________________________________________
Каждый раз, глядя на шрамы, кожу, сморщенную и покрасневшую вокруг швов, спускающихся по плечу и заканчивающихся раной в форме буквы «У» на животе, где хирургам пришлось стягивать кожу над раздробленной костью, он вспоминает вспышки боли и кровь, улыбку Питера, холодный бетон, от которого тянуло гниющим мусором и выхлопными газами, булькающую в горле и легких жидкость. Поэтому он старается на них не смотреть. В первую неделю, очнувшись в больнице, он мало что соображает. Плавает в наркотических волнах препарата, который ему дают, чтобы он оставался в здравом уме, выныривая из них время от времени, просыпаясь с огоньками в глазах и чувствуя, как напрягается позвоночник. Встать с кровати ему разрешают в первый день второй недели. Идти больно, видеть рану — больно, болит все. Где-то в середине третьей недели наконец приходят Дерек и Скотт. Или это отец наконец-то позволяет Скотту и Дереку его навестить. Он знает, что они теперь друзья — знает, что Дерек смирился с тем фактом, что Скотт никогда не будет его «бетой», и что Скотт понял, что весь этот мудацкий фасад, за которым прячется Дерек, — именно что фасад, — но видеть их в своей палате вместе все равно странно. — А вот и братья-засранцы, — шутит Стайлз и понимает, что шутка не проходит, потому что его лицо все еще сохраняет пепельный цвет, глаза ввалились, а слова звучат гораздо более ожесточенно, чем он полагал. Боже, он так устал. — Чувак. — Скотт подходит первым, садится на стул рядом с его кроватью, в котором обычно сидит отец. В его глазах плещется вина, и Стайлз слишком измотан для этого дерьма. — Извинения приняты, — говорит он. — Но за это я, когда выйду, вмажу тебе той битой, что твоя мама всегда держит под рукой. — Он неясным жестом обводит белую палату, которую уже ненавидит. — Он мертв, — произносит Дерек. — На этот раз окончательно. — Тебя это тоже касается, — отвечает Стайлз. Он не вполне уверен, что сможет претворить свою угрозу в жизнь, но чувствует себя лучше от одной мысли об этом. — Мы должны были тебя послушать, — произносит Дерек уже мягче. — Вы всегда должны меня слушать, — говорит Стайлз. — Особенно когда я говорю, что помешанный оборотень окончательно слетел с катушек, чувак. — Хорошо, — отвечает Скотт. Стайлз смотрит на Скотта, потом — на Дерека, потом — в окно, за которым моросит дождь. Блядь, как же он устал.________________________________________
Салли обнимает его, когда выходит из машины. Долго обнимает, сплющив попавшую между ними Кари, которая шлепает Стайлза по шее и щекам и странно лопочет. Она бормочет что-то о благодарности и что она должна ему по гроб жизни, и как она напишет его имя в своем завещании, и если ему когда-нибудь будут нужны поддельные документы или деньги, или необходимо будет хакнуть какого-нибудь неприятеля, она все сделает, без вопросов. Это все очень мило и очень стремно одновременно, и Стайлз даже рад, когда она наконец его отпускает. — Давно не виделись, — говорит он, оглядываясь на Скотта, который маниакально обнимает «феррари», в то время как Эллисон с Дереком наблюдают за ним с ошеломленными выражениями лиц. — Мне нужен дом, — произносит Салли в ответ. — Ненавижу квартиры. Уже решила. Айзек поможет присмотреть жильё, когда найду работу. — Типа… не хакерскую работу? — с надеждой спрашивает Стайлз. — Я подумывала о ремонте компьютеров. — Салли пожимает плечами. — И подрабатывать на стороне, может, создам парочку игр. Стану, — она машет рукой, — типичным американским предпринимателем. — Звучит круто. — Стайлз засовывает руки в карманы, оглядывается на Скотта, Эллисон и Дерека, которые теперь с серьезными лицами ведут разговор. — Бойд и Эрика тебе вчера все рассказали? — спрашивает Салли. — Насчет перевертышей? — Я прикинулся шлангом, — усмехается Стайлз, отстраняясь, когда Кари тянется вперед в попытке схватить его за руку. — Правда, после того, как они сказали, что Лидии прислали билеты на самолет в… гм, Францию, верно? — Это был ближайший рейс, — отвечает Салли. — И твой отец — классный парень, между прочим, — утром отпустил остальных. — Ага. — Стайлз кивает. — Бойд с Эрикой за ними проследят. — Он смотрит на Скотта, который большим пальцем нежно поглаживает синяк на подбородке Эллисон. Боже, этот чувак такой романтик. Это очаровательно. До тошноты очаровательно, но тем не менее. — Я тоже подыскиваю дом, — признается он, не сводя взгляда со Скотта и Эллисон. Ладно, и, может быть, с Дерека, потому тот смеется. Над чем-то, что сказала Эллисон, охренеть. Это просто… потрясающе. Он поворачивается, замечая, что Салли улыбается, а Кари скалит зубы. — Я рада, Стайлз, — говорит она, потом, по какой-то неизвестной причине, приподнимает Кари – та хватается ручонками за его шею, и ему приходится поддержать ее, чтобы она не упала. И она, по неизвестной причине опять же, тут же начинает тянуть его за ухо. — У тебя есть деньги, устоявшийся образ жизни, парень… — Только не… — начинает Стайлз, хватая Кари за ручку, чтобы ее остановить. Черт, а детки-то тяжелые. — И почему я держу… это? — Ты нравишься Кари, — произносит Салли так, словно это очевидно. — И мне нужно поговорить с Дереком. — А потом она уходит к остальным. Стайлз приподнимает Кари, сажая на плечи, и следует за ней. — Проклятье, Стилински, — восклицает Эллисон, когда он встает рядом с ней, пока Салли говорит Дереку что-то, от чего он вот-вот фыркнет. — Это будет в «твиттере», и мне похрен на… — Что? — Стайлз смотрит на нее, потом морщится, когда Кари тянет его за волосы. — Блядь. — Чувак, следи за языком, — предупреждает Скотт. — Скотт, ей три месяца, — говорит Стайлз, потом улыбается, когда Эллисон наводит на него телефон. — Да, но… — Я тебя игнорирую, — распевает Стайлз, забираясь на водительское сидение своей машины и сажая Кари на колени. Боже, это все так… по-домашнему. Словно дом принадлежит им, а не Дереку. Словно они развлекают своих гостей. Словно Стайлз не упаковал уже свои вещи, потому что сегодня он возвращается к отцу. Ну или он думает, что сделает это сегодня. Разве что Дерек убедит его в обратном. Это все часть его плана-по-невыбешиванию-Дерека. А это значит спать в одиночестве, это значит отложить мысли о семье и всем этом дерьме в дальний ящик. Не торопись, думает он, пусть все идет как обычно. Не беги впереди паровоза и не превращайся в банный лист. Точно. Он показывает Кари, как шумит двигатель, кладет ее ручки на руль, и делает вид, что машина едет, когда появляется Салли, приседая перед ними на корточки. — Мы все, по-видимому, — начинает она счастливым, удовлетворенным и чуточку удивленным тоном, — идем на ланч? — Правда? — Стайлз было подумал, что Скотт приехал посмотреть на авто. Но идея неплоха. Сегодня Дерек работает в вечернюю смену, с отцом, потому что, по его словам, он «уже много пропустил». Так что выбраться на ланч действительно было бы неплохо. А потом Стайлз может вернуться за вещами, поехать к отцу, может, даже позвонить риелтору. Начать заниматься взрослыми вещами, в природе которых нет ничего сверхъестественного. Например, блин, оплатить счета. Ну или сказать бухгалтеру, чтобы та оплатила его счета. Выучить сценарии. Полазить по интернету и посмотреть, что о нем говорят. Как обычно. — Ага. — Салли усмехается и протягивает руки к Кари, и Стайлз помогает ей ее поднять. — Дерек сказал что-то о том, что оттуда поедет на работу, так что… — О. — Стайлз морщит нос. — Тогда, пожалуй, пойду, принесу сумки. Он выбирается из машины и подходит к мило воркующим Скотту и Эллисон. Внезапно думает, как странно, что никто не зашел внутрь. Но Скотт и так весь прошлый вечер кидал на диван Дерека уничижительные взгляды, так что, пожалуй, для не-людей смысл в этом есть. — Я слышал, у нас будет типа свидание на ланче? — говорит он, закидывая руку Скотту на плечо. Дерека на улице не видно — наверное, пошел переодеваться, и о, как же Стайлзу хочется на это посмотреть, — поэтому у него есть немного времени, прежде чем придется пойти забирать сумки из спальни Дерека. Пойти туда сейчас не кажется хорошей идеей. Ему наверняка захочется запрыгнуть на переодевающегося Дерека, а учитывая, что они не одни… лучше не надо. — Ага. Это нормально? — Эллисон смотрит на него, искренне и широко распахнув глаза. — Я свободна на несколько часов, а вечером не смогу уйти с работы, так что, думаю… — Я не жалуюсь, — отвечает Стайлз. — Я за всю неделю был только в кофейне. — Ну, ты ранен, чувак. — Скотт смотрит на него как на идиота. — И ты знаменит. То есть, из-за этого… — Я не просил отвечать, Скотт, — бурчит Стайлз. — О. — Воцаряется тишина, и Стайлз оглядывается, замечая, что Салли прислонилась к машине Скотта и Эллисон, качая Кари на руках и просто… глядя на них. Он улыбается, машет, и она отвечает тем же. Стремно. — Итак, — начинает Стайлз, — вся эта фигня с перевертышами была чистым безумием, да? Рад, что все закончилось. Я говорил вам, что подыскиваю дом? — Ты прошлым вечером это раз пять сказал, — стонет Скотт. — И я знаю, что только за тем, чтобы увидеть реакцию Дерека, так что даже не… — Это мило! — Эллисон пихает Скотта локтем. — Они влюбле… — Нет! Не сглазь! — Стайлз машет руками так яростно, что Эллисон удивленно замолкает. Однако ее ухмылку невозможно игнорировать, поэтому он точно знает, о чем она думает. Он неприязненно отстраняется от Скотта. — Засранцы, вы все. Он заходит в дом, что-то бормоча и слыша за спиной смех Эллисон. У него красные уши, черт побери. И щеки. И шея. Черт, в следующем фильме он просто обязан исполнить реально крутую роль, чтобы показать всем, каким охуенным он может быть. Если постарается, конечно. Когда Стайлз открывает дверь в спальню, Дерек стоит в одних только форменных брюках и теребит пуговицы рубашки, и Стайлз думает, что у него того гляди появится кинк на форму. — О, — восклицает он, глядя на его выпирающие тазовые кости и вспоминая, как проводил ногтями по горячей, упругой, мягкой коже. — Я только возьму чемодан. — Ладно, — отвечает Дерек, натягивая майку и не сводя взгляда с шеи Стайлза, на которой под воротником пиджака и худи прячется масса засосов. Типа дохренища. Похоже, склонность к клеймению у оборотней в крови. Но, без вранья, это горячо. — Поверить не могу, что ты уже возвращаешься на работу, чувак. — Стайлз проходит к чемоданам, потом вспоминает, что зубная щетка и всякая такая ерунда остались в гостевой ванной. Вздыхает, выходит, чтобы их забрать, и возвращается с шампунем, кондиционером и кремом, который прописал дерматолог, чтобы, по ее словам, лицо было гладеньким. Дерек по-прежнему в одной майке сидит на кровати, опустив взгляд в пол. Когда Стайлз заходит в комнату, он поднимает взгляд, потом смотрит на туалетные принадлежности у него в руках и ухмыляется. — Иди нахуй, это для работы, — ворчит Стайлз, проходя мимо и укладывая вещи в чемодан. — Ты можешь остаться, — предлагает Дерек, когда ему как раз удается затолкать шампунь в один из боковых кармашков. — А? — Стайлз поднимает взгляд. Он слышал, что сказал Дерек, и знает, что Дерек это понимает, потому что у него екнуло сердце. Ебанные оборотни. Он и так слишком заморачивается насчет того, как его внутренние органы реагируют на внешние раздражители. Слишком. — Ты можешь остаться, — со вздохом повторяет Дерек, надевая рубашку и застегивая пуговицы. — Здесь. Сегодня. Или пока не найдешь дом. Если хочешь. Стайлз прикусывает щеку изнутри, чтобы сдержать улыбку. Только вот это не срабатывает. Щеки болят от того, насколько широко расплывается улыбка. — Хорошо, — отвечает он, потому что серьезно, что бы вы на это сказали? Конечно, он хочет остаться. — Отлично, — говорит Дерек, нарочито бесстрастно продолжая застегивать рубашку. Но его губы поджаты, а челюсть напряжена, словно он тоже старается сдержать улыбку. — Можем заказать еду, — предлагает Стайлз, вытаскивая все туалетные принадлежности, которые успел засунуть в чемодан, и вставая. — Когда у тебя смена кончается? — Поздно.— Дерек поднимается на ноги. Стайлз не пускает слюни. Не пускает. — Вернусь в полночь. — Оставлю тебе что-нибудь. — Стайлз выходит из спальни и отправляется в гостевую ванную расставлять все по местам. Поймав свое отражение в зеркале, он понимает, что выглядит… счастливым. Восторженным. Так, блядь, заметно, на самом-то деле. Закончив, он возвращается и прислоняется к дверному косяку, засунув руки в карманы и наблюдая за тем, как Дерек поднимает кошелек. — Я поеду на своей, — говорит Стайлз, делая шаг назад, чтобы дать Дереку пройти. Только вот Дерек не проходит мимо. Он останавливается, наклоняется и делает глубокий вдох, сдвигая у Стайлза воротник и прижимаясь губами к его шее. Ну, тогда ладно. Да… это, ага, это потрясно. — Гм, — с пониманием произносит Стайлз. — Блядь, — с таким же пониманием отвечает Дерек, — ты так хорошо пахнешь.________________________________________
@Stilisms, фанатский твиттер-аккаунт. --Здесь собрано все, о чем нам рассказывает Стайлз Стилински.-- «Я реально хочу замутить какой-нибудь монстрячий фильм категории B. [1] Чтобы типа сделать себя первым, кто погиб от того, что его затоптал гигантский мутант котопса». — В ответ на вопрос «Уже нашел какую-нибудь работенку?» из интервью на красной дорожке. «Вы о парне, которого я сыграл в «Заморозке»? Та еще скотина. Если бы я его когда-нибудь встретил, поцарапал бы ключом его машину, пожалуй». — Из интервью с Конаном О’Брайеном. «Я такой неловкий, вы себе даже не представляете. Я слишком неловок и нелеп для существования». — Подслушано на афта-пати «Золотого глобуса». «Однажды на контрольной по экономике в старшей школе я написал об истории мужского обрезания. По достоинству не оценили». — В ответ на вопрос «Ты был хорошим учеником в старших классах?» из интервью на красной дорожке. «У меня проблемы с оральной фиксацией. Если мне в руки что-то попадает, я в конечном итоге использую рот, чтобы… звучит неправильно, поэтому не берите в голову». — Когда его спросили о склонности к жеванию во время пресс-джанкета «Красного Колпака». «Я любовник, а не воин. Только если это не борьба за любовь, и потом… да, точно, так и есть». — Из интервью для «Teen-Vogue». «Если бы я был сверхъестественным существом, кем бы я был? [пятиминутный хохот] О, боже. Гнусным снежным человеком». — В ответ на вопрос фаната на Комик-Коне. «Тренер пытался заставить меня заняться йогой. Я набил себе фонарь, когда попробовал выполнить позу вороны». — Когда речь зашла о том, чем он занимается вне работы на интервью, посвященном фильму «Брейк». «Почему я ни с кем не встречаюсь? Я постоянно с кем-нибудь встречаюсь. Только они убегают, когда я начинаю за десертом говорить о “World of Warcraft”». — Из интервью для журнала «Vogue». «Мне нравится делать вид, что проблемы не существует, пока она не исчезает сама по себе. Работает до сих пор». — Из беседы о просочившихся в интернет скандальных фотографиях на пресс-джанкете «Сложностей». «Первым человеком, которому я сказал, что получил роль Тодда, был мой лучший друг, потому что он говорил, что никто из нас никогда не будет Робином. Тодд нанес ему удар». — В ответ на вопрос фаната на Комик-Коне.________________________________________
— Так в каком фильме ты хочешь сняться? — спрашивает Скотт. — В научно-популярном или комедии, или… — Я отправлю демонстрационные ролики, — Стайлз кусает сэндвич и откидывается на спинку диванчика в кабинке, — для научно-популярного фильма и для комедии. Сидящий рядом Дерек ссутулился над бургером и картошкой фри, успевая одновременно есть и обжигать взглядом чувака в трех столиках от них, который, не отрываясь, разглядывает их компанию. Стайлз пихает его в бок локтем, и Дерек переводит взгляд на него. — Держите себя в руках, заместитель шерифа, — предупреждает он, а потом поворачивается обратно к Скотту и Эллисон, которые сидят напротив. С другого бока на его стороне Салли пытается накормить Кари яблочным пюре, и… выходит у нее не лучшим образом. Потому что его рукав уже забрызган капельками этого пюре, а Кари смотрит на него так, словно ей хочется бросить его ему в лицо. — Но до этого еще несколько недель, — продолжает он, потом показывает на свое лицо. — Надо подождать, пока это не исчезнет. Так что сейчас у меня каникулы. — Так ты собираешься вернуться к бездельничанью на диване и просмотру череды отмененных ТВ-шоу? — поддразнивает Эллисон. — Гм, да, — отвечает Стайлз, потому что это очевидно, — и я подыскиваю… — Только не это, — стонет Скотт. — Дом, — ухмыляется Стайлз. Дерек косится на него со своего места. Его колено прижимается к бедру Стайлза, и это приятно. — И, по-видимому, Лидии хочется, чтобы я перечитал ее диссертацию, что займет несколько дней, потому что это дерьмо такое унылое. — Уф, я так рада, что она меня не заставила, — вздрагивает Эллисон. — Ну и, — продолжает Стайлз, наклоняясь, чтобы откусить сэндвич, — все такое прочее. Не помню, что именно, но все такое. Все такое очень важное актерское прочее. — Красноречиво, — с полным ртом бубнит Дерек. Стайлз в отместку утаскивает с его тарелки картошку фри и старается не думать о том, что менее чем неделю назад он участвовал в последней сверхъестественной стычке, или о том, что сегодня он ночует у Дерека, по видимости, в кровати у Дерека, с Дереком. Или о том, что в этой закусочной на него пялятся по меньшей мере пять человек. Правда, он неплохо навострился в игноре, поэтому ему удается просидеть ланч, не сворачиваясь в клубок страха и проблем с чувством собственного достоинства, не запрыгивая на Дерека, который, в свою очередь, не рычал на наблюдающих за ними людей. Правда, когда ланч заканчивается, он отчасти этому рад. Потому что иногда мозг Стайлза бежит впереди него — теряется во всем происходящем дерьме, — и ему приходится успокаивать себя или он рискует вернуться к тому, каким он был в старших классах. Гипербдительным. Почти нытиком. Параноиком. Таким параноиком. Он обещает прийти на ужин к Скотту и Эллисон где-то на следующей неделе, обнимает Салли и оказывается общупанным Кари, и наблюдает за тем, как они уходят, прислонившись рядом с Дереком к его машине. — Ладно, — говорит он, хлопая Дерека по плечу тыльной стороной ладони, — увидимся вечером. — Он отталкивается от машины, делает пару шагов, потом оборачивается, замечая, что Дерек так и стоит и смотрит на него. — Гм, спасибо. Что позволил остаться у тебя, — произносит он, оглядываясь и ухмыляясь при виде кучки подростков, наблюдающих за ними из закусочной, чуть не приклеившись лицами к окнам. Ему хочется поцеловать Дерека. Ему очень, очень хочется поцеловать Дерека. Но они у всех на виду, а он актер, и такие вещи становятся достоянием общественности очень быстро. — Пожалуйста, — отвечает Дерек, усмехаясь. Однако в выражении его лица что-то настораживает. Словно… словно Дерек тоже хочет его поцеловать? Прямо сейчас? Это было бы… это было бы интересно. Стайлз идет к машине, все еще думая об этом, садится внутрь и едет — и да, приятно слышать, как мурлычет двигатель, — обратно к дому Дерека. Где тут же лезет в кухонный ящик и вытаскивает все журналы, положив их там, где Дерек сможет их увидеть. «Вог» он аккуратно опускает прямо на подушку Дерека. Потом, нервный, дерганый и взвинченный, отправляется на пятимильную пробежку. После этого день тянется медленно, и, когда в четыре звонит Миранда, то не отвлекает ни от чего особенно важного. — Миранда! — вопит он. — Что случилось?! — Скучаешь? — спрашивает она, явно позабавленная. — Пф-ф. — Стайлз падает обратно в кресло и перекидывает ноги через подлокотник. — Я не могу обрадоваться твоему звонку? Ты давно… — Не звонила? Да, конечно. У меня пара вопросов. — О нет. — Стайлз не знает, чего она хочет, но тон ее голоса вызывает подозрения. Он надеется, что никто не заметил в кофейне перевертышей. Или оборотней. Он не думает, что Миранде или Джоан… — Первый: я услышала от Келли, что ты подыскиваешь там дом? — Да. — Мило. — Стайлз слышит пощелкивания и предполагает, что Миранда играется с ручкой. Она делает это только тогда, когда размышляет, как сформулировать вопрос. — Полагаю, ты преодолел все, что заставляло тебя вздрагивать каждый раз, когда я упоминала о возвращении в Бикон-Хиллз? — Угу, — бурчит Стайлз. — Я это сделал. Сделал это я… сделал. — Никаких выражений в стиле Йоды, Стайлз. Сколько раз я говорила, что презираю Йо… — Бу-бу-бу, я тебя не слушаю, Йоду любят все. — Стайлз поднимает с журнального столика ноутбук и кладёт на колени, ставит телефон на громкую связь и оставляет у себя на груди. Он официально достиг нового уровня лени. — Кроме того, что за жеребца я то и дело вижу на фотографиях? — спрашивает Миранда. При первом размышлении этот вопрос кажется случайным, но Стайлз чувствует стоящую за ним подоплеку «ах-ха, я тебя подловила!». — Это… какого жеребца? — переспрашивает он. — Заместителя шерифа, — уточняет она. — Того самого, на которого ты бросаешь влюбленные взгляды. — Ты только что сказала «влюбленные взгляды», Миранда? — пытается отвлечь ее Стайлз. — Стайлз. — Он… гм… — Блядь, он — его Дерек, вот кто он такой. Только он этого не говорит. — Это, гм, Дерек. Дерек Хейл. Друг. — Типа бойфренд? — Нет, типа друг. — Хорошо, друг с привилегиями? — Теперь Миранда забавляется – это слышно по тому, что она перестала щелкать ручкой. — Нет, друг-друг, а что? — Я видела фото, на котором вы целуетесь в машине, — нараспев произносит она. Ох, проклятье. — Блядь. — Стайлз знал, что что-то произойдет. Он прямо чувствовал, что облажается. Черт. Он закрывает ноутбук и зажмуривается; может, если он зажмурится изо всех сил, все это исчезнет? — Там видно половину лица, — говорит Миранда через минуту. — Камера папарацци была неисправна, на фотографии странный блик. — Ты можешь… — Он вздыхает. — Можешь попросить Джоан об этом позаботиться? — Я не… — Он не вполне одобряет всю эту общественную сторону личной жизни, — говорит Стайлз, активно шевеля мозгами, — и у нас все только началось. Миранда, я не хотел бы проебать эти отношения ещё до того… — О, так у вас с ним серьёзно? — Замолчи, — стонет Стайлз. — Ты можешь об этом позаботиться? Я пострадавший, помнишь? Это не убедит Джоан помочь? — Все будет в порядке, Стайлз, — заверяет Миранда, снова кликая ручкой. — Я ее заставлю. — Уф, спасибо. Я тебя обожаю. Ты королева среди королев, — успокаивается Стайлз. — Только ты должен с ним поговорить. Предупредить, — советует она. — Да, так и сделаю. — Он вздыхает. — Что-нибудь еще? — А, сценарии, — начинает Миранда. — Как тебе? — Все обалденные. Я подумываю о «Добытчиках» и «Небесном челноке». — Значит, Уидон, да? — Голос Миранды звучит самодовольно. — Это научно-популярный хоррор. — Стайлз пожимает плечами. — Мне нравятся научно-популярные хорроры. А «Добытчики» кажутся… остроумным фильмом. — Тогда свяжусь с обоими режиссерами. — Он слышит, как она что-то пишет. — И спрошу, когда ты им нужен. — Звучит хорошо, только, ну, знаешь, — Стайлз почесывает швы на лбу, — помни о швах. Мне нужно еще недели две, пока лицо не приобретет… — Поняла, поняла. Просто отдыхай, оставайся нормальным и все такое. Поговори со своим парнем, прочитай сценарии, избавься от швов и больше не попадай в аварии, хорошо? — Спасибо, Миранда. — Пожалуйста, — отвечает она и вешает трубку. Нормальным, ха-ха-ха. Его жизнь какая угодно, только не нормальная.________________________________________
Стайлз понимает Сэма. Он ему не нравится, но он его понимает. На самом деле, они даже похожи. Единственное отличие в том, что Стайлз стремится поглотить боль, а Сэм… Сэм позволяет ей клубиться вокруг. Он провоцирует ею окружающих. Подзадоривает, вызывая их на противостояние, заставляя спрашивать, что у него не так, пытаться его исправить. Как персонаж, он завораживает. Как человек, он первоклассный мудак. — Так ты хочешь, — Стайлз крутит банку пива, которую держит в руках, прежде чем сделать глоток, — меня спасти. — Нет, — огрызается Тони. Он убедительно пьян. Стайлзу плохо удается играть пьяных. То и дело мешают руки и ноги. — Тогда чем оправдан этот интерес? — Стайлз делает еще глоток, пожимает плечами. — Я не догоняю, большой парень. — Я просто… ты себя убиваешь, Сэм. — Тони вздыхает, устало проводит рукой по лицу. — Я не понимаю, почему. — Без причины, — отвечает Стайлз. У Сэма дерьмовая предыстория: наркотики, изнасилование, насилие, смерть, шайка, нищета и тому подобное. Стайлз считает, что это — предыстория — вроде как… глупо. Но в случае с персонажем это срабатывает. Ему только хотелось бы, чтобы она была чуточку более… своеобразной, пожалуй. Менее предсказуемой. — Я просто подумал, что это забавно. — Забавно? — Тони потягивает пиво. — Ну ты и ебнутый. Стайлз какое-то время наблюдает за ним. — Почему ты напиваешься, док? — Я пытаюсь тебя понять… — Почему ты напиваешься? — Стайлз наклоняется вперед, ухмыляется. — Ты делаешь это для забавы? Или пытаешься забыть все дерьмо, что было в твоей жизни? Дети. Жена. Работа. Что такого неправильного в твоей идеальной жизни, док, что ты сидишь сейчас со мной и пытаешься утвердиться, спасая еще одного наркомана? Это жалко, чувак, если говорить начистоту. — Пошел нахуй, — выдыхает Тони. — Угу-угу, — мычит Стайлз.________________________________________
Стайлз засыпает в кресле, которое окрестил своим после просмотра «Пандорума», «Чужого» и половины «Прометея» (три из списка почти дюжины фильмов, которые он решил посмотреть для подготовки к научно-популярной роли), и просыпается от того, что Дерек щелкает его по носу. Что грубо, чувак. Мило, но грубо. — Встаю, встаю, блядь, — стонет Стайлз, хлопая Дерека по руке. Морщится, когда открывает глаза, и снова морщится, когда пытается подняться. — Сколько времени? — За полночь, — отвечает Дерек, усмехаясь. Вот мерзавец. — Уф. — Стайлз снова откидывается на спинку и прикрывает глаза рукой. — Я уснул и забыл заказать еду. Прости, я… — Я принес. — Дерек показывает в сторону кухни, и Стайлз оживляется. — Ты теперь экстрасенс? — Он пытается расслабиться, морщась и потряхивая занемевшей ногой, когда кожу на ней покалывает. — Нет, я проголодался, а это то, что осталось, — говорит Дерек, уходя на кухню. — Блядь, — говорит Стайлз и тут же винит в этом словечке тот факт, что он только что проснулся, — у тебя классная задница. — Почему везде валяются журналы? — спрашивает Дерек вместо того, чтобы ему ответить. Стайлз, правда, улавливает его реакцию, потому что чертовски навострился в чтении языка его тела и замечает, как чуть покраснели его щеки и как он внезапно выпрямился. Хех. — Как и тебе, — Стайлз стонет, когда поднимается на ноги, по-прежнему не повышая голоса, хотя Дерек уже ушел на кухню, — мне нравится смотреть на мои фотографии. Когда он заходит на кухню, на стойке стоят пакеты с китайской едой, и выпущенный им стон звучит почти пошло. Дерек довольно усмехается и начинает распаковывать контейнеры. Стайлз, конечно же, помогает. — Как отец? — спрашивает он, вкрадчиво подталкивая чау-мейн в свою сторону. Контейнер наполовину пуст, так что он думает, что Дереку хватит. — Хорошо, — говорит Дерек, протягивая ему палочки. — Как пробежка? — Я словно у всего ебанного соседства под наблюдением, — бурчит Стайлз с полным ртом грибов. И баклажанов, он почти уверен, что это баклажаны. — Кто меня видел? — Заместитель Сондерс, — отвечает Дерек и принимается за еду. Стайлз понятия не имеет, кто это. Из нового набора, наверное. Или относительно нового. — Эм-м, — начинает Стайлз, потому что сейчас такой же удачный момент, как и любой другой, верно? Чтобы рассказать Дереку о фотографии? О фотографиях. Стайлз, по правде говоря, не знает, сколько там фотографий. Знает только, что они просочатся в интернет. Их не опубликуют, но через пару дней они всплывут на каком-нибудь блоге. И Миранда сказала, что лица Дерека не видно, так что… На самом деле, стоит попросить прислать их ему. …Для исследования. Он надеется, что Дерек не слишком разозлится. В конце концов, это он полез целоваться. А если разозлится, будем надеяться, Стайлз сможет отшутиться. — Что? — Дерек поднимает на него взгляд, вероятно услышав, как забилось у него сердце, или даже ощущая его душевные метания. Может, оборотни умеют унюхать страдание. Это ведь форма страха, верно? — Какой-то засранец сфотографировал, как мы обжимались в твоей машине. — Он засовывает в рот клецку, прожевывает и проглатывает, прежде чем продолжить: — Однако твои глаза засветили фотки, поэтому твое лицо там не видно. Это просто, гм… об этом уже позаботились, они не будут опубликованы, но… — Стайлз не отрывает взгляда от стоящих перед ним контейнеров, жуя и одновременно пытаясь придумать способ сделать ситуацию менее неловкой. — Стайлз. — Мне очень жаль. — Стайлз вздыхает. — Я даже не заметил этого ублюдка, и ещё слишком рано, то есть, чтобы выносить это, — он жестом показывает сначала на Дерека, потом на себя, прочищает горло, — чем бы оно ни было, на публику. То есть, я был бы рад. Я не против, вот. Просто хочу, чтоб ты знал: если у нас все сложится, это обретет… огласку. — Ты паникуешь? — спрашивает Дерек. Стайлз поднимает глаза, замечая, что тот многозначительно, со скептическим выражением лица жует спаржу. Что странно, ведь Стайлз ожидал каменную непроницаемость. — А ты нет? — растерянно спрашивает он. — Ты оборотень, чувак, разве это не плохо для вас — быть публичной фигурой? — Знаменитости из мира сверхъестественного есть повсюду, — пожав плечами, признается Дерек. Стайлз откладывает это откровение на «потом» и старается сосредоточиться на том, что Дерек не против того, что его фотографируют. В частности, он не против того, что его фотографируют, пока он целуется со Стайлзом. Стайлз не знает, что произошло с Дереком, пока его не было. Может, его изменило время. Может, это было… ну, время. И принятие. И меньшее количество сверхъестественных драм. Стая. Может, он ходил к психологу, хотя Скотт об этом не упоминал. Да и сказал бы Дерек об этом Скотту? Нет, не сказал бы. Что-то сделало его… целостным. Сделало таким. Не изменило — тот Дерек, которого Стайлз так хотел (пожалуй, не так уж тайно, понимает он теперь) в старших классах, все еще здесь, — просто сделало его более счастливым и более Дереком, если это возможно. Может, сделало более человечным, чем он был до пожара. До Кейт. Достаточная часть Стайлза злится, что он не был здесь, чтобы увидеть, что произошло. Что сделало его… таким. Еще большая часть рада, что он здесь сейчас. Он смотрит на Дерека, приоткрыв рот, распахнув глаза и моргая, пытаясь понять и не понимая. — О, — тонким голосом произносит он. Рычит, прочищает горло, произносит громче: — О. — На самом деле, видимость приносит еще большую пользу, — говорит Дерек, копошась палочками в одном из контейнеров. — Пользу? — повторяет Стайлз, все еще пытаясь оправиться от того, что Дерек не против. — Ты… ты хотел бы?.. Какое-то время Дерек разглядывает его поверх контейнера, словно что-то обдумывает. Что-то эмоционально изматывающее, судя по тому, сколько раз меняется выражение его лица. В конце концов он закатывает глаза и опускает контейнер, и Стайлз подается вперед, потому что не понимает. — Да, — говорит Дерек и… и все. Это весь ответ. — О, да ладно. — У Стайлза опускаются плечи. — Ты не можешь… не можешь просто сказать это и не объяснить, почему. За этим следует долгая пауза, но на этот раз Дерек опускает голову и держит контейнер под таким углом, чтобы Стайлз не видел его лицо. — Я не могу с этим бороться, — говорит он, опуская контейнер в тот момент, когда Стайлз сдается и уминает еще одну клецку. — Я боролся со многими вещами, и я, — он морщится, — я не хочу бороться еще и с этим. Стайлз находится в какой-то внутренней прострации. Может, и внешней тоже, потому что он словно… застывает и не знает, что делать. Слишком много мыслей в голове. Правда, все они — лишь различные констатации того факта, что о боже, нихрена себе, это было признание, о, вау, ладно, успокойся, ох, блядь. Зрение начинает размываться, потому что он не моргает, а палочки для еды, которые он держал в одной руке, в итоге оказываются в коробке, которую он держит в другой. — Ты шокирован. — Дерек скрещивает руки на груди и смотрит на него нечитаемым взглядом, делая шаг назад. — Нет! — Стайлз хватает его за руку. — Ладно, да, но это приятный шок. — Приятный шок, — повторяет Дерек. — Да, приятный шок. Когда ты слишком счастлив и в твоем мозгу возникает короткое замыкание, засранец. — Стайлз проводит свободной рукой по лицу. — Это как гром среди ясного неба, я имею право испытывать шок. — На самом деле, нет, — косится на него Дерек. — Да, — не соглашается Стайлз. — Для меня да. Но, опять же, для меня. Я рад, что ты не хочешь с этим бороться, даже если ты вроде как… — Вроде как это делал. — Дерек пробует стир-фрай. — Но теперь нет. — И это очень зрелое решение, — не может промолчать Стайлз, — учитывая, что тот Дерек, которого я знал в старших классах… — Был злобным, обиженным мудаком? — продолжает Дерек, приподняв бровь. — Не то чтобы ты сейчас не такой, — добавляет Стайлз. — Просто менее… эмоционально скрытный. Что просто вау, это делает меня счастливым, чувак. — Спасибо, полагаю. После этого они едят в тишине. Хотя у Стайлза такое творится в голове, что он не может назвать это полноценной тишиной. У него очень громкие, громкие, громкие мысли. Большая их часть посвящена тому, как сказать Дереку, что ему хочется секса. Он мог бы просто типа на него наброситься. Мог бы сделать что-то неловкое. Может, подождать, пока Дерек не пойдет в ванную и уже потом наброситься. Или мог бы… — Ты себя накручиваешь, — вмешивается в его мысли Дерек, и Стайлз поднимает взгляд, замечая, что Дерек скребет по дну одного из контейнеров. — Не знаю уж, о чем ты там думаешь, но ты себя накручиваешь. — Ох, — тянет Стайлз. А он прав. — Я только… — Хотя догадаться можно. — Дерек нарочито шумно вдыхает через нос, самодовольно ухмыляется и начинает собирать пустые контейнеры. — Ага, что ж, уверен, будь я оборотнем, я бы тоже кое-что учуял, — издевательски замечает Стайлз. Усмешка Дерека становится только шире. — Ты наелся? — спрашивает он, и, когда Стайлз кивает, выбрасывает оставшиеся контейнеры, а потом вытирает стойку влажной салфеткой. — Какой хозяйственный волк, — ерничает Стайлз. — Марта Стюарт для сверхъесте… ах, хорошо, — замолкает он, когда Дерек обходит стойку, прижимает его к ней и целует. Его губы на вкус как пряный перец чили и соус из устриц, и когда Стайлз лижет его губы, у него горит на языке. — Ты бы почувствовал это, — мурлычет Дерек — нет, урчит, потому что, каким бы милым Дерек ни был, он не мурлычет, — кусая его за нижнюю губу. Стайлз чувствует, как от чили покалывает кожу. Или это щетина. Нет, чили. — Уже давно. — Блядь. — Стайлз наклоняет голову, пытаясь углубить поцелуй, потому что это чувство жжения вызывает привыкание. — Когда? Окей, может, этот полугрязный разговор вызывает еще большую зависимость. Дерек хватается за его худи и стягивает ее, потом через всю комнату летит его футболка. Стайлз не упускает изданный Дереком звук, когда тот видит засосы, оставленные им на шее и плечах Стайлза. Ладно, и на животе. И на бедрах. — Догадайся. — Дерек шипит, когда Стайлз начинает расстегивать его рубашку, и оставляет неаккуратную дорожку засосов на шее Стайлза.________________________________________
— Ничего себе, — говорит Лана, когда видит Стайлза впервые после его возвращения в Лос-Анджелес, — выглядишь дерьмово. — А чувствую себя, — лжет Стайлз, — новым человеком. Лучшим человеком. Крутейшим. Человеком, который собирается… — Так у тебя теперь есть шрамы? — вмешивается Дэвид, садясь рядом с Ланой за обедом, состоящим из того, что кафетерий общежития смеет называть «макаронами с сыром». — Да, у меня есть шрамы, — отвечает Стайлз. Они еще не зажили полностью, поэтому сейчас их скорее можно назвать струпьями. Они еще покрасневшие, морщинистые, воспаленные, даже после двух месяцев, проведенных в больнице. Отец хотел, чтобы он остался еще на месяц, но от этой идеи его чуть не стошнило. — Выглядишь так, словно последние три месяца водку глушил, — говорит Лана, наклоняясь вперед, — типа бутылку за бутылкой. Впечатляюще. — Я… — хмурится Стайлз. — Спасибо? Он на самом деле выглядит дерьмово, потому что не спит, потому что у него болит в груди при каждом движении. Он выглядит дерьмово потому, что, когда закрывает глаза и пытается уснуть, его тут же накрывают кошмары и не отпускают до тех пор, пока он не начинает задумываться о том, насколько у него сорвет крышу, если он больше никогда не будет спать. Потому что, когда он бодрствует, ему кажется, будто тени движутся, и даже два кольца аконита, рассыпанных вокруг его комнаты, не дают паранойе исчезнуть. Он знает, что в конце концов ему станет лучше, но сейчас он чувствует себя дерьмово. Так что вполне понятно, почему он и выглядит так же. — Так профессора позволили тебе все отработать? Ты же пропустил первые полтора месяца семестра. Насосал? — спрашивает всегда такой утонченный Дэвид. — Двоих я уговорил на дополнительный проект взамен пропущенных занятий; еще четверо сказали, что все, что они смогут сделать, — выпустить меня без неудовлетворительной оценки. — Стайлз пожимает плечами. — Так что технически до следующего семестра я учусь на пол ставки. — Осенью будет трудно, — говорит Лана. — Да ну, — отвечает Стайлз. Учитывая, каким было его Рождество, так трудно не будет никогда. — Справлюсь.________________________________________
— Когда я… — Стайлз задыхается, чувствуя, как горит кожа, когда Дерек прижимает его к двери спальни, лаская губами шрам на груди, одной рукой вцепившись в дверную ручку, а другой — поглаживая его член, скрытый боксерами. — Когда я пытался заставить волка выйти из себя? — Раньше, — отвечает Дерек. Это он говорит с тех пор, как предложил Стайлзу догадаться самому. Боже, такие игры заводят. Не то чтобы раньше такое случалось. Добрые девяносто процентов его сексуального опыта были потными, жалкими и серьезными. Но это… это тонкая грань между поддразниванием и флиртом, и весельем, и почти что опасностью. И блядь, это заводит. Или, быть может, дело в Дереке. Или и в том, и в другом. Наверное, так и есть. Джинсы валяются где-то у подножья лестницы, а штаны и майка Дерека остались на обеденном столе и перилах лестничной площадки соответственно. У него стоит; у Дерека тоже стоит, и он очень надеется, что, к тому времени, как они в прямом смысле лягут спать, он окажется в Дереке или Дерек в нем. Все равно, правда. На данный момент особых предпочтений у него нет. А точнее, он очень, очень сильно хочет воплощения в жизнь обоих сценариев, и как можно быстрее. — Кофе… ебать… кофейня, — удается выговорить Стайлзу, и в этот момент дверь в спальню начинает открываться внутрь, и он непроизвольно делает несколько шагов назад, пока Дерек не хватает его за запястье, притягивая обратно. — Раньше, — шепчет он на ухо и подталкивает назад. Стайлз запускает ручонки Дереку под боксеры, хватает за задницу и притягивает ближе, позволяя их членам соприкоснуться. Офигенно. Дерек удивленно выдыхает, горячо и влажно, овевая дыханием его щеку, кусает за скулу и приподнимает. Боже, он просто берет и хватает Стайлза за задницу и бросает на кровать. Рядом с которой, судя по всему, они стояли, потому что полет выходит коротким. Стайлз, не в силах стереть с лица самодовольную ухмылку, далеко не грациозно раскинув ноги, наблюдает, как Дерек подходит к тумбочке и открывает ящичек, вытаскивая смазку и упаковку презервативов. Потом его взгляд привлекает что-то блестящее на подушке Дерека, и он разражается смехом, хватая журнал «Вог», который сам и положил туда раньше. — Когда ты увидел это? — спрашивает он, листая страницы со своей фотосессией, пока Дерек бросает смазку и презервативы на кровать и садится сверху на его бедра, уже стягивая боксеры, переводя изумленный и заведенный взгляд со страницы, на которой остановился Стайлз, на его член. — Скотт тебе рассказал. Вот ублюдок. — Так я прав? — радостно верещит Стайлз, приподнимаясь и опираясь на руки, с интересом наблюдая за тем, как Дерек стаскивает с него боксеры до конца, а потом опускается на колени, чтобы стянуть и свои тоже. Блядь, Стайлз обожает видеть Дерека обнаженным. Одежда — это глупо, как ни крути. Ох, определенно, одежда — реальный тупизм, потому что Дерек ложится на него сверху, и его кожа — бархатистое гребанное совершенство, горячая и манящая, к которой так и хочется… — Раньше, — шепчет на ухо Дерек, явно забавляясь. Он опускается ниже, оставляя засосы на груди, ребрах, животе, тазовых косточках и, вот же ж ебать, на внутренней стороне бедра. — Ты… — Стайлз замолкает, когда член вдруг окутывает влажный жар, опускает взгляд и не может сдержать стон. Дерек взял его член в рот. Его член в кольце губ, и эти губы принадлежат Дереку. И да, выглядит это потрясно. Влажные, покрасневшие, растянутые — он непроизвольно вскидывает бедра, и Дерек хватает его, вцепляясь короткими ногтями в мускулы, прижимая к кровати. Не важно, кричит Стайлз при этом или нет; он только впивается пальцами в матрас. Минеты, думает он про себя, — это потрясающе. — Дерек, — скулит он, забывая, что собирался сказать еще до того, как открывает рот. Дерек при этом поднимает на него взгляд, искривляя губы в усмешке вокруг его члена, и Стайлз стонет, что заставляет застонать уже Дерека, от чего у Стайлза спирает дыхание. — Я хочу тебя трахнуть, — выдыхает он, громко и поспешно, чтобы не забыть во второй раз, думая обо всем самом безобидном, что можно придумать, чтобы не кончить. — Я не… Дерек уже прижимается губами к его шее, и Стайлз, чуть оклемавшись, обхватывает ладонью его затылок, принимая молчание за согласие, и перекатывается, седлая его бедра. — Смазка, — Дерек оглядывается, находит смазку и бросает ему в лицо, — презерва… — Прекрати в меня бросаться! — Стайлз успевает поймать лубрикант, а упаковка с презервативами ударяется в плечо. Он смеется, потому что выражение лица Дерека — настоящая композиция из самодовольства и отчаянного желания, и это горячо. — Ты до сих пор не угадал, — напоминает Дерек, и у него сбивается дыхание, когда Стайлз скользит вниз и разводит его ноги, чтобы опуститься между ними на колени, и облизывает его член. — Плевать, есть чем заняться и получше, — ворчит Стайлз, скользя ртом по гладкой коже и слепо распрыскивая на ладонь смазку. — Угадаю после. — После?.. — Не знаю. — Стайлз поднимает голову и встречается взглядом с Дереком, который смотрит на него, приподняв брови, с руками за головой. Если бы у него не было стояка, сочившегося смазкой, он бы выглядел совершенно расслабленным. Но сейчас он выглядит так, словно изо всех сил старается выглядеть круто. Выпендрежник. — После… после этого. А теперь заткнись и приподними бедра… о, вау, да, вот так хорошо. — Под конец фразы, когда Дерек обнимает его ногами за талию и приподнимает бедра, у Стайлза срывается голос. — Не сегодня-завтра начнем, да? — отвечает Дерек, когда Стайлз слишком долго пялится на него. В защиту Стайлза стоит сказать, что не каждый день в жизнь воплощается одна из твоих сексуальных фантазий, поэтому он думает, что подвиснуть на пару минут — не страшно. — Ебать, это охренительно, — слышит он собственный голос. Кладет руку на член, большим пальцем мазнув по головке, почти лениво, чуть не слетая с катушек, просто воображая, каково будет внутри Дерека… — Стайлз, серьез… — Ладно, ладно, — хихикнув, отвечает он. Опускает взгляд, покружив кончиком пальца по анусу Дерека, пока тот не заходится рыком, и только потом медленно скользит внутрь, сжимая челюсть, когда Дерек выпускает ряд непечатных слов. Он выгибает спину, подается назад, пытаясь насадиться на палец. И это приятно. Звуки, которые он издаёт, пока Стайлз его растягивает, медленно и со смазкой, пытливыми пальцами, фантастические. Но когда Дерек испускает рык, зародившийся где-то глубоко в горле, когда сжимает Стайлза ногами, когда его глаза на долю секунды вспыхивают красным и он издает прерывистый стон, вся достигнутая большим трудом выдержка и самодисциплина вылетают в окно, и он осознает, что ему надо сейчас же оказаться внутри Дерека или он попросту кончит на его бедра. На самом деле, последний вариант не так уж плох, но учитывая то, что он растягивает Дерека вот уже десять минут, а его правая рука вся покрыта смазкой и потом, и что ему очень-очень-очень хочется оказаться внутри, это было бы отстойно. Поэтому Стайлз со всем возможным вниманием открывает скользкими и дрожащими от адреналина и эндорфинов пальцами упаковку с презервативом, натягивает его на член, а потом лениво проводит ладонями по бокам Дерека, глядя ему в глаза. — В какой позе хочешь? — спрашивает он грубым, гортанным, нуждающимся голосом. — Так или… или на коленях, или?.. — Я бы сказал до того, как ты на… — шипит Дерек, но Стайлз затыкает его вздохом и взмахом руки. — Ладно, ладно, звезда, просто, — Стайлз усмехается, — прикуси подушку, я сейчас… — Стайлз, серьез… — начинает Дерек и запинается, когда Стайлз, свободной рукой сжав его колено, толкается внутрь, распахивая рот и зажмуриваясь при внезапной вспышке тугого, гладкого, скользкого удовольствия. — Ах, — тянет Стайлз, наблюдая, как содрогается под ним Дерек. Его кожа блестит от пота, он прикусывает губу, когда смотрит на Стайлза в ответ, выглядя таким же ошеломленным, каким чувствует себя Стайлз. Может, потому, что у него не было секса (секса-секса, а не просто минетов или дрочки, или безысходных сеансов фроттажа) больше чем полгода, но Стайлз не помнит, когда такое было в последний раз. Не помнит, чтобы секс так быстро оглушал. Он еще даже не начал двигаться, а уже кажется, будто вся центральная нервная система устремилась к месту соединения их тел. Дерек широко раздвигает ноги, сжимает его коленями, напрягает мускулы. Стайлз рукой — той, что не держит Дерека за бедро — накрывает его ладонь, сжимающую член, и начинает поглаживать его в медленном и устойчивом ритме. Стайлз чуть сильнее вжимается внутрь, замечая, как вспыхивают и загораются багрянцем глаза Дерека. — Можешь показать, — Стайлз чуть подается назад, видя, как расслабляется при этом у Дерека челюсть, и крепче сжимает его достоинство, — если хочешь. — Что? — Дерек впивается в него взглядом, и Стайлз начинает двигаться, но только потому, что уже не может остановиться. Если бы он хотел поиграть, уж постарался бы довести его до точки. Раздразнил, заставил умолять, но сейчас он концентрируется только на том, как бы все не испоганить. — Клыки, глаза, когти, все эти оборотнические фишки, — выдыхает Стайлз, наклоняясь вперед, чтобы опереться на локти по обе стороны от головы Дерека, облизывая и покусывая его шею, застонав, когда Дерек хватает его за задницу и почти яростно прижимает к себе. — Мне это не нужно, — отвечает Дерек, его голос прерывается с каждым рывком бедер Стайлза. — Я не какой-нибудь… — Это было бы горячо. — Стайлз, балансируя на одном локте, тянется вниз, пока не находит член Дерека, хлопнув его по руке по пути, чтобы заменить его ладонь своей. Он оставляет дорожку из жарких, влажных, хаотичных поцелуев на шее Дерека, пока не доходит до плеча и с силой сжимает зубы. — Н-не сегодня. — Дерек подается назад, издает шумный удивленный вздох, когда Стайлз приподнимает его бедра, проникая под новым углом. — Блядь, Стайлз, вот так. Еще. Стайлз делает веленное, но только потому, что слова «не сегодня» эхом повисают у него в голове и открывают хренову тучу перспектив заодно. — Блядь, — кричит Стайлз, вдруг осознав, что находится гораздо ближе к оргазму, чем полагал. Вокруг него сжимается тугой влажный жар, и ощущений порой слишком много. Они находятся где-то на той грани, после которой все чувства обостряются, и от этого хочется только больше и больше, и, блядь, больше, а потом Дерек облизывает его рот и начинает посасывать язык, и он кончает с отчаянным стоном. Член выскальзывает из Дерека с грязным звуком. То есть, после того, как Стайлз прекращает хаотично толкаться бедрами, слишком одурманенный ощущениями, чтобы заботиться об утонченности. Он только и может, что опустить голову Дереку на плечо, овевая горячим дыханием грудь. Когда он немного приходит в себя, то понимает, что Дерек толкается в его руку, издавая эти поскуливающие звуки, которые словно исходили откуда-то изнутри. Секунду или две он смотрит на открывшуюся картину, все еще тяжело дыша и не имея возможности думать полными предложениями, а потом опускается вниз и захватывает член Дерека ртом. Он никогда не делал минет кому-то с необрезанным пенисом. Это все оказалось… по-другому. Не в плохом смысле. Черт, конечно же нет, в охеренно потрясном смысле. Потому что издаваемые Дереком стоны, когда он скользит языком по щелочке на головке, когда вбирает в рот так много, сколько может, и начинает лизать и сосать, и опускаться вниз и… — Стайлз, — рычит Дерек, и Стайлз поднимает взгляд, замечая, что он за ним наблюдает. У Дерека приоткрыт рот, от затрудненного дыхания грудь поднимается и опадает, он держится руками за подушку, прикрыв веками остекленевший взгляд. Стайлз стонет, глядя, как он падает головой обратно, выгибая спину и сжимая ладони в кулаки, когда кончает. Он отстраняется, только когда не может больше глотать, проводя языком по нижней стороне члена и наблюдая, как он рывками освобождается от спермы – тягучие капли оседают на прессе Дерека и стекают по бедрам. — Ничего себе, — говорит Стайлз, не в силах сдвинуться с места. Презерватив еще болтается на члене, с каким-то банальным ощущением осознает он, и ему и правда следует от него избавиться. А сам он сидит на коленях между раскинутыми ногами Дерека, тяжело свесив руки, чувствуя внезапную усталость. Все, что он может делать, — это наблюдать за Дереком, который поначалу пялится в потолок, а потом наблюдать за рукой Дерека, которая почти лениво скользит вниз, стирая сперму с живота. Наконец Дерек поднимает на него взгляд, вскидывая брови. — Собираешься стоять тут на коленях всю ночь или?.. — спрашивает Дерек хриплым голосом. — Звезда, — бормочет Стайлз под нос, поднимаясь с кровати и отправляясь в ванную, по пути стягивая кондом и завязывая его узелком. Он выбрасывает его, потом хватает пару полотенец, мочит их — осмотрев в зеркале царапины от щетины и свежие засосы, которые заработал сегодня, — потом возвращается в спальню, обтирая себя на ходу. Он нарочно прицеливается Дереку в голову, когда бросает второе полотенце, но тот даже с закрытыми глазами умудряется поймать его в воздухе. Стайлз падает на свободную сторону кровати, плечом к плечу с Дереком, после бросает куда-то полотенце. Не знает, куда. И слишком уставший, чтобы посмотреть. Когда он начинает устраиваться удобнее, что-то впивается в спину, и он вытягивает… журнал. — Вот тебе, — говорит он, бросая его Дереку на грудь, замечая, как полотенце исчезает между ног Дерека. — Материал для влажных фанта… ой. — Он промаргивается, когда Дерек слепо натыкается на его лицо. — Нет необходимости, — отвечает Дерек, глядя на него с хищной усмешкой. — Я заполучил реальное воплощение. — Это стремно. — Тебе нравится все стремное, — ухмыляется Дерек. — Туше.________________________________________
У Стайлза в голове — перекати-поле. Он в прямом эфире, стоит на сцене перед сотнями актеров, режиссеров и сценаристов, в лицо бьют софиты, а костюм вдруг прилипает к телу, потому что он неебически потеет, и еб твою мать, у него в правой руке «Оскар». — Э-э, — красноречиво начинает он. — Я, уф… это было неожиданно, ребята. Вы уверены, что не ошиблись именем? На это раздается несколько смешков, что позволяет расслабиться… капельку. Он ищет в толпе отца и видит его развалившимся в кресле с закрытыми ладонью глазами. — Мне стоит поблагодарить за это целую хрен… тучу людей, но, честно говоря, у меня в голове сейчас… — он изображает взрыв, — поэтому я постараюсь назвать хотя бы некоторых. — Он делает еще один вдох, нервозно посмеивается. — Итак, спасибо папе, малышу Скотту и остальной стае. Думаю, за то, что дали мне выжить, ну или почти. Моему агенту Миранде и ее боссу Джоан, а также Келли. Гм, всем, кто участвовал в съемках «Сложностей»: Рику, Грейс, Дэну и остальным людям, чьи имена я сейчас не в силах вспомнить, простите. И Академии, конечно. Всем, кого я забыл и… — Стайлз почесывает затылок, щурится. — Маме. Спасибо тебе, я по тебе скучаю, и я тебя люблю. Он отходит от микрофона, публика аплодирует, и Хлоя — та девушка, что презентовала ему статуэтку, — обнимает его, целует в щеку и не так уж нежно утягивает со сцены.