, вынюхивают по городу, пытаясь сопоставить… — О-о-о, какое длинное слово. Пять баллов, — подначивает Лидия. — Пытаясь сопоставить места, где остался запах перевертыша, с тем, что нароет шериф, а Скотт с Эллисон, наверное, постараются выудить сведения у ее отца, так что нет, я и правда не думаю, что они делают то же самое. — Он замолкает. — Или я не прав? — Прав, — успокаивает Айзек, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Лидию. — Бойд с Эрикой и правда прочёсывают город, значит… — Позвони Дитону. Какая у нас с Мэном разница во времени? — Плюс три часа, так? — Значит, там почти полночь. — Лидия прижимает телефон к уху, выходит в кухню. — Он еще не спит. — Что же мы… — начинает Салли. — Перевертыши. — Стайлз открывает новый документ. — Расскажи мне о них. Слабые стороны, сильные стороны, все, что может оказаться полезным. Стайлз, скрестив ноги, опускается перед журнальным столиком и выжидающе смотрит на Салли, приготовившись печатать. Так проще, чтобы не думать… о другом. Что ему нужно — так это занять себя чем-нибудь, и все будет в порядке. — Хорошо, — отвечает Салли, потом на некоторое время замолкает. — В общем, настоящее обращение, физический его аспект, — это как мышца. Ты ей работаешь — она становится сильнее; перестаешь, не обращаешься какое-то время — и слабеешь. — Имеет смысл, — бормочет Стайлз. — И есть… существует несколько ступеней в зависимости от того, сколько форм ты можешь принимать. По большей части их три; по-настоящему талантливым подчиняется больше сущностей. Это как, — Салли чуть хмурится, задумавшись, потом щелкает пальцами, — полиглоссия! Знаешь, что это такое? — Да. — Стайлз машет в сторону Лидии, которая тихо говорит по телефону на кухне. — Лидия говорит на семи языках. — Стойте, а что это? — спрашивает Айзек. — Есть люди, говорящие на двух языках, есть — на трех, а есть полиглоты, — объясняет Стайлз. — Это значит, что ты говоришь больше чем на трех языках. То есть научиться перекидываться в другую форму — это как выучить еще один язык? А сколько форм у тебя? — Слон. Оцелот. Скопа. Тигровая акула. — Салли делает паузу. — Чем больше или меньше форма, тем труднее в нее перекинуться, так как, по сути, ты увеличиваешь или сжимаешь собственные клетки. — Круто. — Стайлз делает заметки. — А смесь, о которой ты говорила, запирает перевертыша в… человеческой форме? — Нет, они застревают в той форме, в которой находились, когда она впрыскивается. Я видела эту штуку в действии, — признается Салли. — Это работает. — И если ее… вспрыскивают или распыляют, или… — Вводят как инъекцию, она должна попасть в кровь. — Салли опускает взгляд на столик, словно что-то вспоминает. — Итак, когда ее вводят, перевертыш слабеет? На ограниченное количество времени. — Смотря какая дозировка, от пяти до двадцати минут. Больше, если сечете в химии. — Что ж, не так уж плохо, — размышляет Стайлз. — Я имею в виду, даже без смеси Дерек и остальные гораздо сильнее, чем большинство… — Обычно бандиты нанимают перевертышей как головорезов, — перебивает его Салли. — Вам придется иметь дело с профессиональными бойцами, убийцами, гангстерами, так что нет, это не так легко, как ты считаешь. — Как по-твоему, — спрашивает Стайлз после того, как в полной тишине набирает добрую страницу текста (он потом пороется в поисках дополнительной информации, хотя Эллисон, скорее всего, тоже что-нибудь дополнит, когда они вернутся из дома Криса), — может, стоит перевезти твою дочь сюда? Так безопаснее. — Я… — Салли смотрит на него, на ее лице отчаяние сменяет безмерный ужас, упрямство — решительность. — Стоит, — наконец произносит она. — Но не сегодня. Она не… она в безопасности, по крайней мере на эту ночь. Они ее не найдут, у нее есть молоко, и… она в безопасности. — Я пойду завтра с тобой, — обещает Стайлз. Лидия в кухне смеется, и он оглядывается, видя, что она записывает что-то в блокноте. Похоже, Дитон оправдывает надежды. Стайлз скучает по этому чуваку. — На всякий случай. — Как ты собираешься… — Страховка, — отвечает Стайлз. — Они не смогут напасть, когда вокруг камеры.________________________________________
— Окей, ты не мог бы наклонить голову чуть вниз… да, вот так, отлично, смотри на меня. Да, идеально. — Стайлз смотрит в камеру, она непрерывно щелкает, приподнимает уголок рта в рычании, и фотограф одобрительно ворчит себе под нос. Стилист нанес на него грим в виде черепа, потому что это хэллоуинский выпуск… черт, Стайлз даже не знает название журнала, в котором его напечатают. Да и пофиг. Миранда пришлет копию, когда он выйдет. А Фелицию сделали драконом, вот же ж блин. Он бы предпочел быть драконом, чем просто чуваком в костюме и с гримом на лице. У Фелиции есть хвост. Ему тоже хочется хвост. А еще ему хочется спать, а так как ему нужно написать десять страниц для дипломной работы до пятницы, отснять несколько сцен для завтрашнего и четвергового ММОРПГа, то полноценный сон откладывается до выходных. Ох уж эти привилегии очного обучения и съемок на кабельном ТВ-шоу в качестве приглашенной звезды. Но играть хотя бы весело. И платят обалденно. Ну и ладно, какой-то сумасшедшей его части нравится быть таким занятым, потому что это отвлекает от других вещей. Жутких вещей. Вещей, от которых ему до сих пор снятся кошмары. — Можешь показать язык, Стайлз? Да, вот так. Идеально. — Боже, этот чувак такой стремный.