45 steps into the darkness

- Ты решил надеть это дерьмо на вечеринку Прескоттов? Серьезно? Уоррен только неловко улыбнулся в ответ на досадные слова, закрепив за собой образ "юродивого мальчишки, который не понимает, что делать и как вести себя в пределах высшего общества". Ему, на самом деле, было действительно стыдно за свой внешний вид, но он не мог никому признаться в том, почему он даже не попытался одеться подобающим образом. Футболка с трехцветными котиками не была единственной, что находилась в его гардеробе, и даже если там не было ничего "модного" и "брендового", то нечто нейтральное или менее глупое там точно быть могло. Но он пришел в такой глупой одежде с конкретной целью. Мало кто из окружающих это замечал, но он надевал эту кошачью футболку каждый раз, когда ему приходилось пересекаться с Нейтаном. И в этот маленький невинный ритуал было вложено гораздо больше сил и смысла, чем вкладывал кто-либо в нападки и смешки. На Нейтане лица не было. Он редко представал перед толпой незнакомых людей, и сейчас, поддерживаемый лишь компанией сестры, которая пыталась оттеснить приглашенных и не очень приглашенных подальше от ими желанного брата. Их нельзя было винить: Аркадия Бэй была своеобразной провинцией, и девочки соответственного порядка и класса не могли слишком долго держать себя в руках, когда попадали на празднество, на котором им будет позволено есть бесплатно, пить крепкий алкоголь, танцевать, целоваться, разбредясь по углам, и никто не вызовет полицию, никто не накажет, никто не заставит раскаиваться. Поэтому они и пришли. Многих из них Кристин видела впервые, но, когда она брякнула о своем дне рождения любопытной "вроде как младшей подружке" из академии, она представить себе не могла, что все обернется... Цирком. - И как тебя зовут? - Нейтан неохотно сверялся со списком приглашенных. Было более чем очевидно, что, если пропускать пришедших лишь ссылаясь на него, отсеится добрые три четверти народа, и дышать станет легче. - Британи. Мы познакомились на каникулах. Ты еще купил мне клубничный мохито и попросил номерок, а потом... - Понял. Тебя типа в списке нет. Уоррен заметил, что Нейтан ткнул пальцем в список. "Британи" взвизгнула. - Почему это нет? Мы ведь знакомы. На каникулах ты даже сказал, что я симпатичная! Кристин объявилась ровно в тот момент, когда безразличие на лице Нейтана сменилось абсолютной безнадегой. Она увела девушку в сторону и что-то шепнула ей на ухо, а Нейтан тряхнул головой, пытаясь унять чувство паники и, как показалось Грэму, вины. "Он всегда чувствует себя виноватым, - подумал Уоррен, оправдываясь перед подсознанием за странное предположение. - Он говорил мне". - Ладно, Британи проехали. А ты кто? Следующей к нему подошла... Кажется, ее звали Маргарет. Да, точно, Маргарет. Уоррен ее не знал. Просто сложно было не запомнить девчонку, которая рисовала над верхней губой родинку, чтобы походить на Мэрилин Монро. - Это шутка такая? Мы сидим за одним столом на курсах перспективы, и ты спрашиваешь, кто я? - не на шутку оскорбилась носительница фальшивой мушки. - Я должен, блять, помнить каждого, с кем учусь? Уоррен терпеливо ждал и не пытался успокоить издалека, в этом попросту не было смысла. Он чувствовал, насколько не комфортно и мерзко Нейтану было находиться на собственной "вечеринке". Ему настолько опротивело окружение, состоящие из наглых и оголтелых подростков, что он активно начинал защищаться от их нежелательного пристального внимания нападением, а это было опасно, могло перерасти в ругань и истерику, которая не сулила ничего, кроме очередного превышения предписанной дневной дозы лекарств. Обидно было и то, что он устроил вечеринку не для себя, а для своей сестры, но не было в бухте ни одной глупой девочки, которая не хотела бы познакомиться поближе с сыночком самого богатого человека Аркадии. Отчасти и поэтому знакомых самой Кристины было всего пара, а незнакомками, которые были уверенны, что их лица было легко запомнить, кишил весь порог. Запомнить... В этом слове были сосредоточены горечь, отчаяние и тоска. Тоска по тому, что было хорошо знакомо любому человеку. По людям. - Уоррен. Нейтан не смотрел ему в глаза и не старался вспомнить лицо. Уоррен знал - он никогда не вспоминает лица. Он был болен... "Штукой с длинным названием". Прозопагнозией. Поэтому Уоррен и надел дурацкую футболку, ту самую, в которой он был, когда они впервые познакомились. С нее началось все. С нее, случайного столкновения, разбитой камеры и коленки, разделенной на двоих сигареты и трех неудачных попыток выговорить собственный диагноз. Так они познакомились долгие полгода назад. Было решено, что их общение не может продолжиться, потому что Нейтан испытывал ужасную тревогу, стоило только Уоррену зачем-то отвернуться: лицо забывалось мгновенно. И тогда Грэм, обиженный несправедливым решением медицинского заключения, сказал: запоминай мою одежду. И Нейтан запомнил. Поползли мерзкие шепотки. Тогда Уоррен развернулся и ляпнул в толпу: - Этого идиота в дерьмовой одежде он помнит, хотя он не покупал мне мохито и не просил номерок! И мы с ним даже учимся на разных факультетах! - Сложно забыть такую занозу. Уоррену вечеринка не нравилась. Он пришел, чтобы поддержать человека, который свято верил в то, что не нуждается ни в какой поддержке, но на самом деле шарахался от каждого случайного прохожего. Он боялся смотреть в зеркало и ненавидел, когда его фотографируют, любое мероприятие, в котором участвовало более двух человек, вызывало дрожь и агрессию, поэтому общаться с ним можно было только наедине, чтобы Нейтан всегда имел зрительный контакт с чем-то, что для него характеризовало собеседника. Так, он смотрел на сережки Виктории, на волосы Хлои, на веснушки Макс, на растянутые майки Кристин и, так уж вышло, на футболку Уоррена. И Уоррену было приятно, что на него смотрят, что его вспоминают, что он не рассыпался вместе с сотней других очеловеченных миражей, как это было... Как это было с родными родителями Нейтана. Нейтан говорил, что это не страшно. Что ты запоминаешь предметы и не чувствуешь себя чужим в родном доме, но Уоррен был не согласен. Ему казалось, что нет ничего страшнее, чем задать родной матери вопрос "кто ты?". И нет ничего больнее, чем услышать этот вопрос из уст своего ребенка. Парень побродил по дому, немного выпил, посидел на диване, обсудил предстоящий кино-марафон с Хлоей, которая терпеть не могла Прескоттов и просто пришла выпить на халяву, смешавшись с толпой и прошмыгнув мимо испуганного толпой Нейтана. Уоррену было досадно, что Прескотт не сможет посмотреть все эпизоды Звездных Войн вместе с ними. Его вообще терзала мысль о том, что Нейтан не может смотреть фильмы, не задаваясь вопросами "что за чертовщина происходит на ебучем экране?" и "кто все эти люди?". Зато он мог слушать музыку, но даже этим не пользовался - куда больше его успокаивало пение китов. - Еще немного, и я застрелю кого-нибудь, кто подойдет ко мне со словами "Нейти, сладкий, помнишь меня?". - Это будет крррайне справедливо. Нейтан принес еще пива. Они посидели рядом, пялясь друг на друга, время от времени отпивая немного из бутылок. Уоррен знал, почему Нейтан смотрит на него, как удав на кролика, но никак не мог понять, почему ему хотелось смотреть в ответ. - Ты же знаешь, что мы обречены или типа того, да? Уоррен тяжело вздохнул и получше всмотрелся в Прескотта. Он был пьян. Пьян настолько, что взгляд был мутным и плыл влево. - Просто я никогда не выберусь из этой залупы, - сделав пару больших глотков, Нейтан продолжил, подавившись воздухом и тем самым сломав голос, - а тебя ждет великое будущее ученого где-нибудь подальше отсюда. - И что ты хочешь этим сказать? - То, что ты поступил, как ебаный садист, когда решил со мной "подружиться". Я привык к тебе и твоей дебильной футболке, и теперь меня из-за этого выворачивает. Тошнит от всего, что связано с тобой. Уоррен последовал его примеру и тоже выпил. Он знал, что Нейтан просто устал и расстроился, оказавшись пленником, запертым в собственном доме наедине со множеством таких незнакомых, таких отрешенных людей, каждый из которых что-то хотел от него, но все равно почувствовал себя "ебаным садистом". Он был слишком внушаемым, чтобы проигнорировать даже шутливое обвинение. Внушаемым и чувствительным. - Хочешь, я оставлю тебе эту футболку? Подпишу на ней свое имя. Будешь смотреть на нее и вспоминать меня. - Нихуя я не хочу. Хочу вычеркнуть тебя из памяти. Думать, что ты никогда не существовал. И все. И Уоррену ничего не оставалось кроме как отвернуться. Он не хотел задумываться о том, что произойдет с ними обоими в скором будущем. Когда Нейтан говорил, что их общение не сможет продолжиться, никто и подумать не мог, что, продолжившись, оно повлечет за собой куда больше травм и терзаний. Быть единственным знакомым человеком среди тысяч чужих, неприветливых, невзрачных лиц, было приятно. Это тешило самолюбие. Помогало почувствовать себя важным. Значимым. Весомым. Ценным. Но в конечном итоге оборачивалось чувством вины, ведь рано или поздно ты перестанешь быть единственным знакомым человеком и превратишься в "человека, которого он когда-то знал, но больше не знает". Их "дружба", если подобные отношения являлись ею, была построена на взаимном комплексе вины. Нейтан винил себя за то, что уже произошло и поменяться не может, а Уоррен - за то, что еще не случилось. - А есть что-нибудь крепче пива? Нейтан хмыкнул. - У меня есть косяк. Будешь? - Буду. Он знал, что они "обречены или типа того". От знания легче не становилось. Оставалось верить, что судьба, или бог, или рок, или карма распорядятся их жизнями немного иначе, и им либо не придется расставаться, либо Нейтан однажды проснется и поймет, что не только лица, но даже футболку, глупую футболку с трехцветными котятами, не помнит.